— Но ведь ты знал.
— Еще бы. Я работал вместе с Эдди не раз и не два. Уж это ты мог узнать, прочитав его досье. Однако, повторяю, все эти досье, а уж в случае с Беннеттом и подавно, гроша ломаного не стоят.
— Чтобы знать Беннетта, надо любить его, — промолвил Симбал. — Я правильно понял?
Кубинец скорчил презрительную физиономию. — Ты думаешь, что ты необычайно мил? Работая в Куорри, ты обладаешь могуществом йинь и янь и можешь смотреть свысока на нас, деревенских ребят, да?
— Не горячись, Мартин, — примиряюще отозвался Симбал. — Я сразу понял, что эта лавочка закрыта для посторонних и попытался проникнуть в нее как мог. У меня не было времени на разработку тонких дипломатических подходов перед встречей с тобой. Не обижайся, здесь нет ничего личного.
— Вот тут уж ты ошибаешься, приятель. Здесь все — личное, с ног до головы.
— Тогда лучше расскажи мне все по порядку. Кубинец коротко кивнул.
— Для Эдди, кроме Питера Каррена, не существовало никого. Кстати, они когда-то вместе учились.
— Да, я знаю. В Йеле. В одном и том же колледже. Даже ходили в один и тот же клуб.
— “Клуб Адского Пламени”, — уточнил Кубинец. — Там творятся крупные дела. Однажды, когда мы с Эдди напились до чертиков, он поведал мне о том, как его принимали туда. Кстати, тогда же я узнал о его романе с Карреном. Они вступили в клуб в один и тот же день и вместе давали клятву верности и обет молчания. — Он пожал плечами. — Не знаю, наверное, двое мужчин тоже могут полюбить друг друга. — Он жестом попросил официантку принести новую порцию. — А потом разлюбить.
— Так и случилось с ними? — догадался Симбал.
— Это походило на обычный семейный развод, — ответил Кубинец. — Самое забавное то, что один из них изменился, а другой — нет.
— Тот, который изменился, — Каррен, — задумчиво промолвил. Тони. — Я знаю, что он встречался с одной женщиной из УБРН.
— Да, и это, похоже, сильно раздражало Эдди, — признал Кубинец. — Тем не менее разрыв произошел из-за него. Его послали на глубоководную охоту.
Это было выражение из жаргона сотрудников АНОГ, означавшее долговременное, конспиративное задание.
— Дай-ка я попробую угадать. Дицуй?
— Точно. — Кубинец взял стакан с подноса, принесенного девушкой. Он словно испытывал неутолимую жажду, и Симбал вспомнил, что ему сразу показалось, будто Кубинец чего-то боится. — Его не было долго, Очень долго.
Тони почувствовал комок в горле.
— Ну и что?
На лице Кубинца появилась странная гримаса.
— Собственно говоря, именно поэтому я здесь. И, кстати, по этой же причине меня так взбудоражило твое появление на моем горизонте. Дело в том, что... Эдди больше не вернется. Он перешел на другую сторону.
В наступившей тишине Симбал ошеломленно подумал: Господи, помилуй! Мы имеем дело с оборотнем!
* * *
Сунь Цзу утверждал, что умней других поступает генерал, разворачивающий свои войска в такой боевой порядок, в котором противник не может узнать определенного строя. В этом случае против него не выстоит армия, возглавляемая даже более искусным полководцем.
Это было написано за пять веков до рождения Христа, однако мудрость древнего стратега оказалась сильнее времени.
Все это промелькнуло в сознании Джейка, когда он и Микио свернули за угол Священного зала. Они бросились бежать с террасы, так как успели заметить, что двое боевиков якудзы имели при себе оружие. Было бы безрассудной глупостью двигаться им навстречу или оставаться на месте. Тем более, что ни Джейк, ни Микио не были вооружены. На территории храма поистине любое оружие было категорически запрещено. К тому же считалось, что Микио погиб в Токио, и они меньше всего ожидали наткнуться здесь на его противников. Кроме всего, у них имелись в распоряжении великолепно натренированные тела, и это уже было немало. В числе прочих советов Сунь Цзу рекомендовал полководцам выбирать наиболее подходящее поле для сражения, и двое друзей побежали вдоль края террасы, ища удобное место для засады.
