Мальчишки правы: он недостаточно внимания уделяет Маше. Но это не от того, что не любит ее или мало ценит, а именно из-за того, что чувствует ее слишком близкой, и не боится потерять, как не боится потерять себя.
Напрасно. Сегодня он чуть было ее не потерял. Как бы стал Павел Иловенский жить дальше, если бы сегодня на недострое маньяк убил Машу? Во что превратилась бы его жизнь? Она сосредоточилась бы в единственной цели: найти и разорвать на части убийцу. А что потом? Как жить, если у тебя вырвали сердце?
Уже рассвело, когда Маша, наконец, уснула и во сне прижалась к Павлу, уткнувшись носом в его плечо. Он осторожно обнял ее. Маша глубоко вздохнула и улыбнулась.
– Я никому тебя не отдам, – прошептал Иловенский.
– Я убью тебя, – во сне прошептала Рокотова.
Глава 43
Павел, Маша и Ильдар даже не представляли, каким глупым было их решение скрыть вчерашнее происшествие от Тимура.
– Как мама? – первым делом спросил Сергей Нестеров, когда Каримов явился в РОВД.
– Нормально, а что?
– Да ничего. Просто я думал, не каждый день на нее нападают маньяки, и с третьего этажа она не раз в неделю прыгает.
– Маньяки? С третьего этажа?!
– Тим…
– Погодите! Что вчера произошло с моей мамой?
– Ты серьезно не знаешь?
– Я дома не ночевал, – соврал Тимур. Он понял, что ему вчера просто соврали.
– Надо ночевать, – проворчал следователь. – На вот, почитай протокол и ее показания.
Пока Тимур читал, его сердце превратилось в рефрижератор и наморозило внутри огромную глыбу льда. К последним строчкам парня била крупная дрожь, и листы прыгали у него в руках.
– Черт возьми! Опять! Что они нас за детей-то малых держат, в самом деле! Она едва не погибла – и будто так и надо. Мужики-то куда смотрели? Взрослые люди! Я тогда сам…
– Не ори, – спокойно сказал Нестеров. – Думаешь, я затем тебе дал эти бумаги почитать, чтоб ты тут поорал? Скажи лучше: ничего необычного в показаниях матери не заметил?
Тимур сердито схватил со стола протокол допроса, который только что в сердцах отшвырнул, и снова уставился в бумагу. Нестеров ждал.
– Даже не знаю… – протянул парень.
– Это я и сам мог сказать. А по делу?
– Вообще – не нормально. Мама – человек не особенно эмоциональный, но очень наблюдательный. С первым понятно, кто угодно испугался бы до смерти, но совсем не увидеть лица нападавшего она все равно не могла.
– Не увидеть или не запомнить?
– Да вот же она говорит: его лица я не видела. И здесь опять: не видела, солнце мешало. Солнце солнцем, но не могла же она вообще ничего не увидеть.
– Вот и меня это зацепило, – кивнул следователь. – Может, у нее зрение плохое?
– Хорошее. Такое впечатление, что она просто не хотела это лицо видеть. В момент стресса ее сознание вот так среагировало. Может быть?
– Может. Вот только почему? Просто от страха?
– Нет, потому, например, что она нападавшего знала, – предположил Тимур.
– Стой, ерунда получается: знала, потому не увидела и не запомнила? Если б знала, сразу назвала бы имя и дело с концом.
Каримов задумался.
– Есть еще вариант: мама может обманывать, чтобы не выдать человека, которого знает, может считать, что сама виновата или сама разберется во всем. Но если это реакция сознания, спровоцированная страхом, то нападавший должен быть очень близким ей человеком.
– Всем привет, – в кабинет ввалился Савченко, большой, мощный, в неизменной кожаной куртке. – Новости есть?
– Да новостей-то по самые уши. Хорошо тебе, ты вчера выходной был, а у нас тут на Тимкину мать напали, – посвятил его Нестеров.
– Где?
– Да все там же. На этом чертовом недострое.
– Блин! Когда?
– Около трех часов дня. На вот, почитай.
Следователь подтолкнул по столу лист с протоколом допроса и следом – с осмотром места происшествия.
Николай потянулся за бумагами боком, чуть скривившись от боли.
– Остеохондроз, зараза. Продуло что ли?
