.. Мадемуазель, будь вы самой преданной и самой прекрасной женщиной мира, вы не могли бы стать мусульманкой и особой арабской крови. А следовательно законной женой эмира... Откровенно говоря, мне непонятна ваша настойчивость - что значит какая-то бумажная формальность и брачный контракт при вашей популярности и тех условиях финансового обеспечения, которые предлагал я...
Виктория жалобно посмотрела на Максима, не зная своей роли.
- Отец, Тони ранена. Она не способна защитить себя. Но поверь, - не она, а я настаивал на законности наших отношений...
Хосейн пожал плечами:
- Значит, из вас двоих женщина оказалась намного мудрее...
- Насколько я помню, мы условились о компромиссе - мы ждем рождения ребенка Зухреи, и если это окажется мальчик, - ты дашь мне свободу. Почему же ты нарушил уговор, решив убрать Тони?
- Я очень дорожу тобой, мальчик, чтобы рисковать лишиться тебя. И я не нанимал убийц.
- Конечно, ты просто, как это здесь принято, вслух выразил надежду, что Аллах уберет с пути наследника досадную помеху.
Хосейн бросил короткий настороженный взгляд, мгновенно сообразив: "Амир!" и спокойно сказал:
- Не стану отпираться - я молился о том, чтобы мой сын образумился и выполнил волю предков. Но я не желал зла вам, мадемуазель... Досадное недоразумение, вследствие которого вы стали жертвой нападения, я надеюсь, помогут исправить мои врачи... А сын, я вижу, оказался просто героем... Отдохните, придите в себя и мы ещё раз поговорим обо всем этом...
Ночью они шептались по-русски в отведенных гостье "английских" апартаментах
- В этом доме останавливалась Антония, когда навещала меня. А я заполнил всю эту спальню ирисами! - радость воспоминаний так и светилась в глазах принца. - А потом, потом... ах! Ты не представляешь, как хитер мой отец! Знаешь, что он предложит тебе завтра? Грандиозное содержание в Париже в обмен на документ с отказом от меня в качестве мужа... Это нас с Антонией не устраивает...
- Что же ты задумал? Мне кажется, Максюта, не стоит враждовать с отцом. Во-первых, это лишь осложнит твои отношения с Антонией, а, во-вторых, он, в сущности, отличный отец - любит тебя, хочет сделать наследником всего состояния, а главное - дела. Дела реформирования страны, к которому он относится чрезвычайно ответственно, - горячо убеждала брата Виктория, которой Хосейн почему-то понравился. Может, оттого что слегка напоминал Омара Шарифа, а может потому, что так смотрел на сына - с горячим беспокойством, скрываемым "протокольной" выдержкой.
- Викошка, я не могу жить без Тони и не стану ждать два месяца, если она через двадцать дней выходит замуж! Я убежден - Антония не любит этого Картье и просто не хочет портить мое будущее!
- У тебя такой смешной акцент появился, как у грузина. - Виктория нежно посмотрела на брата, припоминая его расквашенный в драке нос и бесконечные конфликты с французской "училкой" и гордое заступничество за неё во дворе.
- А помнишь, как я была влюблена в Аркашу? Да нет, ты совсем маленький был...
- Ну да! Как не помнить - ты даже заболела тогда, а у меня руки чесались рожу ему намылить... Длиннющий был, дылда, и тупой - такой алмаз проглядел!
Они лежали на огромной кровати перед распахнутым окном, в котором белели среди глянцевой листвы огромные цветы магнолий. На голубом атласном покрывале в беспорядке покачивалась флотилия хрустальных с золотом ваз, груженых фруктами и сладостями.
- А катино печенье из геркулеса помнишь? А занавески Августы, её коронный "наполеон" и салат из крабных палочек?
- А отцовских лошадей - Ваську и Персиля Второго? Представляешь, Викошка, его уроки так сильно помогли мне в новой жизни... Знаешь, отец совершенно не обязательно должен быть один. Да, да! Дело в том, сколько у тебя любви. Во мне - очень много, - принц похлопал ладонью выпяченную грудь. - Я всегда буду называть папу-Лешу отцом. А Женя и Катя останутся мамами.