Пробегая мимо открытой двери Священного зала, они услышали ритмическое постукивание. Один из монахов ударял палочкой по пустотелой деревянной рыбе, поддерживая таким образом темп молитвы, которую он нараспев читал своим собратьям.
Внезапно они оба остановились.
— О, Будда, — тихо вымолвил Джейк.
Он снова вспомнил Сунь Цзу, увидев еще четырех боевиков, торопливо двигавшихся им навстречу. В следующее мгновение ему все стало ясно. Появление двух вооруженных убийц у беседки являлось лишь отвлекающим маневром. Как же он сразу не догадался! Джейк обругал себя последними словами. Он должен был разгадать их замысел в ту же секунду, когда увидел, как первая парочка вытащила свои пушки. Все, что находилось на обширной территории храма, было объявлено национальным достоянием Японии, и здесь применение огнестрельного оружия совершенно исключалось. Врагам следовало выбрать иной, более тихий способ разделаться с оябуном и его другом.
— В сад! — прошипел Микио, и, согнувшись почти пополам, они кинулись на густо обсаженное деревьями пространство между Священным залом и пагодой. Углубившись в сад, они миновали огромный кусок скалы, обточенный водой на протяжении столетий почти до идеальной формы. Это был камень Человеколюбия. Всего в саду их стояло пять, по числу добродетелей, провозглашенных Конфуцием.
Было очень тихо. Откуда-то доносился близкий шепот ручья, прятавшегося в гуще аккуратно подстриженной зелени, а из Священного зала долетал едва слышимый ритмичный стук палочки о деревянную рыбу.
Друзья одновременно почувствовали появление врагов. Микио дотронулся до рукава Джейка, и они оба тотчас скользнули дальше в глубину сада. Туда вела узкая извилистая дорожка, вымощенная поросшими мхом камнями, уложенными так искусно, что у идущего создавалось впечатление, будто он бредет по руслу ручья.
Они затаились в тени криптомерии, тихим шепотом рассказывавшей тайны этого древнего места. Справа от них стоял одетый в золото и багрянец карликовый клен с раздвоенным стволом. Впереди возвышался огромный камень Справедливости. Он был составлен из положенных один на другой грубо обточенных дисков. Словно древесные кольца на пне тысячелетнего дуба, они напоминали о ничтожности жизни человека перед лицом сменяющих друг друга гигантских пластов времени, спрессованных в эпохи.
Поговаривали, будто садовник, установивший этот камень, затратил лет десять на то, чтобы выбрать наиболее выигрышное место. Всякий увидевший этот камень должен был ощутить величие этого вечного мира и незыблемость добродетели Справедливости, которая, согласно Конфуцию, происходила из природы Вселенной.
— Ничего не могу понять, — прошептал Микио. — Для клана Кизан я мертв, и тем не менее они умудрились так быстро выйти на мой след.
— Измена?
Микио пожал плечами. А плечи у него были — косая сажень.
— Все может быть, дружище. Я бы лично предпочел найти другое объяснение.
Свистящий звук заставил Джейка резко повернуть голову, как раз вовремя, чтобы уловить начало сохацу. Инстинктивно он выбросил ногу вперед, отбивая тяжелый шар, прикрепленный к концу цепи. Манрикигусари, что в буквальном переводе означает “цепь силой в десять тысяч”, зловеще заскрежетала, когда боевик якудзы потянул се к себе, собираясь повторить попытку.
Джейк сделал ложный выпад рукой, и противник, попавшись на эту уловку, нанес учи отоси. Удар пришелся мимо, так как в последнее мгновение Джейк убрал кисть и тут же, молниеносным движением поймав цепь, потянул ее на себя. В результате они оба потеряли равновесие и упали на тщательно ухоженное ложе из папоротников.
Невысокорослый боевик якудзы оказался на удивление силен. Когда он снова вскочил на ноги, Джейк заметил, что вся его мощь сосредоточена в руках и верхней половине туловища, что было весьма необычно для японца. Обычно японские мастера боевых искусств высоко ценят большую хару, то есть концентрацию внутренней энергии внизу живота.
