Раскаяние. Жалость к самому себе.
Хесс отправил Пьюла к Икроду и возобновил поиск.
Час спустя он был уже на рабочем месте. Время подходило к семи вечера. Хесс взглянул на часы – пятница, 13-е число. Он еще не успел изучить папки с буквой "Т" и далее, а также отдельный регистр по психам. Хесс собирался сделать это завтра, но вспомнил, что ближайшие три дня – выходные. Его всегда возмущало то, что в праздники и в выходные ни с кем невозможно связаться, ведь все отдыхают и забывают о работе. Он вздохнул. Придется оставшимся психопатам и извращенцам подождать до понедельника.
Хесс не нашел ничего стоящего, кроме страничек Икрода и Пьюла. Но и в них он не обнаружил каких-либо упоминаний о навыках разделывания мяса, бальзамирования трупов или чего-нибудь в этом роде. В принципе Тим и не ожидал, что ему попадутся подобные сведения.
Он снова вгляделся в регистрационный снимок Рональда Пьюла, сравнил его с рисунком. Похожи. Но фотографии, сделанные во время ареста, заметно отличались. Лицо Пьюла выглядело шире, глаза – меньше, рот – некрасивее. В общем, это был вовсе не тот смазливый парень, который привлек внимание Камалы Петерсен.
Конечно, она могла и преувеличить его достоинства.
Хесс наблюдал, как Мерси приближалась к нему, неся под мышками множество толстых синих папок, и умудрялась при этом держать в руках еще по газете. Ее распущенные волосы падали на лицо. Она, как всегда, была полна решимости.
Мерси положила свою ношу на рабочий стол Хесса.
– С "Т" и до конца? И сумасшедшие здесь? – удивился Хесс.
– Взяла у Карлы Фонтана, она контачит с ребятами из ЗОНА.
Мерси кинула газеты на соседний стол и нырнула в кресло.
– Дай угадаю! Ты выбрал Икрода и Пьюла!
Хесс слегка улыбнулся и постучал костяшками по копиям дел. Кожа на руке вдруг сильно заболела, будто охваченная пламенем.
Мерси занялась прессой.
Хесс открыл папку с фамилиями на букву "Т".
Таблин. Танаха. Тенерифе.
Нет. Нет. Нет.
На секунду он вернулся в тот прекрасный день, когда нырял в волнах, как водяной жук, и бурлящий поток готов был принять его в свои объятия. Затем он вспомнил Барбару, стирающую юбку в машинке. Окна их первой квартиры запотели от влаги, и за окном лило как из ведра. Хесс почти физически ощутил всю негу того чудесного момента: их с женой постоянно и нестерпимо влекло друг к другу на протяжении первых пяти лет со дня знакомства.
– Что такое, Тим? – спросила Мерси.
Тим оторвал взгляд от списка насильников.
– Ты застонал, – пояснила она.
– Подумал об ужине, – отшутился Хесс.
– А я полагала, химиотерапия и облучение убивают аппетит.
– От них еще и волосы выпадают, а мои, как видишь, на месте. На самом деле я не так уж и голоден.
– И все-таки не отказался бы поесть, раз стонешь. Может, пойдешь перекусить?
Оставшиеся фамилии в списке оказались немногочисленными. И папки о психически нездоровых преступниках, бывших пациентах клиник для душевнобольных, тоже не пестрели разнообразием.
Никто из упоминаемых нарушителей даже отдаленно не походил на парня с рисунка. Хотя у одного был такой же печальный глубокий взгляд, но в остальном он выглядел совсем иначе.
– Колеску, – Хесс прочитал фамилию, – Матаморос Колеску.
Мерси даже не взглянула на напарника.
– Нет, Ему нравятся женщины постарше, абсолютно беспомощные. Действительно, интересные глаза, но не более того. К тому же он кастрат.
– Кастрат?
– Да. Кстати, его нетрудно найти.
Когда Хесс поднял голову, Мерси уже стояла у его рабочего места и улыбалась. Она развернула газету, и Тиму сразу бросилась в глаза одна фотография.
