Если мы попадем в любую нестандартную ситуацию, на мачте достаточно электроники, которую можно включить простым нажатием кнопки.
Ллойд наблюдал, как развернулась стрела крана с тяжелым шаром на тросе. Крановщик осторожно тюкнул грузом в левый борт один раз, потом второй и третий, подвергая изумительно ровный металл новым оскорблениям.
В средней секции корабля трудились маляры с толстыми шлангами, покрывая безупречно чистую палубу имитацией смолы, нефти и гравия.
– Вычистить все это будет трудно, – сказал Глинн. – Но однажды мы сгрузим метеорит и будем готовы продать судно.
Ллойд перевел взгляд на Глинна. Хорошо сказано: «Однажды мы сгрузим метеорит». Меньше чем через две недели корабль выйдет в море. А когда он вернется и с желанной добычи можно будет наконец снять покров, весь мир заговорит о том, что он совершил.
– Разумеется, мы почти ничего не трогаем внутри, – сказал Глинн, когда они снова пошли вдоль мостков. – Жилые помещения просто роскошные: просторные каюты, всюду деревянные панели, компьютерный контроль освещения и климата, спортивные залы, комнаты отдыха и так далее.
Ллойд остановился, заметив оживленное движение у дыры, прорезанной в передней части корпуса. Бульдозеры, гусеничные трактора, фронтальные погрузчики, трелевщики с колесами выше человеческого роста и другое тяжелое горное оборудование ожидало погрузки на корабль. С ревом дизельных двигателей и скрежетом переключаемых передач машины одна за другой въезжали внутрь.
– Ноев ковчег индустриальной эры, – сказал Ллойд.
– Оказалось дешевле и быстрее вскрыть борт, чем грузить тяжелое оборудование краном, – объяснил Глинн. – «Ролвааг» спроектирован как типовой танкер. Три четверти объема корпуса отведено под загрузку нефтью. Остальное пространство занято обычными трюмами, отсеками, машинным отделением и тому подобным. Мы построили специальные отсеки для оборудования и материалов, которые потребуются для работы. Уже загружены тысяча тонн лучшей, высокопрочной стали Мансгейма, четверть миллиона футов слоистого деревянного бруса и все от авиашин до генераторов.
– А что за контейнеры на палубе? – указал Ллойд.
– Они там специально, чтобы создавать впечатление, что «Ролвааг» подрабатывает, перевозя железнодорожные контейнеры. Внутри них лаборатории с очень сложным оборудованием.
– Расскажите мне о них.
– Серый контейнер, ближайший к носу, – гидротехническая лаборатория. У нас есть высокоскоростная система автоматического проектирования, фотолаборатория, технический склад, морозильная установка, электронный микроскоп и лаборатория рентгеновской кристаллографии, водолазный комплект, изотопная и радиационная лаборатория. Под палубой находятся больничная палата и операционная, лаборатория для определения биологической опасности и два машинных цеха. Но в них нет ни единого окна, так что они игры не испортят.
Ллойд покачал головой.
– Начинаю понимать, куда уходят мои деньги. Не забывайте, Эли, я покупаю в основном операцию по извлечению. Наука может подождать.
– Я не забываю. Но, принимая во внимание множество неясностей и тот факт, что у нас только один шанс, чтобы извлечь метеорит, мы должны быть готовы ко всему.
– Конечно. Поэтому я и отправляю Сэма Макферлейна. И если все пойдет по плану, его опыт нужно использовать в решении инженерных проблем. Я не хочу, чтобы тратилось много времени на научные тесты. Просто вывезите эту штуку из проклятого Чили. У нас будет потом сколько угодно времени для возни с ним.
– Сэм Макферлейн, – откликнулся Глинн. – Интересный выбор. Странный парень.
Ллойд посмотрел на него:
– Только не говорите мне, что я совершил ошибку.
– И не собирался. Я лишь выражаю удивление вашим выбором космического геолога.
– Этот парень как нельзя лучше подходит для такой работы. Мне не нужна там толпа ученых зануд. Сэм работал как в лаборатории, так и в поле. Он может все это делать. Он не идет на компромиссы. Он знает Чили. Наконец, парень, нашедший эту штуку, был когда-то его партнером, а он блестяще проанализировал данные.
