Было бы под рукой какое-нибудь ядовитое вещество, она бы, наверное, сыпанула и его, только бы все это поскорее закончилось. Озверела она уже от всего.
Глава 13
Витек обосновался за столиком бара, потягивая через соломинку один за другим разнообразные коктейли и с видом прирожденного дегустатора сравнивая их вкус. Между глотками он трепался с какой-то девицей по мобильному телефону, предлагая ей серьезно поговорить о смысле религии у него в постели.
— Я сейчас в церковь иду, — хвастался он ей. — А потом могу за тобой заехать. Подъедем ко мне домой, и я тебе кое-что покажу, чего ты ещё не видела.
Вдруг в бар ворвался Махров, чуть не сшиб столик, стоявший рядом с входом, подлетел к Витьку и хлопнул со всей силы по спине. Витек чуть не подавился соломинкой, а трубка вылетела у него из рук и шлепнулась на пол.
— Какого черта ты здесь треплешься? — разорался Махров, не обращая внимания на посторонних. — Когда нужно, до тебя не дозвониться! Ну, чего расселся? Давай выползай из-за стола! Поднимай свою жирную задницу! Живо!
Витек захлопал глазами, как напуганная хулиганами школьница, раздраженно поставил стакан на столик и обиженно посмотрел на шефа.
— Ты же мне сам сказал здесь сидеть, коктейль пить, — пробормотал он. — Я и расположился на час. Пять выпил, осталось ещё три попробовать. У них в меню больше нет. А что, служба началась?
— Какая ещё служба? Все, клюква отменяется! У тебя ствол с собой? — Махров схватил его за воротник, отвернул полу пиджака, сунул руку ему за пазуху и проверил наличие пистолета. — Ну все, понаделаешь ему дырок, если что! Будет, как швейцарский сыр!
— Кому, Сергеич? — Витек нехотя выбрался из-за столика, почесал затылок и, сунув руку в карман, швырнул на тарелку несколько мятых купюр.
— Сейчас все узнаешь! Давай пошли! — Махров шел к двери, размахивая руками и пугая редких посетителей. — Потом наваляешь ему, чтобы он осознал всю меру своего ничтожества.
— Осознает, Сергеич! — послушно кивал Витек, обгоняя шефа на повороте.
Они запрыгнули в «мерседес», и Витек завел двигатель.
— Едем к Карасю! — Махров дернул левой рукой ручку переключения передач.
Машину трясануло вперед, и Витек схватился за руль.
— Разворачивайся к вокзалу! — скомандовал Махров.
— Как же я сразу… — пробормотал Махров. — Банщик же сказал: худой, ростом повыше него, с синяком. Неужели, он!
— Да кто, Сергеич? — переспросил Витек и махнул на разворот посреди улицы через две сплошные перед носом засигналившей иномарки.
— Тот, кто нам нужен! — радостно объяснил его «приемный отец».
Два старых вора, на удачу, были дома и растягивали удовольствие от единственной бутылки водки, которую могли себе позволить. Когда громыхнул звонок, Карась только-только долил в свой стакан последние капли и уже изготовился перелить их в рот.
— Мусора! — испуганно дернулся Мятый и быстро опрокинул в себя свой стакан с последними сорока граммами. — Если заметут, так хоть не останется.
Карась отставил стакан в сторону.
— Типун тебе на язык, — проворчал он, торопливо вылез из-за стола и поковылял к двери, из-за которой уже слышалась ругань. Глянув в глазок и не увидев в нем серых фуражек, он поспешил отпереть дверь.
За дверью торчала хмурая физиономия Махрова, а за его спиной громоздился двухметровый детина, физиономия которого ничего не выражала, разве только полное недоумение, вызванное непонятными действиями шефа.
— Это ты, Сергеич? — удивился Карась. — А ломишься в дверь, как мент. Мы уж думали, это они и заявились. Не мог аккуратно позвонить?
— Не мог! — рявкнул Махров и, толкнув старика в бок, влетел в квартиру. — Где этот вокзальный прощелыга? — он протопал в комнату, в которой, на удивление, никого не оказалось. Быстро окинув её взглядом, он увидел торчащую из-под занавески ногу. Он рванул занавеску в сторону. — А, вот ты где! Уже прячешься от меня! Ну, твое счастье, что ты здесь! Ужасно хотел видеть твою плебейскую рожу!
