Теперь он ясно отдавал себе отчет в том, насколько сложно будет “потерять” этот хвост.
Он быстро шагал по Айс Хаус-стрит, пока не добрался до Дес Воке Роуд Сентрал. Там он некоторое время постоял на краю тротуара, точно размышляя, куда идти дальше. В самое последнее мгновение он прыгнул на подножку трамвая и краешком глаза заметил, что женщина бросилась к открытой задней двери. Несмотря на великолепную реакцию, она все равно бы не успела, но энергичный бородатый турист буквально втащил ее внутрь.
Он начал оживленно болтать с ней, громко смеясь и тряся головой, а Джейк стал протискиваться к передней площадке.
Когда трамвай поворачивал на Тонг-стрит, Джейк, больше уже не пытаясь маскировать свои намерения, спрыгнул на мостовую. Западный округ Гонконга, на территории которого он очутился, был заселен исключительно китайцами. Здесь на каждом шагу попадались большие магазины, конторы транспортных компаний, лавки, рыбные базары и аптеки.
Женщина, разумеется, тут же выскочила из трамвая и, увидев, что Джейк юркнул на Джервойс-стрит, последовала за ним. Джейку только того и надо было. Еще в трамвае он придумал, как избавиться от неугомонной преследовательницы, и теперь сознательно “вел” ее.
Пройдя два квартала, он внезапно свернул направо в узкий переулок, насквозь провонявший рыбными потрохами. Света заметно поубавилось: тусклое зимнее солнце уже скрылось за горизонтом. Последние лучи его отражались в окнах небоскребов, поднимавшихся на склоне холма Виктории.
Джейк снова вспомнил про Микио Комото. Он дважды пытался дозвониться до того сегодня в Токио, но даже Качикачи, верный советник Микио, оказался бессилен разыскать своего патрона. Это был очень нехороший знак. Микио пришлось покинуть свою китайскую резиденцию из-за начавшихся разборок между враждующими мафиозными кланами. Остался ли он цел и невредим? Удалось ли ему сохранить свои власть и влияние в уголовном мире Японии? Джейк позвонил своему информатору в Токио. Того не оказалось дома в полдень, что тоже было весьма странно: именно это время отводилось для их телефонных бесед. Если бы не финансовый кризис в “Южноазиатской”, Джейк забросил бы все дела и первым же рейсом вылетел в Токио. Но при теперешних обстоятельствах...
Очутившись на Ладдер-стрит, он зашагал в гору. Улица круто взбиралась вверх и к тому же была очень узкой. По обе стороны тянулись ряды магазинчиков без дверей. Даже в полдень солнечный свет едва пробивался в эти крошечные лавки. Джейк нырнул в одну из них и торопливо купил то, что ему было нужно. Ему пришлось заплатить большие деньги — сезон уже кончился. Стоя спиной к улице, он спрятал свое приобретение и продолжил путь по Ладдер-стрит. Он проделал все так быстро, что в совсем уже сгустившихся сумерках его преследовательница не могла разглядеть, что происходило в лавке. Вот так-то лучше, — подумал он.
Джейк знал, что в начале Ладдер-стрит есть боковое ответвление, крошечный переулок без названия. Джейк бросился туда и оказался в почти непроницаемой темноте. Стараясь не обращать внимания на отвратительную вонь, он продвинулся шагов на пятьдесят в глубь прохода, плотно прижимаясь спиной к глухой стене. Затем он остановился и прислушался. Наступил момент устроить настоящее испытание противнице. Она могла последовать за ним в темный переулок или остаться ждать его появления на Ладдер-стрит Джейк был готов к любому из этих вариантов.
Он ждал. Мимо Джейка протрусила собака. Остановившись, она несколько раз гавкнула, принюхалась и отправилась дальше. Где-то над головой у него заплакал ребенок. Раздался мелодичный женский голос, выводивший красивую колыбельную на кантонском диалекте. Вскоре ребенок затих.
