Вернёмся к рождественской ёлке. Праздник. Вечер кончается. Около полуночи вы, — тут он посмотрел на Винсента, — везёте лишённую украшений ёлку на тачке к развалинам оранжереи у западного крыла. Вываливаете её под окном гардеробной полковника Форестера рядом с молодой елью. Верно?
Губы Винсента беззвучно шевельнулись.
— И тогда же вы наткнулись на тело Маульта, лежащее у подножия дерева. Я могу только догадываться о вашей первой реакции. Не знаю, насколько тщательно вы его осмотрели, но думаю, вы видели достаточно, чтобы убедиться, что он убит. Вас охватила паника. Тогда, не сходя с места, или позже, посоветовавшись с приятелями…
Все трое непроизвольно дёрнулись и тут же застыли снова.
— Понятно, — сказал Аллен. — Значит, так. Вы вернулись в дом и сообщили о своей находке Казберту и этим двоим. Верно?
— К чему говорить? — произнёс Винсент, нервно проводя языком по губам. — Я ничего не обещал. И, учтите, ни с чем не соглашаюсь и ничего не признаю. А если бы даже и так, то поступок-то правильный, ничего не скажешь, а? Должен же я был сообщить, что видел, верно? Не так разве?
— Безусловно. Пока что изложенная последовательность событий не содержит ничего криминального.
— Любой должен сообщить о том, что видел, начальству. Дальше отвечает начальник.
— В данном случае вы не считаете мистера Билл-Тосмена начальником?
— Нельзя перескакивать через ступеньки. Конечно, если… Понятно? Я не сказал, что…
— Хорошо, хорошо. Мы уже все поняли, что вы ничего не сказали, а также чего именно не сказали. Давайте продолжим и дойдём наконец до того, что вы скажете. Предположим, вы вернулись в дом и сообщили о своей находке Казберту. И этим двоим. Но не Найджелу, поскольку его реакции частенько неадекватны. Предположим, вы все вместе приняли одно решение. Налицо было тело человека, которого вы все искренне ненавидели и кому среди прочих оскорблений угрожали ещё утром. Все признаки говорили об убийстве. Ситуация получалась весьма щекотливой. По нескольким причинам. Во-первых, ваше прошлое. Во-вторых, происшествия предыдущего дня: ловушки, анонимки, мыло и так далее.
— Мы ничего… — начал было Мервин.
— Я ни на миг не предполагал, что это вы. Зато догадываюсь, что вы обвинили Маульта в попытке таким вот гнусным образом дискредитировать вас, и, соответственно, решили, что и это обстоятельство, когда оно всплывёт, можно будет поставить вам в вину. После чего, естественно, запаниковали и решили избавиться от тела.
В этот момент вошёл Казберт. Он был в ярком халате, накинутом поверх пижамы, и выглядел как поднятый среди ночи почтённый метрдотель, который ещё и знать не знает о любвеобильных поклонниках жены.
— Насколько я понял, — обратился он к Аллену, — вы желали меня видеть.
— Желал и вижу, — отозвался Аллен с некоторой долей иронии, — что придётся вас, Казберт, проинформировать. Тело Альфреда Маульта найдено в упаковочном ящике, послужившем основой для вылепленного Найджелом надгробия Билл-Тосмена. Эти вот трое пытались вывезти ящик со всем содержимым на санях. Замысел, полагаю, заключался в том, чтобы припрятать его в зоне работ, где ничего не подозревающие бульдозеристы водрузили бы над ним искусственный холм, отражающийся в озере. А на вершине воздвигли бы, как принято, очередную “Причуду”. Я как раз пытаюсь убедить присутствующих, что лучше всего для них — кстати, и для вас, — дать мне полный и правдивый отчёт обо всех событиях.
Казберт пристально поглядел на своих подчинённых, но ни один не поднял на него глаз.
— Итак, первое, — продолжил Аллен. — Приходил ли к вам в рождественскую ночь Винсент, чтобы сообщить об обнаруженном теле? Точнее, вчера в десять минут первого или около того?
Казберт взялся рукой за подбородок и ничего не ответил.
— Мы ни слова не сказали, — внезапно выпалил Винсент. — Ни слова, Казберт.
— Ещё как сказал! — взорвался Киски-Ласки. — Это ты раззявил свою глупую пасть! Правда, Мервин?