Мятый с перекошенным от страха лицом вылез из-за занавески и испуганно жался к стене. Видно, он не привык к такому вниманию по отношению к своей скромной персоне.
— Это не я, Сергеич! Я не при чем, — забормотал он. — Я ничего не делал!
— Ты, ты, не отказывайся, — Махров тяжело дышал ему в лицо, вгоняя его в крайнюю степень испуга. — Ты мне говорил про спеца-шнипаря. Длинного, худого, с фингалом. Говорил или нет?
Мятый побледнел и затрясся. К тому же, откуда-то сверху на него наплывала чья-то громадная туша, грозя размазать по стене, к которой он прижался.
— Я…я говорил, — начал заикаться он. — А что случилось? Он хороший парень, только слегка двинутый. Мы ему деньги предлагали, а он отказался. Понятно, что ненормальный. Кто же от денег отказывается?
— Так он точно домушник? — наседал Махров, нависая вместе с Витьком над карманником. — Или тебе это показалось с перепоя?
— Вот те крест, Сергеич! — перекрестился Мятый. — Я же его на суде хорошо запомнил. Еще тогда подумал, вот бы нам такого парня в бригаду. А то Карась уже староват по форточкам лазить. А про меня и говорить нечего, я только по карманам.
Махров приблизил к нему лицо и пристально поглядел в перепуганные глаза. Мятый зажмурился, предчувствуя, что сейчас его будут бить. За что, он ещё не знал, да это было и неважно. Когда изобьют до полусмерти, тогда скажут, за что. Такова сущность вора — бояться. Если вор не боится, он неосторожен и легко попадается. Мятый это понимал, поэтому боялся по любому поводу и даже без повода.
— Ты его узнаешь, если я тебе его покажу? — медленно с расстановкой произнес Махров.
Мятый враз успокоился и, кажется, перестал дрожать. Понял, что бить не будут.
— Конечно, Сергеич! О чем речь! Когда прикажете. Мне его узнать, раз плюнуть. Я его через шесть лет узнал, а сейчас-то! Мы же с ним вчерась хлопнули по рюмашке. Вот он тута за столом сидел. Скажи, Карась. Как это я не узнаю…
— Ну сидел, сидел, — проворчал старый вор. — Худой, с фингалом…
— Короче, — прошипел Махров и отошел от Мятого, оставив его в покое.
Мятый отодвинулся от стены и даже заулыбался. Поправил пиджачок, выправил стан, поднял голову. Понял, засранец, что от него сейчас зависит дело и что к нему обращаются за услугой, которую только он может оказать.
— Хватай его под мышку и тащи в машину, — сказал Махров Витьку. Тот молча кивнул и двинулся на Мятого.
Вид его свирепой физиономии заставил воришку снова затрепетать.
— Зачем? Ничего не надо! Я сам пойду. Что мне стоит? Что я, до машины не доковыляю? — Мятый прижался к стене, обошел Витька стороной и быстренько направился к двери. Тот хмуро следил за ним.
— Поехали с нами, Петрович, — предложил Махров старику. — Кажется, большое дело наклевывается. Если этот парень точно спец, будем хату брать. Ну, что, ты согласен?
Карась почесал затылок. Схватил стакан с остатками водки, одним глотком выпил его и, сунув в рот кусочек хлеба, медленно зажевал.
— Да я-то согласен, если дело стоящее. Чего не согласиться? Главное, чтоб этот спец фуфлом не оказался.
Он быстренько накинул потрепанную куртку, и когда все вышли, тщательно закрыл дверь квартиры на два массивных замка, словно боялся кражи.
Андрей и Люська в это время сидели в кухне и ужинали, как добропорядочные супруги в лучшие годы совместной жизни. Но спокойно сидел один Андрей, уставившись в тарелку и тщательно пережевывая недоваренные пельмени из пачки. Или делал вид, что спокоен. Люська же трепетала, как осенний листок на ветру, содрогаясь от предчувствия неумолимо надвигающегося кровопролития. Чего-чего, а этого она не выносила и всячески избегала. От осознания того, что все произойдет сейчас у неё на глазах, кровь стыла в жилах.
— Вкусно? — спросила довольно ехидно.
Андрей поднял голову, слегка улыбнулся, пытаясь подбодрить её, а заодно и себя.
— Очень! Ко всем твоим замечательным качествам красивой женщины можно добавить ещё одно — ты отлично готовишь.
Люська возмущенно вздохнула и посмотрела на него с плохо скрываемой злостью.
