Такие шутки я не воспринимаю на слух. О миллионе долларов. И поэтому открыл рот, позабыв его закрыть. Чай, не воспитывался Ванек в забугорных колледжах и университетах, что, конечно же, не оправдывает его топорных манер за парадным столом. Думаю, однако, что и выпускник Оксфорда, услышав о такой сумме на карманные расходы, прекратил бы изображать из себя джентельмена с монархическими жестикуляциями.
Наконец я услышал придушенный голос и не узнал его, хотя это был мой голос:
- С-с-сколько?
- Миллион, Ванечка, миллион, - последовал спокойный ответ. - Ты же хотел купить островок в океане? Ну вот, мечта твоя...
Я решил, что над моими святыми чувствами издеваются самым неприкрытым образом и даже сделал попытку подняться. Александра жестом руки приказала сидеть, и я сел, как послушный цыц. У неё было незнакомое и старое лицо, и я понял, что шутки закончились, началась суровая, прошу прощения, правда жизни. Ее смысл заключался в следующем: миллион долларов тому, кто найдет дискетку. Да-да, за пластмассовое фуй-фуй один миллион баксов. Наличными. Или счет в банке с видом на альпийские луга. Желание клиента, как говорится, превыше всего.
- А где её искать? - растерянно проговорил один из перспективных клиентов, то бишь я.
- Ваня, спроси, что попроще, - не была оригинальна Александра. - Все ищут, да не все находят.
Я понял, что она имела ввиду: медицинское ток-шоу, и вспомнил о кремлевской таблетки. Что это такое, господа? Какой-то транквилизатор, ответили мне, медицина с его помощью пытается расшифровать бредовые измышления господина Любошица, надеясь вырвать из-под корки безумца секретное местечко, куда он спрятал предмет, так нужный в хозяйстве.
- А можно с ним поговорить? - спросил я. - По душам.
- С кем? - не поняли меня.
- С душевнобольным.
... Покидал я приятное общество с чувством глубокого неудовлетворения. Такое случается с импотентом - в мыслях он граф де Сад, а как дело доходит до конкретной и трудной работы по претворению в жизнь законов природы, то никнет, как путник перед разбойниками с большой дороги. Было такое чувство, что от меня решили откупиться, нарисовав перед мыслительным взором цифру 1 000 000 $. И отправили туда, неизвестно куда, чтобы найти то, неизвестно что. А, возможно, ситуация была настолько аховая, что заказчики надеялись на всякое чудо. Вдруг?.. А что вдруг? У нас только так пустые путчи да кровавые революции случаются, остальное требует кропотливых занятий ума.
Я запрыгнул в "Мерседес", встревожив дремавшего дога, и покатил вон из барской усадьбы, поглощенный замечательными перспективами воплотить в жизнь свою большую мечту о маленьком острове среди лазури Мирового океана.
Итак, что мы имеем? Ничего, кроме как много трупов, сумасшедшего в шкатулке и желания совершить чудо. Прежде всего во благо себе и дочери Марии. Машка-Машка, о ней позабыл из-за хлопот последних дней. Как она там, все лётает на роликах?.. Опасное занятие эти полеты над асфальтированной планетой... И на этой мысли возникло тревожное предчувствие, точно что-то плохое должно случиться с Марией. Откуда это беспокойство, спросил я себя и не нашел ответа. Потом подумал, что надо её познакомить с Ванечкой и оставить песика охранять дочь. Представляю состояние бывшей тещи, когда внучка явится с милым собачьим теленком. На этом потешном видении я отвлекся от дурных предчувствий и принялся смотреть в окно - приближался город, это чувствовалось по интенсивному движение транспорта, по грузовым грязным трайлерам на обочинах, по напряженному гулу, всплывающему над окраинами новостроек.
Люди с маниакальным упорством возводили многоэтажные дома, чтобы в них жить и плодиться, потом, незаметно старясь, испытывать ненависть собственных детей, а после с чувством затхлой ненужности уходить на вечный покой. Такое будущее меня не привлекало, лучше погибнуть во цвете лет, но в любви и обожании близких и родных.