– В такую жару? – удивился Тимур.
– Так в жару особенно опасно. Любой сквозняк – и все, привет.
Он сел за стол и добрых десять минут изучал протоколы.
– Значит, так, – Савченко повертел листы, будто пытался найти в них что-нибудь еще, кроме того, что было написано. – Пиши, пожалуй, рапорт, пусть там установят круглосуточное дежурство. В университете проведем работу, пусть хоть закрываются, а мимо стройки не ходят.
– Не дадут нам туда больше никакое круглосуточное дежурство, давали уже один раз. Надо дать университету предписание, пусть обносят стройку забором и нанимают охрану, – предложил Нестеров.
– Серега, пока этот, заткни уши, Тимур, задрипанный университет найдет средства, силы, людей на забор и охрану, там трупы штабелями будут лежать. Тимур, мать-то как?
– Я только здесь узнал.
– Понятно. А почему вчера маньяка-то не поймали?
– Ничего себе вопросец! – возмутился Нестеров. – Это ты дежурную группу спроси. Мы ж не знаем, сколько времени Рокотова добиралась до университета, сколько она просидела у входа. Все же были на ученом совете, из корпуса мог никто не выходить довольно долго. Разброс по времени может составить целый час. Вызывали кинологов – собака довела только до шоссе. Там преступник либо сел в машину, либо остановил маршрутное такси.
– Надо проверить.
– Вот и проверяй. Подключай ребят. С Рокотовой еще раз побеседуй. Я ж официально не могу оперативникам задания давать. Это должно ваше начальство делать.
– Да ладно, Серега. Пока начальство расчухается…
– Бог даст, дело из района в центр заберут, – мечтательно протянул Нестеров.
– Дело? А все эпизоды по недострою в одно дело объединили? – уточнил оперативник.
– Пока не все. По милиционерам пока внутреннее расследование. И убийство Давыдова тоже особняком. Хотя я думаю, это все из одной кучи. Кстати, сейчас должна сестра Давыдова подойти, сама позвонила и напросилась. Такого по телефону наговорила! Кажется, она совсем не в себе. Посиди, послушай.
– Нет, Сереж, не могу. Мне надо с потерпевшим по делу Михайловского встретиться. Я тебе Тимура оставлю. Он тебе и протокол допроса напечатает, да?
Тимур кивнул.
Сестра Бориса Борисовича Давыдова Татьяна Павловна была женщиной непривлекательной: высокой, полной, с головой, вбитой прямо в широкие плечи без всякой шеи и крупными чертами невыразительного лица. Голос ее был высокий и визгливый с рыдающими интонациями.
– Я знаю, кто убил моего брата! – с порога заявила она.
Нестеров передоложил ей сесть и спросил:
– Кто?
– Это сделала некая молодая девица. Скорее всего, его любовница.
– Понятно. А как ее зовут?
– Откуда мне знать? – изумилась Татьяна Павловна. – Вы милиция, вы и должны узнать.
– Погодите, – потряс головой Нестеров. – Вы же сказали, что вам это известно.
– Я такого не говорила. Я сказала, что это молодая девица. А имя? Имя мне не назвали.
– Кто?
– Да экстрасенс же!
– А-а, – разочарованно протянул следователь. – Татьяна Павловна, это все, что вы хотели рассказать?
– В общем-то, да…
– Понимаете, следствие не может руководствоваться мнением экстрасенса, и я, извините, в такие вещи не верю.
– А я верю! – настаивала дама. – Это хороший экстрасенс, мы с нею давно знакомы и знаете, я слышала рассказы многих людей, кому она помогла.
– Ну, такие истории многие слышали, да только мало кто видел.
– Но я видела нечто еще более потрясающее. Святая Виолетта провела для меня сеанс по восьмому уровню…
Тимур, до сих пор крепившийся, как мог, прыснул со смеху и зажал ладонями рот. Татьяна Павловна кинула на него испепеляющий взгляд.
– Так вот, я видела дух Бориса! И он взял с меня обещание, что я сделаю все, чтобы найти убийцу.
– А почему же ваш брат не назвал вам имя убийцы? – спросил Тимур, изо всех сил напустив на себя серьезный вид. – Можно ж было спросить.
