ответ на запрос по фургонам, зарегистрированным в их округе, придет в понедельник утром. Интересно, сколько найдется машин, похожих на описанную Евой? Десять? Или двести? А с разными шинами? Это верный след!
Затем сообщение из полиции Риверсайда. За ла Лондом ведется наблюдение, ничего особенного не произошло, будут следить и дальше.
Вдруг зазвонил телефон. Арни Пикеринг, владелец магазина товаров для охоты и спорта, сообщил Хессу, что обнаружил кое-что интересное. Неделей ранее Тим узнавал о возможной покупке, сделанной преступником. Довольно болтливый Арни все же сказал самое главное: в феврале один покупатель приобрел сани для перевозки добычи, пару мотков нейлоновой веревки, лебедку и электрический фонарь. Он также заметил, что февраль – не сезон для охоты на оленей. Хесс прекрасно знал об этом. Именно в феврале была убита Лаэл Джилсон. Сезон убийств!
– А кто из продавцов обслуживал его? – спросил Хесс.
– Мэтт. Он как раз здесь, хотите поговорить с ним?
– Дайте, пожалуйста, номер вашего факса. Я вышлю один портрет. Пусть Мэтт скажет, не этот ли человек делал покупки.
Хесс записал номер и отправил набросок, сделанный художницей.
Забрав картинку, он посмотрел на Мерси. Та уже проводила Камалу к выходу и возвращалась к своему рабочему столу. Вид у нее был недовольный, даже разозленный. Карие глаза горели от возмущения.
– Икрод, Пьюл, Колеску... все они не прошли тест! Романтичная Камала не увидела в их взгляде той особенной одухотворенности и грусти! Сожаления и раскаяния, понимаете ли! А тут еще она вспомнила, что, до того как встретить этого мерзавца, успела выпить три коктейля! В общем, поддала перед их «невербальным контактом», во время которого они якобы «общались посредством взгляда». Черт!
– Но ведь и водитель, и ла Лонд узнали парня с рисунка. Камала его действительно видела! Она наверняка идентифицировала бы его. Значит, это не Икрод, не Пьюл и не Колеску. Возможно, Далтон Пейдж ошибся и нужного нам человека нет в архивах. И вообще нет никаких документальных свидетельств о нем.
Снова зазвонил телефон. Хесс поднял вверх палец, жестом прося Мерси подождать, и снял трубку. На другом конце провода раздался голос Мэтта, продавца, видевшего предполагаемого преступника.
Мэтт сказал, что в тот день торговля шла не особо бойко: почти круглые сутки лило как из ведра, к тому же до нового охотничьего сезона оставалось еще несколько месяцев. Может, отчасти из-за этого он прекрасно запомнил одного неординарного покупателя. Мэтта весьма впечатлили его длинный плащ, белокурые кудри и эффектные усы. Парень совсем не походил на обычных клиентов магазина. Мэтт сразу же узнал его на рисунке.
– Он задал мне очень странный вопрос, – рассказывал Мэтт. – Его интересовало, как понадежнее закрепить тушу оленя. Я начал ему объяснять, и тут он добавил, что не хочет повредить кожу добычи. Вообще любое приспособление для подвешивания оставляет небольшие дырочки на лодыжках животного, о чем я и сообщил покупателю. Тогда этот чудак вознамерился приобрести какие-нибудь специальные прокладки. Конечно же, не было у нас ничего подобного, ведь ни одного охотника не волнуют маленькие отверстия в лодыжках! Ноги убитого оленя сразу отрубают и выбрасывают, лишь изредка оставляя как своеобразный трофей. Но этот тип настаивал. Его очень волновало состояние конечностей оленя. Тогда я предложил ему купить особую модель.
– Вместо крючков там веревочные петли, не так ли? В них и затягиваются ноги животного?
– Именно.
Хесс сам не знал почему, но все услышанное ничуть не поразило его.
На Хесса нахлынули детские воспоминания о том, как они с отцом и дядей частенько ходили на оленя, прочесывая лес, окружавший озеро Спирит. Охотники проводили часы в поисках достойной добычи. Хесс хорошо помнил, что охота – тяжкий, изнуряющий труд, испытание силы духа. Если тебя волнует мясо убитого оленя, ты всеми правдами и неправдами попытаешься сберечь его в лучшем виде. А если в первую очередь заботит шкура, сделаешь все, чтобы не испортить ее. Слишком уж дорогой ценой достается трофей!