... Родной коммунальный дом встретил меня очередным скандалом, и я имел возможность спокойно прогулять дога Ванечку на кухню, где он сожрал миску с фаршированным мясом, приготовленную Фаиной Фуиновной для дорогих гостей, прибывающих из Тель-Авива. Я этого не знал (про гостей и мясо) и зазевался, задумавшись над пыхтящим чайным паровозиком. Над чем же я задумался? А если, мелькнула мысль, господин Любошиц валяет дурака, а мы все ему верим? Все у него так складно получается и про судный день, и про семиглавого зверя с цифрой 666, и про великую блудницу... Такое впечатление, что он считывает информацию с какой-то магической книги чернокнижника. Не есть ли это прямое воздействие кремлевской таблетки? Заглотил пилюлю и вперед, в другие измерения, неведомые нам, приземленным недоумкам.
И на этом критическом выводе я услышал душераздирающий вопль. Так человек в нашем измерении орать не может, но он это делал. После того, как обнаружил миску, чистую, как совесть чиновника. Коммунальный скандал обрел новую силу, перейдя на животный мир и тех, кто этот мир любил. Это я про себя и обожравшегося и посему довольного Ванечку. Пришлось искать в карманах компенсацию:
- Хватит на мацу, - пошутил, отдавая стодолларовую банкноту, забытую, очевидно, князем Сосо Мамиашвили. В моем кармане.
- Хам, - отблагодарила проценщица, с независимым видом удаляясь в мясную лавку.
Все эти глобальные события отвлекли меня от напряженных дум о вечном. По возвращению в комнату, я выпил кипяточку с опилками, полил кактус, нацепил на грудь "Nikon", вытащил из тайника убойную игрушечку "Стечкин" и вызвал по телефону личное такси с шоферюгой Мамиашвили. Уходя, оглянулся и вздрогнул: комната точно уплывала от меня, как старый и обветшалый плот, где я оставил мятые одежды и себя, Ванька Лопухина, могущего прожить растительной жизнью ещё лет сто по сто. Нет, я знал, что ещё вернусь на этот плот, но вернусь другим. Каким?
Я переступил порог комнаты и ушел из теплого и уютного клоповника. А ведь мог остаться и жить, и верить, что жизнь удалась.
Торопился, будто чувствовал, что многие искатели пластмассы мечтают заполучить приз в миллион вечнозеленых. Впрочем, причина спешки была в другом: я был убежден, что УЗНАЮ, где находится дискета. Странная эта уверенность возникла, когда пришел в себя от вопля проценщицы и увидел пустую миску. Эта миска, как это не смешно, напомнила кремлевскую таблетку.
Кремлевская таблетка - вот символ нашего разлагающего бытия. Реклама предлагает всем нам заглатывать эти электронные пилюли, обещая бессмертие. А какое может быть бессмертие в стране мертвых? Все эти уловки от смерти, лишь приближают известный финал.
Несчастный в шкатулке, закормленный этим бессмертием, уходил в него на непродолжительное время, что видеть запредельные явления прошлого и будущего, а после возвращался в настоящее, источенный до физического изнеможения и мозговой немощи. Исследователи этого телесного мешка совершали принципиальную ошибку. Они пытались извлечь информацию сторонним наблюдением, не рискуя собой и своими душами. Вот почему результата нет: тот, кто не рискует собой, тот теряет все.
А почему бы тебе, Ванечка, не рискнуть, спросил себя, когда уходил из комнаты, уплывающей истрепанным в житейских бурях плотом?..
Главное для меня принять решение, а все остальное приложится, и поэтому чувствовал себя прекрасно, раздражая тем самым Сосо. Причин для радости он не видел и бухтел о том, что мои подозрительные перемены состояния наводят на мысль, что душевное состояние на критическом уровне.
- Вот-вот, - радовался. - Это то, что и требуется нам.
- Нам?
- Мне. Все будет хорошо, Сосо. И даже лучше того.
- Дальше некуда, - ворчал мой друг за рулем. - Куда это нас, блядь, несет?
О нашем прибытии все службы лечебного профилактория в сосновом бору были оповещены и проблем не возникало. У парадного подъезда знакомого мне корпуса нас встретили два медицинских брата и провели в кабинет Главного врача. Там находился сухенький миленький стручок-старичок, похожий на доктора Айболита, встретивший нас с заметным неудовольствием.
