А теперь бедняга Крамер. Вы двое как пара драгоценных камней в его шкатулке. Мне бы хотелось познакомиться с ней поближе.
– Как тебе не стыдно, О'Коннелл?
Он отряхнул воду с рук. Осмотрел в зеркале свое распухшее лицо.
– В Нэнси есть редкое и прекрасное достоинство. Это можно даже назвать благородством. Она... сногсшибательна!
Дамская комната была слишком маленькой, или он слишком большим. Грейс захотелось поскорее уйти оттуда.
– Снова убегаем, да?
Она заставила себя взглянуть на него в последний раз.
– Ухожу! Есть разница. До свидания, Дьявол. Желаю тебе удачно закончить новый роман!
Глава 8
Грейс проснулась от шума. Стук молотка, сверление, громкий лязг металла отражались в ее голове и доходили до корней зубов. В воздухе стоял запах пыли и кошек. Открыв глаза, она долго не могла сообразить, где находится. Она лежала одна на узкой металлической кровати, в одном нижнем белье. Ничего знакомого. Загроможденный туалетный столик, покрытый шелковыми салфетками, огромный, несколько зловещего вида платяной шкаф, обои на стенах, когда-то, наверное, кремовые, а сейчас ставшие бежевыми.
Ей понадобилось мгновение, чтобы все вспомнить. Тогда она встала и завернулась в совершенно не идущий ей желтый халат, лежавший на постели.
Возле спальни располагалась крошечная кухонька, где Маргарет, полностью одетая, в очках, наполняла старенький чайник и ставила его на одну из двух конфорок. Насыпала заварку в заварочный чайник.
– Доброе утро, Грейс. Болит голова?
– Не то слово! – Грейс опустилась в единственное невзрачное коричневое кресло и сразу глубоко погрузилась в продавленные пружины. – Спасибо, что позволили мне остаться. Это было очень мило с вашей стороны. Вчера вечером, после всей этой выпивки, я не могла смотреть в глаза сестре... Если уж на то пошло, я не уверена, что смогу посмотреть ей в глаза и сегодня!
– Что ж, боюсь, на следующую ночь я не смогу приютить вас. Я не собираюсь снова спать в этом кресле.
– О господи! Простите! – Грейс закрыла лицо руками. – Я не хотела выживать вас из вашей постели.
– И все же вчера вечером вы прямо прошли в единственную спальню и легли на единственную постель, даже не спросив разрешения!
Грейс поморщилась. Но Маргарет говорила весело. Оживленно жужжа, она вынула из небольшого буфета две чашки с блюдцами.
– Все в порядке! – сказала она, наконец. – У меня появился шанс немного выровнять ситуацию.
– Что вы имеете в виду?
– Что ж! – Маргарет пожала плечами. – На одной стороне уравнения ваши отношения с Декстером О'Коннеллом, выбивающие меня из колеи. А на другой стороне – вы воспользовались моим гостеприимством. Значит, мы квиты!
Грейс не была уверена в правильности этого уравнения, но решила не спорить.
– Так вы действительно едете с ним?
– Конечно! Не думаете же вы, что я откажусь от работы своей мечты только потому, что мой будущий работодатель плохо вел себя со своими любовницами? Он известный хам.
Я всегда это знала. – Она улыбнулась. – Я не собираюсь заставлять его влюбляться в меня. Об этом не может быть и речи!
– Ну, если вы так смотрите на это...
Они обе знали невысказанную истину. Грейс наивна: она предпочла проигнорировать то, что всем известно об О'Коннелле. Для того, кто читает газеты, не тайна, что он хам. Вероятно, в этом вся загвоздка; причина, по которой она это проигнорировала, – очевидна. Уж слишком много она знала о газетах, чтобы верить всему, что пишут о человеке.
– Я предназначена для большего, – продолжала Маргарет. – Дело даже не в любви к его книгам. Я посмотрю мир, встречусь с незаурядными людьми. Сейчас мой мир не простирается дальше поездки на автобусе до Баттерси и обратно.
– Так вот где мы сейчас! В Баттерси?
В ответ Маргарет прошла к грязному окну и открыла створки.
– Это не самый худший уголок Лондона. Если не считать шума. Столько шума! А будет еще хуже. Здесь собираются построить огромную электростанцию, достаточно большую, чтобы вырабатывать столько энергии, сколько вырабатывают все остальные станции Лондона. Можете себе представить, сколько будет дыма и копоти? Это позор, правда?