– Нельзя, – отрезала мадам Давыдова и снова посмотрела на парня, как на идиота. – Те экстрасенсы, которые утверждают, что можно пообщаться с душой умершего на равных, – шарлатаны. Можно только вызвать дух, заставить его временно связаться с миром живых и восстановить то, что было с душой на протяжении ее земной жизни. Ну, и выслушать то, что пожелает сказать сам дух.
Следователь Сергей Нестеров смотрел на посетительницу с усталостью и печалью.
– Эх, если б все было так просто. У нас в милиции в каждом райотделе был бы штатный экстрасенс. В любом случае спасибо вам за информацию, будем работать.
Но Татьяна Павловна не спешила уходить.
– У вас ко мне что-то еще?
– Так давайте составим фоторобот.
– Чей?
– Так той самой девицы, которая стояла за спиной у Бориса.
Нестеров нервно сглотнул. Его выручил Тимур:
– Понимаете, – сказал он, склонившись к самому плечу женщины, так порой делал Кузя, говорил: для пущей убедительности. – Сейчас специалист, который может нам помочь составить фоторобот, заболел. Но, как только он поправится, мы вам немедленно позвоним.
Сестра Давыдова сдалась и покинула кабинет.
– Фу-у, – выдохнул следователь, – вот так порой приходится работать. А ведь я обязан составить протокол допроса сестры потерпевшего, раз уж она приперлась. Хотя, это было б действительно здорово, если б можно было спросить покойника, кто его убил.
– Так можно, – пожал плечами Тимур.
– Не пугай меня, ты ж нормальный с виду. Или тоже веришь во всех этих святых Виолетт?
– В святых и в экстрасенсов я не верю, но есть прибор, нейротранслятор, который позволяет сканировать инфосферу и находить души умерших людей. Не то чтобы у них можно было что-нибудь спросить, но зато можно восстановить обрывки информации, образы из их жизни, даже получить некоторые, правда, не контролируемые, сведения.
– Ты читаешь слишком много фантастики, – отрезал Нестеров.
– Нет, просто мой отец пару лет назад удачно перехватил разработку этого уникального прибора и с командой ученых довел ее до ума. Вы же в прошлом году расследовали дело о черных рейдерах, пытавшихся захватить «Дентал-Систем». Думаете, на чем разбогатела компания отца? Именно на внедрении проекта по нейротранслятору. Два разработчика прибора, академик Цацаниди и профессор Клинский уже умерли, а третий, Елабугин, теперь работает у отца в научном центре. Представляете, они сделали моей бабушке операцию по коррекции зрения, теперь она прямо в собственных глазах смотрит телевизор, мысленно переключая каналы, может увеличивать изображение и видит в полной темноте.
Нестеров от удивления открыл рот. Он не верил Тимуру, но с другой стороны… Ведь всем известно, что в новом научном центре Каримова творится что-то странное и важное, не случайно же на его открытие приезжали ученые со всего мира, политики и даже премьер-министр.
– Тимур, а ты можешь попросить отца провести эксперимент и спросить этого Давыдова, кто его убил? – неожиданно для самого себя спросил следователь.
– Попросить-то я могу, – кивнул парень, – только для этого нужен какой-нибудь родственник потерпевшего, который готов на риск.
– Вон, ты этого родственника только что видел. Его сестра сама сказала, что на все готова, чтобы выяснить, кто убил брата.
– Так вы ж в такие вещи не верите? – усмехнулся Тимур.
– Я не верю в экстрасенсов, магию и всякую подобную чушь. А наука – это совсем другое. Тем более, что пока никаких серьезных зацепок у нас нет, если не считать наговора ректора на своего конкурента. Только учти, Тимур, такие эксперименты – дело незаконное, поэтому никому и ничего.
Каримов кивнул.
Глава 44
Ильдар уже раз десять за утро позвонил Маше Рокотовой с вопросами о ее самочувствии. Наконец, она его послала подальше и перестала отвечать на звонки.
Чувствовала она себя, конечно, плохо. От успокоительного до сих пор клонило в сон, голова была тяжелая, а в душе – пусто. Даже стыд, мучивший ее ночью, притупился и как-то выцвел. Ничего удивительного в том, что вчера случилось, не было. Незачем было идти по стройке одной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46