сиреневая вечность ждет всякого, кто рискнул явиться в этот мир. И, кажется, нет смысла? Нет смысла?
Нет, на мой взгляд, главное, пока мы живем под небом, не кормить кусками своей души, как рафинадом, сатану в карминном кушаке, чтобы не доставлять ему удовольствие и радости. И поэтому, собравшись с силами и духом, я дал команду к отбытию из эдема. Откровенно говоря, это не вызвало энтузиазма у друзей, желающих продлить сладкую усладу в вечоре. Пришлось напоминать о чувстве долга и наших планах, которых громадье. Помыслив, все вынуждены были согласиться: планы слуг народа - наши планы. И надо отправляться на трудовую вахту, если желаем, что наши мечты превратились в явь.
Сторож Тема салютовал нам метлой, точно трехгранной винтовкой образца 1891 года, а старушки отмахивали в сумрак будущей ночи платочками. Окна мансарды светились малярийной желтизной и я, кинув взгляд вверх, подумал, что для последнего участника первых революционных преобразований не существует этого мира. Он для него всегда был мертв, равно как и он, неприкасаемый, был в нем живым трупом, для которого чужие жизни были лишь удобным строительным материалом. Но кровь и кости оказались плохим фундаментом для жилого здания под названием СССР, и теперь мы имеем то, что имеем: руины.
Нынешняя власть недалече ушла от своих учителей: все те же атрибуты неприкасаемости и самодурства, все тот же набор бессмысленных законов, все то же тотальное воровство, все те же пустые опыты и обещания лучшей жизни. Власть и народ живут совершенно в разных параллельных мирах, как НЛО и Йехуа.
Такова безрадостная правда нашей жизни, и это надо понимать, чтобы после не испытывать чувство глубокого разочарования, когда твою холопскую и любопытную рожу отделывают по высшему барскому велению. Как говорится, кому пышки, а кому шишки.
Пышек мы объелись от пуза, теперь ехали за вторым - за шишками. Какая сила вела нас, не знаю. Все-таки чудной проживает народец на нашей землице: мало ему обожраться до тошнотворного свинства, так обязательно надо ещё получить по щекам. Или в морду дать. Это кому как повезет.
Первый наш трудовой денек выдался хлопотливым, и очень даже хлопотливым. Как говорится: ах, остолбенение какое, думали, поспешаем на свадьбу, а угодили к поминкам: мать честна, что делать? Делать нечего надо кроить скромные рыла да целковать хладный лоб усопшего.
Это я к тому, что уже к раннему вечеру мы имели первый труп. Нет, никакого отношения к тому, что господин Жохов приказал долго жить, мы не имели. Более того, мы желали ему лишь здоровья и процветания. В его благополучии был залог нашего материального благосостояния. Вот железная логика, которую нельзя оспорить. И подвергнуть сомнению. Ведь, как правило, покойники не поддаются шантажу. У них совсем иные проблемы, чем у оставшихся нести свой крест по замусоренному асфальту, скажем так, повседневности.
Наши действия были банальны: разваливающееся "Вольво" мы поставили напротив парадно-дубовых дверей Думы, как пост №1, оставив в нем Сосо и Софочку изображать скандинавскую парочку, влюбленную в город-герой Москву и его уважаемых людей. "Победа", чтобы не пугать впечатлительную и нервную службу ГАИ, находилась в переулочке, точно в засаде. Я дремал за рулем, Александра после бесплодных пяти часов ожидания на посту № 2 заявила, что ей скучно и она оправляется гулять по соседним магазинам.
- А вдруг будет выезд? - возмутился я. - Что за отношение к делу, родная?
- Бибикни, родной!
- Что сделать?
Легкомысленная барышня нажала на клаксон, и мне показалось, что я сижу на трубе со свистком теплохода "Космонавт Валентина Терешкова", отправляющемуся в дальний рейс на Барбадосы. Что и говорить, умели раньше создавать звуковые сигналы, способные болезненного пешехода убрать с проезжей части. Что, кажется, и произошло одновременно по всему загруженному Садовому кольцу. Когда Александра покинула пост № 2, я связался по телефончику с господином Могилевским, изображающим в Думе помощника депутата и, видимо, успешно, потому, что отвечал на мои вопросы сдержанно и корректно.