Похититель Сумочек не желал допустить ни малейшего уродства на теле жертвы. Он берег кожу «своих» женщин, поэтому и выбрал наименее грубое орудие. Подкладывая что-нибудь мягкое под веревки, убийца наверняка избегал повреждений, и на щиколотках убитых не оставалось никаких следов. И действовал преступник весьма оперативно.
– А что насчет купленных саней? Как они устроены? – спросил Хесс.
– К ним приделана веревка, позволяющая надежно закрепить добычу.
Хесс представил себе охотничьи сани, спрятанные на заднем сиденье серебристого фургона.
– А колеса там есть?
– Нет. Поверхность гладкая, великолепно скользит. К тому же их можно сворачивать наподобие спального мешка. Это одна из торговых «фишек», гордость фирмы! Сани очень компактны, удобны и легки.
– Может, парень интересовался разделочными ножами или чем-нибудь в этом роде?
– Да нет...
Хесс поблагодарил Мэтта и вежливо попрощался с ним. Мерси стояла на месте. Она в упор смотрела на Хесса, и глаза ее выражали нескрываемую злобу.
– Клерк из магазина узнал мужчину с наброска, – сказал ей напарник. – Тот купил кое-какие вещи для охоты в феврале, за девять дней до исчезновения Лаэл Джилсон. Он приобрел сани для того, чтобы тащить тело, и веревки, чтобы его подвешивать. Платил, естественно, наличными.
– Я должна была отправить портрет раньше! Просто обязана была взять этого подонка два дня назад! Тогда Ронни Стивенс осталась бы жива! – Лицо Мерси выражало упрямое отчаяние.
– Ни ты, ни я не виноваты в смерти Ронни. Злиться бесполезно. Не суди себя строго, Рэйборн. Неужели ты собираешься всю жизнь мучиться раскаянием?
К напарникам быстрым шагом приближался молодой полисмен. В руках он держал вместительную коробку. Весь его вид говорил: «Спешу сообщить вам пренеприятное, но интереснейшее известие».
Кивнув Мерси и Хессу, он поставил коробку на стол. Даже его усы, казалось, трепетали от волнения.
– Простите, сержант Рэйборн, но полтора часа назад ребята из дорожной службы Ирвина обнаружили кое-что достойное внимания. Я ехал по делам и заодно заскочил к ним забрать находку. Как только увидел это, сразу подумал... ну, вы сами знаете, о чем. Парни, конечно, все перетрогали, но чем черт не шутит?! Вдруг остались нужные отпечатки?!
Хесс опустил взгляд: в коробке лежали три дамские сумочки.
– Одна из них открылась на лету, – продолжал полицейский, – многое вывалилось на дорогу. А в двух других лежали паспорта, кредитки, личные вещи и документы. Не было лишь водительских прав и наличных.
Мерси многозначительно посмотрела на коллегу:
– Молодец, Казик!
– Сержант, я давно мечтаю работать с вами в отделе убийств, поэтому проявил инициативу и изучил папки с данными о пропавших без вести. Две женщины исчезли бесследно. У одной сломалась машина на пятьдесят пятом километре, и она отправилась за помощью. Больше ее никто никогда не видел. Случилось это около двух лет назад. Три недели спустя другая делала покупки в одном из местных супермаркетов. Полиция вытащила ее автомобиль из озера Мэтьюз через неделю после исчезновения. Понятия не имею, где все это время были найденные сумочки и принадлежат ли они пропавшим женщинам, но чутье редко меня подводит. Я уверен – все взаимосвязано!
– Возможно, – заметила Мерси.
– Да, и еще! В сумках успели порыться, часть содержимого просто бросили в коробку. Я не удержался и посмотрел. Кое-что привлекло мое внимание. Посмотрите на газетную вырезку, лежащую сверху.
Мерси взяла со стола пинцет и аккуратно подцепила тонкий листок. Оба напарника застыли от изумления.