Грейс посмотрела на низкий дом из желтого кирпича с террасой... а в конце дороги строительный участок. Люди в комбинезонах, стальные балки, канаты, блоки и булыжники.
– В Баттерси живут люди со всех уголков империи. Так много потрясающих жизней, опытов и религий. Много коммунистов. Наш член парламента коммунист, хотя он маскируется под члена независимой рабочей партии. Вы, наверное, слышали о нем – Шапурьи Саклатвала? Он из Индии. Так вот. Я говорю, что он «наш» член парламента, но, конечно, мне не довелось проголосовать за него или кого-либо другого, поскольку мне двадцать семь.
Чайник засвистел.
– Вообще-то я тоже коммунистка. – Это было сказано робко, гордо, но без хвастовства.
– Вы?
– Уже несколько лет. – Она налила в заварочный чайник кипяток и помешала. – Классовая система тянет эту страну назад. Олухам из высшего класса нравится, когда Оскары Като-Фергюсоны получают самые лучшие места, а люди вроде меня вынуждены печатать их нечленораздельные речи. Что же касается монархии, то это просто абсурд! Разве можно допускать, чтобы это продолжалось, если хотим стать по-настоящему современным обществом?
Это была совершенно новая Маргарет. Прямо как мама.
– Да, вы, безусловно, полны сюрпризов. Улыбка.
– Вот так. Ванная на лестничной площадке. Сейчас, наверное, свободна. Там возле двери полотенце, мое мыло и туалетная бумага. У вас в офисе есть лишний костюм? Я могу одолжить вам длинное пальто, чтобы прикрыть вечернее платье, пока вы не переоденетесь.
– Что? Я сегодня не собиралась идти в офис.
– Да? – Маргарет подняла бровь. – Так когда же вы намерены возвращаться? Я уже наговорила кучу лжи о том, что навещала вас с фляжками бульона, что у вас ужасный грипп и что на вас лица нет. У меня уже истощается запас слов!
– Но я не... – Грейс хотела сказать, что не просила Маргарет лгать о ней, но проглотила слова. – Спасибо. Вы настоящий друг, и я не ценила вас по достоинству. Вы сказали, мы сели на автобус?
Маргарет кивнула, разлила чай и протянула ей чашку:
– Вы в порядке, Грейс? Я о том, что произошло между вами и О'Коннеллом?
– Да. Все шло своим чередом. Я с самого начала знала, что наши отношения ярко вспыхнут и быстро погаснут. Пока они продолжались, все было потрясающе, но поверхностно. Ничего существенного. – Она отпила чаю и попыталась привести в порядок мысли. – Тогда мне хотелось, чтобы было иначе. Он говорил мне, что любит меня, и у меня от этого настолько закружилась голова, что я вовремя не разглядела, что есть что.
– Думаете, он любил вас?
– Я думаю, он живет и любит только в настоящий момент. Он самый красивый, очаровательный и умный хам, которого я когда-либо встречала. Но он хам, и всегда будет хамом. Мне лучше больше не видеться с ним. Я рада, что он покидает Лондон.
– Что ж, вам не придется долго ждать. – Маргарет сняла очки и вытерла их о свой твидовый костюм. Когда она снова их надела, на лице ее читалось плохо скрываемое возбуждение. – Мы отправляемся в Нью-Йорк через пару недель!
Глава 9
Придя на работу с Маргарет, Грейс незаметно для окружающих сменила выходное платье на запасной костюм. Она быстро принялась за работу и к полудню уже почти завершила эскиз для «Бейкера». Никто ни словом не упомянул о ее недельном отсутствии в офисе. Все это успокаивало ее, создавая ложное ощущение безопасности. Именно в этот момент ее вызвал Пирсон.
Вызов пришел от мистера Генри, но, когда Грейс увидела в кабинете рядом с ним мистера Обри, ей стало ясно, что дело плохо. Тихим голосом заговорил мистер Генри. Его пушистые баки угрожающе топорщились, а обычно моргающие глаза сегодня оставались неподвижными.
– Я всегда был вашим защитником, мисс Резерфорд, – говорил он. – Потому что у вас есть потенциал... искра... называйте это как хотите. Вы способная молодая леди и могли далеко пойти в нашей компании...
