Он человек вполне взрослый, а посему имеет право впасть в детство когда пожелает. Возможно, когда я получу своего любимого обратно, понадобится его заново отлаживать и программировать, но у меня наверняка хватит фантазии, чтобы превратить это в забаву. Я вновь улеглась.
– Даже если отбросить мои личные предубеждения, – заметила я, – поездка вряд ли пойдет на пользу ребенку. Во всех книгах подчеркивается необходимость стабильности в этот период его развития.
Бен с такой силой откатился в кресле назад, что наверняка оставил борозды на полу.
– Ерунда! Только на прошлой неделе я прочел в одном американском журнале, что внутриутробные путешествия имеют решающее значение для формирования пытливого ума.
Я задумалась, не увлечь ли мне его в постель, а затем, сплетя из собственных волос веревку, обвить вокруг его шеи…
– Бен, а вдруг мне захочется там покушать? Доркас говорит, что американцы пробавляются одними хот-догами и гамбургерами. А из приправ им ведом один лишь кетчуп. Я просто физически к этому не готова.
– Хот-доги и кетчуп, – отчеканил Бен, – значатся у Кулинаров в списке запрещенных продуктов!
Комната завертелась перед моими глазами. Тобиас приземлился аккурат мне на живот.
– Бен, я наверняка буду обузой. Всякий раз, отправляясь на свои собрания и вынужденно оставляя меня одну на несколько часов – а возможно, и дней, – ты бы до смерти волновался за меня.
– Отнюдь.
– Значит, ты бы не волновался… – голос мой сделался тягучим, как жевательная резинка, – …что я, при моей полнейшей неспособности ориентироваться на местности, могу сесть не на тот автобус и уехать в Иглувилль, на Аляску?
– Элли! – Бен саданул себя кулаком по лбу, и стены комнаты содрогнулись. Невозможно поверить, что всего пятнадцать минут назад у нас был счастливый брак.
Я погладила Тобиаса за ушками.
– Бен, умоляю, пойми! У меня зуб на Америку – с тех самых пор, когда мои родители кинули меня на дядюшку Мерлина, а сами отплыли туда в поисках работы. Но даже если отбросить в сторону все мои страхи, мне бы хотелось путешествовать налегке, во всех смыслах этого слова. А сейчас я беременна в достаточной степени, чтобы призраки моего жирного прошлого неотступно преследовали меня, что, согласись, здорово выбивает из колеи.
В чем я Бену не призналась – так это в том, что с пугающей быстротой набираю вес. Когда в следующий раз отправлюсь с визитом к доктору Мелроузу, обязательно воздержусь от макияжа и выковыряю пищу из зубов. Какая несправедливость! И это притом, что снедь не задерживается в моем желудке.
Бен плюхнулся на кровать, отправив фазанов на обоях в головокружительный полет.
– Драгоценная моя, тебе следует купить одежду для беременных.
– На таком сроке я буду чувствовать себя обнаглевшей выскочкой.
Обхватив голову ладонями, он повалился навзничь на постель. Я не отставала:
– А как же „Абигайль“? Согласна, Фредди прогрессирует на глазах. Он больше не говорит посетителям, что десерты битком набиты холестерином. Но можно ли его оставить без присмотра? Уж я-то знаю, как работают его запотевшие мозги. Ты не успеешь еще оправиться от смены часовых поясов, а он уже внесет в меню „Фирменное жаркое из объедков“.
Бен сел.
– Полагаю, моя репутация выдержит этот риск. Фредди заработал право провалиться или преуспеть без посторонней помощи.
Временами этот мужчина прямо-таки дьявольски хитер. Придумал воззвать к моему чувству справедливости! Этак я скоро поинтересуюсь, какая в Америке погода в это время года.
– А о какой именно части Америки мы говорим?
Мимолетная улыбка осветила его лицо.
– А какую бы ты предпочла?
– Бостон. – Пятьдесят шансов против одного, что я ошиблась адресом. Я с надеждой ждала, что его глаза затуманятся от разочарования, однако Бен, потупив взор, вдруг завозился с поясом своего халата.
– Вот и отлично! – пробурчал он наконец.
– Неужели…
– Ну, не в самом центре Бостона.
Дыхание мое вновь выровнялось.
– В нескольких милях от него.
