..
Включился огромный экран телевизора.
Президент и сопровождающие его агенты обернулись.
— Что за черт... — произнес кто-то.
На экране четко обозначилась ярко-желтая эмблема системы оповещения о чрезвычайных ситуациях — специальной всеобщей сети телерадиовещания, позволяющей отключить постоянное вещание в случае чрезвычайной обстановки в стране.
Затем, неожиданно, эмблема исчезла, и на экране появилось лицо.
* * *
— Какого черта... — вырвалось у президента.
Лицо на экране было лицом мертвеца.
Лицо генерал-лейтенанта ВВС США Чарльза Сэмсона Расселла, позывной «Цезарь».
* * *
Со всех телевизионных экранов в Зоне 7 — а также со всех экранов в Соединенных Штатах — заговорило круглое хмурое лицо Чарльза Расселла.
— Господин президент. Граждане Америки. Добро пожаловать на Зону 7. Меня зовут генерал Чарльз Расселл, ВВС США. Очень долгое время я наблюдал за тем, как наша страна поедает сама себя. Больше я не намерен этого терпеть, — он говорил неторопливо; был заметен его сильный южный акцент. — Наши представители как федерального, так и государственного уровня неспособны к честному правлению. Свобода слова больше не является действенным инструментом контроля за правительством, коим она призвана быть. Подобное положение дел позорит память всех тех, кто когда-либо воевал или погибал за свою страну. Так больше не может продолжаться.
* * *
В комнате отдыха президент смотрел на большой экран телевизора.
— Поэтому я бросаю вам вызов, господин президент — вам и системе, которую вы возглавляете. В ваше сердце имплантировано радиоустройство. Оно было присоединено к наружной ткани вашей сердечной мышцы во время операции на левом легком четыре года назад.
Фрэнк Катлер обернулся к президенту: его лицо выражало ужас.
— Сейчас я запущу его сигнал, — сказал Цезарь. Он нажал несколько кнопок на небольшом красном пульте с короткой черной антенной, который он держал в руке.
Фрэнк Катлер достал из своего пальто считывающее устройство — спектроанализатор, способный определить любое передающее сигнал устройство — и провел им вдоль тела президента.
Ноги и ступни ... ничего.
Живот и талия ... ничего.
Грудь...
Датчик зашкалило.
* * *
— Мой вызов вам, господин президент, очень прост, — голос Расселла эхом разносился по подземной базе. — Как вам хорошо известно, в каждом крупном аэропорту Соединенных Штатов находится, по крайней мере, три ангара, отведенных под бомбардировщики, истребители и боеприпасы, принадлежащие ВВС США. В настоящий момент, в четырнадцати из этих аэропортов находятся плазменные боеголовоки, типа 240. В этом списке: аэропорт им. Джона Кеннеди, Ньюарк и Ла Гуардия в Нью-Йорке, Даллес в Вашингтоне, Охара в Чикаго, LAX в Лос-Анджелесе, а также аэропорты в Сан-Франциско, Сан-Диего, Сиэтле, Бостоне, Филадельфии и Детройте. У каждой плазменной боеголовки, как вы знаете, радиус поражения ударной волны составляет шестнадцать миль, а сила взрыва — девяносто мегатонн. Все они приведены в боеготовность.
В комнате отдыха на Уровне 3 царила полная тишина.
— Единственное, что может остановить взрыв этих боеголовок, господин президент, — улыбаясь, проговорил Чарльз Расселл, — это звук биения вашего сердца.