«Могли»... Он уже говорит о ней в прошедшем времени, хотя она сидит перед ним! Пока мистер Генри говорил, его брат стоял у окна, глядя на улицу. Вероятно, он был слишком разгневан, чтобы смотреть на нее.
– Вы отлично справились с работой над «Бейкерс лайтс», – сказал мистер Генри. – Ваши идеи относительно «Поттерс уандерланч» были абсолютно фантастичны.
Она словно слушала собственный некролог. Должен же быть какой-то выход...
– Но это еще далеко не предел, сэр. Мне могут прийти в голову еще более фантастические идеи. Я это знаю.
– Не здесь. После того, что вы сделали. – Мистер Обри стоял повернувшись к ней спиной, и солнце, проникающее в окно, отражалось от его лысины. Он стоял, держа руки за спиной, немного покачиваясь, с пятки на носок, с пятки на носок, вероятно даже не осознавая этого.
Шея у мистера Генри покраснела.
– Что будет, если все станут вести себя так же, как вы, мисс Резерфорд? Вы, кажется, вряд ли понимаете, что существуют правила, не говоря уж о том, что их необходимо соблюдать. У вас, по-видимому, нет ни малейшего чувства уважения к приличиям.
– Но что я сделала? – съеживаясь от страха, спросила Грейс. За последнее время она совершила столько нарушений, что не знала, которое из них оказалось каплей, переполнившей чашу терпения босса.
– Вас видели, мисс! – Мистер Обри повернулся лицом к Грейс и стукнул кулаком по столу. – Вас и вашего дружка, которого язык не повернется назвать джентльменом.
– В здании в ту ночь работала уборщица, мисс Резерфорд! – Мистер Генри пошевелил перед собой бумаги, избегая встречаться с ней взглядом. – Бедная девушка сгорала от стыда, когда рассказывала о вас мистеру Като-Фергюсону. Я буду вам признателен, если вы к обеду освободите ваш кабинет. В конце недели мы выплатим вам ваше жалованье. В данных обстоятельствах я считаю это более чем великодушным.
– Если бы вы были мужчиной... – Мистер Обри гневно хрустнул костяшками пальцев.
– Вы были нашей первой леди – составителем рекламных объявлений. Я не думаю, что мы в ближайшее время найдем вам замену.
В последовавшем за этим молчании Грейс поняла, что они ждут, чтобы она что-нибудь ответила. Наконец, ей это удалось.
– Спасибо, сэр. – Она встала и собралась идти, но не могла отказать себе в последнем слове. – Не все женщины одинаковы. Не пользуйтесь мной как предлогом для того, чтобы не давать шанса другим. Если вы не видите, что женщины, составители рекламных объявлений, могут сделать для вашей фирмы, вы навсегда застрянете в девятнадцатом веке, тогда как ваши конкуренты стремительно ворвутся в новый мир!
– Довольно! – Мистер Генри поднял руки, словно хотел стереть ее в порошок.
Выходя в последний раз из здания со всем своим скарбом, Грейс увидела, что дверь в кабинет Като широко открыта. Вероятно, он хорошо видел ее уход. Подняв взгляд, она встретилась с ним глазами, и он ей весело помахал.
Поставив свои вещи на ковер, Грейс вошла в кабинет. Като сидел в кресле лениво развалившись, положив ноги на стол, говоря по телефону, и не прервал разговор при ее появлении. Правда, слегка улыбнулся. Улыбка вновь появилась на его лице, когда она взяла вазу, стоящую на его столе. Белые, безликие цветы. Она подняла их к лицу и понюхала. Никакого запаха. Вынув их из вазы, она вылила воду ему на голову.
Трубка выпала у него из руки.
– Ты... – Но больше у него ничего не вышло сказать.
– Ты никогда не мог найти нужных слов, правда? – Грейс повернулась и вышла из кабинета.
До нее донесся веселый смех машинисток. Грейс небрежно раздала им цветы, затем взяла свои вещи и вышла из здания.
На улице она не чувствовала себя так беззаботно. Большие двери очень уж безвозвратно захлопнулись за ней, и она оказалась на ослепительном утреннем свете, с пакетом в руке, выброшенная, никому не нужная. Что же теперь делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42