На ней был запечатлен Колеску, прямо на первой полосе. На этом снимке его волосы казались тоньше и короче, лицо более широким и бесформенным. На майке красовалась надпись с его именем. Создавалось впечатление, что парня застали врасплох. Он даже поднял руку, собираясь прикрыть лицо. Хесс почувствовал легкое разочарование – Матаморос ни одной чертой не напоминал убийцу с наброска. Разве что глазами. С другой стороны, Камала говорила об усах и роскошной шевелюре, а с ними многие мужчины похожи друг на друга. В конечном счете усы можно приклеить, а настоящие волосы скрыть париком.
– Теперь мы будем знать о каждом его шаге, – сказала Мерси. – Он полностью шизанутый. Псих без яиц. Хотя яйца ему как раз оставили. Кастрация химическая, и эффект от нее временный.
Хесс прочитал заголовок:
КАСТРИРОВАННЫЙ НАСИЛЬНИК МЕШАЕТ СОСЕДЯМ ЖИТЬ СПОКОЙНО!
В скандальной статье говорилось, что Колеску полностью освободят в следующую среду и в тот же день закончится его принудительное лечение химическими препаратами. В ЗОНА решили оповестить об этом его соседей, а те подняли панику, заявив, что не желают жить рядом с насильником.
Мерси уже звонила куда-то по служебному телефону.
– Камала, привет, это Мерси...
Представитель департамента Уоллес Хьюстон заявил газете, что «власти не собирались изгонять Колеску из города, а всего лишь заботились об общественной безопасности. Люди имеют право знать о преступнике и его действиях, но никак не третировать его».
«Да что ты говоришь, Ласка!» – Хесс ухмыльнулся.
Рядом на полосе располагалось фото красивой блондинки Труди Пауэрс, организатора протеста. В руках она держала плакат с надписью: «Насильник нам не сосед!»
– Я хотела спросить, человек из сегодняшней «Таймс», случайно, не похож на того, что ты видела в магазине... – слышался голос Мерси.
Колеску имел постоянную работу в Коста-Меса и жил в доме № 12 по Медоуларк последние три года после выхода из Атаскадеро. Один из двенадцати указанных в протоколе пациентов, он сам согласился на введение гормонального препарата. Ему делали инъекции раз в неделю, и с такой же регулярностью проводили опросы. «Депо-Провера» – торговое название женского гормона ацетата медроксипрогестерона, провоцирующего рост молочных желез, выпадение волос и «иссушение» гениталий в случае принятия препарата мужчиной.
И еще за неделю до официального освобождения парня отдали на растерзание соседям. Хесс вздохнул, подумав, что не только у него серьезные проблемы.
– ...что ты сказала, Камала? Это, может, и он, но, вероятно, не он?!
Тим продолжал читать. Румын Колеску был арестован недалеко от Лос-Анджелеса. Хесс сделал себе пометку, надо получить больше информации о насильнике.
– ...ты понимаешь, что нетрудно нацепить усы и надеть парик?!
Хесс хотел бы немедленно попросить записи о Колеску, но рабочий день уже закончился, и архив закрылся.
Вдруг ему показалось, что он как будто сросся с креслом, стал с ним единым целым. Боль резко пронзила все его тело. Хесс старался держаться непринужденно. Суставы рук снова охватило огнем. Казалось, его облили кислотой и оставили мучиться.
– ...и мы привезем тебе посмотреть еще двоих. В воскресенье утром мне удобно...
Почему он чувствует себя так паршиво? Из-за радиации? Правильно, побочные эффекты начали проявляться только сейчас.
– Камала думает, что это не он. – Закончив разговор с Петерсен, Мерси обратилась к Хессу. – Она видела газету. Говорит, парень выглядел иначе. По ее словам, он был очень модно одет, а вещи Колеску далеки от идеала Камалы. В воскресенье утром покажем ей Пьюла и Икрода.
Хесс знал, что она смотрит на него в упор, не стесняясь. Совсем не так воровато, как в машине по дороге в Эльсинор.
– Тим, о чем ты думаешь, уставившись в пустоту?
Он вздрогнул. Ему становилось все хуже и хуже. Хесс чувствовал себя больным до мозга костей. Как сказали врачи, именно костный мозг вырабатывает клетки крови. А при химиотерапии этот процесс нарушается, и человек начинает страдать от анемии и даже может умереть. Поэтому раз в неделю врачи принимали противоанемические меры, чтобы лекарства не убили пациента раньше, чем рак.