Ллойд доверительно наклонился, ухватив Глинна за плечо:
– Да, он принял неправильное решение пару лет назад. И это была большая ошибка. Что ж, теперь до конца жизни ему никто не должен доверять? Кроме того, вы же будете за ним присматривать. На тот случай, если его станет одолевать соблазн.
Он разжал руку и повернулся снова к кораблю.
– Кстати о соблазне. Куда будет помещен метеорит?
– Идите за мной, – сказал Глинн. – Я покажу.
Поднявшись по нескольким лестницам, они пошли по мосткам, уложенным на бимсы. У ограждения стояла одинокая фигура, безмолвная, прямая, облаченная в форму капитана. Морской офицер до мозга костей. Когда они приблизились, человек отступил от ограждения и остановился в ожидании.
– Капитан Бриттон, – представил Глинн. – Мистер Ллойд.
Ллойд протянул руку и замер.
– Женщина? – непроизвольно выпалил он.
Она отреагировала мгновенно:
– Вы очень наблюдательны, мистер Ллойд.
Ее рукопожатие было крепким и коротким.
– Салли Бриттон.
– Простите, – извинился Ллойд. – Я просто не ожидал.
Почему же Глинн его не предупредил? Он отметил взглядом нарядную униформу и прядь светлых волос, выбившуюся из-под фуражки.
– Рад, что вы смогли нас встретить, – сказал Глинн. – Я хотел, чтобы вы увидели корабль, прежде чем мы его совершенно обезобразим.
– Спасибо, мистер Глинн, – ответила Бриттон с едва заметной улыбкой. – Не думаю, что мне в жизни доводилось видеть что-нибудь столь же отталкивающее.
– Это чистая косметика.
– Я намерена потратить следующие несколько дней на то, чтобы действительно убедиться в этом.
Она указала на большие выступы сбоку надстройки:
– Что находится за ними?
– Дополнительные средства обеспечения безопасности, – объяснил Глинн. – Мы приняли все возможные меры безопасности, а потом еще некоторые.
– Интересно.
Ллойд заинтересованно посмотрел на ее профиль.
– Эли ничего о вас не говорил, – посетовал он. – Не могли бы вы рассказать мне о себе?
– Я была офицером корабля пять лет и капитаном три года.
Ллойд обратил внимание на прошедшее время.
– На чем вы плавали?
– На танкерах и супертанкерах для перевозки сырой нефти. Объемом больше двухсот пятидесяти тысяч тонн.
– Она несколько раз ходила вокруг мыса Горн, – вмешался Глинн.
– Вокруг мыса Горн? Я не знал, что маршрут еще существует.
– Супертанкеры не могут проходить по Панамскому каналу, – объяснила Бриттон. – Маршрут вокруг мыса Доброй Надежды предпочтительней, но иногда график требует перехода у мыса Горн.
– Это одна из причин, по которой мы ее пригласили, – сказал Глинн. – Море там бывает трудным.
Ллойд кивнул, продолжая смотреть на Бриттон. Она ответила ему спокойным взглядом, невозмутимым, несмотря на столпотворение внизу.
– Вы знаете о необычности нашего груза? – спросил Ллойд.
Она кивнула.
– Вас это тревожит?
Бриттон посмотрела на него.
– Нет, меня это не тревожит.
Что-то в ее ясных зеленых глазах говорило иное. Ллойд открыл рот, чтобы спросить, но Глинн мягко вмешался:
– Пойдем, я покажу вам люльку.
Они прошли дальше по мосткам. Теперь чрево корабля, затянутое клубами дыма от сварки и выхлопов машин, оказалось прямо под ними. Часть палубного настила была снята, в нем зияла огромная дыра. На краю стоял инженер Мануэль Гарса. Одной рукой он держал рацию около уха, а второй жестикулировал. Заметив их наверху, он помахал им.
Заглянув вниз в открывшееся пространство, Ллойд смог рассмотреть поразительно сложную конструкцию, изящную, как кристаллическая решетка. Ряды желтых натриевых ламп вдоль ее граней заставляли грандиозную глубину сверкать и светиться подобно сказочному гроту.
– Это трюм? – спросил Ллойд.
