Ведь на тебя без слез смотреть нельзя, в какой нищете тебя держат. Да и не такой ты, как вся эта братия, невооруженным глазом видно. В общем, у нас к тебе предложение. Расскажите, Сергей Сергеевич.
Бородатый представитель "Созвездия Урала" вытащил изо рта зубочистку, слегка откашлялся, видно, речь ожидалась длинная.
- У нас в городе, если вам известно, три крупных производителя алкогольной провинции. Все выпускают водку, кроме того и другую продукцию. Обычно наши предприятия конкурируют, но тут сложилась критическая ситуация со сбытом, и наще руководство решило объединиться для решения этой проблемы. Как видите, я с вами откровенен. Был создан общий фонд для финансирования, так сказать, - Сергей Сергеевич защелкал пальцем, словно тасовал колоду с карточками, на которых записаны слова, нашел нужное, конфиденциальных мероприятий по выравниванию маркетинговой ситуации. А вы ведь не только можете запускать заводы, но и, следуя элементарной логике, останавливать их работу. И получать от нас за это вознаграждение.
- Интересная перспективка, - сказал Олег без всякого интереса. - А если откажусь, надо думать, вы меня в тюрягу засадите?
- Ну что вы! - шеф безопасности явно был не согласен с таким предположением. - К чему такие сложности? Можно вывести из игры более простым и эффективным способом. Скажем, отправить в травматологию.
- Значит, я должен буду стучать на своих, так сказать, коллег?
- Ни в коем случае, - замахал зубочисткой Сергей Сергеевич. - Я правильно говорю, Владимир Саныч.
Шеф безопасности "Виншампани" величественно кивнул и объяснил:
- Тебя вычислят через пять минут. А ещё скорее, сдаст кто-нибудь. Думаешь в органах никто информацию налево не сливает? В том и дело, что засвечиваться ты не должен. Нас, конечно, кое-какая информация тоже волнует. Но более общая, чем местоположение бодяжного цеха. Скажем, источники спирта, структура производственных отношений и сбыта, каналы поставок, откуда берутся акцизные марки и тому подобное. Мы хотим, чтобы ты подрывал эту бутлегерскую систему изнутри, занимался саботажем и диверсиями. Поскольку подпольное производство полностью пресечь невозможно, пусть оно остается. Но при этом пусть оно сокращается, а не растет. И сокращается быстро. А то новый год на носу, а у нас цеха простаивают, все склады непроданной продукцией забиты.
Олег задумался, даже нижнюю губу выпятил. Перспектива его не увлекала. И по башке получать не хотелось, и на саботаже попасться не улыбалось. Саботажников и шпионов, как известно, расстреливают на месте.
- И что я получу, кроме благодарности потомков? - спросил он.
- А что бы вы хотели? - спросил Сергей Сергеевич.
- Ну, например, квартиру, - сразу обозначил свои запросы Олег.
- Нет вопросов, - спокойно заверил его представитель "Созвездия Урала". - Как только наш сбыт выйдет на прежний нормальный уровень, двухкомнатная квартира у тебя в кармане.
- Так ведь обманете, - не поверил Олег.
- Голубчик, - подал голос человек из "Алгона", до того молчавший. И голос его был полон снисхождения, - да это копейки для нас. Мы на газетную рекламу в месяц больше тратим. А уж на троих такие расходы разложить...
- У нас подготовлен договор, - сообщил Владимир Александрович. - Если не устраивает джентльменское соглашение, можем подписать прямо сейчас.
- Хорошо, соглашение, так соглашение. - кивнул Олег, тем более, что другого выхода у него не было. - Захотите кинуть, так и с договором обманете. Да и лишний след оставлять... Мало ли. И в ваших конторах кто-нибудь может сливать информацию. Но мне могут понадобиться деньги.
- Святое дело, - кивнул Сергей Сергеевич и раскрыл портфель, стоявший возле его стула. - Каждый второй рабочий день месяца будешь получать по пять тысяч. С Владимиром Санычем договоритесь о связи.
И он бросил Олегу на колени пачку пятидесятирублевок в банковской запечатке. Такой жест внушал определенное доверие.
- Тогда считаем вопрос исчерпанным, - подвел итог Владимир Саныч. - У нас ещё есть полчаса, я могу дать инструкции.
