Мерси шла на полшага впереди Хесса и лишь изредка поглядывала на него. Она ждала от напарника действий, но не знала, каких именно. Скорее Мерси искала даже не слов, а особенного выражения лица. Ей очень нравилось, когда Тим поднимал голову и озирал все вокруг глазами чистокровной лошади, совершившей подвиг. Она вспомнила, что людей его поколения называли «военными конями», и теперь поняла частичную справедливость этого прозвища.
Еще Мерси почему-то хотелось потрогать его волосы, эту жесткую, торчащую шевелюру с необычным седым локоном на лбу. С такой прической Хесс походил на генерала, заснятого на черно-белую пленку.
«Нет, он и так считает, что у меня не лучшие манеры. Надо держать себя в руках. Вот только если отвлечь его на секунду...»
Они пропустили по стаканчику в «Бич-Бол», потом в «Скотти» и «Рекс». Мысль насчет спиртного принадлежала Мерси. Ей казалось, что выпивка сближает людей. Совместная выпивка сродни увлекательному путешествию. Однако Мерси никогда не считала себя выпивающей женщиной. Просто спиртное помогало ей раскрепоститься.
Выдержка Хесса поразила ее. Три порции скотча никак не отразились на нем. И это несмотря на облучение и химию! Мерси же алкоголь размягчал, делал пассивнее и спокойнее. Мир казался ей расплывчатым и туманным. Мерси такой эффект нравился, ведь в трезвом состоянии она всегда была хладнокровной, резкой и слегка агрессивной. Как приятно расслабиться в хорошей компании, зная, что через пару часов дымка рассеется! Временное легкое помешательство. Чудесно!
Но на улице доброжелательность Мерси улетучилась. На тротуаре завязалась драка, и Хесс оттянул напарницу, не позволив ей вмешаться. К месту быстро прибыли полицейские на мотоциклах и разогнали любителей помахать кулаками.
Мерси негодовала. Спиртное и гнев соединились во взрывоопасный коктейль.
Она оглянулась назад, глядя на то, как копы справляются с расшалившимися парнями. Дрались двое: тощий пьяница и мускулистый молодчик с козлиной бородкой. У последнего весь лоб был в крови.
– Не могу бездействовать в подобных ситуациях! – воскликнула Мерси.
– Успокойся. Ты следователь из убойного отдела, а не уличный страж.
– Ненавижу, когда творится такой кавардак! Два взрослых мужика устраивают черт знает что! Хочется им обоим надавать по морде!
– Все кончилось. Расслабься и забудь.
– Хорошо, хорошо... Давай спустимся к воде.
Мерси направилась к океану. Скотч в смеси с адреналином очистил голову, но сделал ноги ватными. Они остановились у линии воды. Мерси смотрела на белоснежную пену, выбрасываемую на берег. Мимо пролетали маленькие птички.
– Ты отличный напарник, Хесс!
– И ты тоже.
– Мы хорошая команда, правда?
– Безусловно!
– Я знаю, Брайтон мечтает, чтобы я провалилась. Его скомпрометировала моя тяжба с Кемпом. Ты вроде как приставлен следить за мной, может, тебя даже просят отчитываться письменно.
– Меня назначили помогать тебе, а тебя – мне.
– Не болтай ерунды, Хесс, мне не нужны твои сказки! Всем ясно, что ты глаза и уши шерифа. Говори ему что хочешь. Я работаю над серьезным делом и продолжу начатое. Конечно, я могу совершить ошибку и упустить что-то. Но я буду стараться и не сдамся из-за тебя, Брайтона или еще кого-нибудь! Я найду Похитителя Сумочек и с чистой совестью вышибу ему мозги. А вы ищите мои недочеты, копайтесь в мелочах! Только мне не мешайте. А разборки с Филом Кемпом – моя личная проблема. Он начал грязно клеиться ко мне с первых дней моего появления в департаменте. Он схватил меня за задницу, тискал за грудь и говорил такое, что у тебя уши завянут! Я не отреагировала правильно, потому что была слишком молода. Я жутко растерялась и не знала, как поступить. Сначала я решила, что он принимает меня за рубаху-парня и просто грубо шутит. Приставания не прекращались. Через некоторое время я сделала Кемпу предупреждение. Он не воспринял его всерьез. Пару недель назад, на парковке, Фил начал нести полную ахинею о Майке и обо мне, намекая, что только он сам может осчастливить меня. Фил облокотился на мою машину, схватил меня за руку и попытался обнять. Я приставила ему пушку ко лбу и вежливо попросила отпустить меня. В этот раз Кемп послушался. Я наняла хорошего адвоката. Почему я должна прощать Фила? Мириться с его поведением? Я не хотела затевать такую передрягу. Кемп – полное ничтожество, но на короткой ноге с Брайтоном. Вот почему шериф жаждет моего провала.
