Никаких серых «мерседесов» и черных «волг». Почему-то эти модели стали вызывать у него отвращение. Не страх, а именно отвращение. До тошноты. Он оторвался от созерцания улицы, прошелся по комнате.
— Ладно, что будем делать? Предлагаю поужинать. Как, девочки, вы не против?
Люська скривилась.
— Не пора ли тебе отправляться на вокзал, дорогой? Он нас может найти. Мне-то ничего не будет, ну побьет и все, а вот тебя посадит на кол. Останешься здесь, и ты труп. Так что дуй на вокзал, и чем дальше уедешь, тем лучше.
Андрей удивленно посмотрел на нее.
— Мы же с тобой договорились, Люся. Ты согласилась уехать со мной. Если ты не поедешь, я тоже.
Люська легла на спину и уставилась в потолок отсутствующим взглядом.
— Я хочу, чтобы ты уехал один. И как можно скорее. Потом я к тебе приеду. Потом. Когда все утрясется. Неужели непонятно?
— Понятно. Вот только есть одна маленькая деталь. Ты не сказала, куда ехать! Мне лично ехать некуда.
— Не знаю! Не знаю! Не знаю! — крикнула Люська, чувствуя, что этот замкнутый круг никогда не разорвется.
Танька слушала их пререкания молча. Спокойно предложила:
— У меня в Костроме родители живут. Поезжай к ним! Скажешь, что ты мой жених. Они обрадуются. В каждом письме спрашивают: не вышла ли я замуж? не вышла ли я замуж? А мы потом с Люськой к тебе приедем. Все равно, Владик теперь в больнице, салон закроют.
— Ну, вот видишь! — обрадовалась Люська. — Мы приедем. Найдут, кто убил, кто ограбил, станет спокойней. И мы приедем.
Андрей подошел к окну, выглянул на улицу. Помолчал, подумал.
— Ну что? — устало спросила Люська.
Он помотал головой, горько усмехнулся.
— Я один никуда не поеду. Не могу бросить тебя на произвол судьбы. Или мы идем по жизни вдвоем, или мне придется снова встретиться с Самохиным. Он будет не рад этой встрече. Жаль расстраивать хорошего человека.
Люська резко поднялась с кровати, подскочила к нему.
— Вот упертый баран! Навязался же на мою голову. Ладно, так и быть, поехали. Придется провести эту ночь на колесах. Пошли! Машина нас ждет.
Андрей не двинулся с места.
— Не пойдет. На машине мы не поедем.
— Это ещё почему?
— Она уже засвечена. Ментам узнать номер твоей тачки раз плюнуть. Доедем до первого поста, и все.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Поедем поездом. Ночным. Сядем в темноте и тю-тю. Так нас здесь и видели. Только нужно заранее купить билеты.
Люська тяжело вздохнула. Она устала с ним бороться и готова согласиться на любой вариант. Хоть на подводной лодке, лишь бы исчезнуть из этого города как можно скорей.
— Ладно, еду на вокзал. Постараюсь купить билеты на ночной поезд.
— А тебя, Люсь, не сцапают? — резонно заметила Танька. — Ты же говоришь, что вас обоих ищут. Лучше поеду я. Меня пока никто не ищет.
Андрей с Люськой удивленно переглянулись. Вот такого они от Таньки не ожидали. Кажется, она их спасает ещё раз. Немного же осталось людей, готовых им помочь. Похоже, только она одна. Всем остальным они нужны, как жертвы для удовлетворения амбиций: одним, чтобы отомстить за поражение, другим, чтобы отметиться перед начальством. И те и другие поставили их на кон и разыгрывают в своей смертельной игре. Тот, кто выиграет, получит их на растерзание.
Танька протянула Люське скомканные купюры.
— Забери их, Люсь. Мне они не нужны, а вам пригодятся. — Она насильно сунула деньги Люське в руку, пошла в прихожую, натянула сапоги, накинула курточку, застегнула молнию.
— Просто не знаю, как тебя благодарить, — сказала Люська.
— На том свете сочтемся, — философски заметила Танька и выскочила за дверь.
Костя Корнюшин, Тарасенко и два сержанта поднялись на лифте на шестой этаж. Стальная дверь под номером сто тридцать два была открыта настежь, а квартира представляла собой жуткое зрелище.