После этих слов представители "Алгона" и "Созвездия Урала" достали из шкафа свои дубленки и откланялись. Через полчаса и Олег, совершенно обалдевший от всего на него свалившегося, спустился в фойе. И там к нему с радостным писком бросилась Люба со знакомым полиэтиленовым мешком в руках.
- Вот, есть же такие девки, - с завистью сказал сидевший за барьером лейтенант, - с шести утра здесь сидит дожидается.
- С ума сошла, в такую рань сюда переться? - осуждающе сказал Олег.
- А чего тут переться-то? Три квартала от вокзала.
Она выглядела беззаботной, хотя под глазами темнели круги. Они вышли на улицу.
- Так ты ночь на вокзале кантовалась? - спросил Олег. - Почему домой не поехала.
- Да там этот, гад ползучий, Чингиз. - Люба брезгливо поморщилась. Еле отбилась. Пришлось на вокзал топать. Он в доме засел. Говорит, теперь он там жить будет вместо тебя.
- Ну, это мы ещё посмотрим, - погрозился Олег. - Они ещё узнают, кто такой Мастер.
ПРОШЛОЕ - ДЫМ
- Моя фамилия Морозов, но я люблю тепло, - сказал Олег и поежился, курточка на синтепоне грела плохо.
Облако морозного пара пыхнуло у него изо рта и тут же бесследно растаяло. Прихватывало крепко. Даже не верилось, что ещё вчера утром было всего минус два.
- А я люблю... - глядя ему в лицо, сказала Люба, и помедлила, - тоже тепло.
Она обеими руками обхватила его руку, словно боялась, что Олег может вырваться и убежать, оставив её одну на автобусной остановке. На ней был мешковатый зеленый пуховик, дешевую плащевку которого прокалывали изнутри остья куриных перьев. Вряд ли он был намного теплее тоненькой курточки её друга.
Наконец-то подошел автобус. Пассажиры торопливо устремились в его промороженное нутро. Огромный, как вагон электрички, салон "Икаруса" оказался почти пуст. Это вечером его до скрипа в "гармошке" забьет толпа народа, возвращающегося с работы домой на городскую окраину. Именно там, где обрывается асфальт и начинаются несанкционированные свалки, стоял маленький домик, точнее, халупа, в которой квартировали Олег и Люба.
С каждой остановкой пассажиров в салоне автобуса убывало. До конечной доехало всего несколько человек. Олег с Любой пошли узкой улочкой, прямо по проезжей части, зажатой заборами и сугробами. Здесь, в частном секторе, не имелось дворников, чтобы чистить тротуары. Поэтому их никто и не чистил. Живущие здесь пенсионеры зачастую с трудом могли откидать снег от крылечек, где уж им лопатами махать на улице. К своим калиткам разметали узенькие дорожки, и на том спасибо.
Минут через пятнадцать они добрались до края города. Жилые кварталы закончились. Дальше тянулся заснеженный пустырь, а за ним голые березы и сосны с засохшими верхушками. Их халупа смотрела двумя единственными окнами на этот безрадостный пейзаж. Олег толкнул калитку. В морозном воздухе ощутимо пахло гарью. Из распахнутых дверей дома лениво заворачивался под крышу сизый пласт дыма.
Олег, пригибаясь, вбежал внутрь. В обеих комнатушках горел свет и клубился все тот же едкий дым. Перед распахнутой печкой на карачках стоял Чингиз, уткнувшись носом едва ли не в пол и, не глядя, шерудил кочергой в топке. По всему полу валялись перемазанные сажей клочья бумаги и растерзанные обложки книг.
Олег сразу понял, что происходит, и, не останавливаясь, врезал ногой по откляченной заднице Чингиза. Тот брякнулся головой о поддувальную дверку. А Олег уже выхватил у него из рук кочергу, выворотив на пол из печи ворох тлеющей бумаги. Вытянул за чугунное ушко вьюшечную задвижку. В печи сразу гулко ухнуло и потянуло в трубу. Ярко вспыхнуло в топке, и в поддувало мгновенно всосался стлавшиеся у пола клубы. Но вверху дым по-прежнему стоял густыми слоями.
- Ты что, урод, вытворяешь! - заорал Олег.
Чингиз вскочил на ноги, тоже что-то выкрикнув, слепо замахал руками, гоняя дымное облако. Присел на полусогнутых, щуря слезящиеся глаза. Потянулся к Олегу обеими руками. Схватился за кочергу, которую тот выставил перед собой, и тут же с воплем вылетел в двери, чуть Любу с ног не сбил. Сунул обожженную руку в сугроб, заскулил.