– В эти минуты прозреваешь? Видишь, например, как женщины свисают с веток? Узнаешь об этом до того, как обнаруживаешь засечки от веревки?
– Нет.
– И все-таки как тебе удается...
То ли Мерси не договорила, то ли Хесс уже не слушал, но фраза осталась незаконченной. В ушах у Хесса сильно шумело. Лицо пылало.
И вдруг все стихло и успокоилось.
Сердце еще быстро колотилось, и кожа оставалась багровой, но в целом полегчало.
– Для начала перестаешь об этом думать, очищаешь голову, – сказал Хесс сдавленным голосом.
– Ты в порядке?
– Забываешь обо всем на свете. О своих предположениях и подозрениях.
– Давай в следующий раз поговорим об этом, ладно? – Мерси испугал его вид.
– За отправную точку берешь то, в чем абсолютно уверен. Глядя на землю, я увидел, как аккуратно и симметрично расположено пятно крови. Она не была разбрызгана, как если бы жертва сопротивлялась. Кровь просто медленно вытекала, а женщина почти или вообще не двигалась. Почему? Сначала я представил себе ее в своеобразном матерчатом коконе, потом в сети. И то и другое обеспечивает неподвижность. Возможно, преступник дает своей добыче какой-нибудь яд. Передо мной явственно вставала только одна картина: молодая женщина на дереве истекает кровью. В конце концов от нее почти ничего не остается, ведь тело убийца забирает с собой. Такая работа требует тщательного планирования, энергии, сил. Но он не расчленял жертву, он ценил ее, холил и лелеял. Он не желал испортить красоту и уносил женщин целиком. Я спросил себя: почему похититель из миллиона других мест выбрал именно лес рядом с шоссе Ортега? И тогда я поднял голову и увидел ветку, достаточно крепкую, чтобы выдержать значительный груз. Я вспомнил, как когда-то мой дядя-охотник повесил на дерево убитого оленя для свежевания. Я залез наверх и нашел зазубрины.
Мерси молчала. Хесс не знал, слышала ли она его. Голос его звучал нервно, тихо и как будто издалека.
Он разжал пальцы и взял газету. Ему очень хотелось выглядеть спокойным, сильным и здоровым. Через несколько секунд Хесс отбросил газету, словно она раздражала его, и положил ладони на колени. Его руки заметно дрожали, но сердце стучало уже медленнее. Лицо слегка горело, зато костяшки совсем перестали болеть. Хесс старался дышать ровно и глубоко.
– Это просто, когда ты объясняешь, – сказала Мерси. – Только вот я ничего там не увидела, кроме уже описанной тобой сцены убийства.
– Нужно попробовать самой.
– Но как избавиться от ложных версий? Например, убийца мог пустить жертве кровь где-нибудь еще, собрать ее и вылить у дуба. Не так ли?
Перед глазами у Хесса окончательно прояснилось. Но он все еще не мог встать.
– Разве ты никогда не делал неправильных выводов? Не видел не те картинки? – допытывалась напарница.
– Не так четко, как верные.
– А вот мои видения всегда несколько затуманены.
Хесс бросил взгляд на Мерси. Она сидела в кресле, немного расставив ноги и опираясь подбородком на руку.
– Все приходит с годами.
Он ожидал едкого комментария и даже не обиделся бы, услышав его. Но Мерси молчала.
– У меня тридцать восемь дел об убийствах. А у тебя? – спросила она после паузы.
– Восемьсот четырнадцать.
– Опыт побогаче!
– Конечно, сорок три года работы. И еще Корея...
– Как чувствуют себя свидетели и участники войны?
– Они испытывают гордость.
– Потому, что остались в живых?
– Да, все просто до банальности.
– Жаль, что мне не повезло с войной.
– Может, это и прекрасно, Мерси?
– Вовсе нет, если я хочу набраться опыта и иметь солидный послужной список.
Хесс задумался. Его радовало сладостное ощущение покоя, отсутствие боли.
– У тебя еще вся жизнь впереди. Зачем тебе война со всеми ее ужасами, постоянная депрессия, страх? Многие там кончали с собой.
– Но ведь не все.
Тим улыбнулся ей. Он восхищался оптимизмом напарницы. К тому же Хесс хотел выказать сердечность, хотя и не испытывал сейчас ничего, кроме чувства облегчения после тяжелого приступа. Мерси снова выдержала паузу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Хесс отправил Пьюла к Икроду и возобновил поиск.