Это была статья со снимками из «Джорнал». Номер вышел ровно шесть дней назад, как раз тогда, когда Хесса прикрепили к делу о Похитителе Сумочек. Обычный газетный материал сопровождался несколькими фотографиями Мерси и Тима. Кстати, последний терпеть не мог сниматься для прессы. На всех изображениях у полицейских были выжжены глаза, словно к бумаге в этих местах поднесли зажженную спичку. Вокруг дырок темнели коричневатые круги, и листок напоминал подпаленную пиратскую карту, которые так часто делают дети.
23
В этот вечер Хесс засиделся на работе допоздна. Он долго разговаривал по телефону с заведующим кафедры патологоанатомии местного колледжа, пытаясь уточнить кое-какие детали насчет саней, формалина и исчезнувших женщин.
Брайтон, нечасто появлявшийся в департаменте по воскресеньям, прошел мимо стола Хесса и махнул ему рукой. Тим в этот момент прощался с заведующим кафедрой и обсуждал время их предстоящей встречи. Повесив трубку, он отправился в кабинет Брайтона, где тот уже ждал его. Босс закрыл за ним дверь.
– Еще три сумочки?! – возмущенно спросил Брайтон.
– Две точно. Может, и третья. Ее содержимое утеряно.
– Он занимается этим уже в течение двух лет?
– Вроде того. Первая женщина пропала двадцать шесть месяцев назад. У нее были неполадки с автомобилем. Угадайте, где в последний раз видели другую? В магазине.
– Боже праведный! Утром ничего нового не узнали? Никакого прорыва не наметилось? – Брайтон предложил Хессу сесть в кресло, стоящее напротив рабочего стола.
– Нет. – Хесс сел.
– Он действует весьма осторожно и аккуратно, не так ли?
– Думаю, он использует хлороформ, чтобы жертва потеряла сознание. Один из наших ребят узнал запах в машине. Также в салоне остались следы борьбы, но не слишком активной.
– Может, Гильяму удастся взять кровь на анализ и установить в ней наличие хлороформа?
– Вряд ли. Хлороформ очень быстро распадается, и его уже не найдешь в крови. К тому же образцы, обнаруженные нами, не вполне пригодны для подобного исследования. Есть еще новость: мы полагаем, преступник водит большой фургон серебристого цвета с разным рисунком протекторов шин. Пожалуй, на сегодняшний день эта информация является ключевой.
– Господи Иисусе! Тим, на его счету шесть жертв!
Брайтон откинулся на стуле и скрестил руки. Он был довольно тучным мужчиной с простоватым лицом, но в глазах его светился холодный огонек расчетливого ума. Хессу нравилась манера Брайта управлять своими подчиненными и то, как он мило скрывает свое стремление к власти.
Хесс слабо представлял себе, как шериф проводит свое свободное время. Он лишь слышал, что, как и многие другие высокопоставленные работники правоохранительных органов, Брайтон владел приличной собственностью: имел свой загородный особняк, то ли в Вайоминге, то ли в Монтане. Хесс редко бывал у босса дома, никогда не был приглашен на ужин, никуда не ходил с шерифом вне рабочего времени, говорил в основном о делах и не знал имен его жены и детей. Брайтон вообще не распространялся о семье в присутствии Хесса. Для подобных разговоров были другие, «семейные» сотрудники, у которых, как и у самого Брайта, подрастали дети. Говоря о своем потомстве, люди словно объединялись в особую касту, путь к которой был закрыт для Хесса. Все его браки были бездетными и заканчивались разводами, и в конце концов он остался совсем один.
Жизнь часто сводила Хесса с людьми, похожими на него, с теми, кто пытался понять происходящее, но продолжал делать ошибки. Он постоянно либо зализывал раны после очередного неудачного романа, либо искал новую женщину. Хесс каждый раз собирался начать все с чистого листа, но планы его не осуществлялись. На работе знали о несостоявшейся личной жизни Хесса, поэтому относились к нему несколько иначе, чем к примерным семейным людям. Хесс прекрасно понимал, что нужно бороться с эгоизмом, если хочешь ужиться с женщиной или с коллективом. Иначе тебя будут считать опасным чужаком. Семейный человек понятен для окружающих, он такой же, «как все», и это подчеркивает его достоинства и подтверждает способность к самопожертвованию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49