– Не трюм, а танк. Точней, центральная емкость номер три. Мы поместим метеорит в самом центре корабля, чтобы добиться максимальной устойчивости. Под главной палубой построен дополнительный коридор, ведущий из надстройки и обеспечивающий доступ сюда. Обратите внимание на механические двери, которые мы установили на каждой заглушке цистерны.
Люлька опускалась далеко вниз. Ллойд щурился от света бесчисленных ламп.
– Будь я проклят, – сказал он вдруг, – она же наполовину сделана из дерева! – Он повернулся к Глинну. – Уже халтурите?
Уголки рта Глинна резко дернулись вверх в короткой улыбке.
– Дерево, мистер Ллойд, основной строительный материал.
Ллойд покачал головой.
– Дерево? Для веса в десять тысяч тонн? Я не могу в это поверить.
– Дерево идеальный материал. Оно слегка подается, но не деформируется. Благодаря большой силе трения дерево как бы прилипает к тяжелым объектам, намертво удерживая их на месте. Сорт дуба, который мы используем, прослоенный эпоксидной смолой, имеет прочность на излом выше, чем сталь. Дерево можно резать и гнуть по форме трюма. Оно не пробьет стальной корпус при шторме, ему не свойственна усталость, как металлу.
– Но почему такая сложная конструкция?
– Нам приходится решать небольшую проблему, – сказал Глинн. – При весе в десять тысяч тонн метеорит должен быть абсолютно неподвижен в крепеже. Если «Ролвааг» попадет в плохую погоду на обратном пути в Нью-Йорк, даже малейший сдвиг в положении метеорита может дестабилизировать корабль. Деревянная люлька не только зафиксирует штуковину на месте, но и распределит ее вес равномерно по танку, имитируя загрузку сырой нефтью.
– Поразительно, – восхитилась Бриттон. – Вы взяли внутренние размеры и на них основывались в расчетах?
– Да. Доктор Амира – компьютерный гений. Она выполнила расчеты, которые потребовали целых десяти часов работы суперкомпьютера, но в результате мы получили конфигурацию. Мы, естественно, не можем ее полностью закончить, пока не знаем точных размеров камня. Это построено на основании данных облета, полученных от мистера Ллойда. Но когда мы откопаем метеорит, то построим вокруг него вторую оплетку, которую вложим в эту.
Ллойд кивнул.
– А что делают вон те люди?
Он указал на самое дно, где несколько рабочих, едва видимых сверху, ацетиленовыми горелками врезались в обшивку корпуса.
– Аварийный сброс, – ровным голосом ответил Глинн.
Ллойд почувствовал всплеск раздражения.
– Вы не собирались этого делать реально.
– Мы это уже обсуждали.
Ллойд попытался говорить убедительно.
– Послушайте, если вы откроете дно корабля, чтобы сбросить метеорит во время шторма, проклятое судно все равно утонет. Любому идиоту это понятно.
Глинн остановил на Ллойде взгляд своих серых непроницаемых глаз.
– При выполнении сброса потребуется всего шестьдесят секунд, чтобы открыть цистерну, освободиться от метеорита и закрыть ее снова. Танкеры не тонут за шестьдесят секунд, каким бы сильным ни был шторм. Напротив, приток воды компенсирует неожиданную потерю балласта, когда произойдет сброс метеорита. Доктор Амира все это тоже учла. Поправка оказалась совсем небольшой.
Ллойд уставился на Глинна – этому человеку доставляло удовольствие решение проблемы сброса бесценного метеорита на дно Атлантики!
– Скажу одно: если кто-то сбросит мой метеорит, я сброшу его самого.
Капитан Бриттон рассмеялась, веселый звонкий звук заглушил грохот, доносившийся снизу. Оба мужчины повернулись к ней.
– Не забывайте, мистер Ллойд, – произнесла она твердо, – пока этот метеорит ничей. И нас отделяет от него огромное водное пространство.
Борт «Ролваага»
26 июня, 0 часов 35 минут
Макферлейн перешагнул порог люка и аккуратно закрыл за собой стальную дверь. Он стоял на самом верху корабельной надстройки, и у него было такое чувство, словно это крыша мира. Гладкая поверхность Атлантики, пятнистая в слабом свете звезд, лежала более чем в ста футах под ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Ллойд наблюдал, как развернулась стрела крана с тяжелым шаром на тросе. Крановщик осторожно тюкнул грузом в левый борт один раз, потом второй и третий, подвергая изумительно ровный металл новым оскорблениям.