Час спустя он был уже на рабочем месте. Время подходило к семи вечера. Хесс взглянул на часы – пятница, 13-е число. Он еще не успел изучить папки с буквой "Т" и далее, а также отдельный регистр по психам. Хесс собирался сделать это завтра, но вспомнил, что ближайшие три дня – выходные. Его всегда возмущало то, что в праздники и в выходные ни с кем невозможно связаться, ведь все отдыхают и забывают о работе. Он вздохнул. Придется оставшимся психопатам и извращенцам подождать до понедельника.
Хесс не нашел ничего стоящего, кроме страничек Икрода и Пьюла. Но и в них он не обнаружил каких-либо упоминаний о навыках разделывания мяса, бальзамирования трупов или чего-нибудь в этом роде. В принципе Тим и не ожидал, что ему попадутся подобные сведения.
Он снова вгляделся в регистрационный снимок Рональда Пьюла, сравнил его с рисунком. Похожи. Но фотографии, сделанные во время ареста, заметно отличались. Лицо Пьюла выглядело шире, глаза – меньше, рот – некрасивее. В общем, это был вовсе не тот смазливый парень, который привлек внимание Камалы Петерсен.
Конечно, она могла и преувеличить его достоинства.
Хесс наблюдал, как Мерси приближалась к нему, неся под мышками множество толстых синих папок, и умудрялась при этом держать в руках еще по газете. Ее распущенные волосы падали на лицо. Она, как всегда, была полна решимости.
Мерси положила свою ношу на рабочий стол Хесса.
– С "Т" и до конца? И сумасшедшие здесь? – удивился Хесс.
– Взяла у Карлы Фонтана, она контачит с ребятами из ЗОНА.
Мерси кинула газеты на соседний стол и нырнула в кресло.
– Дай угадаю! Ты выбрал Икрода и Пьюла!
Хесс слегка улыбнулся и постучал костяшками по копиям дел. Кожа на руке вдруг сильно заболела, будто охваченная пламенем.
Мерси занялась прессой.
Хесс открыл папку с фамилиями на букву "Т".
Таблин. Танаха. Тенерифе.
Нет. Нет. Нет.
На секунду он вернулся в тот прекрасный день, когда нырял в волнах, как водяной жук, и бурлящий поток готов был принять его в свои объятия. Затем он вспомнил Барбару, стирающую юбку в машинке. Окна их первой квартиры запотели от влаги, и за окном лило как из ведра. Хесс почти физически ощутил всю негу того чудесного момента: их с женой постоянно и нестерпимо влекло друг к другу на протяжении первых пяти лет со дня знакомства.
– Что такое, Тим? – спросила Мерси.
Тим оторвал взгляд от списка насильников.
– Ты застонал, – пояснила она.
– Подумал об ужине, – отшутился Хесс.
– А я полагала, химиотерапия и облучение убивают аппетит.
– От них еще и волосы выпадают, а мои, как видишь, на месте. На самом деле я не так уж и голоден.
– И все-таки не отказался бы поесть, раз стонешь. Может, пойдешь перекусить?
Оставшиеся фамилии в списке оказались немногочисленными. И папки о психически нездоровых преступниках, бывших пациентах клиник для душевнобольных, тоже не пестрели разнообразием.
Никто из упоминаемых нарушителей даже отдаленно не походил на парня с рисунка. Хотя у одного был такой же печальный глубокий взгляд, но в остальном он выглядел совсем иначе.
– Колеску, – Хесс прочитал фамилию, – Матаморос Колеску.
Мерси даже не взглянула на напарника.
– Нет, Ему нравятся женщины постарше, абсолютно беспомощные. Действительно, интересные глаза, но не более того. К тому же он кастрат.
– Кастрат?
– Да. Кстати, его нетрудно найти.
Когда Хесс поднял голову, Мерси уже стояла у его рабочего места и улыбалась. Она развернула газету, и Тиму сразу бросилась в глаза одна фотография.