- А я всегда буду звать тебя братом, любить домашний "наполеон" и цитировать Августу. Ты зря испугался там, в самолете - "алмазные слезы" это из её заповедей. Примета подлинного аристократизма... И как только вы грызете эти твердокаменные штуки? - Виктория с хрустом откусила кусочек орехового козинаки.
- Грызи, грызи, - очень развивает челюстные мышцы. Сможешь врагу горло перекусить. Вот так! - Максим изобразил тигровый оскал. - А я ведь пять лет считал тебя погибшей. Наврали мне, значит, специально, чтобы от всяких мыслей о прошлом отвадить. Но я не верил! Глупо, конечно. Не хотелось верить в плохое... И до сегодняшнего дня все надеялся, что и папа-Леша найдется... Завтра я покажу тебе усыпальницу матери. Хосейн велел доставить её прах прямо с солнечногорского кладбища.
- Ах, вот откуда эта страшная история! Твой отец поступил очень смело. И романтично... Почему-то мне не кажется, что он способен на подлость... Послушай, милый, я постараюсь уговорить Тони подождать до октября. А пока, чтобы не разжигать страсти, скажем Хосейну, что согласны на его условия без всяких "выкупов" и документов.
Думаю, Тони и сама не торопится стать мадам Картье. Ведь ты такой красавец вымахал - обалденный жених! Да ещё - герой. - Виктория за уши притянула Максима и чмокнула его в лоб. Хохоча, они повалились на весело взвизгнувшую постель, скинув на пол хрустальную ладью.
...Под окнами виллы, в благоухающих зарослях покой "влюбленных" охранял усатый офицер внутренней стражи. С невозмутимым лицом он прислушивался к визгам и возне, доносившимся из раскрытого окна, шепча сочиненное только что заклинание: "Да продлит Аллах дни светлейшего государя Хосейна, славного отпрыска его Бейлима, да укрепит мужскую мощь, данную сим властителям со всей божественной щедростью".
Глава 4. Приглашение к счастью
Пробыв в гостях у Максима всего сутки, Виктория срочно вылетела в Париж, где встречала её обеспокоенная Антония.
- Тебя, дорогой мой доктор общественных наук, хотели убить! Посмотри-ка сюда: полкило пудры, а под ней настоящая травма - всю левую щеку разворотили... Если бы не Артур...
- Слава Богу, опять Артур! Поздравляю, Тони. Только, ради Бога, смотри на дорогу!
Антония неслась "на автопилоте" по знакомой трассе от аэропорта Шарля де Голля к своему дому в Лемарти, живо пересказывая ужасное происшествие в Вирджинии.
- Теперь ещё бок болит и половина волос вылезла - ты у меня в большом долгу, Виктория!
- Кстати, - Виктория развернулась к водительнице правой щекой. Видишь, синяк? Это на память о московском метро! Меня чуть не убили, приняв за тебя, сестренка!
Девушки посмотрели друг на друга и расхохотались - даже увечья располагались у них строго симметрично, в зеркальном отражении. Мимо пронесся, гневно сигналя, огромный автобус, чуть не задевший вылетевший на осевую линию автомобиль Антонии.
- Ладно, будет о чем поболтать за обедом. Я все приготовила дома - не идти же нам с тобой в ресторан! Сенсации пока не нужны. Тем более, ты должна взглянуть на свое фамильное "поместье", - Виктория Меньшова-Грави, добавила она с усмешкой.
Попав в этот дом, Виктория осматривалась, как в музее, припоминая произошедшие здесь знаменательные эпизоды. Неужели сюда забрел в конце двадцатых годов Шура Зуев в своей облинявшей белогвардейской шинели? Здесь прошел короткий, невероятный роман юной Алисы и красавца Филиппа. В этих стенах нашел друзей начинающий бизнесмен Остин Браун, захаживающий к Александре Сергеевне и устраивавший праздники для детворы, среди которой блистала его будущая жена... А Йохим Динстлер? Вот тут, в дверях, поправляя очки стоял он в то давнишнее, фантастическое Рождество... Так просто и абсолютно невероятно.
Два дня назад на старенькой подмосковной даче мать показала ей место в саду между кустами разросшейся сирени.
- А вот здесь мы с Лешей ставили "манеж" для тебя. Ты выбрасывала из него игрушки и пыталась жевать траву.
