– А как же машина?
– Может подождать здесь.
– У вас есть паспорт? – Хотя я не очень надеялся на эту возможность; французы настолько привыкли носить с собой документы, удостоверяющие личность, что вряд ли он забыл его.
Во всяком случае, он просто кивнул.
Было похоже, что наш поезд въезжает на перрон.
– Тогда очень хорошо. Садитесь. Но, начиная с этого момента, вы меня не знаете. Не разговаривайте со мной. Встретимся в Базеле.
Он торопливо зашагал к платформе.
Это был нормальный экспресс, не такой шикарный, как трансъевропейские и без соответствующего вагона-ресторана. Но по крайней мере можно было получить кое-какую выпивку и сэндвич. Я оставил большой чемодан в конце вагона и нашел себе место в середине. Я просто ощущал испуганный взгляд Анри, сверлящий мне затылок, и понимал, что тот постарается устроиться как можно ближе к этому концу. И он действительно так сделал, глупец. Он собирался сидеть, не спуская глаз с чемодана, как это делает ребенок в цирке, наблюдающий за руками фокусника.
Мы отправились вовремя и двинулись в сторону Эйндховена, находившегося на расстоянии часа пути. В соответствии с маршрутом поезд должен был пересечь множество стран: Бельгию, Люксембург, Францию и в конце концов прибыть в Швейцарию. Я не знаю, почему, составляя маршрут, его не заставили заодно пересечь и Германию. Все это означало, что предстоит пройти три таможенные проверки (относительно Люксембурга можно было особенно не беспокоиться), но существенной была только первая: после выезда из Голландии я переставал быть нелегалом.
Пока мы не проехали Эйндховен, я читал какой-то роман в мягкой обложке, а потом встал и направился в вагон-буфет, при этом потрясенный взгляд Анри преследовал меня, как северный ветер. Неужели он думал, что кто-то попытается украсть чемодан при свете дня? И если даже это попытаются сделать, то только перед остановкой, а до Маастрихта оставалось больше часа пути.
Поэтому я выпил кофе с рюмкой ликера и парой железнодорожных булочек. Погода снаружи изменилась и наступил холодный ясный день с легким белым облачком на синем небе, точно таким, как его рисовал Ван Гог. Странно. Я помню, что у моих родителей была репродукция одного его голландского пейзажа, висевшая в гостиной, и мне всегда казалось, что маленькое белое облачко выглядит ужасно глупым. Но действительно над Голландией именно такие облака. Думаю, тут что-то заставляет их быть такими плоскими.
Я выпил еще кофе, еще рюмку и закурил сигару. А за четверть часа до прибытия в Маастрихт вернулся на свое место. Анри по-прежнему внимательно смотрел на мой чемодан, словно ожидая, что из него выпрыгнет белый кролик.
На остановке в Маастрихте в вагон вошли таможенники – голландец и бельгиец. И начали с Анри. Я краем глаза наблюдал за ними, и мне показалось, что они затратили несколько больше времени, чем следовало. Конечно, он предъявил билет до Базеля и у него не оказалось багажа. Это всегда делает человека подозрительным.
После этого бельгиец повернулся и поднял чемодан: мой чемодан.
Он показал его Анри, затем сделал несколько шагов по вагону и сказал что-то по-голландски. Немного погодя поднялся я.
– Это мой чемодан. В чем дело?
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы переключиться на английский.
– Это ваш чемодан?
– Да.
Голландский таможенник остановился позади него.
Строго по протоколу он спросил:
– Есть у вас что-то к предъявлению для таможенного досмотра?
Я нахмурился, подумал и покачал головой.
– Думаю, нет. Немного виски у меня в сумке… – Я показал на дорожную сумку под сидением. – Между прочим, я еду в Базель.
Они подождали, пока я покажу билет и паспорт. А затем…затем оба посмотрели вниз, на мой чемодан.
В этом и было самое ужасное. Но тогда зачем браться за на такую работу, как профессионал?
Я достал свои ключи.
– Нужно, чтобы я открыл его? – И если они обнаружат картину, мне предстоит еще избавиться от пистолета, сунув его под обивку сидения или придумав что-то в этом роде. – Но вообще-то, в чем проблема?
