В двенадцатый раз за последние три дня. Он почистил зубы походной складной щеткой и посмотрел на себя в зеркало. Увиденное не обнадежило его, и, вздохнув, Тим вернулся в кабинет.
Три часа спустя полицейские сидели в самолете, просматривая копии отобранных снимков. Всего 57.
Берналь, Баткис, Карнахан... никакого Колеску...
– Чем дольше о нем думаю, тем больше сомневаюсь в том, что он профессионал, – сказал Хесс. – Нет, он не связан с похоронными бюро. Профи не вытаскивают у трупов внутренности.
– А зачем он это делает?
– Наверное, чтобы подольше сохранить тела в пригодном состоянии.
Мерси внимательно посмотрела на Хесса.
– Но где-то он всему этому научился?
– Хорошо бы иметь полный список учащихся соответствующих заведений, но во многих колледжах не сохраняются данные об отчисленных или ушедших.
Хесс заметил, как на него взглянула женщина из соседнего ряда.
– Подозреваю, что он держит тела в морозильной камере или холодном подвале.
Драция, Дюмон, Ессон...
Хесс сконцентрировал все внимание на снимках. Копии были вполне хорошего качества, но все же отодвигали напарников еще на один шаг от истины. Тиму казалось очень сложным определить человека, похожего на Похитителя Сумочек. Ему мешало искать сознание того, что преступник мог носить парик и накладные усы. С ними любой из мужчин со снимков походил бы на таинственного Билла.
Мерси набрала номер несговорчивого управляющего.
– Мистер Янг? Вас снова беспокоит сержант Рэйборн. Я хотела бы извиниться за то, что вам наболтала. Мистер Янг, я душой болею за это дело, мой начальник на меня давит, напарник постоянно орет! Я устала и разочарована, так как следствие стоит на месте!
Она посмотрела на Хесса с вымученной и фальшивой улыбкой. Разговаривая с Бартом, Мерси все время нервно кивала и жестикулировала.
– Знаю... понимаю. Кто-то убил двух женщин, а в субботу еще и третью. Ей было всего девятнадцать, она жила с мамой, звали ее Ронни. Все, что от нее осталось, – это несколько фотографий и куча кишок на капоте автомобиля. Я не шучу, убийца действительно очень жесток и опасен. Мы предполагаем, что в его списке еще две жертвы, на которых он напал пару лет назад. Да... да, конечно, я могу подождать.
Хесс выглянул в окно. Внизу земля была желто-зеленой. Самолет медленно рассекал облака. Колеску выходил из дома в шесть и чуть позже девяти. Гильям сказал, что сердце Рон-ни, также лежавшее в сумочке, прекратило биться между семью и одиннадцатью часами. Все указывает на то, что Ронни была похищена с парковки, куда отправилась, закончив работу. А если позже? Вдруг Колеску покинул дом после того, как фотограф сделал свой последний снимок? Возможно, Гильям или Хорт ошиблись с временем? Тогда Колеску располагал часом, а то и больше, чтобы убить Ронни Стивенс. Версия имеет право на существование. Однако как он выбрался из дома незамеченным?
В списке Хесс не нашел ни Икрода, ни Пьюла.
Тим закрыл глаза и представил себе планировку квартиры Колеску: гостиная, кухня, ванная комната; на втором этаже – две спальни и еще одна ванная комната. Дом Колеску находился в самом конце улицы. На кухне было окно с видом на юг. Хесс воссоздал в памяти картину кухни, как бы разделенной надвое. В одной части стояли плита, раковина и шкафчик с приборами, банками и прочим. Вторая часть напоминала маленькую столовую и располагалась в алькове. Интересно, видно ли окно с улицы ночью?
Каким образом он выезжал на пикапе? Его наверняка увидела бы толпа. Может, пешком добирался от квартиры до другой машины, оставленной где-нибудь невдалеке? До серебристого фургона с разными шинами...
Хесс сделал пометку, чтобы не забыть опросить соседей Колеску насчет фургона, проверить, не зарегистрирован ли он на его имя, а также поговорить с его коллегами в автомастерской и поинтересоваться, не давали ли они ему машину в пользование. Затем вернуться в дом Мороса, посмотреть на окно и поискать какие-нибудь дополнительные помещения, откуда он мог бы незаметно выбраться под покровом темноты.
