Доббенса успокаивало то, что, судя по газетным отчётам, все подозреваемые были белыми. Он сделал ошибку, помахав рукой вертолёту. В революционной деятельности нет места браваде. Слава Богу, что в данном случае все обошлось.
Странно, что, несмотря на все проколы, операция все же завершилась успехом. Эта дешёвка из ИРА удрала из Бостона, поджав свой поросячий хвост. Так или иначе, операция получила политическое звучание. А именно это и есть мера успеха, говорил он себе.
Он полагал, что успех этот должен был послужить ему трамплином. Он и его люди оказали квалифицированное содействие известной группе революционеров, так что теперь он мог рассчитывать на денежную помощь своих африканских друзей. На самом-то деле, они не африканцы, с его точки зрения, но им нравилось так величать себя. Есть много способов нанести вред Америке, много способов привлечь внимание к своей группе так, как это никакой другой революционной группе ещё не удавалось. Что если он, к примеру, отключит электричество сразу в пятнадцати штатах? Алекс Доббенс знал, как это сделать. Революционер должен знать, как задеть людей за живое. А что может быть лучше, нежели вселить сомнение в надёжность того, что они привыкли рассматривать как символ надёжности? Если он сумеет показать, что коррумпированное правительство этой страны не в состоянии дать людям уверенность даже в том, что свет будет гореть по ночам, то потом в эти бараньи головы можно будет заронить и многие другие сомнения. Америка, думал он, — страна, где на первом месте стоят вещи. А что если эти вещи перестанут функционировать? Что тогда начнут думать люди? Он не знал ответа на этот вопрос, но был уверен, что тогда что-то изменится. А именно перемен-то он и желал.
Глава 18
ИСПЫТАНИЯ И ОЦЕНКИ
— Странное он всё-таки существо, — заметил Оуинс. Собранное досье было результатом трехнедельной работы. Можно было бы собрать все эти данные и быстрее, но если вы не хотите, чтобы объект вашего интереса что-то заподозрил, надо действовать с оглядкой.
Деннис Кули был уроженцем Белфаста, из семьи среднего достатка. Родители его были католиками, однако церковь не посещали, что было весьма странно для тех мест, где религия определяет границу между жизнью и смертью. Пока Деннис учился в приходской школе он ходил в церковь, но, поступив в университет, более там уже не появлялся. Никаких правонарушений за ним не числилось. Никаких. В университете он поддерживал какие-то отношения с рядом политически активных групп, однако членом их никогда не был, явно предпочитая отдаваться изучению литературы. Университет он окончил с отличием. Несколько курсов марксизма, несколько по экономике — и всегда, отметил Оуинс, у преподавателей с отчётливым уклоном влево. Таких в лондонском Институте экономики всегда было полным-полно.
За два года после окончания университета, кроме записей об уплате налогов, о нём ничего не было. Он работал в букинистическом магазине отца и, с точки зрения полиции, просто не существовал: всегдашняя проблема с полицией — она обращает внимание только на преступников. Несколько осторожно сделанных изысканий в Белфасте ничего не дали. Магазин посещали самые разные люди, включая и солдат британской армии. Витрину магазина раз-другой разнесли вдребезги бесчинствующие толпы протестантов, но этим дело и ограничилось.
Молодой Деннис не был завсегдатаем пивных, не принадлежал ни к одной церковной организации, ни к какому-либо политическому клубу, ни даже к какой-либо спортивной ассоциации. «Он всё время что-нибудь читал», — сказал детективу один из опрошенных. «Великое открытие! — усмехнулся про себя Оуинс. — Владелец книжного магазина, любящий читать книги…»
Потом его родители погибли в результате автомобильной катастрофы. После скромной заупокойной службы в местной церкви Деннис Кули вернулся к прежней размеренной жизни, теперь уже сам став владельцем магазина. Несколько лет спустя он продал магазин и перебрался в Лондон. Сперва он открыл торговлю в Найтсбридже, а затем переехал в тот пассаж, где обретался и в данное время.
