Только когда на крышке зажегся зеленый индика— тор, он успокоился.
— Вы знаете, что это такое? — спро— сил он.
Он указал на прибор.
— Конечно, — сказал я. — Только поз— накомился я с ними не на Фрейбуре. Они не слишком распространены.
— Они вообще не распространены, — ответил он.
Он добивался максимальной яркости зеленого индикатора.
— Насколько мне известно, этот эк— земпляр единственный на планете, и я хочу, чтобы вы никому не говорили о том, что видели. Н и к о м у, — повто— рил он с ударением.
— Это меня не касается, — сказал я с наигранным отсутствием интереса. — Я думаю, человек имеет право на свои тай— ны.
Я сам любил тайны и множество раз использовал снуп-детекторы. Они могли обнаруживать электронные или волновые подслушивающие устройства и немедленно оповещать об этом. Можно было обмануть их, но сделать это было очень трудно.
Пока никто не знал о детекторе, Князь мог быть уверен, что его никто не подслушивает. Но кому это могло прийти в голову здесь, в центре его замка? Да— же он должен знать, что снуп-приборы не могут работать на расстоянии. В воздухе резко запахло крысой, и я начал догады— ваться, в чем дело. Не оставалось сом— нений, что крыса — Князь.
— Вы не глупый человек, Граф Дибс— тол, — сказал он.
Он подразумевал под этим, что я значительно глупее его.
— Вы путешествовали, видели другие миры и понимаете, как дики и отсталы мы здесь. Не откажитесь помочь мне сбро— сить петлю, которая затягивается вокруг шеи нашей планеты. Никакие жертвы не страшны, если они приближают день осво— бождения.
Он даже вспотел и опять вернулся к своей противной привычке хрустеть сус— тавами. Голова сбоку, там, где Ангелина приложила бутылку, была заклеена плас— тырем, мокрым от пота. Я надеялся, что рана болит.
— Вы охраняете эту иностранку, — сказал Князь.
Он повернулся боком, но все еще про— должал наблюдать за мной краем глаза.
— Она оказала нам определенную по— мощь в организации, но сейчас ставит нас в затруднительное положение. Уже имеется одно покушение на ее жизнь и, вероятно, будут другие. Радебрехен — старая известная семья, и ее присутс— твие для них невыносимо.
Он отхлебнул из стакана и перешел к основному.
— Я думаю, в ы сможете выполнить ее работу так же хорошо, а возможно, и лучше. Как вы на это смотрите?
Без сомнения, я был переполнен та— лантами, или на этой планете явно не хватало революционеров. Уже второй раз за сутки мне предлагали сотрудничество. Было ясно, что Ангелина предлагала иск— ренне, а вот от предложения Касси Дюка Рденранта исходил дурной душок. Я решил продолжать игру, чтобы увидеть, к чему это приведет.
— Я польщен, Князь, — ответил я. — Но что будет с иностранкой? Я не уве— рен, что ей понравится эта мысль.
— Это не важно, что ей понравится, — отрезал он.
Он слегка коснулся пальцами повязки на голове, затем, снова взяв себя в ру— ки, продолжил:
— Мы не можем быть с ней жестокими.
Лицо его исказила отвратительная ли— цемерная улыбка, какой я никогда не ви— дел до сих пор.
— Мы будем держать ее в заключении. У нее есть несколько преданных соратни— ков, но об этом позаботятся мои люди. Вы будете с ней и арестуете ее в нужный момент. В тюрьме она будет в безопас— ности и не станет мозолить глаза, чтобы не навлечь неприятности на нас.
— Отличный план, — согласился я с энтузиазмом. — Меня не радует мысль заключить эту бедную женщину в тюрьму, но если так нужно, то я готов. Цель оп— равдывает средства.
— Вы правы. Но я хочу, чтобы была полная ясность. Вы, Бент, имеете заме— чательную способность выворачивать фра— зы, поэтому я лучше запишу. Цель оправ— дывает средства.
И такой вот человек планирует революцию! Я напряг память, чтобы вспомнить подходящий к случаю афоризм, но мысль затопила внезапная ярость. Я вскочил на ноги.
— Если мы собираемся сделать это, Князь, незачем терять время, — сказал я. — Давайте назначим арест на 18-00, это даст вам время обезвредить ее охра— ну. Я буду с ней в комнате и арестую ее, как только получу от вас сообщение об успешном завершении вашей акции.