- Ну, что они там, бляди?
- Заседают-с.
- Суки прозаседавшиеся, сколько можно?
- Такая работа-с.
- На рудники бы их, бар, - в сердцах проговорил, чувствуя, что сам виноват в создавшейся ситуации, когда наш раскормленный объект застрял на своем депутатском месте, как в бочке. Ни туда и ни сюда. Вот кто бы знал, что слуги народа такие трудолюбивые. Я, конечно, догадывался, но не до такой же степени, господа? А как же личные делишки. Кто их будет оптяпывать? А. С. Пушкин? Так он памятник из окисляющейся бронзы и ему не удобно передвигаться по пересеченной холмистой местности. В отличии от вас, социально-активных потомков.
А расчет был прост - по возможности отследить все поездки господина Жохова в течение, скажем, декады, а после провести разведку или ближним боем, или незаметным вторжением в его деловую жизнь. (Личную мы уже знали.) Я был уверен, что такой пройдоха, кувыркающийся с неизвестным пока нам господином на атласных покрывалах, должен был иметь материальное обеспечение для такого бесстыдного поведения в номере бывшего председателя Предсовнаркома. С распахнутыми, напомню, окнами. Следовательно, у слуги народа имелся дополнительный заработок, помимо его зарплаты в несколько долларов. Именно источник дохода нам и предстояло обнаружить, как это часто делают юные натуралисты в лесу, нечаянно натыкающие на звонкий источник, который после набега молодого отряда более не звенит и квасится в помойную лужу.
Да, мы хотели утолить свою жажду, не думая о последствиях. И, как я после понял, именно наша самодеятельность и самоуверенность, наше дилетантское поведение, а также явное стремление задеть неприкасаемого спровоцировали ситуацию и тех, кто посчитал, что господин Жохов засветился, выражаясь языком широких масс, самым неприглядным образом.
Часы утверждали четверть четвертого, когда поступил телефонный сигнал от господина Могилевского - объект готовится к выезду в город. Я выматерился по причине отсутствия коллеги и включил теплоходную сирену. Девушка с улыбкой принцессы Монако выросла буквально из-под земли: бай-бай, малыш, что случилось, ой, отчего это на вашем лице невротические спазмы, ой, куда это мы так премся?..
Мне приходилось крутить баранку, отслеживая транспортную обстановку, принимать сообщение друзей о передвижении объекта и ещё отвечать на вопросы спутницы.
- Саша, - не выдержал я. - Займись дело: возьми "Nikon" и отщелкни во-о-от... тот... драндулет.
- Вот тот?
- Нет, не тот, а во-о-от тот.
- Который рядом... с тем?... Который тот?
- Прекрати издеваться.
- А ты не волнуйся; спокойнее, Лопухин, все у нас получится.
Я был слишком занят, чтобы ответить в объеме великого и могучего практика вождения автомобиля по магистралям, мать их так, забитыми транспортом, у меня отсутствовала и приходилось прикладывать усилия, чтобы либо не передавить пешеходов, мечтающих закончить свой век именно под колесами "Победы", либо не врезаться в постоянно тормозящие машины. А ведь ещё приходилось отслеживать джип "Гранд Чероки Орвис", где по утверждению Сосо Мамиашвили находился интересующий нас объект с двумя телохранителями, не считая водителя. То есть условия для работы были ужасны и только девичье-невинное присутствие мешало выразить полностью чувства, меня переполняющие.
- Куда ты, придурок?! Нет, он меня подрезал! Нет ты видела такого мудака! - полоумно орал я. - Я ему уши натяну, фряку на "мерсяке"!
Александра умирала от смеха - где культура речи, товарищ? Разве можно так вести себя на магистралях, мать их так? Я огрызался - такое впечатление, что всех участников движения обуяла повальная тяга к дорожным катастрофам.