Используя тенькан, Джейк развернулся влево и вниз, увлекая за собой противника, который старался обеими руками дотянуться до кисти Джейка и высвободить манрикигусари. Джейк успел подумать о том, что, когда человек полагается на оружие, оно становится важнее, чем его собственное тело.
Боевик все же сумел дотянуться до руки Джейка, но ему пришлось пожертвовать своей более выгодной позицией ради того, чтобы вновь завладеть цепью. Воспользовавшись инерцией движения противника, Джейк заставил его податься еще вперед, а сам ухватил его за шею свободной рукой и потянул вниз.
Боевик тут же прогнулся назад с такой силой, что упал спиной на поросшие мхом камни. В следующее мгновение манрикигусари, мелькнув, обвилась вокруг чуть выставленной вперед голени Джейка. Его противник сильно дернул цепь на себя, и Джейк потерял равновесие.
Рухнув набок, он почувствовал, что у него сбилось дыхание. Он развернулся и увидел Микио, с устрашающей точностью наносящего боевику удар ребром ладони в область печени. Лицо боевика исказила гримаса мучительной боли. Почти одновременно ребро ладони Джейка с размаху опустилось на физиономию боевика, разнося вдребезги его солнечные очки. Тело противника безжизненно обмякло.
Джейк глубоко вздохнул, переводя дух, как вдруг Микио, закричав, выбросил вперед руку. Его глаза закатились, рот беззвучно открылся. Он рухнул на колени. Джейк попытался поддержать его. Он вытащил из раны сурикен — остро заточенный стальной метательный шип.
Микио зажал ладонью рану, из который хлынула кровь. Джейк отчетливо услышал знакомое жужжание, и в тот же миг Микио навалился на него всей тяжестью своего тела, увлекая его за собой. Второй сурикен воткнулся в ствол криптомерии.
Выбравшись из-под Микио, Джейк на четвереньках пробрался через высокие заросли самшита и замер позади раскачивавшейся зеленой массы азалии. Оглянувшись, он увидел, что Микио, оторвав зубами кусок рубашки, пытается, рыча от напряжения, завязать повязку на плече. Полоска белой ткани тут же потемнела от крови.
Джейк вновь сосредоточил все мысли на метателе сурикенов. Стараясь не обращать внимания на назойливое жужжание пчел, мирно сновавших над лужайкой, похожей на цветочный ковер, он замер и прислушался. Наконец он, соблюдая крайнюю осторожность, двинулся вперед.
Весь сад, казалось, жил, подчиняясь определенному ритму, задаваемому легким ветерком, размеренно колыхавшим листья и совсем еще молодые побеги. Любое неосторожное нарушение этого ритма, допущенное Джейком, неминуемо выдало бы его с головой. Он должен был, как когда-то учил его Фо Саан, раствориться в окружающей обстановке. Однако вся подготовка, все умение его базировалось на искусстве владения ба-мааком. Утратив ключи к ба-мааку, нечего было и думать о том, чтобы воспользоваться всеми некогда доступными Джейку его преимуществами перед обычными людьми.
Тем не менее, он сделал все что мог, чтобы сделаться невидимым на фоне сада. Однако этого всего оказалось явно недостаточно. Что-то сверкнуло на солнце. Джейк мгновенно развернулся, но было уже поздно. Ужасная манрикигусари уже обвилась вокруг его шеи в смертельном захвате маки олюси .
Первым делом он усилием воли заставил себя держать руки подальше от шеи. Ему ни в коем случае нельзя было поддаваться животной реакции организма и пытаться разжать цепь. Эта ошибка явилась бы роковой, ибо разорвать руками кованую цепь из нержавеющей стали ему бы не удалось, а драгоценные доли секунд, оставшиеся у него в запасе, оказались бы упущенными. Нападающий еще больше усилил бы хватку, и — все. Смерть.
Задыхаясь, Джейк все же умудрился набрать в легкие побольше воздуха. Чтобы выполнить задуманный удар в область ребер врага, ему пришлось сделать полуоборот влево. Тем самым он совершенно перекрывал себе доступ кислорода, однако теперь это уже не имело столь важного значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105