* * *
Рассел продолжал:
— Все устройства, установленные в аэропортах, настроены на один единственный спутник на геостационарной орбите над базой, в которой вы находитесь. Этот спутник, господин президент, испускает сверхвысокочастотный сигнал огромной мощности, который управляется передатчиком, установленным в вашем сердце. Если ваше сердце остановится, передатчик перестанет работать и сигнал больше не будет поступать к спутнику — в этом случае, бомбы в аэропортах взорвутся. Господин президент. Если ваше сердце остановится, наша Америка погибнет. Пока ваше сердце бьется, Америка продолжает жить. Вы являетесь образцом несостоятельности, сэр — как политик, человек: вы стремитесь к власти ради самой власти, но, как и люди, которых вы представляете, спокойно живете с мыслью, что вас никогда не призовут кзащите той системы, которая дает вам эту власть. Вы слишком долго жили спокойно, господин президент. Пришло время платить по счетам. Теперь вас вызывают на бой. Я, напротив, воин. Я проливал свою кровь ради этой страны. А вы — вы проливали свою кровь? Чем вы пожертвовали ради своей страны? Ничем. Трус. Но, как честный патриот, я дам вам и системе, которую вы представляете, последний шанс доказать, что вы чего-то стоите. Людям нашей страны нужны доказательства. Они должны видеть ваш крах — как вы падаете, как вы продаете их, чтобы спасти свою шкуру. Они выбрали вас, чтобы вы их представляли. Теперь вам придется это делать в буквальном смысле. Если умрете вы — они умрут вместе с вами. Комплекс полностью оцеплен. Он сконструирован так, чтобы выдержать силу ядерного взрыва, поэтому отступать некуда. Вместе с вами здесь находится подразделение из пятидесяти солдат лучших сухопутных войск нашей страны — 7-й эскадрон специального назначения. У этих людей приказ убить вас, господин президент. Вместе с командой вашей секретной службы вас ожидает схватка с ними не на жизнь, а на смерть. Кто победит, тот получит страну. Кто проиграет, тот умрет. Естественно, американцы должны быть в курсе происходящего, — сказал Цезарь. — Поэтому каждый час я буду освещать им ход событий в экстренных выпусках новостей по радио и телевидению.
Президент взглянул на ближайшую камеру наблюдения.
— Это абсурд. Вы просто не могли поместить...
— Джеремия К. Вулф, господин президент, — сказал Цезарь Рассел с телевизионного экрана. Президент немедленно замолчал.
Больше никто не произнес ни слова.
— Судя по тому, что вы молчите, вы знакомы с делом ФБР. Конечно, президент был с ним знаком — этого требовали обстоятельства смерти бывшего сенатора.
В тот самый момент, когда Джеремия Вулф умер на Аляске, был взорван его дом в Вашингтоне. Преступник — ни в первом, ни во втором случае — так и не был найден. Это было слишком странное совпадение, чтобы его игнорировать, но — в силу отсутствия каких-либо доказательств — для средств массовой информации это так и осталось всего лишь трагической случайностью.
Тем не менее, насколько было известно президенту, одно обстоятельство смерти бывшего сенатора так и не было обнародовано, а именно, повышенный уровень эритроцитов в крови, а также чрезвычайно низкое альвеолярное и артериальное давление. Все эти симптомы указывали на длительный период гипервентиляции до того, как Вульф был застрелен — период, на протяжении которого бывший сенатор пережил состояние сильного физиологического стресса.
Другими словами, бывший сенатор бежал от кого-то. Его преследовали.
И теперь все стало ясно.
В сердце Вульфа был имплантирован радиопередатчик...
...и на Аляске его преследовали и застрелили, а когда, наконец, его сердце остановилось, его дом на другом конце страны был уничтожен.
Голос Цезаря Рассела прервал его размышления.
— Неожиданная отставка сенатора Вульфа из правительства дала мне возможность испытать сверхмощный передатчик. Так бывший сенатор стал подопытным кроликом в моих руках, моей «пробой пера». Подготовкой к сегодняшнему дню.
Президент переглянулся с Фрэнком Катлером.
— Да, и на случай, если вы тешите себя надеждой сбежать отсюда... — сказал Цезарь, показывая какой-то предмет.
Это был чемоданчик из нержавеющей стали.
Стальной кейс уорент-офицера Карла Уэбстера.
К его ручке все еще была пристегнута пара наручников — только теперь один открытый наручник свисал вниз. На нем была кровь.
«Ядерный футбол».
И он был открыт.
Президент увидел стеклянный анализатор ладони и клавиатуру. Анализатор ладони предназначался для распознавания линий руки президента, так что только он один мог привести в действие — или дезактивировать — термоядерное оружие Америки.
Тем не менее, Расселу удалось каким-то образом подделать отпечаток ладони президента и ввести код готовности. Но как ему удалось достать этот отпечаток?