Дальнейшее развитие событий было похоже на съемки боевика, вот только киногруппы с режиссером, кроющим массовку последними словами, я не приметил. И поэтому в роли последнего пришлось выступать мне. После того, как финальный эпизод радикального действа закончился, и мы с Александрой оказались сидящими в осколках стекла, будто над нашими головами сверкнул хрустальный дождик.
Дождь случился, хотя небо над столицей было безоблачным. И был дождь тот свинцовым. И неожиданным. Как для массовки, так и для некоторых главных героев уличного шоу-представления. Одаренный постановщик рассчитывал на ошеломляющий эффект, он его и добился.
Механизированный поток, как сель, катил по Садовому кольцу; депутатский джип, нервируя меня, перестраивался из ряда в ряд, торопился, видать, по неотложным делам. Сердечный, если бы он знал, что его ждет через минуту. Увы, этого не знал никто, даже я. Кроме, разумеется, непосредственных исполнителей чужой воли.
Когда селевой "поток" начал затягиваться в загазованный туннель, я приметил новехонький микроавтобус "Toйота". Был без номеров, с затемненными окнами, а на крыше сигнальный маячок, искрящийся кислотными синими проблесками. Возникнув из ниоткуда, эта "Тойота", япона мать, повела себя, как дама полусвета в обществе портовых шлюх Марселя: рявкнула сиреной, требуя свободы для собственного перемещения в узком шлюзе туннеля.
- Ууу, засранцы, - отметил я свое отношение к такому хамоватому поведению, когда мимо "Победы" мелькнул лакированный бок микробного автобусика.
- Какие-то проблемы? - пожала плечами Саша, вытащив из сумки яблоко. Не хочешь железа?
- Не хочу, - отрезал я.
- Тогда какие проблемы? - и аппетитно надкусила фруктовый шар.
И была, как выяснилось, абсолютно неправа. Мы оказались свидетелями того, как некоторые проблемы решаются простенько, но с художественным вкусом.
Поначалу я услышал впереди странный треск, усиленный эхом туннеля, будто на своих мотоциклетках трещали полусумасшедшие рокеры. Потом, признав характерные звуки АКМ-74, дернулся за рулем и успел приметить две гангстерские спортивные фигуры в масках, сидящих в темном фургоне этого лакового башмачка на колесах. Автоматы изрыгали огонь, как утверждают в таких случаях современные романисты-гумнисты; что ж - лучше, блядь, не сказать: изрыгали. И кто оказался жертвой этого искусственного свинцового дождя? Думаю, можно было догадаться сразу: джип с депутатской тушкой, обернувшейся в мановение ока в кровавый фаршмак. Вместе со своими телохранителями, не успевшим адекватно отреагировать на столь обильные свинцовые осадки.
Естественно, автомобильное стадо содрогнулось от ужаса и страха; машины, находящиеся вблизи обреченной жертвы метнулись в стороны, взвизгивая тормозами и лязгая слабым металлом.
А что же я, черт бы меня побрал? Ничего не придумал умнее, как под пораженные вопли Александры, сжимающей в кулачке надкушенной яблоко, нажать на акселератор. Зачем? А хер его знает зачем?! Как потом признался друзьям: с благородной целью преследовать самодостаточных и уверенных в себе киллеров. Чтобы сшибить с них спесь? Или проверить собственную диверсионную боеготовность, позабытую в этой гражданской канительной жизни?
Авто из прошлого, вымахнувшее в свободную зону, где дымил покореженный джип, конечно же, обратило на себя внимание душевных стрелков. Мне даже показалось, что вижу в прорезях масок снисходительные ухмылки. ( Не смерти ли?)
И через миг лобовое стекло "Победы", рванув от свинцовых приветливых примочек, обвалилось на наши авантюристические головы колюще-секущим дождем. Автомобиль, вильнув пробитыми колесами, содрогнулся от скользящего удара бампера о стену туннеля.
Все! Приехал, блядский порнограф, сказал я себе, что хотел, то и получил!.. На голове Александры в растрепанной прическе искрилась хрустальная диадема.
- Прости, - сказал я. - Ты как?