Согласно отчётам налогового управления, он неплохо зарабатывал. Вместе с тем осмотр его квартиры свидетельствовал, что он жил в рамках своих возможностей.
Коллеги по книжному бизнесу были о нём хорошего мнения. Единственной его служащей, Беатрисе, явно нравилось работать с ним. Друзей у Кули не было, пивные он по-прежнему посещал редко, жил один, никаких сексуальных отклонений за ним замечено не было. Очень много ездил по делам.
— Полный нуль, — сказал Оуинс.
— Да, — согласился Эшли. — Но, по крайней мере, теперь ясно, где Джефф с ним пересёкся — он был лейтенантом одного из первых подразделений, отправленных в Белфаст, и, вероятно, как-то раз забрёл в магазин Кули. Вы же знаете, как болтлив Джефф Уоткинс. Они, вероятно, начали говорить о книгах — вряд ли о чём-либо другом. Сомневаюсь, чтобы у Кули в то время были какие-либо другие интересы.
— Да, он типичный книжный червь. Или, по меньшей мере, пытается внушить это окружающим. А его родители?
— Они, — улыбнулся Эшли, — были коммунистами. Ничего серьёзного, тем более что их большевизм поувял с началом восстания в Венгрии в пятьдесят шестом году. Венгерские события поохладили их. Они так и остались откровенными леваками, но прекратили какую-либо политическую активность. Их помнят как вполне приятных людей, хотя и со странностями. Приучали местных детишек к книжкам — может, из чисто деловых соображений… Вовремя платили по счетам. Вот и все о них.
— А эта Беатриса?
— Окончила школу. В университете не училась, но занималась самообразованием в области литературы и истории книгопечатания. Живёт вместе с престарелым отцом — он сержант в отставке, служил в королевских ВВС. Никаких друзей-приятелей. По вечерам, вероятно, сидит перед телевизором и потягивает винцо. Она довольно откровенно не любит ирландцев, что не мешает ей работать с «мистером Деннисом», поскольку он знаток своего дела. Вот и все, что мы о ней знаем.
— Итак, мы имеем дельца в сфере купли-продажи редких книг, чьи родители были марксистами, сам же он ни в каких связях с подозрительными людьми, не говоря уже о террористических группах, не замечен, — подытожил Оуинс. — Он учился в университете примерно в то же время, что и наш друг О'Доннелл, не так ли?
— Так. Однако никто не помнит, чтобы они встречались друг с другом. Фактически они жили недалеко друг от друга, но опять же никто не припоминает, чтобы Кевин посещал его магазин, — сказал Эшли. — Не забывайте, что в те годы никто к О'Доннеллу серьёзно не присматривался. Если между ними и была какая-то связь в те годы, документально она нигде не зафиксирована. Лекции по экономике они слушали у одного и того же преподавателя. Это могло бы что-то нам дать, но тот помер года два назад. Их сокурсники рассеялись по всему свету, и нам ещё предстоит найти кого-нибудь, кто знал их обоих в те годы.
«Парень, так или иначе причастный к марксизму, посещал тот же университет, и в то же время, что и О'Доннелл», — задумался Оуинс. Одного этого достаточно, чтобы приглядеться к нему повнимательней, даже несмотря на отсутствие видимых связей с какой-либо террористической группой. Если им удастся нащупать хоть что-то, свидетельствующее о том, что Кули и О'Доннелл знали друг друга, тогда не исключено, что Кули — как раз тот мост, что связывает Уоткинса с АОО.
— Хорошо, Дэвид, так что вы предполагаете делать?
— Мы, само собой, установим микрофоны у него дома и в магазине и будем фиксировать все его телефонные разговоры. В поездках его будут сопровождать.
Оуинс одобрительно кивнул. Он бы себе такого позволить не мог, но служба безопасности проводит операции согласно одним правилам, а лондонская полиция другим.
— А магазин?
— Это непросто, учитывая его расположение. Но мы попытаемся посадить нашего человека в одну из соседних лавок.