Тобиас ретировался с постели. Умный котик. Я как раз изготовилась чем-нибудь запустить в Бена – если, конечно, хватит сил.
– Я не хочу лететь в самолете. – В поисках аргументов приходилось скрести по сусекам.
– Ты же не боишься летать.
– Я боюсь воздушных ям, турбулентности, мерзких бумажных пакетиков и мерзкого ожидания возле мерзких тесных сортиров.
Нахмурившись, Бен пнул ногой столбик кровати.
– Элли, я хочу стать Кулинаром. Понимаю, что тебя страшит неведомое, но вспомни: в главе второй „Тактики ожидания“ подчеркивается, что для беременных это положительные впечатления. Я же не по горам скакать тебя зову.
Дрожащей рукой убирая волосы со лба, я постаралась изобразить беззащитную хрупкость.
– Бен, мы женаты почти год. Нам незачем продолжать что-то доказывать друг другу. Любить еще не значит испытывать на прочность собственное великодушие. – Я потрепала его по щеке. – Будь эгоистом, мое счастье, и Бог тебе в Помощь!
– Это твой окончательный ответ? – поднимаясь, вопросил он голосом терпящего кораблекрушение. – Глупо с моей стороны, но я удивлен.
– Почему?
– Предпочитаю не отвечать. – Бен повернулся ко мне своим самым выигрышным ракурсом, в профиль.
– Как пожелаешь, любимый. – Я уже строила планы жизни без него. Сон до полудня. А может, договориться о доставке горячих обедов в койку?
– Однако если ты уж так настаиваешь… Мамуля однажды высказала опасение, не являешься ли ты… действующей из лучших побуждений занудой, отравляющей другим удовольствие.
– Мамуля так сказала?! – Готовая уже соскочить с кровати, я была остановлена накатившей волной головокружения и лживой улыбкой, вновь расползшейся по лицу Бена. Едва не попалась на самую старую удочку в мире!
Закрыв лицо дрожащими ладонями, я срывающимся голоском проблеяла:
– И Папуля, полагаю, с ней согласился! Ну и неблагодарные у меня родичи! А я вот ношу под сердцем их внука.
Пока Бен пытался выпутаться из положения, мне пришла в голову мысль, что он вовсе не хотел проявить бестактность и показаться бесчувственным бревном. Просто-напросто он купился на байку, будто все, связанное с беременностью, естественно и прекрасно – кроме разве что утренней тошноты. О-хо-хо, кабы жить в добрые старые времена, когда дамам в интересном положении предписывалось не выходить из будуара. Под рукой – блюдо с кислыми карамельками, дабы возбудить потерянный аппетит, а также сентиментальный роман с благородной героиней. Не стоит забывать и о насущных удобствах былых времен – вроде горничной, на цыпочках входящей в покои, чтобы подбросить дровишек в камин. Стоп, детка, оставь-ка свои фантазии! С моей-то везучестью я наверняка была бы той самой вечно беременной горничной. Я вздохнула.
Жизнь в этом веке тоже, наверное, имеет свои плюсы. А может, этот вояж в Америку не так страшен, как я думаю?
Отважная улыбка тронула мои уста.
– Бен, могу ли я получить небольшую отсрочку, прежде чем принять твое приглашение?
Он опустился на колени у постели, взял мою безвольную ладонь и поднес к губам.
То была одна из сцен, вдохновленных самой богиней Венерой, – мы вдвоем и наедине! Но, как всегда случается в таких случаях, дверь распахнулась – и мы отпрянули друг от друга словно парочка грабителей, застигнутых на месте преступления. Доркас, надо отдать ей должное, постучала – но забыла дождаться сакраментального „войдите“.
– Дико извиняюсь за вторжение! – Ее рыжие космы топорщились из-под ощетинившихся заколок, призванных обуздать их свободолюбивые позывы, а сама Доркас вцепилась в свисток, что висел у нее на шее. К счастью, она не дунула в него – как обычно делала, когда требовалось пробудить кого-нибудь от спячки. Ее желтые глаза сфокусировались на Бене, который по-прежнему стоял на коленях. – Я оторвала вас от утренней зарядки, да? Ой, я… того… не хотела…
Зрелый возраст не излечил Доркас от привычки заливаться густым румянцем всякий раз, когда подворачивалась оказия. Я поспешила прийти ей на помощь:
– Бен играл в прятки с Тобиасом. Человек и животное, не слишком благоволившие друг к другу, презрительно усмехнулись.