— Все правильно. Вы, как всегда, че— ловек действия, Бент.
Он протянул руку, и я, сдерживая от— вращение, вынужден был пожать эту без— вольную, влажную, предательскую ладонь.
Теперь прямо к Ангелине.
— Нас тут не подслушивают? — спросил я.
— У вашего бывшего дружка Князя Кас— си есть снуп-детектор. Не исключено, что у него имеются и другие приборы для подслушивания, которые он мог устано— вить здесь.
Эта мысль ни в малейшей степени не взволновала Ангелину. Она сидела перед зеркалом, расчесывая волосы. Сцена, ко— нечно, была очаровательная, но в данный момент неуместная. Штормовые ветры нес— лись на революцию, грозя все разрушить.
— Я знаю о детекторе, — сказала она.
Она продолжала причесываться.
— Это я ему подсунула. Правда, его слегка доработали, чтобы на наших час— тотах он всегда показывал норму, даже когда я включаю подслушивающее устройс— тво.
— И вы слышали, как несколько минут назад он сделал мне предложение убить вашу охрану, а вас заключить в подзем— ную тюрьму?
— Нет, не слышала, — сказала она с таким изумительным самообладанием и спокойствием, которое всегда отличало все ее поступки.
Она улыбнулась мне в зеркале.
— Я была занята воспоминаниями о прошедшей ночи.
Женщины! Они все смешивают вместе.
Возможно, для них так лучше, но очень трудно для тех, кто находит, что эмоции и логика — разные вещи. Я должен был заставить ее понять серьезность си— туации.
— Хорошо, пусть эти маленькие новос— ти вас не волнуют, — сказал я.
Я старался держаться спокойно.
— Но есть другие. Вовсе не Раденбре— хены послали убийцу прошлой ночью. Это сделал Князь.
Это подействовало. Ангелина оставила в покое волосы, и глаза ее посерьезнели.
Она не задала никаких глупых вопро— сов, а ждала, что я скажу дальше.
— Я думаю, вы недооцениваете бешенс— тво этой крысиной морды. Когда вчера он получила бутылкой по голове, это со— вершенно раз'ярило его. Наверняка план у него был уже готов, и вы только под— толкнули его. Сержант охраны опознал убийцу и связал его с Князем. Это об'ясняет и то, как убийца попал на крышу, и откуда он знал, где вас ис— кать, а заодно и внезапность этой ата— ки. Слишком многое произошло после ва— шей драки с Касситором Сварливым.
Пока я говорил, Ангелина вернулась к своей прическе и стала взбивать локоны.
Она не ответила. Это полнейшее от— сутствие интереса стало действовать мне на нервы.
— Так что же вы все-таки собираетесь делать? — спросил я, уже не скрывая раздражения.
— А не кажется ли вам, что более важно понять, что в ы собираетесь де— лать?
Она не подчеркивала вопроса, но за ним скрывалось многое. Я видел, что она наблюдает за мной в зеркале, поэтому отошел к окну, глядя на фатальный бал— кон и покрытые снегом горные вершины. Что я собирался делать? Это был вопрос куда более сложный, чем ей казался.
Что я собирался вообще делать?
Участвовать в революции, к которой не имел ни малейшего интереса? Зачем я тут?
Чтобы арестовать Ангелину для Специ— ального Корпуса? Об этом надо пока за— быть.
Но ответ надо было найти. Мое тело было хорошо замаскировано, но я не рассчитывал на какое-то длительное расследование.
Ангелина была, несомненно, уверена, что убила меня, поэтому не станет зани— маться моей идентификацией. Я узнал ее очень быстро, изменено лицо, и все.
Тут меня осенило. Какие-то участки памяти могут забыть некий факт, но вне— запно он может появиться. Я вспомнил, что сказал прошлой ночью.
«Все это осталось в прошлом, Ангели— на», — кричал я. Я сказал это, и она не возразила, хотя она уже не Ангелина, здесь она Энжела. Когда я к ней повер— нулся, на моем лице наверняка была на— писана растерянность, но она только за— гадочно улыбнулась и ничего не сказала. Но волосы расчесывать перестала.
— Ты знала, что я не Граф Дибстол? — выговорил я с трудом. — И как давно?
— Давно. Почти сразу, как ты вошел сюда.