— Ты что, издеваешься надо мной?
— Ну что ты, Люся, даже не думал!
— Нет, ты можешь вот так спокойно сидеть и жрать эти куски кошатины, не думая даже о том, что это последний ужин в твоей жизни?
Андрей проглотил пельмень и аппетитно причмокнул.
— А что? По-моему, вполне съедобное варево. Вот ещё бы сметанки…
— Перебьешься… Могу ещё добавить эти огрызки, если они тебе так понравились. — Она вскочила из-за стола и насыпала ему в тарелку оставшиеся пельмени, плавающие в холодной воде. — У меня бы кусок в горле застрял!
— Тебе жалко, что ли?
— Мне жалко? Да ешь, сколько влезет, мне-то что! Хочешь, ещё курицу пожарю? Просто возиться неохота. Могу накормить тебя до отвала. Последнее желание умирающего — закон. Ты себе решил, да: на тот свет с полным желудком?
— Рано хоронишь, Люсь, — сказал он, даже не изменив тона и скорости жевания. — Мы ещё на нашей свадьбе погуляем!
Она хотела послать его подальше и уже открыла рот, как вдруг загремел звонок. Хамский, грубый, неумолимый. Люська вздрогнула и затрепетала ещё сильней. Просто затряслась нервной дрожью. Андрей спокойно сидел и жевал себе, как ни в чем не бывало.
— Это они! — сказала она, с трудом поборов первый испуг. — За тобой пришли! Сейчас тебя так расцелуют, что живого места не останется. Можешь быть уверен, у них любовь крепкая. Кого полюбили, то все, до могилы. А это у них не задержится. Вот сидишь жуешь, а через полчаса уже надо на венок скидываться.
Звонок продолжал неумолимо греметь на всю квартиру.
— Открой, — сказал он. — Не заставляй людей ждать.
— Может, ты сам откроешь? — предложила она. — Они ведь к тебе пришли. Я-то им не нужна. Махров уже получил от меня все, что хотел.
— Я не могу, — он покачал головой. — Я здесь никто. А ты хозяйка. Это ты должна встречать гостей хлебом с солью. Я открою, а ты скажешь потом, что я вожу в твой дом всякую шваль.
Пока они препирались, в дверь стали стучать. За ней послышались грубые выкрики и крепкие выражения. Но дверь была стальная, ничем не пробьешь, только разве динамитом, да, наверное, его не оказалось под рукой.
— Я открываю, — произнесла Люська торжественно и спокойно, как будто собиралась открыть бутылку шампанского.
— Давай, давай, а то они сейчас себе кулаки порасшибают, — пробормотал Андрей.
Люська протопала в прихожую, открыла внутреннюю дверь и щелкнула замком на стальной. Дверь распахнулась в одно мгновение. За ней торчал разъяренный Махров, за его спиной громоздился Боксер со зверским выражением на лице, а по бокам ещё двое: коренастый старик с седой головой и невзрачный мужичок с подбитым глазом.
— Чего вы раздубасились? — заголосила Люська. — Его нет! Он ушел! Я спать ложусь! Уходите!
Махров оттолкнул её в сторону. Она отлетела от двери, как мячик. Мужички ввалились в квартиру, как к себе домой, не обращая внимания на её призывы. Махров пробежался по комнатам и, никого не обнаружив, заглянул на кухню.
Андрей спокойно сидел за столом и невозмутимо резал хлеб большим кухонным ножом. Он исподлобья посмотрел на Махрова и принялся резать новый кусок.
Мужички подтянулись за командиром, просочились на кухню и встали по шеренге, разглядывая невозмутимого парня. Что-то было в его поведении спокойное и уверенное, и это сразу почувствовал Махров. В глазах паренька он не увидел страха. К тому же у него в руке поблескивала длинная и тонкая полоска стали, а её вид действует на людей сидевших завораживающе.
— Ждешь, значит, — сказал он. — Это хорошо, что не сбежал. Значит, с тобой можно иметь дело.
— Опять ты, — удивленно проговорил Витек. — Снова эта рожа засветилась. Второй раз мне на глаза попадается, Сергеич.
— Ты чего к нам не заходишь? — радостно пробормотал Мятый.
— Присаживайтесь, — предложил Андрей. — Не стоять же в дверях.
Мятый повернулся к Махрову и, захлебываясь, закричал ему в ухо, горя глазами и с чувством жестикулируя клешней:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59