– Что толку перекладывать друг на друга вину? Вспомни, ты не могла положить их в какую-нибудь другую сумку или в карман?
– Нет!
– Когда ты видела их в последний раз?
– Не разговаривай со мной в таком тоне! Я не подозреваемая в деле об ограблении.
– Я отдал их тебе в аэропорту.
– Отдал!
Дождь уже лил как из ведра, заволакивая пеленой лицо Бена и всю эту поганую историю, пока вдруг… Воспоминание ударило меня, словно нож между ребер. Вот я читаю Бену в самолете письмо свекрови, со всеми его зловещими предостережениями. И очаровательный восточный джентльмен говорит: "В этом мире очень много дурных людей". Но не мог же он оказаться злорадным вором-карманником! Хотя… стоит только вспомнить тетушку Лулу! С виду – прямо-таки Ванесса Редгрейв средних лет, а на деле сопрет золотые коронки у трупа и не поперхнется.
– О черт! – Бен плюхнулся обратно на сиденье. – Что толку рассуждать! Они исчезли. Полагаю, излишне надеяться, что ты купила "Американ экспр…"
– Банк рекламировал какой-то другой вид вклада, с премиальными в виде серебряной ложки за каждые пятьсот фунтов.
– Жаль, – вздохнул он. – Но, слава богу, у нас есть квитанции. Ведь у нас есть квитанции, правда, Элли?
Я затеребила веревочку, невесть как очутившуюся у меня в сумке.
– Ты положила их в одну папку с чеками?! – Бен вдруг увеличился в размерах, совсем как дрожжевое тесто, которое он так любит замешивать.
Из "Бревенчатой хижины" выходили люди, сытые и счастливые. Страшно подумать, что между нами и голодом стояли всего два доллара. Может, поесть, а потом сделать вид, будто мы потеряли кошелек?
Стыдись, Элли! Какое значение имеет пища, когда жизнь любимого разлетается в пух и прах. Бену незачем было мне объяснять – хоть он и объяснил, причем не раз, – что в штаб-квартире Кулинаров в Грязном Ручье ему необходимо быть в половине восьмого вечера. А значит, у нас не было времени отправиться в ближайший полицейский участок и сдаться на милость властей.
Когда было сказано все, что только можно сказать, дабы усугубить и без того поганую ситуацию, Бен вставил ключ в замок зажигания и вырулил обратно на шоссе. Воцарившееся молчание никак нельзя было назвать уютным. Бен поступил достойно – купил мне маленький пакет молока. Пока я потягивала молоко, он демонстративно затянул потуже ремень безопасности.
Дорога петляла, словно туалетная бумага, размотавшаяся на ветру. Деревья стремительно проносились мимо, а волосы мои змеями елозили по лицу, застилая глаза… Как вдруг я с удивлением обнаружила, что Бен съехал на обочину и заглушил мотор.
– Перерыв? – загрязнила я атмосферу едким сарказмом. – И это после всех твоих сетований, что времени у нас меньше, чем порядочных женщин в Америке?
Бен распластался ничком на руле. Что такое, сердечный приступ?… Он мертв! Как он мог так со мной поступить! Оставить вдовой вот здесь, посреди дикой страны, с пятью каплями молока на дне пакета! Я с силой дернула его за волосы, поднимая голову.
– Элли, у нас кончился бензин, – выдохнул Бен.
Это, пожалуй, похуже смерти. Не потеряй я дорожные чеки, он смог бы заправиться на бензоколонке возле "Бревенчатой хижины". Теперь же, если даже нам удастся пробиться сквозь эти кукурузные джунгли и добраться до живительного топлива, каковы шансы, что нам позволят расплатиться долговой распиской? Я попыталась утешить Бена, что Кулинары непременно все поймут; что, вызвав его на эту встречу, они не повернутся к нему задом и не разбегутся по домам только потому, что он опоздает на пять минут – или на пять часов. Но мои голос уносило ветром, и я совсем не была уверена, дождь или слезы струятся по моему лицу, когда ладонь Бена легла на мою.
– Дорогая, ты не должна себя винить. – В голосе его смешались усталость и героизм. – Я уже начинаю верить в Черное Облако этой самой Шанталь.