Хесс вспомнил, что Колеску выпустили из Атаскадеро три года назад. И ровно шесть месяцев спустя исчезла первая женщина.
– Хорошо, огромное вам спасибо, мистер Янг. Вы правильно поступили!
Одержав победу, Мерси с ликованием взглянула на Хесса:
– Да! Я сделала это! Завтра Янг вышлет нам по факсу список всех покупателей приборов за последние два года!
Хесс видел, что Мерси горда и удивлена.
– Отличная работа, Мерси!
– Было нелегко. Мне просто повезло. Позвоню-ка на работу.
Она набрала служебный номер, чтобы проверить, не пришли ли ей сообщения.
– Ну? – спросил Хесс, когда Мерси отложила телефон в сторону.
– Ничего. Только звонили из «Бианши» с радостной новостью о том, что мне вышлют кобуру из свиной кожи. Бесплатно. «Для избранных служащих правоохранительных органов». Остальные увидят, что я ношу «Бианши» и добиваюсь успехов в карьере, и тоже купят. Хорошая реклама для фирмы.
– Уже бегу приобретать!
Мерси весело улыбнулась:
– Обожаю оружие и все связанное с ним. А ты, Хесс?
31
Придя на работу, Хесс взял со стола готовые фотографии Рика Хорта. Это были снимки форматом четыре на шесть и в основном с хорошей резкостью. Некоторые он делал в темноте, и их качество оставляло желать лучшего. Хесс с радостью заметил, что на каждой фотографии стояли дата и время. Три снимка с ним и Мерси он убрал в карман куртки.
17.01, 14 августа, суббота, – общий план толпы, держащей плакаты и свечи, хотя на улице еще светло. 18.11 – Колеску выглядывает из-за двери. 18.12 – Колеску на крыльце. 18.14 – Колеску рядом с симпатичной соседкой, Труди. Кажется, дает ей что-то в руки. 18.22 – крупный план. Лицо Труди с задумчивой улыбкой. 18.25 – молодой человек держит в руках плакат с надписью: «В следующий раз отрежьте ему яйца!»
И все в таком же духе.
– Есть там что-нибудь стоящее? – спросила Хесса напарница. Она сидела за своим столом, прижав к уху телефонную трубку. Перед ней лежал раскрытый блокнот.
Мерси звонила Барту Янгу, желая поторопить его с высылкой данных о покупателях. Теперь Хесс не сомневался в том, что из Мерси рано или поздно выйдет первоклассный следователь – она отличалась завидными настойчивостью и упорством. Станет ли Мерси главой отдела по делам об убийствах? Вполне возможно. Шерифом к пятидесяти восьми годам? Поживем – увидим! У нее в запасе еще двадцать пять лет. Главное, дожить самому.
– Пока нет, – ответил ей Хесс.
«В следующий раз отрежьте ему яйца!»
Хесс рассматривал лицо юноши, написавшего столь грозный плакат. Он попытался рассмеяться, но не вышло: что-то больно сжималось у него в сердце.
Хесс бросил взгляд на пустующие соседние кабинеты. Было уже почти семь вечера. Тим задумался о странностях человеческой природы. Ему захотелось оказаться в вымышленном идеальном мире, где люди не убивают и не потрошат друг друга, где один сосед не мечтает кастрировать другого, где есть дела поважнее, чем стоять днями напролет и кого-то фотографировать. Хесс всю жизнь сталкивался с грехами и душевным уродством своих собратьев. Наверное, поэтому он всегда старался заниматься любовью с женщиной как можно дольше. Во время секса Хесс переставал быть собой, становился лучше, терпимее и... счастливее.
Хесс остановился на снимках гостиной Колеску, которые сделал Рик. Он увидел кушетку, стену и телевизор. Тим присмотрелся к изображению головы Матамороса. Под редеющими волосами виднелась бледная лысина. На экране застыла картинка: молодой человек выходит из больничной палаты. Внизу на фотографии стояла цифра – 20.12.
В это время у Ронни вырывали сердце. А Колеску сидел перед телевизором.