— В дополнение к передатчику в вашем сердце, господин президент, — продолжал Рассел, — все устройства в аэропортах запрограммированы на 90 минут подготовки к действию, как показано на экране «ядерного футбола». И лишь прикладывание вашей ладони к анализатору — каждые девяносто минут — обнулит таймер и приостановит запуск плазменных боеголовок. Поэтому даже не пытайтесь бежать. Имейте в виду что «ядерный футбол» будет храниться здесь, в главном ангаре.
— Это великий день в истории нации, мистер президент, день расплаты. Завтра на рассвете — прославленного четвертого июля — мы узнаем, проснемся ли мы в новой, возрожденной Америке. Удачи, мистер президент, и пусть Господь сжалится над вами.
В этот момент, как по сигналу, главные двери комнаты отдыха распахнулись и в комнату ворвались десантники 7-го эскадрона во главе с майором Куртом Логаном. Их лица устрашающе закрывали боевые газовые маски ERG-6, а в руках блестели пулеметы Р-90.
Вызов был брошен.
Второе столкновение
3 июля, 07 часов 00 минут
Главный ангар превратился в поле битвы.
Пули изрешетили пол у ног Шейна Шофилда, когда он побежал к дверям, ведущим в северный офис со стеклянными стенами. Пригнувшись, он бежал к дверям.
— Пехотинцы! Рассредоточиться!
Но это было все, что он успел сказать, прежде чем окно рядом с ним разлетелось на тысячу мелких осколков и он успел увернуться, пробираясь в укрытие к двум президентским вертолетам и их тягачам.
Он оглянулся как раз в тот момент, когда двое пехотинцев в полном обмундировании выпрыгнули из окон офиса — за секунду до того, как он был уничтожен ракетой «предейтор», запускаемой с плеча. Его стены взорвались от вырвавшегося наружу огня, и дождь мелких осколков разлетелся во все стороны.
Шофилд скользнул под «Пехотинец-1», где оказался рядом с Либби Гант и Ботаником.
Со всех сторон гремели выстрелы. И затем неожиданно, сквозь свист летящих пуль Шофилд услышал голос, раздававшийся из громкоговорителя ангара: — ... дачи, господин президент, и пусть Господь сжалится над вами.
— Черт! — заорал Ботаник.
— Сюда! — сказал Шофилд, проползая на животе под огромным вертолетом.
Он добрался до широкой решетки в полу. Она легко поддалась. За ней показался вентиляционный туннель. Его стальные стены вели вниз, исчезая в темноте.
— Вперед! — громко скомандовал Шофилд, заглушая выстрелы.
Вдруг металлическая панель на дне «Пехотинца-1» резко отскочила — едва не снеся Шофилду голову — и изнутри показалась фигура, направляющая свой М-16 прямо ему в лоб.
— Черт! Это ты! — сказала Мать, спускаясь из люка аварийного выхода на землю.
— Эй, с днем рождения, — сказала она, кидая Гант автомат МР-10. — Извини, Страшила, для тебя ничего нет. Это все, что я нашла в кабине на борту. Есть еще в передней оружейной комнате, но ключ у Стрелка.
— Ничего, — сказал Шофилд, — первое, что мы должны сейчас сделать — это выбраться отсюда и перегруппироваться. Затем мы должны будем придумать, как нам уничтожить этих ублюдков. Сюда.
— Ты видел эту дрянь по телевизору? — спросила Мать, подползая к вентиляционному отверстию.
Первыми в туннель спустились Гант и Ботаник, опираясь ногами о стены, постепенно сползая вниз.
— Нет, — сказал Шофилд. — Я был слишком занят — уклонялся от пуль.
— Тогда мне нужно многое тебе рассказать, — сказала Мать, когда они начали спуск в шахту.
* * *
Президент Соединенных Штатов Америки еще никогда не передвигался с такой скоростью. По правде говоря, его ноги едва касались земли.
При виде десантников 7-го эскадрона, ворвавшихся в комнату отдыха, девять агентов секретной службы мгновенно среагировали.
Четверо из них немедленно заняли оборонительные позиции между президентом и наступающим штурмовым подразделением, распахнув свои плащи и обнажая автоматы «Узи».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Включился огромный экран телевизора.