Вокруг все замерло, и мысли Джейка опять обратились к Микио Комото. Быть может, он тоже где-то далеко, за сотни миль от Гонконга, осторожно крадется по темным улицам, ожидая нападения в любую минуту? Был ли он вооружен пистолетом или древним луком со стрелами? Кровь струилась по улицам Токио и Осоки. Сколько людей он потерял? А его противники? Сражение не только за территорию, но и во имя чести. Не следовало забывать, сколь ревностно относились к вопросам чести люди из якудзы.
Он бросил взгляд на светящийся циферблат: прошло четверть часа. Стало быть, она не собиралась идти за ним.
Улыбаясь своим мыслям, Джейк стал бесшумно пробираться в глубь переулка. Он выбрал именно это ответвление Ладдер-стрит, потому что оно было похоже на тупик. Лишь совершенно случайно во время одной из прогулок по Западному округу Джейк обнаружил, что в дальнем конце прохода между двумя складами имеется щель, достаточно широкая, чтобы человек мог проскользнуть в нее.
Там, за этой щелью находилась Так Чин Роуд. Джейк в последний раз оглянулся на пустой переулок. Никаких следов погони. Ни единого звука. Пусть себе на совесть стережет вход в нору, — подумал он, пролезая в щель.
Огни Так Чин Роуд на мгновение ослепили его, и тут же у своего лба он почувствовал холодный ствол пистолета 22-го калибра.
* * *
В тот момент, когда Джейк покидал офис, три японских пары спускались по трапу самолета, прибывшего из Токио в гонконгский аэропорт Кайтак.
Они спокойно миновали таможенный и паспортный контроль. Все шестеро были на вид примерно одного и того же возраста: года двадцать два — двадцать три. Они походили на состоятельных молодоженов, решивших отправиться в увлекательное путешествие по дорогим, фешенебельным магазинам Гонконга: типичное развлечение японских толстосумов. Поэтому они не привлекли к себе особого внимания. Их уже поджидал шофер в новенькой форменной одежде. Он подвел прибывших к сверкающему белому “Роллс-Ройсу”.
Гости из Японии остановились в ультрасовременном отеле “Риджент”, по всей видимости из-за того, что он находился ближе других к морю и из его окон открывался потрясающий вид на гавань. Впрочем, едва распаковав чемоданы, они отправились в отель “Пенинсьюла”, располагавшийся через дорогу, — самый роскошный на азиатском континенте. Это было место, где стоило на других посмотреть и себя показать во время обеда или ужина.
Проведя там около часа, шестерка заносчивых японцев обратила на себя внимание почти всего обслуживавшего персонала: дамы без умолку болтали, как и положено представительницам прекрасного пола при столь волнующих обстоятельствах. Что же касается кавалеров, то никто из них не проронил ни слова: они сосредоточенно курили одну сигарету за другой и почти машинально опорожняли свои стаканы с шотландским виски.
Девушки продолжали сидеть, увлеченные беседой, а юноши вдруг встали и торопливо спустились по мраморной лестнице во двор гостиницы, заставленный “Роллс-Ройсами” и “Мерседесами”.
Не возвращаясь в “Риджент”, они остановили такси и отправились в Кайтак. Добравшись до аэропорта, они разделились. Один из них прошел через главный терминал к камерам хранения. Открыв своим ключом один из металлических ящиков, он извлек оттуда три одинаковых синих пластиковых пакета с белой эмблемой авиакомпании. Затем он направился в мужской туалет.
Там его уже поджидали два компаньона. Отдав им два пакета, он оставил третий себе. Потом все трое зашли в отдельные кабинки.
Десять минут спустя они вышли в зал ожидания. Ничто в их облике не напоминало трех молодых богатых японцев, приехавших в аэропорт полчаса назад. По дороге каждый выбросил свой пакет в отдельную урну.
Выйдя из здания аэропорта двое из них сели в автобусы под разными номерами, а третий взял такси. И хотя они воспользовались различными видами транспорта, конечная цель у них была одна и та же — гавань в Абердине.
* * *
Цунь Три Клятвы взял Неон Чоу за руку. Он не привык демонстрировать свои чувства на публике, но на сей раз не мог удержаться. Присутствие этой женщины опьяняло его.