В средней секции корабля трудились маляры с толстыми шлангами, покрывая безупречно чистую палубу имитацией смолы, нефти и гравия.
– Вычистить все это будет трудно, – сказал Глинн. – Но однажды мы сгрузим метеорит и будем готовы продать судно.
Ллойд перевел взгляд на Глинна. Хорошо сказано: «Однажды мы сгрузим метеорит». Меньше чем через две недели корабль выйдет в море. А когда он вернется и с желанной добычи можно будет наконец снять покров, весь мир заговорит о том, что он совершил.
– Разумеется, мы почти ничего не трогаем внутри, – сказал Глинн, когда они снова пошли вдоль мостков. – Жилые помещения просто роскошные: просторные каюты, всюду деревянные панели, компьютерный контроль освещения и климата, спортивные залы, комнаты отдыха и так далее.
Ллойд остановился, заметив оживленное движение у дыры, прорезанной в передней части корпуса. Бульдозеры, гусеничные трактора, фронтальные погрузчики, трелевщики с колесами выше человеческого роста и другое тяжелое горное оборудование ожидало погрузки на корабль. С ревом дизельных двигателей и скрежетом переключаемых передач машины одна за другой въезжали внутрь.
– Ноев ковчег индустриальной эры, – сказал Ллойд.
– Оказалось дешевле и быстрее вскрыть борт, чем грузить тяжелое оборудование краном, – объяснил Глинн. – «Ролвааг» спроектирован как типовой танкер. Три четверти объема корпуса отведено под загрузку нефтью. Остальное пространство занято обычными трюмами, отсеками, машинным отделением и тому подобным. Мы построили специальные отсеки для оборудования и материалов, которые потребуются для работы. Уже загружены тысяча тонн лучшей, высокопрочной стали Мансгейма, четверть миллиона футов слоистого деревянного бруса и все от авиашин до генераторов.
– А что за контейнеры на палубе? – указал Ллойд.
– Они там специально, чтобы создавать впечатление, что «Ролвааг» подрабатывает, перевозя железнодорожные контейнеры. Внутри них лаборатории с очень сложным оборудованием.
– Расскажите мне о них.
– Серый контейнер, ближайший к носу, – гидротехническая лаборатория. У нас есть высокоскоростная система автоматического проектирования, фотолаборатория, технический склад, морозильная установка, электронный микроскоп и лаборатория рентгеновской кристаллографии, водолазный комплект, изотопная и радиационная лаборатория. Под палубой находятся больничная палата и операционная, лаборатория для определения биологической опасности и два машинных цеха. Но в них нет ни единого окна, так что они игры не испортят.
Ллойд покачал головой.
– Начинаю понимать, куда уходят мои деньги. Не забывайте, Эли, я покупаю в основном операцию по извлечению. Наука может подождать.
– Я не забываю. Но, принимая во внимание множество неясностей и тот факт, что у нас только один шанс, чтобы извлечь метеорит, мы должны быть готовы ко всему.
– Конечно. Поэтому я и отправляю Сэма Макферлейна. И если все пойдет по плану, его опыт нужно использовать в решении инженерных проблем. Я не хочу, чтобы тратилось много времени на научные тесты. Просто вывезите эту штуку из проклятого Чили. У нас будет потом сколько угодно времени для возни с ним.
– Сэм Макферлейн, – откликнулся Глинн. – Интересный выбор. Странный парень.
Ллойд посмотрел на него:
– Только не говорите мне, что я совершил ошибку.
– И не собирался. Я лишь выражаю удивление вашим выбором космического геолога.
– Этот парень как нельзя лучше подходит для такой работы. Мне не нужна там толпа ученых зануд. Сэм работал как в лаборатории, так и в поле. Он может все это делать. Он не идет на компромиссы. Он знает Чили. Наконец, парень, нашедший эту штуку, был когда-то его партнером, а он блестяще проанализировал данные.