- Я? - прислушалась к себе, повела головой - фальшивые алмазики осыпаясь на плечи, звенели:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Нет, на мой взгляд, главное, пока мы живем под небом, не кормить кусками своей души, как рафинадом, сатану в карминном кушаке, чтобы не доставлять ему удовольствие и радости. И поэтому, собравшись с силами и духом, я дал команду к отбытию из эдема. Откровенно говоря, это не вызвало энтузиазма у друзей, желающих продлить сладкую усладу в вечоре. Пришлось напоминать о чувстве долга и наших планах, которых громадье. Помыслив, все вынуждены были согласиться: планы слуг народа - наши планы. И надо отправляться на трудовую вахту, если желаем, что наши мечты превратились в явь.
Сторож Тема салютовал нам метлой, точно трехгранной винтовкой образца 1891 года, а старушки отмахивали в сумрак будущей ночи платочками. Окна мансарды светились малярийной желтизной и я, кинув взгляд вверх, подумал, что для последнего участника первых революционных преобразований не существует этого мира. Он для него всегда был мертв, равно как и он, неприкасаемый, был в нем живым трупом, для которого чужие жизни были лишь удобным строительным материалом. Но кровь и кости оказались плохим фундаментом для жилого здания под названием СССР, и теперь мы имеем то, что имеем: руины.
Нынешняя власть недалече ушла от своих учителей: все те же атрибуты неприкасаемости и самодурства, все тот же набор бессмысленных законов, все то же тотальное воровство, все те же пустые опыты и обещания лучшей жизни. Власть и народ живут совершенно в разных параллельных мирах, как НЛО и Йехуа.
Такова безрадостная правда нашей жизни, и это надо понимать, чтобы после не испытывать чувство глубокого разочарования, когда твою холопскую и любопытную рожу отделывают по высшему барскому велению. Как говорится, кому пышки, а кому шишки.
Пышек мы объелись от пуза, теперь ехали за вторым - за шишками. Какая сила вела нас, не знаю. Все-таки чудной проживает народец на нашей землице: мало ему обожраться до тошнотворного свинства, так обязательно надо ещё получить по щекам. Или в морду дать. Это кому как повезет.
Первый наш трудовой денек выдался хлопотливым, и очень даже хлопотливым. Как говорится: ах, остолбенение какое, думали, поспешаем на свадьбу, а угодили к поминкам: мать честна, что делать? Делать нечего надо кроить скромные рыла да целковать хладный лоб усопшего.
Это я к тому, что уже к раннему вечеру мы имели первый труп. Нет, никакого отношения к тому, что господин Жохов приказал долго жить, мы не имели. Более того, мы желали ему лишь здоровья и процветания. В его благополучии был залог нашего материального благосостояния. Вот железная логика, которую нельзя оспорить. И подвергнуть сомнению. Ведь, как правило, покойники не поддаются шантажу. У них совсем иные проблемы, чем у оставшихся нести свой крест по замусоренному асфальту, скажем так, повседневности.
Наши действия были банальны: разваливающееся "Вольво" мы поставили напротив парадно-дубовых дверей Думы, как пост №1, оставив в нем Сосо и Софочку изображать скандинавскую парочку, влюбленную в город-герой Москву и его уважаемых людей. "Победа", чтобы не пугать впечатлительную и нервную службу ГАИ, находилась в переулочке, точно в засаде. Я дремал за рулем, Александра после бесплодных пяти часов ожидания на посту № 2 заявила, что ей скучно и она оправляется гулять по соседним магазинам.
- А вдруг будет выезд? - возмутился я. - Что за отношение к делу, родная?
- Бибикни, родной!
- Что сделать?
Легкомысленная барышня нажала на клаксон, и мне показалось, что я сижу на трубе со свистком теплохода "Космонавт Валентина Терешкова", отправляющемуся в дальний рейс на Барбадосы. Что и говорить, умели раньше создавать звуковые сигналы, способные болезненного пешехода убрать с проезжей части. Что, кажется, и произошло одновременно по всему загруженному Садовому кольцу. Когда Александра покинула пост № 2, я связался по телефончику с господином Могилевским, изображающим в Думе помощника депутата и, видимо, успешно, потому, что отвечал на мои вопросы сдержанно и корректно.