- Проходной двор, господа, - и пригласил присесть на казенные стулья. - Интересующий вас пациент находится в глубоком депрессивном состоянии, после эксперимента, а вы? Эх, господа-господа!.. - Но утопил кнопочку аппарата селекторной связи. - Будьте добры, приготовьте Лб-66 к встречи с гостями.
- Нам бы просто поговорить, - выступил я, - с Лб-66.
- Поговорить, хи-хи, - запрыгал в кресле Айболит. - Милейший мой, вы даже не понимаете, в каком положении находится наш пациент.
Я хотел понять и мне объяснили, что шестилетний ребенок более сознательный, чем Лб-66, то бишь господин Любошиц, по причине общей синдиоострохронофелксистации. Чего, доктор? А того, молодые люди, что после многолетних стрессовых нагрузок мозг пациента, не выдержав их, в одну из критических минут заблокировал память и так, что все попытки вернуть её в "рабочее" состояние пока тщетны. Я удивился, а как же опыт, когда больной нес вполне осознанную околесицу о конце света? Именно нес, ответил Главный врач и объяснил, что под воздействием психотропики открылись как бы шлюзы памяти, однако слишком на короткое время, и это не дает возможности стабилизировать её на надлежащем, как прежде, уровне. Память пациента "вырывает" куски из прошлой жизни, но это не та информация, которая нужна заинтересованной стороне. Наука бессильна регулировать подобные процессы, грубое вторжение в память - да, но не более того...
- А для этого нужна кремлевская таблетка?
- Кремлевская таблетка? - удивился доктор Айболит.
- Ну так называли пилюлю... во время опыта.
- Ах, вы про это, - оживился старичок. - Исключительно наше изобретение. Кремлевская таблетка, говорите? Так-так, замечательно-замечательно, - и ткнул пальчиком в потолок. - Но это наша кремлевская таблетка, молодые люди. Вы понимаете меня, наша таблетка!..
Я понимал все, князь Сосо Мамиашвили не понимал ничего, он хлопал глазами и с каждой секундой все больше убеждался, что угодил в дурдом. Что было недалеко от истины.
Наконец по селекторной связи сообщили, что Лб-66 готов к встрече. Доктор Айболит пригласил нас следовать за собой, предупредив, что встреча должна быть короткой - пять-шесть минут. Я занервничал: за такое время можно взорвать всю нашу планету, но как успеть объясниться с умалишенным?..
А то, что господин Любошиц находился в плачевном душевном состоянии, я убедился сразу после того, как меня запустили в больничную палату. Под присмотром медсестры. Палата была вполне уютна и удобна для проживания одного лица - широкая кровать, пластмассовый стол и стул, телевизор, замурованный в стену, окно, правда, пряталось в решетке. За столом сидел Лб-66 и старательно выводил на бумаге детские каракули, напоминающие буквы и цифры. Делал это с заметным усилием. С дегенеративной ухмылкой на безвольных губах, из которых тянулась серебристая нитка слюны. Медсестра Фрося улыбнулась больному:
- Ах, что же мы рисуем? Ах, какие мы умненькие-разумненькие... Ах, к нам гости дорогие.
Нельзя сказать, что мое появление произвело на пациента должное впечатление. Он продолжал выводить каракули со старательностью размножающейся амебы. Я хекнул - с чего начинать-то? Говорить о погоде глупо - у сумасшедших, как и у природы, нет плохой погоды. О здоровье? Решат, что издеваюсь над человеком. О дискетке? И спросил:
- А что такое программа "S"?
Разумеется, ответа не последовало: Лб-66 был слишком занят своими внутренними проблемами - в "шкатулке" во время опыта он был куда словоохотливее.
- А ты нарисуй вопросик-то, милок, - посоветовала медсестра. - Может, и поймет, бедолажный? Дело такое, неизвестно как обернется...
Я последовал совету - и на листе бумаги изобразил крупными буквами: ПРОГРАММА S. И подсунул под вислый нос и бессмысленные зрачки, плавающие в глазницах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72