Ллойд доверительно наклонился, ухватив Глинна за плечо:
– Да, он принял неправильное решение пару лет назад. И это была большая ошибка. Что ж, теперь до конца жизни ему никто не должен доверять? Кроме того, вы же будете за ним присматривать. На тот случай, если его станет одолевать соблазн.
Он разжал руку и повернулся снова к кораблю.
– Кстати о соблазне. Куда будет помещен метеорит?
– Идите за мной, – сказал Глинн. – Я покажу.
Поднявшись по нескольким лестницам, они пошли по мосткам, уложенным на бимсы. У ограждения стояла одинокая фигура, безмолвная, прямая, облаченная в форму капитана. Морской офицер до мозга костей. Когда они приблизились, человек отступил от ограждения и остановился в ожидании.
– Капитан Бриттон, – представил Глинн. – Мистер Ллойд.
Ллойд протянул руку и замер.
– Женщина? – непроизвольно выпалил он.
Она отреагировала мгновенно:
– Вы очень наблюдательны, мистер Ллойд.
Ее рукопожатие было крепким и коротким.
– Салли Бриттон.
– Простите, – извинился Ллойд. – Я просто не ожидал.
Почему же Глинн его не предупредил? Он отметил взглядом нарядную униформу и прядь светлых волос, выбившуюся из-под фуражки.
– Рад, что вы смогли нас встретить, – сказал Глинн. – Я хотел, чтобы вы увидели корабль, прежде чем мы его совершенно обезобразим.
– Спасибо, мистер Глинн, – ответила Бриттон с едва заметной улыбкой. – Не думаю, что мне в жизни доводилось видеть что-нибудь столь же отталкивающее.
– Это чистая косметика.
– Я намерена потратить следующие несколько дней на то, чтобы действительно убедиться в этом.
Она указала на большие выступы сбоку надстройки:
– Что находится за ними?
– Дополнительные средства обеспечения безопасности, – объяснил Глинн. – Мы приняли все возможные меры безопасности, а потом еще некоторые.
– Интересно.
Ллойд заинтересованно посмотрел на ее профиль.
– Эли ничего о вас не говорил, – посетовал он. – Не могли бы вы рассказать мне о себе?
– Я была офицером корабля пять лет и капитаном три года.
Ллойд обратил внимание на прошедшее время.
– На чем вы плавали?
– На танкерах и супертанкерах для перевозки сырой нефти. Объемом больше двухсот пятидесяти тысяч тонн.
– Она несколько раз ходила вокруг мыса Горн, – вмешался Глинн.
– Вокруг мыса Горн? Я не знал, что маршрут еще существует.
– Супертанкеры не могут проходить по Панамскому каналу, – объяснила Бриттон. – Маршрут вокруг мыса Доброй Надежды предпочтительней, но иногда график требует перехода у мыса Горн.
– Это одна из причин, по которой мы ее пригласили, – сказал Глинн. – Море там бывает трудным.
Ллойд кивнул, продолжая смотреть на Бриттон. Она ответила ему спокойным взглядом, невозмутимым, несмотря на столпотворение внизу.
– Вы знаете о необычности нашего груза? – спросил Ллойд.
Она кивнула.
– Вас это тревожит?
Бриттон посмотрела на него.
– Нет, меня это не тревожит.
Что-то в ее ясных зеленых глазах говорило иное. Ллойд открыл рот, чтобы спросить, но Глинн мягко вмешался:
– Пойдем, я покажу вам люльку.
Они прошли дальше по мосткам. Теперь чрево корабля, затянутое клубами дыма от сварки и выхлопов машин, оказалось прямо под ними. Часть палубного настила была снята, в нем зияла огромная дыра. На краю стоял инженер Мануэль Гарса. Одной рукой он держал рацию около уха, а второй жестикулировал. Заметив их наверху, он помахал им.
Заглянув вниз в открывшееся пространство, Ллойд смог рассмотреть поразительно сложную конструкцию, изящную, как кристаллическая решетка. Ряды желтых натриевых ламп вдоль ее граней заставляли грандиозную глубину сверкать и светиться подобно сказочному гроту.
– Это трюм? – спросил Ллойд.