- Ах ты, тварь безмозглая! - вышел следом Олег, грозя кочергой. Книги жечь! Паскуда! Сейчас эту кочергу тебе в задницу вобью холодным концом и так оставлю. Пошел отсюда, ублюдок!
- Я тебя стрелять буду! - оскалился Чингиз, держа перед собой растопыренную мокрую пятерню. На ладони четко отпечатался загиб кочерги, на пальцах тоже виднелись ожоги. - Понял! Больше жить не будешь!
Олег швырнул ему сдернутую с вешалки у дверей куртку. Сделал выпад кочергой.
- Пошел отсюда, пока я тебе морду не разрисовал или яичницу в штанах не изжарил. Книги, скотина жечь додумался!
Бормоча угрозы, Чингиз отправился в обход дома, на ходу натягивая куртку. Наверное, под навесом крытого двора у него стояла машина. Люба испуганно посмотрела на кочергу и спросила:
- Олеж, а почему холодным концом?
- Чего? - не сразу сообразил Олег. - А-а... Это чтобы за горячий не мог вытащить, ждал, пока остынет.
Он вернулся в дом. Дышать внутри уже стало полегче. Присел, поднял растерзанную книжку. Булгаков. Рядом валялись другие обложки с остатками страниц: Чехов, Стругацкие, "Золотой теленок", Маканин и с трудом добытая "Стрекоза, увеличенная до размеров собаки" Ольги Славниковой. Эту было жаль сильнее всех прочих. Главное, дочитать не успел. Только втянулся, почувствовал вкус и блеск истинной русской прозы и - на тебе!
- Вот же собака, увеличенная до размеров человека! - сказал со злостью, имея в виду все того же Чингиза.
За стенкой зарычал автомобильный двигатель, азербайджанец уезжал. Скорей всего, ненадолго. Олег со вздохом поднял изувеченную книгу. Наверное, Чингиз рвал её последней и дорвать не успел. Не хватало сотни первых страниц. Олег аккуратно опустил "Стрекозу" в боковой карман своей куртки. Благо, они вон какие нашиты - две поллитры запросто входят.
- Все продымил, придурок! - запричитала за спиной Люба. - Сейчас ничего надеть нельзя будет - все провоняло этой гарью. Он что, не знает, как печку топить?
- А откуда ему знать, чурке? У них на Кавказе таких печей отродясь не было. - Олег поднялся, со вздохом осмотрелся. - Внизу, похоже, ничего не прокоптилось. Шкаф, вроде, закрыт. Может, ничего не случилось с твоими шмотками.
Люба уже с головой влезла в шкаф, фыркала там, внюхиваясь в свои вещи. Хныкала. Олег вышел из избы, прихватив в крошечных сенках фанерную лопату. Сноровисто принялся прокладывать в снегу дорожку в угол огорода. Через пять минут вывернул из сугроба жестянку из-под кофе. Взвесил на руке. На всякий случай поддел крышечку и заглянул внутрь. Все в порядке - деньги на месте. Ничего, солидно он нарубил капусты со спиртовых излишков. Опустил банку в другой боковой карман куртки, застегнул. Воткнул лопату в снег и вернулся домой.
Дверь по-прежнему оставалась распахнутой. Люба всю свою одежду из шкафа уже перетащила на смятую тахту и ворошила, словно что-то искала в этой небольшой куче. Пуховик с себя не сняла, только расстегнула. По дому гулял холодный ветер.
- Давай-ка упаковываться, - сказал Олег, - надо сматываться с этой квартиры.
- Это почему? - удивилась Люба.
- Явка провалена, - пояснил Олег. - Через полчаса здесь уже будет гестапо. Я понятно излагаю?
- Думаешь, этот придурок в самом деле застрелить может? Думаешь...
- Я не думаю, я уверен, - Олег прервал её рассуждения. - Не фиг думать, когда подпрыгивать надо. Просто так что ли Чингизка хозяйничал? Нам тут больше места нет. Сбегай к соседу-механику, пообещай сто рублей денег и два литра спирта, если немедленно нас увезет на автовокзал. Беги, Любаша, заторопил ласково, - не смотри с такой тоской. Все слишком серьезно. А я пока вещички сбросаю.
- Куда ж мы поедем опять? - всплеснула руками Люба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63