— Ты знаешь, кто я?
— Настоящего имени я не знаю, если ты это имеешь в виду. Но я помню, какая злость во мне кипела, когда после ог— ромной работы ты выжил меня из крейсе— ра. Я помню глубокое удовлетворение, когда я стреляла в тебя во Фрейбурбаде. Теперь ты скажешь мне свое имя?
— Джим, — сказал я невесело. — Джим ди Гриз, известный в своей среде как Скользкий Джим.
— Прекрасно. Мое настоящее имя — Ан— жела. Я думаю, это была идиотская шутка моего отца, поэтому я с радостью смот— рела, когда он умер.
— Почему ты не убьешь меня? — спро— сил я.
Я догадывался, как отошел в лучший мир ее отец.
— Зачем, дорогой? — ответила она проникновенно. — Мы оба сделали в прош— лом ошибки, и потребовалось много вре— мени, чтобы понять нашу похожесть. Я могу точно так же спросить, почему ты не арестуешь меня? Ведь с этого все на— чалось, не так ли?
— Да, но…
— Но что? Ты пришел сюда с этой мыслью, но не выдержал внутренней борь— бы с собой. Поэтому я не сказала, что узнала тебя. Я не знала, как все полу— чится, хотя и надеялась. Ты видишь, я не хотела убивать тебя. Я знала, что ты любишь меня. Это было очевидно сразу. Это отличалось от звериной похоти всех этих самцов, которые говорили, что лю— бят меня. Им нравилась только моя плоть, а ты любишь меня всю, потому что мы оба одинаковы.
— Мы не одинаковы, — сказал я.
Но в моем тоне не было убежденности.
Она только улыбнулась.
— Ты убивала и наслаждалась убийс— твом — вот наше основное различие. По— нятно?
— Ерунда!
Она отмахнулась, как от мухи.
— Ты убил прошлой ночью — тоже неп— лохая работа — и я не заметила никакого раскаяния. И даже, по-моему, отмечался определенный под'ем.
Не знаю, почему, но я чувствовал, что как будто петля затягивается у меня на шее. Все, что она говорила, было неправильно, но я не мог сказать, где конкретно. Где выход? Как разрубить этот гордиев узел?
— Давай покинем Фрейбур, — сказал я наконец. — Уйдем от этого ненужного идиотского восстания. Там опять будут смерти, убийства.
— Мы уйдем, если сможем найти место, где нам будет хорошо, — сказала Анжела с металлом в голосе. — Но это не глав— ное. Главное, ты должен что-то попра— вить у себя в голове, изменить точку зрения. Это глупое отношение к убийс— тву. Ты не понимаешь, что это совершен— но тривиально. Через двести лет в га— лактике умрут все, кто живет сегодня, и какая разница, если нескольким людям помочь достичь этого чуть быстрее. Они сделают то же самое, если у них будет возможность.
— Ты не права, — возразил я.
Я понимал, что философия жизни и смерти гораздо сложнее, но затруднялся сформулировать свою точку зрения в та— кой нервной обстановке. Анжела слишком сильный наркотик, и моя слабая волевая решимость не устояла, смытая мощным по— током эмоций. Я прижал ее к себе и стал целовать, понимая, что хоть это и реша— ет сиюминутные проблемы, но финальное решение делается еще труднее.
Тонкое пронзительное жужжание удари— ло мне в уши, и Анжела тоже его услыша— ла.
Оторваться друг от друга было трудно.
Я сел в кресло, а она подошла к ви— деофону и, переключив, что-то спросила. Я не слышал ответа, так как она отклю— чила динамик и пользовалась наушниками. Один или два раза она сказала «да», не— ожиданно посмотрев при этом на меня. Не видно было, с кем она говорит, да и мне было все равно. Хватало других проблем.
Закончив разговор, она на момент застыла, и я ждал, что она скажет. Но она пошла к столу и стала в нем копать— ся.
Там было много интересных вещей, но достала она ту, которой я меньше всего ожидал.
Это был пистолет, большой и смерто— носный, направленный на меня.
— Зачем ты сделал это, Джим? — спро— сила она.
Слезы застыли в уголках ее глаз.
— Почему ты решил это сделать?
Она даже не слушала мой ответ, ушла в свои мысли, хотя пистолет упорно смотрел в центр моего лба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22