Промокнуть насквозь и перенервничать – уже достаточно противно, но чтоб еще и быть обреченными на погибель? Я просто физически не была к этому готова. Открыв сумку, я принялась рыться в поисках салфетки и нечаянно вытянула конверт с письмом свекрови. Странно, но на ощупь он вроде бы толще, чем мне запомнилось. И немудрено! В конверте мирно покоились наши дорожные чеки.
– Бен! Наверное, я запихнула их в конверт вместе с письмом, когда уронила сумочку в самолетном сортире и запаниковала. Подумать только, а я-то грешила на того безвинного восточного джентльмена…
Любимый не слушал. Вскочив на сиденье, он неистово размахивал руками, дрыгал ногами и вопил: "Спасены! Спасены!" Ветер, как по волшебству, стих, дождь прекратился, и солнце, во всем своем сияющем великолепии, прорвалось сквозь облака. А позади нас замедлял ход какой-то автомобиль. Супружеской чете почтенного вида, вероятно, почудилось, что Бен зовет на помощь. Милые ангелы-хранители! Доктор Берии Уэчлер и его жена Джори из Пеории. Вручили нам канистру бензина и, отмахнувшись от наших благодарностей, отчалили по своим делам.
– Как любезно с их стороны было прийти нам на помощь! Должна сказать, милый, моя вера в благородство человеческой натуры восстанавливается на глазах. Отныне плевать я хотела на всякие дурацкие предрассудки. Что такое, тебе что-то в глаз попало?
– Нет, родная. – На лице Бена расцвела ухмылка. – Не хочу портить тебе удовольствие, но они остановились потому, что жена читала вслух и наткнулась на чересчур волнующую сцену.
– Только не говори… только не "Мамочка-монстр"! Бен, эта жуткая книга прямо-таки преследует нас!
Он привлек меня к себе.
– Тихо, тихо! Совсем недавно это были стервятники. Ты просто очень устала, а я безмозглый идиот – втянул тебя в такое путешествие, в твоем-то положении. Давай-ка отряхнем прах этого места с наших ног. Клянусь, за всю поездку больше не позволю себе ни одного грубого слова!
Мой ненаглядный был прав. Нам следовало сосредоточиться на дороге. Если Бен как следует поднажмет, то может успеть на собрание Кулинаров вовремя.
* * *
Грязный Ручей с населением четыреста тридцать шесть человек. Его очарование – в факторе удобства. Заблудиться здесь трудновато. С одной стороны главная и единственная улица упирается в бескрайние поля, с другой – в грязную реку Иллинойс. Проезжая мимо модного магазинчика "Нелга" с выставленным на витрине пестрым платьем Один-Размер-Подходит-Всем, я подумала, что Грязный Ручей – идеальное убежище для людей с синдромом навязчивого шоппинга. Мы миновали парикмахерскую, кегельбан "Везунчик" и угловое кафе с картонным меню в окошке. Добравшись до светофора, покачивавшегося на провисшем проводе, мы поравнялись с баром "У Джимми", невзрачным кирпичным строением с дверьми в точности как в салунах Дикого Запада. Неужто сейчас ее пинком распахнет мужественный сапог со шпорами и парочка трупов шлепнется на пыльный тротуар, выписав сальто мортале? И Плохой Парень, пожевывая табак и лениво поигрывая пистолетом, велит нам убираться ко всем чертям?
– Бен, ты так и не сказал, почему Кулинары избрали Грязный Ручей.
– А кто заподозрит, что они тут проводят встречи?
– Разумно.
Пора начать волноваться по поводу впечатления, которое я вот-вот произведу. Глянув в зеркальце пудреницы, я обнаружила, что солнце как следует потрудилось над моим носом, но роптать было некогда. Череда резких встрясок – и Бен вписался в поворот. Мы уже приехали? Именно здесь то самое искомое место? Нет, если только место встречи Кулинаров не заправочная станция с доисторическими насосами. Припарковавшись рядом с ржавым газировочным автоматом, Бен объявил, что должен получить инструкции и, в случае необходимости, попросить о помощи.
– Разве нужный тебе дом стоит не на Главной улице?
Бен развернул приглашение Кулинаров и прикрыл его ладонями.
– Извини, солнышко! Ты же понимаешь, что я не оправдаю доверия, если позволю тебе увидеть хотя бы подпись.
– А меня что, доставят туда с завязанными глазами?