Президент и сопровождающие его агенты обернулись.
— Что за черт... — произнес кто-то.
На экране четко обозначилась ярко-желтая эмблема системы оповещения о чрезвычайных ситуациях — специальной всеобщей сети телерадиовещания, позволяющей отключить постоянное вещание в случае чрезвычайной обстановки в стране.
Затем, неожиданно, эмблема исчезла, и на экране появилось лицо.
* * *
— Какого черта... — вырвалось у президента.
Лицо на экране было лицом мертвеца.
Лицо генерал-лейтенанта ВВС США Чарльза Сэмсона Расселла, позывной «Цезарь».
* * *
Со всех телевизионных экранов в Зоне 7 — а также со всех экранов в Соединенных Штатах — заговорило круглое хмурое лицо Чарльза Расселла.
— Господин президент. Граждане Америки. Добро пожаловать на Зону 7. Меня зовут генерал Чарльз Расселл, ВВС США. Очень долгое время я наблюдал за тем, как наша страна поедает сама себя. Больше я не намерен этого терпеть, — он говорил неторопливо; был заметен его сильный южный акцент. — Наши представители как федерального, так и государственного уровня неспособны к честному правлению. Свобода слова больше не является действенным инструментом контроля за правительством, коим она призвана быть. Подобное положение дел позорит память всех тех, кто когда-либо воевал или погибал за свою страну. Так больше не может продолжаться.
* * *
В комнате отдыха президент смотрел на большой экран телевизора.
— Поэтому я бросаю вам вызов, господин президент — вам и системе, которую вы возглавляете. В ваше сердце имплантировано радиоустройство. Оно было присоединено к наружной ткани вашей сердечной мышцы во время операции на левом легком четыре года назад.
Фрэнк Катлер обернулся к президенту: его лицо выражало ужас.
— Сейчас я запущу его сигнал, — сказал Цезарь. Он нажал несколько кнопок на небольшом красном пульте с короткой черной антенной, который он держал в руке.
Фрэнк Катлер достал из своего пальто считывающее устройство — спектроанализатор, способный определить любое передающее сигнал устройство — и провел им вдоль тела президента.
Ноги и ступни ... ничего.
Живот и талия ... ничего.
Грудь...
Датчик зашкалило.
* * *
— Мой вызов вам, господин президент, очень прост, — голос Расселла эхом разносился по подземной базе. — Как вам хорошо известно, в каждом крупном аэропорту Соединенных Штатов находится, по крайней мере, три ангара, отведенных под бомбардировщики, истребители и боеприпасы, принадлежащие ВВС США. В настоящий момент, в четырнадцати из этих аэропортов находятся плазменные боеголовоки, типа 240. В этом списке: аэропорт им. Джона Кеннеди, Ньюарк и Ла Гуардия в Нью-Йорке, Даллес в Вашингтоне, Охара в Чикаго, LAX в Лос-Анджелесе, а также аэропорты в Сан-Франциско, Сан-Диего, Сиэтле, Бостоне, Филадельфии и Детройте. У каждой плазменной боеголовки, как вы знаете, радиус поражения ударной волны составляет шестнадцать миль, а сила взрыва — девяносто мегатонн. Все они приведены в боеготовность.
В комнате отдыха на Уровне 3 царила полная тишина.
— Единственное, что может остановить взрыв этих боеголовок, господин президент, — улыбаясь, проговорил Чарльз Расселл, — это звук биения вашего сердца.