Виктория уставилась на памятное место, сраженная непонятными ей чувствами - "Это так просто, что я даже не могу осознать всей значительности", - сказала она матери.
И вот теперь так же оторопело рассматривала она старый французский дом, хранящий тени ушедших памятных дней, событий, которые, как ни странно, имели, оказывается, прямое отношение к ней, никому здесь тогда неведомой, толкущейся в деревянном манеже крюковского сада.
- Потом, потом все рассмотришь! А сейчас - за стол! Мне не терпится услышать о твоих приключениях. Ну и развлеклись мы, Тори! даже смеяться не могу - бок болит. - Антония сама раскладывала в тарелки магазинные салаты, поскольку специально отпустила прислугу. - Артур проговорился, что ты неравнодушна к крабам. Тогда это все необходимо съесть тебе. Симпатизирующая мне хозяйка местной закусочной изготовила специально для "гостей", поскольку для меня придерживает вот этот паштет из сырого филе!
- Узнаю, в Парме меня специально накормили чем-то подобным, помогая "войти в образ" А. Б. И знаешь, это было не самое страшное.
- Тори, а ведь я, сидя со своим животом под крылом матушки Стефании, одинокая, заброшенная, думала, что ты та веселишься на всю катушку приемы, презентации, полеты с магами... А ещё все эти жужжания прессы "Ура, мисс Браун! Да здравствует А. Б.!" Каково?
- Бедная "железная маска"! Зато я чувствовала себе камикадзе каждый раз, выходя за дверь своего гостиничного номера... Да и в номере... Тони, ведь я даже не знала, как открывается флакончик с шампунем!
- Ха, зубами! И вообще - это дело дизайнеров. Нам-то, потребителям, совсем не обязательно вникать. Только плати и качай права! Вызывай главного администратора и - в разборки. Он сам откроет, да ещё вымоет тебя с большим удовольствием.
- Вот этого я как раз и не умела делать. Но ничего, постепенно дошла, благодаря тебе... Но а ты, затворница, хитрее всех оказалась: такой парень по лужайкам бегает! И прямо ко мне на шею: "Мамочка!" Он нас упорно путает. Умерла бы от зависти, если бы не свои конкретные перспективы, - Виктория многозначительно подмигнула.
- Потрясающе! А наш поэт не промах! - обрадовалась Тони.
- Ты тоже, дорогая моя, все успела. Знаешь, кто вытащил меня с того света? - Храбрый и прекрасный рыцарь, которого я обожаю! - заявила Виктория.
- Как это? Твой рыцарь, то есть юный Дюваль, насколько я поняла, все это время был при мне.
- Меня спасал, в полной уверенности, что борется за твою жизнь, принц Бейлим Дали Шах, он же - мой брат Максим, который думал, что я погибла пять лет назад! Примчался за Тони Браун на своем "Боинге", отстреливался от бандитов, шептал "любимая". Ох, и заморочила ты бедному мальчику голову! Я с полной серьезностью выступаю его защитником и парламентером. - И Виктория рассказала Тони продолжение московской истории, развернувшейся уже в других широтах.
- Сейчас Максиму ничего не грозит более, чем любовная горячка, завершила она свой рассказ и добавила. - Тони, подожди его, если не хочешь упустить свое счастье. Так и быть, оставим идею "двойной свадьбы". Нам с Жан-Полем придется поторопиться.
- Видишь ли, - печально вздохнула Антония, - мне нечем порадовать твоего подзащитного. Я попросту не имею права губить его жизнь. Ну будь он хотя бы графом или лордом каким-нибудь! А так - "надежда династии", "будущее Востока" - жуть какая-то! Слишком большая ответственность. К тому же... - Антония задумчиво покопалась у себя в тарелке и выдохнула признание. - А. Б. ведь не всегда, как ты понимаешь, будет такой, предстоит поменять "шкурку". Я сама уже привыкла к этой мысли и даже нахожу в ней некоторое облегчение, но... этот парень, Максим, буквально с ума сходит от моего антуража. Чуть не молится, каждую черту боготворит - портреты развесил, пленки коллекционирует... Да и сын у меня уже большой, дорогая. Это не шутка. Максим же, увы, так молод. Нет, Тори, увы, партия не складывается. Зато "двойная свадьба" не отменяется!
На следующий день "сестры" были на Острове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75