Они взглянули друг на друга, потом бельгиец наклонился вперед и громко прошептал:
– Человек, который сидит вон там… Он смотрел на ваш чемодан… И у него нет багажа!
Я постарался изобразить, как я потрясен, потом посмотрел мимо них на Анри. Тот побелел, как полотно, словно ему предстоял личный досмотр.
– Вон тот? В очках?
Один из них мрачно кивнул.
– Пожалуйста, поосторожней с чемоданами. Последнее время столько краж…
– Боже мой, я обязательно учту. Большое вам спасибо.
После этого они мне помогли устроить чемодан возле окна, убедили, что это никому не доставит беспокойства, так как этот поезд никогда не бывает переполнен, откозыряли и продолжили досмотр.
Я снова сел на место.
Когда несколько минут спустя поезд тронулся, я закурил сигару. Картина и пистолет были по-прежнему со мной. И я по-прежнему оставался профессионалом. Конечно, можно бы убить Анри, когда мы доберемся до Базеля.
Поезда вышла скучной и однообразной. Я еще два раза выпил кофе и ликера, перекусил сэндвичами и подремал, насколько удалось. В Базель мы прибыли почти вовремя, немного раньше половины десятого.
Я отправился прямо в кафетерий, сунул чемоданы под стол и заказал холодное мясо и салат. Анри уселся рядом пару минут спустя. Он совершено не дремал и, насколько я мог судить, за все время поездки не вставал с места.
– Что случилось на таможне? – хрипло спросил он.
– Они решили, что вы собираетесь украсть мой чемодан. Вы упорно не сводили с него глаз.
– Mon Dieu. – Он почесал затылок. – Я почти… Мне очень жаль.
– Я же не учу вас оценивать картины; так почему же вы не перестанете учить меня, как провозить их контрабандой?
Он нервно кивнул.
– Да… но когда я сказал об этом Карлосу, они были рады, что я поеду с вами.
– Так вы планировали это заранее? Вместе с ними? Они знали, что вы собрались со мной?
Он снова кивнул.
Ну, впрочем Карлос говорил об этом по телефону. Но было приятно узнать, что мне все еще не доверяют. Я следил за картиной, Анри следил за мной. Неплохо.
– Я работаю на целую компанию дураков, верно? Боже мой, не слишком приятно ехать с пистолетом в кармане, понимая, что все это время вы норовите показать на меня пальцем. Еще одна подобная поездка и…
Но я стал говорить слишком громко, да и все это было бессмысленно. Я взялся работать с любителями, которых всегда мог бросить. Хотя почему же я, черт возьми, не работаю с такими профессионалами как Барроуз и Брэгг?
Постепенно я остыл.
– Хорошо. Все в порядке. Теперь вы купите два билета до Цюриха. На этот раз поедем вместе. Вы понесете чемодан, я буду наблюдать за вами. Тогда мы оба будем счастливы.
15
Поезд до Цюриха оказался холодным, ярко освещенным и пустым, в нем пахло дезинфекцией и мокрыми пепельницами. Мы с Анри сели рядом, причем он все время смотрел на мой большой чемодан, и всю дорогу мы почти не разговаривали.
Через двадцать минут после отъезда за окном пошел снег.
Анри спросил:
– Вы заказали номер в отеле?
– Нет.
– Но мы же остановимся в отеле?
– Нет, залезем в ближайший сугроб. Как вам эта идея?
– А потом вы поедете в Венецию? Когда?
– Завтра. – Я не собирался сидеть в отеле, пока полиция соберется проверить записи в журнале для постояльцев.
Он кивнул.
– А я вернусь в Амстердам.
– В Утрехт. Вы там оставили свою машину.
– Да, конечно.
Вот практически все, что мы сказали друг другу по дороге в Цюрих. Поезд опоздал, но всего на несколько минут. Все, кто был в вагоне – примерно полдюжины народу, торопливо направились к очереди на такси. Мы спокойно подождали, пока все выйдут.
– Вы понесете чемодан, а я пойду за вами, – сказал я, взял сумку в левую руку, положил правую на рукоятку браунинга в кармане плаща, и вышел следом за Анри из вагона.
Снаружи было холодно; настоящий ужасный сухой холод, характерный для континентальных районов; было такое ощущение, что вы вошли в подвал-ледник.