* * *
Рассел продолжал:
— Все устройства, установленные в аэропортах, настроены на один единственный спутник на геостационарной орбите над базой, в которой вы находитесь. Этот спутник, господин президент, испускает сверхвысокочастотный сигнал огромной мощности, который управляется передатчиком, установленным в вашем сердце. Если ваше сердце остановится, передатчик перестанет работать и сигнал больше не будет поступать к спутнику — в этом случае, бомбы в аэропортах взорвутся. Господин президент. Если ваше сердце остановится, наша Америка погибнет. Пока ваше сердце бьется, Америка продолжает жить. Вы являетесь образцом несостоятельности, сэр — как политик, человек: вы стремитесь к власти ради самой власти, но, как и люди, которых вы представляете, спокойно живете с мыслью, что вас никогда не призовут кзащите той системы, которая дает вам эту власть. Вы слишком долго жили спокойно, господин президент. Пришло время платить по счетам. Теперь вас вызывают на бой. Я, напротив, воин. Я проливал свою кровь ради этой страны. А вы — вы проливали свою кровь? Чем вы пожертвовали ради своей страны? Ничем. Трус. Но, как честный патриот, я дам вам и системе, которую вы представляете, последний шанс доказать, что вы чего-то стоите. Людям нашей страны нужны доказательства. Они должны видеть ваш крах — как вы падаете, как вы продаете их, чтобы спасти свою шкуру. Они выбрали вас, чтобы вы их представляли. Теперь вам придется это делать в буквальном смысле. Если умрете вы — они умрут вместе с вами. Комплекс полностью оцеплен. Он сконструирован так, чтобы выдержать силу ядерного взрыва, поэтому отступать некуда. Вместе с вами здесь находится подразделение из пятидесяти солдат лучших сухопутных войск нашей страны — 7-й эскадрон специального назначения. У этих людей приказ убить вас, господин президент. Вместе с командой вашей секретной службы вас ожидает схватка с ними не на жизнь, а на смерть. Кто победит, тот получит страну. Кто проиграет, тот умрет. Естественно, американцы должны быть в курсе происходящего, — сказал Цезарь. — Поэтому каждый час я буду освещать им ход событий в экстренных выпусках новостей по радио и телевидению.
Президент взглянул на ближайшую камеру наблюдения.
— Это абсурд. Вы просто не могли поместить...
— Джеремия К. Вулф, господин президент, — сказал Цезарь Рассел с телевизионного экрана. Президент немедленно замолчал.
Больше никто не произнес ни слова.
— Судя по тому, что вы молчите, вы знакомы с делом ФБР. Конечно, президент был с ним знаком — этого требовали обстоятельства смерти бывшего сенатора.
В тот самый момент, когда Джеремия Вулф умер на Аляске, был взорван его дом в Вашингтоне. Преступник — ни в первом, ни во втором случае — так и не был найден. Это было слишком странное совпадение, чтобы его игнорировать, но — в силу отсутствия каких-либо доказательств — для средств массовой информации это так и осталось всего лишь трагической случайностью.
Тем не менее, насколько было известно президенту, одно обстоятельство смерти бывшего сенатора так и не было обнародовано, а именно, повышенный уровень эритроцитов в крови, а также чрезвычайно низкое альвеолярное и артериальное давление. Все эти симптомы указывали на длительный период гипервентиляции до того, как Вульф был застрелен — период, на протяжении которого бывший сенатор пережил состояние сильного физиологического стресса.
Другими словами, бывший сенатор бежал от кого-то. Его преследовали.
И теперь все стало ясно.
В сердце Вульфа был имплантирован радиопередатчик...
...и на Аляске его преследовали и застрелили, а когда, наконец, его сердце остановилось, его дом на другом конце страны был уничтожен.
Голос Цезаря Рассела прервал его размышления.
— Неожиданная отставка сенатора Вульфа из правительства дала мне возможность испытать сверхмощный передатчик. Так бывший сенатор стал подопытным кроликом в моих руках, моей «пробой пера». Подготовкой к сегодняшнему дню.
Президент переглянулся с Фрэнком Катлером.
— Да, и на случай, если вы тешите себя надеждой сбежать отсюда... — сказал Цезарь, показывая какой-то предмет.
Это был чемоданчик из нержавеющей стали.
Стальной кейс уорент-офицера Карла Уэбстера.
К его ручке все еще была пристегнута пара наручников — только теперь один открытый наручник свисал вниз. На нем была кровь.
«Ядерный футбол».
И он был открыт.
Президент увидел стеклянный анализатор ладони и клавиатуру. Анализатор ладони предназначался для распознавания линий руки президента, так что только он один мог привести в действие — или дезактивировать — термоядерное оружие Америки.
Тем не менее, Расселу удалось каким-то образом подделать отпечаток ладони президента и ввести код готовности. Но как ему удалось достать этот отпечаток?