На полу в прихожей в луже крови, которая основательно впиталась в ворсистый палас, лежал труп молодого парня с пулевым отверстием в груди. Кровь уже подсохла, видно, прошел значительный промежуток времени после смерти. Парень лежал на спине, разбросав ноги в стороны и подогнув под себя левую руку, это говорило о том, что его переворачивали. Голова была откинута набок, а глаза хоть и приоткрыты, но зрачки закатились под веки, и со стороны казалось, что парень пытается закрыть их, чтобы никого больше не видеть, но ему это почему-то не удается. В его руке был намертво зажат «тетешник».
По квартире болтались менты из ближайшего отделения, вызванные соседями.
— Мать честная! — входя, пробормотал Тарасенко, увидев множество пулевых отверстий. Стены прихожей доходчиво говорили о том, что здесь произошла небольшая, но активная перестрелка, и судя по разбросу пуль, стрельба шла чуть ли не с десятка стволов.
— Вам что? — буркнул один из сержантов.
— Старший лейтенант Корнюшин, уголовный розыск. — Костя махнул у него перед носом удостоверением.
— Долго же вы едете, — проворчал мент.
— Да нас вообще никто не вызывал. По собственной инициативе. И вот, надо же…
Костя присел на корточки, похлопал по карманам куртки убитого парня, перевел взгляд на лежащий неподалеку от тела «макаров». Внимательно изучил маркировку, не притрагиваясь к пистолету, потянулся к карману, вынул записную книжку, сверился.
— Черт возьми! Это же нашего Суркова ствол! Значит, опять Волков тут наследил.
Он вынул мобильный телефон и сообщил о сюрпризе Самохину. Полковника он ничуть не удивил, словно тот предполагал что-то в этом роде. Только ещё больше расстроил.
Костя и Тарасенко принялись изучать обстановку, переходя из комнаты в комнату. Кроме кошмарного погрома в прихожей, больше ничего интересного не обнаружилось. Никаких следов пребывания криминалов. Все чисто, уютно, аккуратно. Картины висят на стенах, дорогие вещицы лежат на местах, антикварная мебелишка даже не сдвинута. Кражей тут и не пахнет. Видно, дальше прихожей бандиты не пошли. Все решилось у двери. Только вот что они решали?
Костя решил допросить свидетелей по горячим следам. На лестнице сгрудилось человек десять жильцов. Менты с трудом сдерживали их любопытство, те так и норовили проникнуть в квартиру, бурно обсуждая чрезвычайное происшествие, случившееся на их глазах.
Оперативники быстро выяснили, что прибыло человек шесть на двух машинах, одна из которых темно-зеленый джип, а другая — серый «мерседес». Когда раздались выстрелы, многие выскочили на лестницу и увидели грузного человека с двумя ранеными ребятами в кровавых пятнах на одежде. Кто-то с первого этажа видел, как они забрались в темно-зеленый джип. По представленному Костей фото жильцы опознали Груздя. Потом видели человека лет под пятьдесят, он вместе со здоровым громилой сбегал по лестнице. По всем приметам подходили Махров и его оруженосец.
Когда подъехал Самохин вместе со всей командой экспертов, Костя доложил обстановку.
— Значит, выходит так, Аркадий Михалыч, вся эта свора, отстрелявшись у салона, приехала сюда. Бросили Черновца умирать, и к нему в гости. Ну, и устроили тут пальбу…
— Очень подходящее место… — проворчал полковник. — Кроме как в чужой квартире, перестрелку устраивать негде.
— Так здесь находился Волков. Он и начал стрелять.
— Не спеши с выводами. — Самохин бросил рассеянный взгляд на труп, аккуратно обошел его, стараясь не наступить в кровавую лужу, окинул взглядом прихожую. Тяжко вздохнул. — Что они, сговорились, что ли! Или у них сегодня разгрузочный день. Избавляются от балласта.
— Да уж, такая разгрузочка началась! — согласился Костя. — Всех лишних за борт. В живых остаются только самые ценные члены экипажа.
Самохин прошел в гостиную, равнодушно окинув взглядом картины, сел на кривоногий стул в углу, устало опустил плечи и уставился в пол.