— Ничего подобного! Я сказал “если”.
— Если что? — спросил Казберт.
— Я говорил предположительно. Если предположить, что он не ошибается, то все было бы правильно и как надо. То есть сообщить тебе. Что я и сделал. Я хочу сказать…
— Заткнись! — хором заорали Киски-Ласки и Мер-вин.
— Суть моих предположений в том, — пояснил Аллен Казберту, — что вы посоветовались и решили немедленно спрятать тело в упаковочный ящик. Зарыть его сразу в зоне работ вы не могли, потому что оставили бы за собой отчётливые следы на снегу, которые утром предстали бы на всеобщее обозрение. Кроме того, как следует спрятать труп в темноте очень сложно. При свете дня легко определить место, где только что копали Итак, одному из вас пришла в голову блестящая идея использовать упаковочный ящик, который так и так должны были засыпать землёй вместе с прочим хламом. Полагаю, что Винсент подвёз труп на тачке и кто-то из вас помог или помогли ему убрать импровизированные ступеньки, открыть стенку ящика, затолкать туда тело и восстановить ступеньки в прежнем виде. Наутро было замечено, что северная сторона снежного памятника пострадала от ветра и дождя, однако новый снегопад несколько поправил дело.
Аллен немного помолчал. Киски-Ласки испустил глубокий вздох, остальные переминались с ноги на ногу.
— Мне кажется, нам лучше сесть, — предложил Аллен.
Они расселись в том же порядке, что и вчера Фокс, как обычно, стушевался где-то в сторонке, а шофёр продолжал занимать пост у двери.
— Интересно, — сказал Аллен, — ради чего вам понадобилось убирать ящик сегодня в пять утра? Нервы не выдержали? Не смогли дольше выносить его близость? Или не хватило духу тащить его при свете дня? И что вы собирались с ним делать? Наверное, буря оставила промоины в свежей насыпи или в кромке озера, куда вы надеялись его припрятать?
Они опять завозили ногами, искоса поглядывая на Аллена и друг на друга.
— Я понял. Так оно и было. Спокойнее. Не лучше ли честно оценить обстоятельства? Внешне выглядит так, будто вы попались на месте преступления. Есть вы, есть труп. Можете мне не верить, но я до сих пор не собираюсь никого из вас арестовывать по обвинению в убийстве, что, впрочем, пытался втолковать вам ещё вчера. Вас можно обвинить в попытке помешать правосудию, но будет ли предъявлено это обвинение, уже другой вопрос. Сейчас нам нужно найти убийцу. Если вы перестанете мешать, поможете и будете вести себя разумно, мы учтём это. Я не предлагаю вам никаких сделок. Я просто обрисовываю ситуацию в ближайшем будущем. Хотите посоветоваться с глазу на глаз — пожалуйста. Только не пытайтесь изобрести очередную ложь. Это глупо. Что скажете? Казберт?
— Не знаю, — вздохнул Казберт. — Я не знаю, стоит ли говорить. Честно.
Никто из остальных не проявил готовность помочь Казберту решиться на что-то.
— Вам, случайно, не кажется, — сказал Аллен, — что вам бы следовало оказать содействие мистеру Билл-Тосмену в попытках разобраться? Он ведь сделал для вас довольно много, не так ли?
Внезапно Киски-Ласки впервые повёл себя как рассудительный и здравомыслящий человек.
— Мистер Билл-Тосмен, — сказал он, — живёт в своё удовольствие. Его никто не заставлял выбирать себе именно таких слуг, чтобы они работали в этой глуши Он просто учёл все обстоятельства. И получил что хотел, причём не прогадал. Если он предпочитает наводить тень на плетень разговорами о реабилитации, это его дело. Кабы мы тут не вкалывали, вы бы столько о ней не слышали.
По лицам слуг промелькнуло подобие ухмылки — “Нам бы следовало!” — продолжил Киски-Ласки, и его круглое лицо, все ещё в пятнах от слез, расплылось в широчайшей улыбке. — Ещё скажите, что нам следует выказать благодарность! Нам все время твердят, что мы должны быть благодарны. В качестве платы за услугу? После одиннадцати лет за решёткой, мистер Аллен, на подобные вещи начинаешь смотреть немного иначе.