Доркас шагнула вперед.
– Чудесно! Только вот к вам гости.
– Мы их знаем или хотели бы узнать? – Бен поднялся.
– О боже! – в ужасе отпрянула я. – Кто-нибудь из моих родственничков? – Откровенно говоря, сейчас мне меньше всего хотелось видеть своих родичей. Лучший из них, драгоценный кузен Фредди, емко охарактеризовал свойства нашего клана, заметив, что, случись ему порешить свою матушку, родитель отреагировал бы примерно так: „Черт побери, сынок! Надеюсь, ты раскошелишься на похороны!“
– Нет, – успокоила меня Доркас. – Это барышни Трамвелл.
Я подскочила на кровати, мигом забыв о тошноте и прочих невзгодах.
– Сестрицы Трамвелл! Но это же чудесно! Надо было дочитать письмо до конца, наверняка Примула сообщает о своем визите! – Радость била из меня ключом, однако на лице Бена я не увидела ее зеркального отражения.
Бену нравятся сестры Трамвелл, но еще больше ему нравится поспевать в „Абигайль“ к десяти утра.
Я робко спустила ногу с постели – проверить, как дела с „морской болезнью“, образно выражаясь.
– Нет нужды, Рыцарь Заячья Душа, срезать путь через окно. Гиацинта и Примула вряд ли мечтают склонить тебя к девичьим посиделкам. – Я осеклась, пораженная метаморфозой, происшедшей с Доркас: кончик ее носа энергично подергивался – она явно была чем-то взволнована.
– Не хотелось бы язвить, Элли, но дамы не настроены на девичьи посиделки. Сказали, что пришли по вопросу жизни и смерти.
– О, Бен! – Я судорожно вцепилась в спинку кровати. – Нам следовало догадаться! Вряд ли бы они заявились в такую рань без веской причины!
Руки любимого обвились вокруг меня.
– Вопрос жизни и смерти! Что за дурацкое клише!
– Только когда дело касается посторонних, – прошептала я, уткнувшись в его мужественную грудь.
Глава третья
– Милая наша Элли! – Сестрицы, как по команде, вскочили с дивана, когда я ввалилась в гостиную. – Ах, до чего же у вас изможденный вид! Такая бледненькая! Такая худенькая!
Я повеселела. Через открытые окна доносилась симфония ароматов уходящего лета. Как же приятно, когда вокруг тебя суетятся! Подхватив под локотки, Гиацинта и Примула отконвоировали меня к обитому светлой парчой диванчику, будто я была невероятно ценным и хрупким созданием. Я и забыла, как люблю их: Примулу, с ее серебристыми кудряшками, морщинистым приветливым личиком и голубыми пуговицами-глазками, и Гиацинту – та повыше и побледнее, с иссиня-черными волосами, собранными в пучок, и черными птичьими глазами. Ясное дело, сестры прибыли не просто так, со всей очевидностью им не терпелось что-то со мной обсудить. Не так давно я оказала помощь "Цветам-детективам" в одном расследовании. Группа энергичных дамочек постановила, что убийство – лучшее решение личных проблем, и принялась орудовать в наших краях. Вот вам еще одна причина, почему я недолюбливаю всяческие организации. Кто знает, чем занимаются члены Общества Кулинаров в свободное время? Как говаривал мой дядюшка Морис: "Общее дело плодит фанатиков и маньяков".
– Милое дитя, надеюсь, вам помогли спуститься вниз? – Примула подложила мне под голову подушку, после чего достала из сумочки знакомый пузырек с нюхательной солью.
Ее английский шерстяной костюм был призван создать строгий и неприступный образ, но впечатление портили пуговицы с Утенком Дональдом, которые, правда, очень мило сочетались с огромными наручными часами, украшенными реалистическим портретом Микки-Мауса. Что же до атласных бантиков, коими были перевязаны кудряшки Примулы, то они казались чуточку неуместными – но только до тех пор, пока хорошенько не рассмотришь вторую сестру. Гиацинта нарядилась в штаны-шаровары и алую блузку с обвисшими рукавами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48