— Нет, ребятки, смерть, это всегда страшно, — медленно проговорил он. — Даже если бандита мочканули. Тоже ведь человек, а не собака подзаборная. Его женщина рожала, а не сам из земли вылез. Эх, знала бы, кого рожает… Я столько жмуриков повидал, а привыкнуть не могу. Все какая-то тяжесть на душе. И вы не привыкнете.
В дверях появился Коля Балашов. На его лице сияла радостная улыбка, верно указывающая на найденную улику. Он продемонстрировал пустой прозрачный пакетик с заклеенным верхом.
— Я тут такую улику отыскал! Пальчики оближите!
Костя пригляделся повнимательнее к пакетику, ничего не увидел, презрительно хмыкнул, отвернулся.
— Нашел две пылинки с чьих-то ботинок и радуется!
— Очки надень, сыщик. — Николай показал пакетик Лене Муравьевой.
Она оторвалась от написания протокола осмотра тела, бросила один только взгляд, констатировала:
— Женский.
— Ну что, что там? — не выдержал Костя.
— Да что тебе показывать! — Николай убрал пакетик в свой объемистый портфель. — Нашел я на постели, Аркадий Михалыч, волос. Темный, длинный, вьющийся. Точно такой же, как я нашел в квартире Каретниковой. Уверен, это её, но окончательно могу сказать только после анализа.
— А я что говорил! — обрадовался Костя. — Ну, Колян, с меня пузырь! Значит, они здесь точно были! Что вы теперь скажете, Аркадий Михалыч? Против таких улик, как пистолет Суркова и волос Каретниковой, вы будете ещё возражать?
— Да я и не возражаю, — вздохнул Самохин. — В этой квартире все побывали. Только, сдается мне, в разное время.
— А я думаю, дело было так. Волков хотел эту хату брать. — Костя обвел руками стены. — Тут есть, чем поживиться. Картины, безделушки, мебелишка нехилая. Каретникова ему помогла, украла ключи у Черновца, за этим и приезжала в салон. Волков открыл дверь, забрался в квартиру. А Махров как-то узнал об этом деле, сообщил Черновцу. Они хотели ехать сюда, но тут подлетает Груздь со своей бандой. Начали выяснять отношения, убили Черновца. Потом поехали сюда, а здесь Волков. Он начал отстреливаться, этого парня завалил и все, патроны кончились. Его повязали, повезли с собой, чтобы в другом месте с ним разделаться. Уверен, Волков нашим авторитетам круто дорогу перешел.
— Красиво нарисовал, — кивнул Самохин. — Только сомневаюсь, что все так и было. Как-то слабо верится, чтобы бывший зек, шесть лет не державший в руках пистолета, и хрупкая манекенщица отстреливались от целой банды вооруженных боевиков, да ещё и уложили одного из них. Совсем не верится.
— А как? Расскажите свою версию, Аркадий Михалыч.
— А вот так! — Полковник поднялся со стула, прошелся по комнате, разминая ноги. — Махров узнал о компромате в сейфе Груздя. И решил организовать кражу, чтобы им завладеть. Нанял Волкова. Скорее всего через Каретникову. Тот влез в квартиру, а Каретникова сообщила об этом в милицию. Зачем, пока не ясно. Но думаю, чисто из человеческих побуждений. И только благодаря ей документы оказались у нас.
— Так вы считаете, что бандиты за ней гоняются?
— Именно. Так что обоих авторитетов надо брать как можно скорей. Пока они ещё кого-нибудь не отправили на тот свет.
Костя возмущенно вздохнул и нервно заходил по комнате.
— Брать! Знать бы, где они сейчас…
— Узнай! — кивнул Самохин. — На то ты и опер. Проверь все адреса, по которым они прописаны. Опроси народ. Может, кто и знает.
Костя безнадежно махнул рукой.
— Уже узнал. Махров прописан в однокомнатной квартире. Конечно, соседи никогда его не видели. Говорят, у него за городом особнячок. Но где?
— Нужно узнать. И побыстрее. — Самохин поднялся со стула, выглянул в окно на серое небо, окинул взглядом двор. — И все-таки нам нужно доказательство.
— Доказательство чего? — уточнил Тарасенко.
Самохин повернул голову, хмуро посмотрел на него, словно упрекая в несообразительности, перевел взгляд обратно на небо.
— Их причастности к убийству Горбунова.