- Ну, что они там, бляди?
- Заседают-с.
- Суки прозаседавшиеся, сколько можно?
- Такая работа-с.
- На рудники бы их, бар, - в сердцах проговорил, чувствуя, что сам виноват в создавшейся ситуации, когда наш раскормленный объект застрял на своем депутатском месте, как в бочке. Ни туда и ни сюда. Вот кто бы знал, что слуги народа такие трудолюбивые. Я, конечно, догадывался, но не до такой же степени, господа? А как же личные делишки. Кто их будет оптяпывать? А. С. Пушкин? Так он памятник из окисляющейся бронзы и ему не удобно передвигаться по пересеченной холмистой местности. В отличии от вас, социально-активных потомков.
А расчет был прост - по возможности отследить все поездки господина Жохова в течение, скажем, декады, а после провести разведку или ближним боем, или незаметным вторжением в его деловую жизнь. (Личную мы уже знали.) Я был уверен, что такой пройдоха, кувыркающийся с неизвестным пока нам господином на атласных покрывалах, должен был иметь материальное обеспечение для такого бесстыдного поведения в номере бывшего председателя Предсовнаркома. С распахнутыми, напомню, окнами. Следовательно, у слуги народа имелся дополнительный заработок, помимо его зарплаты в несколько долларов. Именно источник дохода нам и предстояло обнаружить, как это часто делают юные натуралисты в лесу, нечаянно натыкающие на звонкий источник, который после набега молодого отряда более не звенит и квасится в помойную лужу.
Да, мы хотели утолить свою жажду, не думая о последствиях. И, как я после понял, именно наша самодеятельность и самоуверенность, наше дилетантское поведение, а также явное стремление задеть неприкасаемого спровоцировали ситуацию и тех, кто посчитал, что господин Жохов засветился, выражаясь языком широких масс, самым неприглядным образом.
Часы утверждали четверть четвертого, когда поступил телефонный сигнал от господина Могилевского - объект готовится к выезду в город. Я выматерился по причине отсутствия коллеги и включил теплоходную сирену. Девушка с улыбкой принцессы Монако выросла буквально из-под земли: бай-бай, малыш, что случилось, ой, отчего это на вашем лице невротические спазмы, ой, куда это мы так премся?..
Мне приходилось крутить баранку, отслеживая транспортную обстановку, принимать сообщение друзей о передвижении объекта и ещё отвечать на вопросы спутницы.
- Саша, - не выдержал я. - Займись дело: возьми "Nikon" и отщелкни во-о-от... тот... драндулет.
- Вот тот?
- Нет, не тот, а во-о-от тот.
- Который рядом... с тем?... Который тот?
- Прекрати издеваться.
- А ты не волнуйся; спокойнее, Лопухин, все у нас получится.
Я был слишком занят, чтобы ответить в объеме великого и могучего практика вождения автомобиля по магистралям, мать их так, забитыми транспортом, у меня отсутствовала и приходилось прикладывать усилия, чтобы либо не передавить пешеходов, мечтающих закончить свой век именно под колесами "Победы", либо не врезаться в постоянно тормозящие машины. А ведь ещё приходилось отслеживать джип "Гранд Чероки Орвис", где по утверждению Сосо Мамиашвили находился интересующий нас объект с двумя телохранителями, не считая водителя. То есть условия для работы были ужасны и только девичье-невинное присутствие мешало выразить полностью чувства, меня переполняющие.
- Куда ты, придурок?! Нет, он меня подрезал! Нет ты видела такого мудака! - полоумно орал я. - Я ему уши натяну, фряку на "мерсяке"!
Александра умирала от смеха - где культура речи, товарищ? Разве можно так вести себя на магистралях, мать их так? Я огрызался - такое впечатление, что всех участников движения обуяла повальная тяга к дорожным катастрофам.