– Нужный нам дом называется Менденхолл, по имени первого владельца. Не будет вреда, если я скажу тебе, что Джошуа Менденхолл был виски-бароном и сколотил состояние на перегонке пшеницы. На производстве бурбона, – любезно пояснил он.
– А я-то думала, что запах реки мне грезится, – сообщила я спине Бена. Он выпрыгнул из седла – в смысле, через дверцу машины – и устремился к стеклянным дверям гаража. Вскоре к его голове присоединилась еще одна, и я разглядела указующие персты.
Боже, как я устала! Как было бы здорово с часок поваляться в ароматной ванне! Развалившись на сиденье, я разглядывала похожее на склад здание на другой стороне улицы. Это и есть спирто-водочный завод? Старина Джошуа использовал реку для перевозки виски? Сквозь брешь между гаражом и бурым домом с просевшей верандой виднелась полоска воды и что-то вроде маяка, возвышающегося на крохотном острове.
Вспомнилось предостережение тетушки Астрид – о том, что много думать вредно. Как вдруг неведомая сила вырвала меня из мечтаний и швырнула на приборную доску. Похолодев от ужаса, я сообразила, что дала задний ход.
Тот факт, что наше авто остановилось по своему усмотрению, без всякого моего участия, не помешал мне посетовать на отсутствие опыта вождения по дорогам Соединенных Штатов. Какой-то тип двинулся к машине, в упор глядя на меня. Нехилый такой молодчик, в расстегнутой летней куртке, с развевающимися желто-белыми патлами. Я бросила безумный взгляд на стеклянную дверь, за которой скрылся Бен. Но головы исчезли.
Ничего не остается, как приклеить уверенную улыбку и вспомнить, что я британская подданная.
В руках патлатый держал листок. Формуляр "сделай сам" повестки в суд?
– Не волнуйтесь, юная леди, у вашей красавицы ни малейших повреждений, а на моем драндулете легкая царапина.
– Я очень рада.
Скорей бы Бен пришел! Этот тип мне решительно не понравился. Во-первых, он словно не заметил моего очаровательного британского акцента. Во-вторых, уж больно он добродушный. Улыбка занимала всю нижнюю часть его лица, обнажая неровные зубы желтоватого, в тон волосам, оттенка. Я сидела как загипнотизированная – и взвизгнула, когда из-за плеча патлатого вынырнуло женское лицо. Дама стояла в двух шагах позади мужчины и озабоченно завязывала узлом на животе пеструю рубашонку.
– Отличный вечерок выдался! – Патлатый поднял лицо к небу, и радость преобразила его черты, подпорченные, увы, зубами.
– Да, неплохой, – сдержанно отозвалась я. Женщина изобразила улыбку, но тут же забрала ее обратно.
– Как бы ни старался грешник, он не в силах уничтожить все хорошее! Не так ли, мэм?
– Совершенно верно.
– Юная леди, меня тревожит, что вы управляете такой дорогой машиной. Впрочем, не мне вас судить. Надеюсь, вы относитесь к числу тех, кто обеспокоен злобой и греховностью, пропитавшими американское общество. – Подняв руку, чтобы пригладить волосы, он так и не опустил ее, простирая ввысь, – очевидно, не подпуская к себе грехи.
Его улыбка заставила меня невольно отшатнуться.
– Да нет, вообще-то. Все, кого я встречала в вашей стране, были со мной потрясающе добры.
– У дьявола везде есть приспешники. И нам это известно, да, Лаверна?
– Именно так, Енох, – кивнула женщина.
– Право же, мне пора ехать, – пролепетала я.
Его лицо нависло надо мной, и я отпрянула на водительское место.
– Юная леди, я должен задать вам один вопрос. Спасена ли ваша душа?
Неужто я обязана сообщать этому фарисею, что регулярно посещаю службу в церкви святого Ансельма и тружусь над возвращением Джонаса в лоно Господне, заставляя его самолично относить цветы для алтаря?
– Спасена ли моя душа? Да я очень душевно себя чувствовала, пока вы на меня не наскочили.
– На все Божий промысл. – Енох на несколько секунд склонил голову в молчаливой молитве, затем протянул мне листок, который все это время сжимал в руке. – Мы лишь однажды Проходим через эту жизнь, и безграничной мудростью путей Господних нам, возможно, более не суждено встретиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48