Глава 26
Темно-серый «мерседес» тормознул за полсотни метров от танькиного дома, встал у обочины и заглох. За тонированными стеклами ничего не видно: ни кто в нем сидит, ни что делает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Ладно, что будем делать? Предлагаю поужинать. Как, девочки, вы не против?
Люська скривилась.
— Не пора ли тебе отправляться на вокзал, дорогой? Он нас может найти. Мне-то ничего не будет, ну побьет и все, а вот тебя посадит на кол. Останешься здесь, и ты труп. Так что дуй на вокзал, и чем дальше уедешь, тем лучше.
Андрей удивленно посмотрел на нее.
— Мы же с тобой договорились, Люся. Ты согласилась уехать со мной. Если ты не поедешь, я тоже.
Люська легла на спину и уставилась в потолок отсутствующим взглядом.
— Я хочу, чтобы ты уехал один. И как можно скорее. Потом я к тебе приеду. Потом. Когда все утрясется. Неужели непонятно?
— Понятно. Вот только есть одна маленькая деталь. Ты не сказала, куда ехать! Мне лично ехать некуда.
— Не знаю! Не знаю! Не знаю! — крикнула Люська, чувствуя, что этот замкнутый круг никогда не разорвется.
Танька слушала их пререкания молча. Спокойно предложила:
— У меня в Костроме родители живут. Поезжай к ним! Скажешь, что ты мой жених. Они обрадуются. В каждом письме спрашивают: не вышла ли я замуж? не вышла ли я замуж? А мы потом с Люськой к тебе приедем. Все равно, Владик теперь в больнице, салон закроют.
— Ну, вот видишь! — обрадовалась Люська. — Мы приедем. Найдут, кто убил, кто ограбил, станет спокойней. И мы приедем.
Андрей подошел к окну, выглянул на улицу. Помолчал, подумал.
— Ну что? — устало спросила Люська.
Он помотал головой, горько усмехнулся.
— Я один никуда не поеду. Не могу бросить тебя на произвол судьбы. Или мы идем по жизни вдвоем, или мне придется снова встретиться с Самохиным. Он будет не рад этой встрече. Жаль расстраивать хорошего человека.
Люська резко поднялась с кровати, подскочила к нему.
— Вот упертый баран! Навязался же на мою голову. Ладно, так и быть, поехали. Придется провести эту ночь на колесах. Пошли! Машина нас ждет.
Андрей не двинулся с места.
— Не пойдет. На машине мы не поедем.
— Это ещё почему?
— Она уже засвечена. Ментам узнать номер твоей тачки раз плюнуть. Доедем до первого поста, и все.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Поедем поездом. Ночным. Сядем в темноте и тю-тю. Так нас здесь и видели. Только нужно заранее купить билеты.
Люська тяжело вздохнула. Она устала с ним бороться и готова согласиться на любой вариант. Хоть на подводной лодке, лишь бы исчезнуть из этого города как можно скорей.
— Ладно, еду на вокзал. Постараюсь купить билеты на ночной поезд.
— А тебя, Люсь, не сцапают? — резонно заметила Танька. — Ты же говоришь, что вас обоих ищут. Лучше поеду я. Меня пока никто не ищет.
Андрей с Люськой удивленно переглянулись. Вот такого они от Таньки не ожидали. Кажется, она их спасает ещё раз. Немного же осталось людей, готовых им помочь. Похоже, только она одна. Всем остальным они нужны, как жертвы для удовлетворения амбиций: одним, чтобы отомстить за поражение, другим, чтобы отметиться перед начальством. И те и другие поставили их на кон и разыгрывают в своей смертельной игре. Тот, кто выиграет, получит их на растерзание.
Танька протянула Люське скомканные купюры.
— Забери их, Люсь. Мне они не нужны, а вам пригодятся. — Она насильно сунула деньги Люське в руку, пошла в прихожую, натянула сапоги, накинула курточку, застегнула молнию.
— Просто не знаю, как тебя благодарить, — сказала Люська.
— На том свете сочтемся, — философски заметила Танька и выскочила за дверь.
Костя Корнюшин, Тарасенко и два сержанта поднялись на лифте на шестой этаж. Стальная дверь под номером сто тридцать два была открыта настежь, а квартира представляла собой жуткое зрелище.