Они вдвоем сидели за столиком в изысканном “Гаддис” — одном из лучших ресторанов Азии Именно здесь хотела отпраздновать свой день рождения Неон Чоу Она облачилась в его любимое платье, не забыв надеть подаренное им изумрудное ожерелье.
В этот вечер Цунь чувствовал себя даже лучше чем когда ему было тридцать. Среди присутствующих в ресторане мужчин не нашлось ни одного, кто хотя бы украдкой не посмотрел на его подругу. И в подавляющем большинстве все они были куда моложе его В душе человека горят факелы, которые не может погасить даже время — думал он. Он испытывал такое блаженство, что даже перспектива отведать произведения европейского кулинарного искусства не могла омрачить его В конце концов, он не умрет, если разок проглотит массу, состоящую из нарезанных, порубленных, истолченных и перемешанных ингредиентов, на вкус ничем не напоминавших исходные продукты.
— И и-и-а! — завизжала Неон Чоу, когда старший официант поставил на стол бутылку “Дом Периньона”. — Мое любимое!
На службе у губернатора она приобрела вкус к хорошему шампанскому.
Он смотрел, как она поглощает деликатесы: икру, а затем оленину, привезенную черт знает откуда, облитую таким жирным соусом, что Цунь сделалось худо от одного только запаха. Но какое все это имело значение, раз его возлюбленная была счастлива?
Он смотрел на Неон Чоу, но мысли его поневоле вернулись к проблемам банковской корпорации.
Окончательная сумма потерь, понесенных “Южноазиатской”, стала известной в тот момент, когда он вновь посетил офис Эндрю Сойера. Придя в себя от шока, испытанного при виде цифр, они попытались отыскать Джейка. Однако в столь поздний час его уже не оказалось в офисе.
Результаты ревизии в “Южноазиатской” оказались поистине кошмарными. Выяснилось, что из банковского сейфа похищено не 25, а 55 миллионов долларов. Это была сумма, означавшая смертный приговор “Южноазиатской”, по крайней мере, насколько могли судить об этом Эндрю Сойер и Цунь Три Клятвы.
Немного оправившись от потрясения, Цунь заметил, что совершенно непостижимо, каким образом оказалось возможным украсть столь гигантскую сумму, при этом не вызвав ни у кого ни малейших подозрений. Однако Сойер в ответ указал, что всему виной исключительно хитроумно сплетенная вокруг “Южноазиатской” сеть международных компаний и фирм. Банк располагался в самом центре этой паутины; через него осуществлялись все расчеты и координировалась деятельность отдельных элементов системы. Поэтому достаточно дерзкий и ловкий управляющий мог за определенный период времени похитить такие деньги.
— Беда в том, — добавил Сойер, — что я лично не знаю того, кто был бы способен решиться на столь отчаянный шаг. Риск, сопровождающий подобные махинации, слишком велик.
— Однако факт остается фактом, — возразил Цунь. — Йуань-хуань потерял пятьдесят пять миллионов долларов. У нас нет достаточных резервов, чтобы покрыть недостачу. По сути дела, похищенные деньги — это средства наших вкладчиков. Если хоть малейший намек на то, что произошло, просочится наружу, “Южноазиатская” погибнет практически мгновенно.
...На десерт принесли плотный шоколадный торт с толстым слоем жирного крема. Желудок Цуня взмолился о пощаде, однако он все же съел свою порцию, уповая на целительное действие душистого китайского чая.
Разумеется, они могли бы прекратить борьбу за сохранение контроля над Паком, и таким образом высвободить достаточное количество денег для поддержания “Южноазиатской”. Но какой ценой? Нет, об этом нечего было и думать. Пак Ханмин являлся ключом к Камсангу. Цунь Три Клятвы не знал, почему Камсанг имеет столь жизненно важное значение для йуань-хуаня , хотя своими руками создал сеть взаимосвязанных компаний, известную как Пак Ханмин. Он делал это, повинуясь указаниям старшего брата, Чжилиня. Зачем?