— В дополнение к передатчику в вашем сердце, господин президент, — продолжал Рассел, — все устройства в аэропортах запрограммированы на 90 минут подготовки к действию, как показано на экране «ядерного футбола». И лишь прикладывание вашей ладони к анализатору — каждые девяносто минут — обнулит таймер и приостановит запуск плазменных боеголовок. Поэтому даже не пытайтесь бежать. Имейте в виду что «ядерный футбол» будет храниться здесь, в главном ангаре.
— Это великий день в истории нации, мистер президент, день расплаты. Завтра на рассвете — прославленного четвертого июля — мы узнаем, проснемся ли мы в новой, возрожденной Америке. Удачи, мистер президент, и пусть Господь сжалится над вами.
В этот момент, как по сигналу, главные двери комнаты отдыха распахнулись и в комнату ворвались десантники 7-го эскадрона во главе с майором Куртом Логаном. Их лица устрашающе закрывали боевые газовые маски ERG-6, а в руках блестели пулеметы Р-90.
Вызов был брошен.
Второе столкновение
3 июля, 07 часов 00 минут
Главный ангар превратился в поле битвы.
Пули изрешетили пол у ног Шейна Шофилда, когда он побежал к дверям, ведущим в северный офис со стеклянными стенами. Пригнувшись, он бежал к дверям.
— Пехотинцы! Рассредоточиться!
Но это было все, что он успел сказать, прежде чем окно рядом с ним разлетелось на тысячу мелких осколков и он успел увернуться, пробираясь в укрытие к двум президентским вертолетам и их тягачам.
Он оглянулся как раз в тот момент, когда двое пехотинцев в полном обмундировании выпрыгнули из окон офиса — за секунду до того, как он был уничтожен ракетой «предейтор», запускаемой с плеча. Его стены взорвались от вырвавшегося наружу огня, и дождь мелких осколков разлетелся во все стороны.
Шофилд скользнул под «Пехотинец-1», где оказался рядом с Либби Гант и Ботаником.
Со всех сторон гремели выстрелы. И затем неожиданно, сквозь свист летящих пуль Шофилд услышал голос, раздававшийся из громкоговорителя ангара: — ... дачи, господин президент, и пусть Господь сжалится над вами.
— Черт! — заорал Ботаник.
— Сюда! — сказал Шофилд, проползая на животе под огромным вертолетом.
Он добрался до широкой решетки в полу. Она легко поддалась. За ней показался вентиляционный туннель. Его стальные стены вели вниз, исчезая в темноте.
— Вперед! — громко скомандовал Шофилд, заглушая выстрелы.
Вдруг металлическая панель на дне «Пехотинца-1» резко отскочила — едва не снеся Шофилду голову — и изнутри показалась фигура, направляющая свой М-16 прямо ему в лоб.
— Черт! Это ты! — сказала Мать, спускаясь из люка аварийного выхода на землю.
— Эй, с днем рождения, — сказала она, кидая Гант автомат МР-10. — Извини, Страшила, для тебя ничего нет. Это все, что я нашла в кабине на борту. Есть еще в передней оружейной комнате, но ключ у Стрелка.
— Ничего, — сказал Шофилд, — первое, что мы должны сейчас сделать — это выбраться отсюда и перегруппироваться. Затем мы должны будем придумать, как нам уничтожить этих ублюдков. Сюда.
— Ты видел эту дрянь по телевизору? — спросила Мать, подползая к вентиляционному отверстию.
Первыми в туннель спустились Гант и Ботаник, опираясь ногами о стены, постепенно сползая вниз.
— Нет, — сказал Шофилд. — Я был слишком занят — уклонялся от пуль.
— Тогда мне нужно многое тебе рассказать, — сказала Мать, когда они начали спуск в шахту.
* * *
Президент Соединенных Штатов Америки еще никогда не передвигался с такой скоростью. По правде говоря, его ноги едва касались земли.
При виде десантников 7-го эскадрона, ворвавшихся в комнату отдыха, девять агентов секретной службы мгновенно среагировали.
Четверо из них немедленно заняли оборонительные позиции между президентом и наступающим штурмовым подразделением, распахнув свои плащи и обнажая автоматы «Узи».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55