Они шли вдоль мокрого песчаного берега.
– Мерси, а чего ты хочешь добиться? Увольнения Фила? Штрафа?
– Пусть чертов Кемп извинится передо мной и прекратит приставать!
– И все?
Мерси задумалась. Она сама удивилась тому, как быстро начала доверять напарнику. Ей хотелось быть предельно честной с ним.
– Сказать правду, Хесс? Теперь я не затеяла бы этого дурацкого процесса. Мне жаль, что я начала тяжбу.
Мерси надеялась, что Хесс не посоветует ей оставить все это сейчас. Он промолчал.
– Но теперь я не могу отказаться от своих слов. Кемп должен попросить прощения, иначе я уничтожу его. Обещаю! И если другие женщины захотят мне в этом помочь, я только порадуюсь. Они вправе поступать так, как считают нужным. Однако меня совсем не устраивает приписанная мне роль духовного лидера. За последние три дня я получила десять электронных сообщений с благодарностью за «первый шаг». За то, что посмела «выступить против системы». А я люблю систему! Я часть ее, как они не понимают? Мне противно скандалить с чокнутым кобелем Кемпом, но я буду презирать себя, если остановлюсь!
До Мерси донеслось пение птички, пролетавшей совсем рядом. Она пролетела мимо, как ночная тень, и исчезла из виду.
– Ты поступаешь правильно, – сказал Хесс.
– Да. И продолжу начатое. Так и передай Брайтону, если у него не хватило мозгов самому меня спросить.
– Ты ошеломила его своим поступком.
– Естественно. Кемпа я не трогала. Долгое время терпела. Предупреждала, говорила с ним. Потом приставила пистолет к виску. Хватит! Чаша переполнилась! Он получает то, что заслужил. Мне очень жаль, если мои действия расстраивают Брайтона, но больше Фила я выносить не могу.
Напарники вернулись в квартиру Хесса около одиннадцати ночи. Мерси уснула на тахте, и, когда очнулась в полночь, Хесс сварил ей кофе.
А через некоторое время он лежал на дешевой кушетке, стоявшей у окна, и посапывал. Мерси подошла к нему. Ей вновь нестерпимо захотелось потрогать его волосы.
Она приблизилась, но что-то остановило ее.
26
Кафедра патологоанатомии располагалась напротив столовой, в кабинете с тяжелой синей дверью.
Было утро понедельника. Хесс ждал, сидя в маленьком, плохо освещенном фойе стиля пятидесятых годов. На стенах висели старые фотографии колледжа. С некоторых снимков улыбались деканы, преподаватели и выпускники. В стеклянном шкафу хранились ценные книги о бальзамировании, в том числе семитомник «Бальзамирование человека».
Вошел заведующий кафедрой и пожал Хессу руку.
– Меня зовут Алан Боб, – представился он. – А вы, должно быть, Тим Хесс?
Широкое лицо Боба показалось Хессу очень приятным. На макушке заведующего уже образовалась заметная лысина а его улыбка выражала простодушие и лукавство. Боб предложил Тиму сесть, и тот расположился в маленьком кресле на колесиках.
Хесс задумался о том, сколько химических веществ вводят в тело человека после его смерти, а затем осознал, что еще при жизни он напичкан не меньшим их количеством. Как он мечтал вновь стать молодым! Воевать с океанскими волнами и чувствовать себя бессмертным.
– Я перейду к делу, если позволите, – сказал он.
– Валяйте! – Алан улыбнулся.
Хесс поведал обо всем: о похищенных женщинах, сумочках, внутренностях, крови и остатках формалина в почве.
Боб кивал, будто слышал всю историю еще до прихода Тима.