Вся компания, входившая в Пак, приносила большую прибыль, и не в последнюю очередь благодаря проницательности и тонкому деловому расчету Цуня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Он быстро шагал по Айс Хаус-стрит, пока не добрался до Дес Воке Роуд Сентрал. Там он некоторое время постоял на краю тротуара, точно размышляя, куда идти дальше. В самое последнее мгновение он прыгнул на подножку трамвая и краешком глаза заметил, что женщина бросилась к открытой задней двери. Несмотря на великолепную реакцию, она все равно бы не успела, но энергичный бородатый турист буквально втащил ее внутрь.
Он начал оживленно болтать с ней, громко смеясь и тряся головой, а Джейк стал протискиваться к передней площадке.
Когда трамвай поворачивал на Тонг-стрит, Джейк, больше уже не пытаясь маскировать свои намерения, спрыгнул на мостовую. Западный округ Гонконга, на территории которого он очутился, был заселен исключительно китайцами. Здесь на каждом шагу попадались большие магазины, конторы транспортных компаний, лавки, рыбные базары и аптеки.
Женщина, разумеется, тут же выскочила из трамвая и, увидев, что Джейк юркнул на Джервойс-стрит, последовала за ним. Джейку только того и надо было. Еще в трамвае он придумал, как избавиться от неугомонной преследовательницы, и теперь сознательно “вел” ее.
Пройдя два квартала, он внезапно свернул направо в узкий переулок, насквозь провонявший рыбными потрохами. Света заметно поубавилось: тусклое зимнее солнце уже скрылось за горизонтом. Последние лучи его отражались в окнах небоскребов, поднимавшихся на склоне холма Виктории.
Джейк снова вспомнил про Микио Комото. Он дважды пытался дозвониться до того сегодня в Токио, но даже Качикачи, верный советник Микио, оказался бессилен разыскать своего патрона. Это был очень нехороший знак. Микио пришлось покинуть свою китайскую резиденцию из-за начавшихся разборок между враждующими мафиозными кланами. Остался ли он цел и невредим? Удалось ли ему сохранить свои власть и влияние в уголовном мире Японии? Джейк позвонил своему информатору в Токио. Того не оказалось дома в полдень, что тоже было весьма странно: именно это время отводилось для их телефонных бесед. Если бы не финансовый кризис в “Южноазиатской”, Джейк забросил бы все дела и первым же рейсом вылетел в Токио. Но при теперешних обстоятельствах...
Очутившись на Ладдер-стрит, он зашагал в гору. Улица круто взбиралась вверх и к тому же была очень узкой. По обе стороны тянулись ряды магазинчиков без дверей. Даже в полдень солнечный свет едва пробивался в эти крошечные лавки. Джейк нырнул в одну из них и торопливо купил то, что ему было нужно. Ему пришлось заплатить большие деньги — сезон уже кончился. Стоя спиной к улице, он спрятал свое приобретение и продолжил путь по Ладдер-стрит. Он проделал все так быстро, что в совсем уже сгустившихся сумерках его преследовательница не могла разглядеть, что происходило в лавке. Вот так-то лучше, — подумал он.
Джейк знал, что в начале Ладдер-стрит есть боковое ответвление, крошечный переулок без названия. Джейк бросился туда и оказался в почти непроницаемой темноте. Стараясь не обращать внимания на отвратительную вонь, он продвинулся шагов на пятьдесят в глубь прохода, плотно прижимаясь спиной к глухой стене. Затем он остановился и прислушался. Наступил момент устроить настоящее испытание противнице. Она могла последовать за ним в темный переулок или остаться ждать его появления на Ладдер-стрит Джейк был готов к любому из этих вариантов.
Он ждал. Мимо Джейка протрусила собака. Остановившись, она несколько раз гавкнула, принюхалась и отправилась дальше. Где-то над головой у него заплакал ребенок. Раздался мелодичный женский голос, выводивший красивую колыбельную на кантонском диалекте. Вскоре ребенок затих.