— Кажется, напротив там ювелирный магазин, не так ли?
— «Николас Риммер и сыновья», — сказал Эшли. — Владелец и двое служащих.
Оуинс задумался. «Я могу найти опытного детектива, специалиста по кражам со взломом…»
* * *
— Доброе утро, Джек, — поздоровался Кэнтор.
— Привет, Марти.
Райан уже неделю назад отложил в сторону снимки, сделанные со спутников, отчаявшись прийти к какому-то заключению. Теперь он изучал сеть террористических групп. Какие группы связаны друг с другом? Откуда они получают оружие? Где проходят обучение? Кто им помогает с обучением? Кто финансирует их?
Откуда документы для поездок? Какие страны они используют — с ведома местных властей — в качестве транзитных пунктов?
Ответ найти было сложно не из-за недостатка информации, а именно из-за её избытка. Буквально тысячи оперативных работников и агентов ЦРУ и всех других западных разведслужб прочёсывали весь мир в поисках такого рода информации.
Многие из агентов ЦРУ — иностранцев, завербованных Управлением, — писали подробнейшие отчёты о самых незначительных событиях в надежде, что в их нагромождении где-то скрывается то жемчужное зерно истины, что поможет подобрать ключ к организации Абу Нидаля или какой-либо другой столь же значительной террористической группе и принесёт автору отчёта заслуженное вознаграждение. В результате в ЦРУ поступали тысячи рапортов, большая часть которых никакого интереса не представляла, но в то же время в этой куче чепухи порой попадался и золотник, достойной внимания. Джек только теперь понял всю неохватность этой проблемы. Те, к кому поступали эти данные, были людьми знающими, но они буквально тонули в море сырой информации, которую, прежде чем подвергнуть соответствующей аналитической обработке, надо было проверить и перепроверить. И чем меньше террористическая организация, тем труднее собрать о ней нужные данные, а иные из этих организаций состоят всего лишь из членов одной семьи.
— Марти, — сказал Джек, кивнув на груду бумаг на своём столе, — ничего более сложного я в жизни не видел.
— Охотно вам верю. Но я принёс вам одну хорошую весть.
— А именно?
— Помните тот снимок девушки в бикини. Французы полагают, что опознали её: Франсуаза Теру. Высокая, темноволосая, отлично сложена и была за пределами страны в момент, когда сделано фото. Это подтверждает, что данный лагерь принадлежит «Action-Directe».
— Так кто она такая?
— Убийца, — ответил Марти и протянул Джеку фотографию, сделанную вблизи. — И причём опытная. Подозревается в совершении трех убийств: два политика и один промышленник. Все трое убиты из пистолета, вплотную. Вот вообразите, что вы средних лет человек, идёте себе по улице, видите хорошенькую девушку, она вам улыбается, спрашивает, как пройти куда-то там и вдруг — в руке её пистолет. И прощай, мой Чарли.
Джек посмотрел на снимок — девушка вовсе не выглядела опасным существом, она, напротив, казалась воплощением мечты любого мужчины.
— Она, как говорили у нас в колледже, не из тех, кого выталкивают из постели. Боже, в каком мире мы живём, Марти?
— Вам это известно лучше, чем мне. Так или иначе, нас попросили понаблюдать за этим лагерем. Если мы снова засечём её там, надо будет срочно переслать им снимки.
— Они что, хотят захватить её?
— Этого они не сказали, но не забывайте, что в Чаде есть французские части, это где-то в милях четырехстах оттуда. Воздушно-десантные подразделения, с вертолётами и так далее.
Джек вернул ему фотографию и вздохнул:
— Такой товар пропадает.
— Именно, — согласился Кэнтор и спросил:
— Ну, как идут дела с вашими данными?
— Весь стол, как видите, завален, а толку никакого. Те, которые занимаются этим на всю катушку…
— Да, сперва они работали круглые сутки. Пришлось остановить их, а то они прямо-таки таяли на глазах. Закладывали все это в компьютеры — от этого тоже мало толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89