Дальнейшее развитие событий было похоже на съемки боевика, вот только киногруппы с режиссером, кроющим массовку последними словами, я не приметил. И поэтому в роли последнего пришлось выступать мне. После того, как финальный эпизод радикального действа закончился, и мы с Александрой оказались сидящими в осколках стекла, будто над нашими головами сверкнул хрустальный дождик.
Дождь случился, хотя небо над столицей было безоблачным. И был дождь тот свинцовым. И неожиданным. Как для массовки, так и для некоторых главных героев уличного шоу-представления. Одаренный постановщик рассчитывал на ошеломляющий эффект, он его и добился.
Механизированный поток, как сель, катил по Садовому кольцу; депутатский джип, нервируя меня, перестраивался из ряда в ряд, торопился, видать, по неотложным делам. Сердечный, если бы он знал, что его ждет через минуту. Увы, этого не знал никто, даже я. Кроме, разумеется, непосредственных исполнителей чужой воли.
Когда селевой "поток" начал затягиваться в загазованный туннель, я приметил новехонький микроавтобус "Toйота". Был без номеров, с затемненными окнами, а на крыше сигнальный маячок, искрящийся кислотными синими проблесками. Возникнув из ниоткуда, эта "Тойота", япона мать, повела себя, как дама полусвета в обществе портовых шлюх Марселя: рявкнула сиреной, требуя свободы для собственного перемещения в узком шлюзе туннеля.
- Ууу, засранцы, - отметил я свое отношение к такому хамоватому поведению, когда мимо "Победы" мелькнул лакированный бок микробного автобусика.
- Какие-то проблемы? - пожала плечами Саша, вытащив из сумки яблоко. Не хочешь железа?
- Не хочу, - отрезал я.
- Тогда какие проблемы? - и аппетитно надкусила фруктовый шар.
И была, как выяснилось, абсолютно неправа. Мы оказались свидетелями того, как некоторые проблемы решаются простенько, но с художественным вкусом.
Поначалу я услышал впереди странный треск, усиленный эхом туннеля, будто на своих мотоциклетках трещали полусумасшедшие рокеры. Потом, признав характерные звуки АКМ-74, дернулся за рулем и успел приметить две гангстерские спортивные фигуры в масках, сидящих в темном фургоне этого лакового башмачка на колесах. Автоматы изрыгали огонь, как утверждают в таких случаях современные романисты-гумнисты; что ж - лучше, блядь, не сказать: изрыгали. И кто оказался жертвой этого искусственного свинцового дождя? Думаю, можно было догадаться сразу: джип с депутатской тушкой, обернувшейся в мановение ока в кровавый фаршмак. Вместе со своими телохранителями, не успевшим адекватно отреагировать на столь обильные свинцовые осадки.
Естественно, автомобильное стадо содрогнулось от ужаса и страха; машины, находящиеся вблизи обреченной жертвы метнулись в стороны, взвизгивая тормозами и лязгая слабым металлом.
А что же я, черт бы меня побрал? Ничего не придумал умнее, как под пораженные вопли Александры, сжимающей в кулачке надкушенной яблоко, нажать на акселератор. Зачем? А хер его знает зачем?! Как потом признался друзьям: с благородной целью преследовать самодостаточных и уверенных в себе киллеров. Чтобы сшибить с них спесь? Или проверить собственную диверсионную боеготовность, позабытую в этой гражданской канительной жизни?
Авто из прошлого, вымахнувшее в свободную зону, где дымил покореженный джип, конечно же, обратило на себя внимание душевных стрелков. Мне даже показалось, что вижу в прорезях масок снисходительные ухмылки. ( Не смерти ли?)
И через миг лобовое стекло "Победы", рванув от свинцовых приветливых примочек, обвалилось на наши авантюристические головы колюще-секущим дождем. Автомобиль, вильнув пробитыми колесами, содрогнулся от скользящего удара бампера о стену туннеля.
Все! Приехал, блядский порнограф, сказал я себе, что хотел, то и получил!.. На голове Александры в растрепанной прическе искрилась хрустальная диадема.
- Прости, - сказал я. - Ты как?
- Я? - прислушалась к себе, повела головой - фальшивые алмазики осыпаясь на плечи, звенели:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72