Вокруг все замерло, и мысли Джейка опять обратились к Микио Комото. Быть может, он тоже где-то далеко, за сотни миль от Гонконга, осторожно крадется по темным улицам, ожидая нападения в любую минуту? Был ли он вооружен пистолетом или древним луком со стрелами? Кровь струилась по улицам Токио и Осоки. Сколько людей он потерял? А его противники? Сражение не только за территорию, но и во имя чести. Не следовало забывать, сколь ревностно относились к вопросам чести люди из якудзы.
Он бросил взгляд на светящийся циферблат: прошло четверть часа. Стало быть, она не собиралась идти за ним.
Улыбаясь своим мыслям, Джейк стал бесшумно пробираться в глубь переулка. Он выбрал именно это ответвление Ладдер-стрит, потому что оно было похоже на тупик. Лишь совершенно случайно во время одной из прогулок по Западному округу Джейк обнаружил, что в дальнем конце прохода между двумя складами имеется щель, достаточно широкая, чтобы человек мог проскользнуть в нее.
Там, за этой щелью находилась Так Чин Роуд. Джейк в последний раз оглянулся на пустой переулок. Никаких следов погони. Ни единого звука. Пусть себе на совесть стережет вход в нору, — подумал он, пролезая в щель.
Огни Так Чин Роуд на мгновение ослепили его, и тут же у своего лба он почувствовал холодный ствол пистолета 22-го калибра.
* * *
В тот момент, когда Джейк покидал офис, три японских пары спускались по трапу самолета, прибывшего из Токио в гонконгский аэропорт Кайтак.
Они спокойно миновали таможенный и паспортный контроль. Все шестеро были на вид примерно одного и того же возраста: года двадцать два — двадцать три. Они походили на состоятельных молодоженов, решивших отправиться в увлекательное путешествие по дорогим, фешенебельным магазинам Гонконга: типичное развлечение японских толстосумов. Поэтому они не привлекли к себе особого внимания. Их уже поджидал шофер в новенькой форменной одежде. Он подвел прибывших к сверкающему белому “Роллс-Ройсу”.
Гости из Японии остановились в ультрасовременном отеле “Риджент”, по всей видимости из-за того, что он находился ближе других к морю и из его окон открывался потрясающий вид на гавань. Впрочем, едва распаковав чемоданы, они отправились в отель “Пенинсьюла”, располагавшийся через дорогу, — самый роскошный на азиатском континенте. Это было место, где стоило на других посмотреть и себя показать во время обеда или ужина.
Проведя там около часа, шестерка заносчивых японцев обратила на себя внимание почти всего обслуживавшего персонала: дамы без умолку болтали, как и положено представительницам прекрасного пола при столь волнующих обстоятельствах. Что же касается кавалеров, то никто из них не проронил ни слова: они сосредоточенно курили одну сигарету за другой и почти машинально опорожняли свои стаканы с шотландским виски.
Девушки продолжали сидеть, увлеченные беседой, а юноши вдруг встали и торопливо спустились по мраморной лестнице во двор гостиницы, заставленный “Роллс-Ройсами” и “Мерседесами”.
Не возвращаясь в “Риджент”, они остановили такси и отправились в Кайтак. Добравшись до аэропорта, они разделились. Один из них прошел через главный терминал к камерам хранения. Открыв своим ключом один из металлических ящиков, он извлек оттуда три одинаковых синих пластиковых пакета с белой эмблемой авиакомпании. Затем он направился в мужской туалет.
Там его уже поджидали два компаньона. Отдав им два пакета, он оставил третий себе. Потом все трое зашли в отдельные кабинки.
Десять минут спустя они вышли в зал ожидания. Ничто в их облике не напоминало трех молодых богатых японцев, приехавших в аэропорт полчаса назад. По дороге каждый выбросил свой пакет в отдельную урну.
Выйдя из здания аэропорта двое из них сели в автобусы под разными номерами, а третий взял такси. И хотя они воспользовались различными видами транспорта, конечная цель у них была одна и та же — гавань в Абердине.
* * *
Цунь Три Клятвы взял Неон Чоу за руку. Он не привык демонстрировать свои чувства на публике, но на сей раз не мог удержаться. Присутствие этой женщины опьяняло его.