На полу в прихожей в луже крови, которая основательно впиталась в ворсистый палас, лежал труп молодого парня с пулевым отверстием в груди. Кровь уже подсохла, видно, прошел значительный промежуток времени после смерти. Парень лежал на спине, разбросав ноги в стороны и подогнув под себя левую руку, это говорило о том, что его переворачивали. Голова была откинута набок, а глаза хоть и приоткрыты, но зрачки закатились под веки, и со стороны казалось, что парень пытается закрыть их, чтобы никого больше не видеть, но ему это почему-то не удается. В его руке был намертво зажат «тетешник».
По квартире болтались менты из ближайшего отделения, вызванные соседями.
— Мать честная! — входя, пробормотал Тарасенко, увидев множество пулевых отверстий. Стены прихожей доходчиво говорили о том, что здесь произошла небольшая, но активная перестрелка, и судя по разбросу пуль, стрельба шла чуть ли не с десятка стволов.
— Вам что? — буркнул один из сержантов.
— Старший лейтенант Корнюшин, уголовный розыск. — Костя махнул у него перед носом удостоверением.
— Долго же вы едете, — проворчал мент.
— Да нас вообще никто не вызывал. По собственной инициативе. И вот, надо же…
Костя присел на корточки, похлопал по карманам куртки убитого парня, перевел взгляд на лежащий неподалеку от тела «макаров». Внимательно изучил маркировку, не притрагиваясь к пистолету, потянулся к карману, вынул записную книжку, сверился.
— Черт возьми! Это же нашего Суркова ствол! Значит, опять Волков тут наследил.
Он вынул мобильный телефон и сообщил о сюрпризе Самохину. Полковника он ничуть не удивил, словно тот предполагал что-то в этом роде. Только ещё больше расстроил.
Костя и Тарасенко принялись изучать обстановку, переходя из комнаты в комнату. Кроме кошмарного погрома в прихожей, больше ничего интересного не обнаружилось. Никаких следов пребывания криминалов. Все чисто, уютно, аккуратно. Картины висят на стенах, дорогие вещицы лежат на местах, антикварная мебелишка даже не сдвинута. Кражей тут и не пахнет. Видно, дальше прихожей бандиты не пошли. Все решилось у двери. Только вот что они решали?
Костя решил допросить свидетелей по горячим следам. На лестнице сгрудилось человек десять жильцов. Менты с трудом сдерживали их любопытство, те так и норовили проникнуть в квартиру, бурно обсуждая чрезвычайное происшествие, случившееся на их глазах.
Оперативники быстро выяснили, что прибыло человек шесть на двух машинах, одна из которых темно-зеленый джип, а другая — серый «мерседес». Когда раздались выстрелы, многие выскочили на лестницу и увидели грузного человека с двумя ранеными ребятами в кровавых пятнах на одежде. Кто-то с первого этажа видел, как они забрались в темно-зеленый джип. По представленному Костей фото жильцы опознали Груздя. Потом видели человека лет под пятьдесят, он вместе со здоровым громилой сбегал по лестнице. По всем приметам подходили Махров и его оруженосец.
Когда подъехал Самохин вместе со всей командой экспертов, Костя доложил обстановку.
— Значит, выходит так, Аркадий Михалыч, вся эта свора, отстрелявшись у салона, приехала сюда. Бросили Черновца умирать, и к нему в гости. Ну, и устроили тут пальбу…
— Очень подходящее место… — проворчал полковник. — Кроме как в чужой квартире, перестрелку устраивать негде.
— Так здесь находился Волков. Он и начал стрелять.
— Не спеши с выводами. — Самохин бросил рассеянный взгляд на труп, аккуратно обошел его, стараясь не наступить в кровавую лужу, окинул взглядом прихожую. Тяжко вздохнул. — Что они, сговорились, что ли! Или у них сегодня разгрузочный день. Избавляются от балласта.
— Да уж, такая разгрузочка началась! — согласился Костя. — Всех лишних за борт. В живых остаются только самые ценные члены экипажа.
Самохин прошел в гостиную, равнодушно окинув взглядом картины, сел на кривоногий стул в углу, устало опустил плечи и уставился в пол.
— Нет, ребятки, смерть, это всегда страшно, — медленно проговорил он. — Даже если бандита мочканули. Тоже ведь человек, а не собака подзаборная. Его женщина рожала, а не сам из земли вылез. Эх, знала бы, кого рожает… Я столько жмуриков повидал, а привыкнуть не могу. Все какая-то тяжесть на душе. И вы не привыкнете.