– Не трюм, а танк. Точней, центральная емкость номер три. Мы поместим метеорит в самом центре корабля, чтобы добиться максимальной устойчивости. Под главной палубой построен дополнительный коридор, ведущий из надстройки и обеспечивающий доступ сюда. Обратите внимание на механические двери, которые мы установили на каждой заглушке цистерны.
Люлька опускалась далеко вниз. Ллойд щурился от света бесчисленных ламп.
– Будь я проклят, – сказал он вдруг, – она же наполовину сделана из дерева! – Он повернулся к Глинну. – Уже халтурите?
Уголки рта Глинна резко дернулись вверх в короткой улыбке.
– Дерево, мистер Ллойд, основной строительный материал.
Ллойд покачал головой.
– Дерево? Для веса в десять тысяч тонн? Я не могу в это поверить.
– Дерево идеальный материал. Оно слегка подается, но не деформируется. Благодаря большой силе трения дерево как бы прилипает к тяжелым объектам, намертво удерживая их на месте. Сорт дуба, который мы используем, прослоенный эпоксидной смолой, имеет прочность на излом выше, чем сталь. Дерево можно резать и гнуть по форме трюма. Оно не пробьет стальной корпус при шторме, ему не свойственна усталость, как металлу.
– Но почему такая сложная конструкция?
– Нам приходится решать небольшую проблему, – сказал Глинн. – При весе в десять тысяч тонн метеорит должен быть абсолютно неподвижен в крепеже. Если «Ролвааг» попадет в плохую погоду на обратном пути в Нью-Йорк, даже малейший сдвиг в положении метеорита может дестабилизировать корабль. Деревянная люлька не только зафиксирует штуковину на месте, но и распределит ее вес равномерно по танку, имитируя загрузку сырой нефтью.
– Поразительно, – восхитилась Бриттон. – Вы взяли внутренние размеры и на них основывались в расчетах?
– Да. Доктор Амира – компьютерный гений. Она выполнила расчеты, которые потребовали целых десяти часов работы суперкомпьютера, но в результате мы получили конфигурацию. Мы, естественно, не можем ее полностью закончить, пока не знаем точных размеров камня. Это построено на основании данных облета, полученных от мистера Ллойда. Но когда мы откопаем метеорит, то построим вокруг него вторую оплетку, которую вложим в эту.
Ллойд кивнул.
– А что делают вон те люди?
Он указал на самое дно, где несколько рабочих, едва видимых сверху, ацетиленовыми горелками врезались в обшивку корпуса.
– Аварийный сброс, – ровным голосом ответил Глинн.
Ллойд почувствовал всплеск раздражения.
– Вы не собирались этого делать реально.
– Мы это уже обсуждали.
Ллойд попытался говорить убедительно.
– Послушайте, если вы откроете дно корабля, чтобы сбросить метеорит во время шторма, проклятое судно все равно утонет. Любому идиоту это понятно.
Глинн остановил на Ллойде взгляд своих серых непроницаемых глаз.
– При выполнении сброса потребуется всего шестьдесят секунд, чтобы открыть цистерну, освободиться от метеорита и закрыть ее снова. Танкеры не тонут за шестьдесят секунд, каким бы сильным ни был шторм. Напротив, приток воды компенсирует неожиданную потерю балласта, когда произойдет сброс метеорита. Доктор Амира все это тоже учла. Поправка оказалась совсем небольшой.
Ллойд уставился на Глинна – этому человеку доставляло удовольствие решение проблемы сброса бесценного метеорита на дно Атлантики!
– Скажу одно: если кто-то сбросит мой метеорит, я сброшу его самого.
Капитан Бриттон рассмеялась, веселый звонкий звук заглушил грохот, доносившийся снизу. Оба мужчины повернулись к ней.
– Не забывайте, мистер Ллойд, – произнесла она твердо, – пока этот метеорит ничей. И нас отделяет от него огромное водное пространство.
Борт «Ролваага»
26 июня, 0 часов 35 минут
Макферлейн перешагнул порог люка и аккуратно закрыл за собой стальную дверь. Он стоял на самом верху корабельной надстройки, и у него было такое чувство, словно это крыша мира. Гладкая поверхность Атлантики, пятнистая в слабом свете звезд, лежала более чем в ста футах под ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64