На ней был запечатлен Колеску, прямо на первой полосе. На этом снимке его волосы казались тоньше и короче, лицо более широким и бесформенным. На майке красовалась надпись с его именем. Создавалось впечатление, что парня застали врасплох. Он даже поднял руку, собираясь прикрыть лицо. Хесс почувствовал легкое разочарование – Матаморос ни одной чертой не напоминал убийцу с наброска. Разве что глазами. С другой стороны, Камала говорила об усах и роскошной шевелюре, а с ними многие мужчины похожи друг на друга. В конечном счете усы можно приклеить, а настоящие волосы скрыть париком.
– Теперь мы будем знать о каждом его шаге, – сказала Мерси. – Он полностью шизанутый. Псих без яиц. Хотя яйца ему как раз оставили. Кастрация химическая, и эффект от нее временный.
Хесс прочитал заголовок:
КАСТРИРОВАННЫЙ НАСИЛЬНИК МЕШАЕТ СОСЕДЯМ ЖИТЬ СПОКОЙНО!
В скандальной статье говорилось, что Колеску полностью освободят в следующую среду и в тот же день закончится его принудительное лечение химическими препаратами. В ЗОНА решили оповестить об этом его соседей, а те подняли панику, заявив, что не желают жить рядом с насильником.
Мерси уже звонила куда-то по служебному телефону.
– Камала, привет, это Мерси...
Представитель департамента Уоллес Хьюстон заявил газете, что «власти не собирались изгонять Колеску из города, а всего лишь заботились об общественной безопасности. Люди имеют право знать о преступнике и его действиях, но никак не третировать его».
«Да что ты говоришь, Ласка!» – Хесс ухмыльнулся.
Рядом на полосе располагалось фото красивой блондинки Труди Пауэрс, организатора протеста. В руках она держала плакат с надписью: «Насильник нам не сосед!»
– Я хотела спросить, человек из сегодняшней «Таймс», случайно, не похож на того, что ты видела в магазине... – слышался голос Мерси.
Колеску имел постоянную работу в Коста-Меса и жил в доме № 12 по Медоуларк последние три года после выхода из Атаскадеро. Один из двенадцати указанных в протоколе пациентов, он сам согласился на введение гормонального препарата. Ему делали инъекции раз в неделю, и с такой же регулярностью проводили опросы. «Депо-Провера» – торговое название женского гормона ацетата медроксипрогестерона, провоцирующего рост молочных желез, выпадение волос и «иссушение» гениталий в случае принятия препарата мужчиной.
И еще за неделю до официального освобождения парня отдали на растерзание соседям. Хесс вздохнул, подумав, что не только у него серьезные проблемы.
– ...что ты сказала, Камала? Это, может, и он, но, вероятно, не он?!
Тим продолжал читать. Румын Колеску был арестован недалеко от Лос-Анджелеса. Хесс сделал себе пометку, надо получить больше информации о насильнике.
– ...ты понимаешь, что нетрудно нацепить усы и надеть парик?!
Хесс хотел бы немедленно попросить записи о Колеску, но рабочий день уже закончился, и архив закрылся.
Вдруг ему показалось, что он как будто сросся с креслом, стал с ним единым целым. Боль резко пронзила все его тело. Хесс старался держаться непринужденно. Суставы рук снова охватило огнем. Казалось, его облили кислотой и оставили мучиться.
– ...и мы привезем тебе посмотреть еще двоих. В воскресенье утром мне удобно...
Почему он чувствует себя так паршиво? Из-за радиации? Правильно, побочные эффекты начали проявляться только сейчас.
– Камала думает, что это не он. – Закончив разговор с Петерсен, Мерси обратилась к Хессу. – Она видела газету. Говорит, парень выглядел иначе. По ее словам, он был очень модно одет, а вещи Колеску далеки от идеала Камалы. В воскресенье утром покажем ей Пьюла и Икрода.
Хесс знал, что она смотрит на него в упор, не стесняясь. Совсем не так воровато, как в машине по дороге в Эльсинор.
– Тим, о чем ты думаешь, уставившись в пустоту?
Он вздрогнул. Ему становилось все хуже и хуже. Хесс чувствовал себя больным до мозга костей. Как сказали врачи, именно костный мозг вырабатывает клетки крови. А при химиотерапии этот процесс нарушается, и человек начинает страдать от анемии и даже может умереть. Поэтому раз в неделю врачи принимали противоанемические меры, чтобы лекарства не убили пациента раньше, чем рак.
– В эти минуты прозреваешь? Видишь, например, как женщины свисают с веток? Узнаешь об этом до того, как обнаруживаешь засечки от веревки?