В дверях появился Коля Балашов. На его лице сияла радостная улыбка, верно указывающая на найденную улику. Он продемонстрировал пустой прозрачный пакетик с заклеенным верхом.
— Я тут такую улику отыскал! Пальчики оближите!
Костя пригляделся повнимательнее к пакетику, ничего не увидел, презрительно хмыкнул, отвернулся.
— Нашел две пылинки с чьих-то ботинок и радуется!
— Очки надень, сыщик. — Николай показал пакетик Лене Муравьевой.
Она оторвалась от написания протокола осмотра тела, бросила один только взгляд, констатировала:
— Женский.
— Ну что, что там? — не выдержал Костя.
— Да что тебе показывать! — Николай убрал пакетик в свой объемистый портфель. — Нашел я на постели, Аркадий Михалыч, волос. Темный, длинный, вьющийся. Точно такой же, как я нашел в квартире Каретниковой. Уверен, это её, но окончательно могу сказать только после анализа.
— А я что говорил! — обрадовался Костя. — Ну, Колян, с меня пузырь! Значит, они здесь точно были! Что вы теперь скажете, Аркадий Михалыч? Против таких улик, как пистолет Суркова и волос Каретниковой, вы будете ещё возражать?
— Да я и не возражаю, — вздохнул Самохин. — В этой квартире все побывали. Только, сдается мне, в разное время.
— А я думаю, дело было так. Волков хотел эту хату брать. — Костя обвел руками стены. — Тут есть, чем поживиться. Картины, безделушки, мебелишка нехилая. Каретникова ему помогла, украла ключи у Черновца, за этим и приезжала в салон. Волков открыл дверь, забрался в квартиру. А Махров как-то узнал об этом деле, сообщил Черновцу. Они хотели ехать сюда, но тут подлетает Груздь со своей бандой. Начали выяснять отношения, убили Черновца. Потом поехали сюда, а здесь Волков. Он начал отстреливаться, этого парня завалил и все, патроны кончились. Его повязали, повезли с собой, чтобы в другом месте с ним разделаться. Уверен, Волков нашим авторитетам круто дорогу перешел.
— Красиво нарисовал, — кивнул Самохин. — Только сомневаюсь, что все так и было. Как-то слабо верится, чтобы бывший зек, шесть лет не державший в руках пистолета, и хрупкая манекенщица отстреливались от целой банды вооруженных боевиков, да ещё и уложили одного из них. Совсем не верится.
— А как? Расскажите свою версию, Аркадий Михалыч.
— А вот так! — Полковник поднялся со стула, прошелся по комнате, разминая ноги. — Махров узнал о компромате в сейфе Груздя. И решил организовать кражу, чтобы им завладеть. Нанял Волкова. Скорее всего через Каретникову. Тот влез в квартиру, а Каретникова сообщила об этом в милицию. Зачем, пока не ясно. Но думаю, чисто из человеческих побуждений. И только благодаря ей документы оказались у нас.
— Так вы считаете, что бандиты за ней гоняются?
— Именно. Так что обоих авторитетов надо брать как можно скорей. Пока они ещё кого-нибудь не отправили на тот свет.
Костя возмущенно вздохнул и нервно заходил по комнате.
— Брать! Знать бы, где они сейчас…
— Узнай! — кивнул Самохин. — На то ты и опер. Проверь все адреса, по которым они прописаны. Опроси народ. Может, кто и знает.
Костя безнадежно махнул рукой.
— Уже узнал. Махров прописан в однокомнатной квартире. Конечно, соседи никогда его не видели. Говорят, у него за городом особнячок. Но где?
— Нужно узнать. И побыстрее. — Самохин поднялся со стула, выглянул в окно на серое небо, окинул взглядом двор. — И все-таки нам нужно доказательство.
— Доказательство чего? — уточнил Тарасенко.
Самохин повернул голову, хмуро посмотрел на него, словно упрекая в несообразительности, перевел взгляд обратно на небо.
— Их причастности к убийству Горбунова.
Глава 26
Темно-серый «мерседес» тормознул за полсотни метров от танькиного дома, встал у обочины и заглох. За тонированными стеклами ничего не видно: ни кто в нем сидит, ни что делает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59