Они вдвоем сидели за столиком в изысканном “Гаддис” — одном из лучших ресторанов Азии Именно здесь хотела отпраздновать свой день рождения Неон Чоу Она облачилась в его любимое платье, не забыв надеть подаренное им изумрудное ожерелье.
В этот вечер Цунь чувствовал себя даже лучше чем когда ему было тридцать. Среди присутствующих в ресторане мужчин не нашлось ни одного, кто хотя бы украдкой не посмотрел на его подругу. И в подавляющем большинстве все они были куда моложе его В душе человека горят факелы, которые не может погасить даже время — думал он. Он испытывал такое блаженство, что даже перспектива отведать произведения европейского кулинарного искусства не могла омрачить его В конце концов, он не умрет, если разок проглотит массу, состоящую из нарезанных, порубленных, истолченных и перемешанных ингредиентов, на вкус ничем не напоминавших исходные продукты.
— И и-и-а! — завизжала Неон Чоу, когда старший официант поставил на стол бутылку “Дом Периньона”. — Мое любимое!
На службе у губернатора она приобрела вкус к хорошему шампанскому.
Он смотрел, как она поглощает деликатесы: икру, а затем оленину, привезенную черт знает откуда, облитую таким жирным соусом, что Цунь сделалось худо от одного только запаха. Но какое все это имело значение, раз его возлюбленная была счастлива?
Он смотрел на Неон Чоу, но мысли его поневоле вернулись к проблемам банковской корпорации.
Окончательная сумма потерь, понесенных “Южноазиатской”, стала известной в тот момент, когда он вновь посетил офис Эндрю Сойера. Придя в себя от шока, испытанного при виде цифр, они попытались отыскать Джейка. Однако в столь поздний час его уже не оказалось в офисе.
Результаты ревизии в “Южноазиатской” оказались поистине кошмарными. Выяснилось, что из банковского сейфа похищено не 25, а 55 миллионов долларов. Это была сумма, означавшая смертный приговор “Южноазиатской”, по крайней мере, насколько могли судить об этом Эндрю Сойер и Цунь Три Клятвы.
Немного оправившись от потрясения, Цунь заметил, что совершенно непостижимо, каким образом оказалось возможным украсть столь гигантскую сумму, при этом не вызвав ни у кого ни малейших подозрений. Однако Сойер в ответ указал, что всему виной исключительно хитроумно сплетенная вокруг “Южноазиатской” сеть международных компаний и фирм. Банк располагался в самом центре этой паутины; через него осуществлялись все расчеты и координировалась деятельность отдельных элементов системы. Поэтому достаточно дерзкий и ловкий управляющий мог за определенный период времени похитить такие деньги.
— Беда в том, — добавил Сойер, — что я лично не знаю того, кто был бы способен решиться на столь отчаянный шаг. Риск, сопровождающий подобные махинации, слишком велик.
— Однако факт остается фактом, — возразил Цунь. — Йуань-хуань потерял пятьдесят пять миллионов долларов. У нас нет достаточных резервов, чтобы покрыть недостачу. По сути дела, похищенные деньги — это средства наших вкладчиков. Если хоть малейший намек на то, что произошло, просочится наружу, “Южноазиатская” погибнет практически мгновенно.
...На десерт принесли плотный шоколадный торт с толстым слоем жирного крема. Желудок Цуня взмолился о пощаде, однако он все же съел свою порцию, уповая на целительное действие душистого китайского чая.
Разумеется, они могли бы прекратить борьбу за сохранение контроля над Паком, и таким образом высвободить достаточное количество денег для поддержания “Южноазиатской”. Но какой ценой? Нет, об этом нечего было и думать. Пак Ханмин являлся ключом к Камсангу. Цунь Три Клятвы не знал, почему Камсанг имеет столь жизненно важное значение для йуань-хуаня , хотя своими руками создал сеть взаимосвязанных компаний, известную как Пак Ханмин. Он делал это, повинуясь указаниям старшего брата, Чжилиня. Зачем?
Вся компания, входившая в Пак, приносила большую прибыль, и не в последнюю очередь благодаря проницательности и тонкому деловому расчету Цуня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105