– Нет.
– И все-таки как тебе удается...
То ли Мерси не договорила, то ли Хесс уже не слушал, но фраза осталась незаконченной. В ушах у Хесса сильно шумело. Лицо пылало.
И вдруг все стихло и успокоилось.
Сердце еще быстро колотилось, и кожа оставалась багровой, но в целом полегчало.
– Для начала перестаешь об этом думать, очищаешь голову, – сказал Хесс сдавленным голосом.
– Ты в порядке?
– Забываешь обо всем на свете. О своих предположениях и подозрениях.
– Давай в следующий раз поговорим об этом, ладно? – Мерси испугал его вид.
– За отправную точку берешь то, в чем абсолютно уверен. Глядя на землю, я увидел, как аккуратно и симметрично расположено пятно крови. Она не была разбрызгана, как если бы жертва сопротивлялась. Кровь просто медленно вытекала, а женщина почти или вообще не двигалась. Почему? Сначала я представил себе ее в своеобразном матерчатом коконе, потом в сети. И то и другое обеспечивает неподвижность. Возможно, преступник дает своей добыче какой-нибудь яд. Передо мной явственно вставала только одна картина: молодая женщина на дереве истекает кровью. В конце концов от нее почти ничего не остается, ведь тело убийца забирает с собой. Такая работа требует тщательного планирования, энергии, сил. Но он не расчленял жертву, он ценил ее, холил и лелеял. Он не желал испортить красоту и уносил женщин целиком. Я спросил себя: почему похититель из миллиона других мест выбрал именно лес рядом с шоссе Ортега? И тогда я поднял голову и увидел ветку, достаточно крепкую, чтобы выдержать значительный груз. Я вспомнил, как когда-то мой дядя-охотник повесил на дерево убитого оленя для свежевания. Я залез наверх и нашел зазубрины.
Мерси молчала. Хесс не знал, слышала ли она его. Голос его звучал нервно, тихо и как будто издалека.
Он разжал пальцы и взял газету. Ему очень хотелось выглядеть спокойным, сильным и здоровым. Через несколько секунд Хесс отбросил газету, словно она раздражала его, и положил ладони на колени. Его руки заметно дрожали, но сердце стучало уже медленнее. Лицо слегка горело, зато костяшки совсем перестали болеть. Хесс старался дышать ровно и глубоко.
– Это просто, когда ты объясняешь, – сказала Мерси. – Только вот я ничего там не увидела, кроме уже описанной тобой сцены убийства.
– Нужно попробовать самой.
– Но как избавиться от ложных версий? Например, убийца мог пустить жертве кровь где-нибудь еще, собрать ее и вылить у дуба. Не так ли?
Перед глазами у Хесса окончательно прояснилось. Но он все еще не мог встать.
– Разве ты никогда не делал неправильных выводов? Не видел не те картинки? – допытывалась напарница.
– Не так четко, как верные.
– А вот мои видения всегда несколько затуманены.
Хесс бросил взгляд на Мерси. Она сидела в кресле, немного расставив ноги и опираясь подбородком на руку.
– Все приходит с годами.
Он ожидал едкого комментария и даже не обиделся бы, услышав его. Но Мерси молчала.
– У меня тридцать восемь дел об убийствах. А у тебя? – спросила она после паузы.
– Восемьсот четырнадцать.
– Опыт побогаче!
– Конечно, сорок три года работы. И еще Корея...
– Как чувствуют себя свидетели и участники войны?
– Они испытывают гордость.
– Потому, что остались в живых?
– Да, все просто до банальности.
– Жаль, что мне не повезло с войной.
– Может, это и прекрасно, Мерси?
– Вовсе нет, если я хочу набраться опыта и иметь солидный послужной список.
Хесс задумался. Его радовало сладостное ощущение покоя, отсутствие боли.
– У тебя еще вся жизнь впереди. Зачем тебе война со всеми ее ужасами, постоянная депрессия, страх? Многие там кончали с собой.
– Но ведь не все.
Тим улыбнулся ей. Он восхищался оптимизмом напарницы. К тому же Хесс хотел выказать сердечность, хотя и не испытывал сейчас ничего, кроме чувства облегчения после тяжелого приступа. Мерси снова выдержала паузу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49