Тим вооружился лупой, чтобы детальнее рассмотреть фото. Картинка увеличилась, но стала более размытой. К тому же Хесс тяжело дышал, и стекло сразу запотело. Тиму показалось, что он глядит на Колеску через заснеженное окно лютой зимой. После долгого раздумья он пришел к выводу: «голова» Мороса могла быть подушкой, мячом или куклой, наряженными в парик. А также голографическим изображением или головой Лаэл с укороченной стрижкой. Черт побери! Это голова Матамороса Колеску, и нечего нести ахинею! Он сидел у себя дома и смотрел «ящик», в то время как кто-то другой потрошил Веронику Стивенс на стройке.
Фотографии были неоспоримым доказательством того, что Морос никуда не выходил в тот вечер. И не вылезал из окна – угол дома освещался лампой соседнего крыльца, и соседи наверняка увидели бы Колеску.
Хесс разложил снимки в хронологическом порядке. Теперь он перебирал их, полностью восстанавливая картину. Что-то все же казалось ему странным. Хесс силился понять, что именно, но его попытки напоминали прогулки в темноте. Он позвал Мерси на помощь.
– Не вижу ничего необычного, – сказала она.
– Что-то меня поразило.
– Дай-ка лупу. – Мерси наклонилась и внимательно изучила фото. – Не знаю. Я заметила только одну странность: Колеску вроде бы не двигается, смотря телевизор. На снимках он всегда статичен и сидит на месте, словно замороженный. У Майка сынишка так же прилипал к «ящику», будто впадал в гипноз.
– Ну...
– Не то?
– Ты, конечно, права, но меня беспокоит что-то снаружи, не сам Колеску.
– Здесь есть дата и время. Хесс, не вижу никакой проблемы, честно.
Хесс пристально глядел на снимок.
– Ушло, – вздохнул он. – Теперь и я не чувствую.
– Он все-таки мерзкий тип!
Хесс снова вздохнул и убрал фотографии, решив вернуться к ним позднее.
– Колеску мог достать информацию о сигнализации на своей работе, – сообщил он Мерси.
Тим сделал звонок, чтобы узнать о результатах поиска серебристого фургона. Ему доложили, что пока и вторая смена не добилась успеха.
Тогда он встал, пожелал Мерси спокойной ночи и отправился домой.
* * *
По дороге в больницу Хесс вспоминал развесистые дубы рядом с шоссе Ортега, «шелби-кобру» из автомастерской, кабинет Алана Боба, гараж Матамороса Колеску. Виделись ему и волнующие черные волны океана, но Тим попытался изгнать этот образ из своего сознания и думать только о работе.
Во время облучения Хесса неожиданно бросило в горячий пот. Покрыв все тело тонкой пленкой, он, казалось, разъедал его. Хесс чувствовал себя так, словно кожу обожгли. Доктор пояснил Тиму, что «повышенное потоотделение – один из побочных эффектов лечения», и улыбнулся, как неразумному ребенку.
Хесс застегнул рубашку на все еще влажной груди и вышел в приемную.
– Я за тобой шпионила! – Из-за журнала появилась голова Мерси.
– Мне оставили четыре фургона для самостоятельной проверки.
– Знаю, ты угоняешь их из соседних штатов. Я решила, что в этом нелегком деле тебе понадобится помощник. К тому же на работе меня поджидали надоедливые репортеры, и я сбежала от них. Я поведу машину.
– Тогда пошли.
– Ух ты, какой румяный!
– Очень смешно.
– Хесс, нет, я... правда... ты выглядишь... черт. Забудь! Вечно я ляпну что-то не то.
Мерси смущенно посмотрела на напарника, и он улыбнулся. С трудом подавляя неловкость, она слегка приобняла Тима, словно говоря: «Ну извини. Я не умею выражать свои чувства, но буду стараться».
– Знаешь, врачи утверждают: чем больше смеешься, тем дольше живешь! – сказала Мерси.
Тим молча смотрел на нее.
– Ладно, сдаюсь. Мне паршиво. Помоги справиться с тоской! – Мерси вздохнула.
– А ты – мне!
– По рукам! Так где там первый фургон?
* * *
Хесс был благодарен Мерси за то, что она уменьшила громкость рации. Трубка разрывалась от сообщений о выходках пьяных граждан, о нарушении общественного порядка и угоне автомобилей. Теперь Тим наслаждался вечерней тишиной. Солнце садилось на западе, озаряя землю розоватым светом.
Напарники осмотрели два фургона за час. Первый находился в Вайджо, а второй в Сан-Клементе. Регистрационные бумаги владельцев были в полном порядке, а все шины одинаковыми и уже не новыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49