Но отчего же ощущение казалось мне знакомым? Несколько дней тому назад произошло что-то очень похожее. Примерно в это же ночное время. Может быть, на той же самой платформе? Во всяком случае, было что-то похожее. Неясный желтый свет фонарей, высокие крыши над стойками кафе и камеры хранения багажа. Закутанные люди торопливо проходили мимо или ждали, переминаясь с ноги на ногу. Все было совершенно также, как сейчас. Точно также. Смогу ли я когда-то вспомнить?
Я находился в нескольких метрах позади Анри, справа от него. В конце платформы он свернул направо. Я повернул налево так, чтобы левым боком оказался у стены. Подойдут ли они к нему сзади? Или соберутся впереди – просто небольшая группа людей, которая на какое-то время раскроется, чтобы поглотить его, сунуть ему пистолет под ребра, поспешная команда и поджидающий автомобиль? А как они поступят со мной?
Мы сошли с платформы. Повернули направо. Какой-то человек резким движением свернул газету и быстро шагнул между нами, – и я уже наполовину вырвал пистолет из кармана, прежде чем он успел сделать еще шаг. Но он просто прошел мимо, ничего не заметив.
Бог мой, мои нервы были напряжены, как струны банджо. Но ничего страшного не происходило. Теперь двое мужчин шли нам навстречу. Я шагнул к стене, готовый прижаться к ней спиной. Они ссутулившись и молча прошли мимо.
Черт возьми, во всяком случае они меня узнали, верно? Или, может быть, узнали чемодан, который нес Анри? Однажды они уже имели дело со мной. Все было так чертовски… Не обращай внимания. Просто будь настороже. Наблюдай. Наблюдай!
Затем, совершенно невероятно, я заметил табличку «Конрад». Ее держал в руках человек в темной форме, шапочке с козырьком и коротком темном плаще. Анри уже почти остановился.
Я подошел ближе.
– Меня зовут Конрад. Как тут у вас погода?
– Такая же, как вчера.
Как это человек может вложить так мало выражения в несколько слов? Голос словно принадлежал компьютеру. Любой его услышавший немедленно должен был подумать, что произносится пароль. Зато по крайней мере он был здесь.
Был ли он здесь прошлый раз? Или был кто-то, похожий на него? Или водитель подставной и только ждет, чтобы я сел в подставной автомобиль? Почему я не могу вспомнить?
– Vous etes de la banque? – спросил Анри.
– Non, M'sieu, je suis un… chauffeur.
Просто наемная машина. Ну, может быть для банка сумма в сто тысяч фунтов была чем-то вроде мелочи.
– Вам приходилось встречать меня тут раньше? Я имею в виду – несколько дней назад? – спросил я.
– Нет… и раньше тоже не приходилось.
Очень хорошо.
– Тогда поехали. В Национальный банк.
Он взялся за большой чемодан. Анри, естественно, не отпустил. Какое-то время они так и стояли друг против друга, причем каждый тянул чемодан к себе. На лице Анри застыло свирепое выражение, шофер казался удивленным.
Я буркнул:
– Ради Бога, отдайте ему чемодан. В любом случае его нужно положить в багажник.
Анри неохотно отпустил чемодан.
Однако неужели подобное со мной уже происходило? Конечно, я не хотел беспокоиться из-за пустяков. Просто был чертовски уверен, хотя и непреднамеренно, что чемодан положили в багажник. Потом мы сели в машину и… И?
Автомобиль оказался черным «мерседесом» стоявшим за стоянкой такси и очередью пассажиров. Я затолкал Анри внутрь, обошел машину, чтобы положить в багажник сумку и убедиться, что чемодан там. Он действительно был там.
Шел снег, слабый, но настойчивый, словно собирался лечь основательно. В свете фонарей улица казалась разлинованной длинными полосами от колес автомашин. Мы мягко отъехали со стоянки и повернули направо в сторону Линденхофа. Это была естественная дорога к банку, к озеру. (Может быть именно таким образом они хотят расправиться со мной? Повернуть на Линденхоф под предлогом, что дорога ремонтируется и улица перекрыта, остановиться у кромки тротуара, затем пара громил прыгает внутрь…)
Если случится что-то подобное, нужно сначала стрелять, а потом задавать вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41