– Ваш преступник не бальзамирует тела, нет-нет! По крайней мере не так, как принято в Америке. Мы никогда не удаляем органы. Вы знакомы с процессом бальзамирования, мистер Хесс?
– Нет.
– Еще в древние времена тела бальзамировали во избежание распространения различных заразных заболеваний. Между нами говоря, нет ничего опаснее трупа. Во-вторых, особую роль играл внешний вид покойника. Перед похоронами его приводили в надлежащее состояние. Современный метод возник в годы Гражданской войны – тогда приходилось хоронить тысячи трупов.
– А как долго они... сохраняются?
– Тела? Три – пять суток. Иногда дольше, если того требуют обстоятельства.
– Могут ли они сохраняться в течение недель или даже месяцев?
Боб поднял брови и пожал плечами:
– Ну, пару недель еще куда ни шло. Однако слабо забальзамированный труп разлагается чрезвычайно быстро, а забальзамированный слишком сильно – почти сразу становится жестким и бесцветным.
Хесс сделал запись в блокноте. Его пальцы снова сводило, а подушечки онемели. По радио крутили старую песню Элвиса, которую Тим давным-давно слушал на пляже.
Он достал набросок портрета предполагаемого убийцы и показал его Алану. Тот долго и внимательно изучал его, а затем вернул, качая головой.
– Нет, его бы я запомнил. Такие необычные волосы и усы!
– Он никогда у вас не учился? Может, его выгоняли из колледжа?
– К сожалению, я не знаю его и вообще никогда не видел. – Боб снова покачал головой и огорченно причмокнул.
– Вы храните документацию о выпускниках?
– Да. – Боб кивнул. – И к каждому делу прилагается фотография бывшего ученика. Честно говоря, я не имею права вам их показывать, но все же готов дать запрос в архив.
– Огромное спасибо! Было бы очень полезно просмотреть фотографии выпускников за последние десять лет.
Боб снял телефонную трубку и попросил работника архива найти дела.
– Поиск займет не больше пятнадцати минут. Не хотите ли понаблюдать за интересующей вас процедурой? Трое наших воспитанников сейчас как раз на бальзамировании.
– С удовольствием.
На двери комнаты для бальзамирования висело объявление, запрещающее посторонним входить в помещение. При процессе бальзамирования разрешалось присутствовать лишь родным усопшего, персоналу и учащимся колледжа.
Хесс последовал за Аланом. Внутри ярко горел свет. Тим сразу почувствовал резкий запах альдегида.
Посередине стояли большие столы, на них лежали тела. Боб подвел Хесса к первым трем. Тим слушал лязг инструментов и спокойные, уверенные голоса людей в белом.
– Здесь только начали. Труп вымыли и продезинфицировали. Ученица, Бонни, применит средство, которое сочла наиболее подходящим для этого умершего. Она подбирала его с учетом возраста покойного, причины его смерти и многих других факторов. Бонни использует одно из лучших соединений формалина. Вы знаете, что красота тела связана с его внутренним состоянием?
– Нет.
– Иногда нам даже не приходится прибегать к помощи косметики.
Хесс подошел поближе к столу, на котором лежало тело пожилого мужчины. Он выглядел ровесником Тима, и это не прибавило последнему оптимизма. Хесс заглянул в отчетную запись: возраст – шестьдесят девять лет, причина смерти – цирроз печени. «Чертов пьяница на два года старше меня! Два года – целая жизнь!»
Хесс почему-то всегда считал, что умрет шестидесятипятилетним. Число 65 казалось ему внушительным, характерным и красивым. И очень далеким. Но к моменту болезни он достиг этого рубежа и, как никогда раньше, испугался смерти. Теперь Хесс собирался дожить свой седьмой десяток как следует. Ему остался хоть и небольшой, но бесценный отрезок времени, и Хессу приходилось наслаждаться каждой его минутой. И все же иногда Тима бросало в дрожь при мысли об уходе из жизни.
От запаха альдегида его начало подташнивать. Хесс посмотрел на студентку, склонившуюся над трупом, и заметил, что она очень молода, на вид лет двадцати. Девушка была высокого роста и, вероятно, привлекательная, но ее лицо скрывала хирургическая маска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49