— Да, конечно, — сказал Аллен. — Дело в том, — тут он обвёл глазами присутствующих, — что, выйдя из-за решётки, вы очутились в тюрьме иного рода, в которую постороннему очень трудно проникнуть.
Они уставились на него с выражением, сильно смахивающим на изумление.
— Не будем на этом останавливаться, — продолжал Аллен. — У меня есть работа, у вас тоже. Если вы подтвердите мои предположения о роли, которую вы сыграли, этого будет вполне достаточно и, думаю, самое лучшее для вас же. Но мне больше некогда ждать. Решайтесь.
В комнате воцарилась тишина.
Мервин поднялся на ноги, подошёл к камину и сердитым пинком поправил полено. Затем сказал:
— Ладно, у нас нет выбора. Все было, как вы сказали.
— Говори за себя, — промямлил Винсент.
— Люди не знают, — сказал Казберт.
— То есть?
— Они не понимают. Для нас, каждого из нас, все, что произошло, было, так сказать, единичным актом. Взрывом. Так лопается нарыв. Ударило в голову, но только один-единственный раз. Это исключение. Мы способны на насилие не больше, чем все прочие люди. Даже меньше, потому что мы знаем, каковы последствия. Мы однодельщики. А люди этого не понимают.
— Сказанное относится и к Найджелу? Они быстро переглянулись.
— Он немного того, — ответил Казберт. — Легко выходит из себя. Он бы толком не понял.
— Он опасен?
— Я перехожу к тому, в чем вы нас обвиняете, сэр, — сказал Казберт, пропустив вопрос Аллена мимо ушей. — В целом я все признаю. Винсент нашёл тело, вернулся в дом и рассказал нам. Мы приняли совместное решение. Смею отметить, идиотское, но, с нашей точки зрения, мы не могли допустить, чтобы труп обнаружили.
— Кто именно Поместил тело в ящик?
— Полагаю, мы не станем вдаваться в подробности, — проговорил Казберт.
Мервин и Винсент перевели дух с явным облегчением.
— А Найджел ничего об этом не знал?
— Верно. Он решил, что мистер Маульт был внезапно раздавлен сознанием греха от содеянных насмешек над нами и удалился искупать его.
— Понятно. — Аллен посмотрел на Фокса, который закрыл блокнот и откашлялся. — Попрошу прочесть ваши показания и подписать их, если все записано верно.
— Мы не говорили, что станем что-либо подписывать, — поспешно возразил Казберт. Остальные согласно загудели.
— Правильно. Это решение вам ещё предстоит принять, — сказал Аллен и вышел из комнаты в сопровождении Фокса и шофёра.
— Вы считаете, что они не сделают попытки удрать? — спросил Фокс.
— Не думаю. Они не идиоты. Конечно, попытка спрятать тело была дурацкой затеей, но они просто запаниковали.
Фокс тяжело вздохнул.
— Эти одноделыцики! Никогда не знаешь, чего от них ждать. Парень говорил дело: насильником его действительно не назовёшь. Во всяком случае, в общепринятом смысле слова. А этот толстяк — повар, что ли? — забавен. Как вы его назвали?
— Киски-Ласки.
— Значит, я не ослышался.
— Он очень любит кошек. Кстати, эти животные играют в моей истории довольно любопытную роль. Давайте-ка, Братец Лис, я введу вас в курс дела. Пойдёмте в холл.
2
Аллен завершил свой подробный рассказ, который Фокс выслушал в своей обычной манере, а именно: подняв брови, кривя губы и тихо пыхтя. Время от времени он делал для себя пометки, а когда Аллен кончил, назвал дело “необычным”, как консервативный портной, которому предложили причудливую выкройку.
Все это заняло довольно много времени. Пробило семь. Окна в холле так и были задёрнуты шторами, но, выглянув, Аллен обнаружил, что снаружи у всех дверей уже стоят констебли, а Бейли с Томпсоном старательно освещают тело Альфреда Маульта, над которым склонилась чья-то фигура в пальто.
— Полицейский врач, — прокомментировал Аллен. — Фокс, вот ключ от гардеробной. Взгляните пока, а я побеседую с хирургом. Двигайтесь осторожно. Мы потом проведём там обследование по полной программе.
Полицейский врач Мур сообщил, что Маульт был оглушён или убит на месте ударом в основание черепа, а затем была сломана шея, предположительно в результате падения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34