Отпустите меня, мне положено ждать, когда подойдут…
— Сколько тебе нужно дней, чтобы заработать восемь гривен? — спросил Хелье.
Сделалась пауза.
В голове Минервы свершился переворот. Восемь гривен соответствовали ее трехмесячному заработку без вычетов в пользу сводника.
— Сколько?
— Сколько дней?
— Дня за три-четыре заработаю, — сказала она осторожно.
Хелье ушел в угол, покопался в своей походной суме, и выволок из нее кошель.
— Вот, — сказал он, отсчитав шестнадцать золотых монет. — Видишь? Восемь гривен. Будут твои, если будешь отвечать, как положено.
— Что отвечать? — спросила Минерва, не отрывая взгляда от золота.
Дир с удивлением посмотрел на деньги. То, что Хелье располагает средствами, не приходило ему раньше в голову.
— Видела ли ты, как недалеко от Улицы Толстых Прях убили человека?
— Видела.
Да, это удача, подумал Хелье. Ишь ты, Годрик! Лежит, храпит. Молодец. Кто это ему такое сказал? Ворожиха какая-то, небось. В Новгороде их много.
— Помнишь ли ты, как выглядел убийца?
— Помню.
— Смотри на меня.
— Смотрю.
— Нет, ты смотри все время на меня. Не отворачиваясь. Деньги от тебя не убегут. Итак. Убийца — пожилой человек, с окладистой бородой.
— А?
— Пожилой человек с окладистой…
— Нет, не очень пожилой.
— Какого возраста?
— Возраста?
— Сколько ему лет, убийце?
Минерва пожала плечами и снова уставилась на золото.
— Как он? — спросил ее Хелье, указывая на Дира.
— А? Нет, не такой большой.
— Я про возраст спрашиваю.
— Возраст такой же.
— Не старше?
— Может, чуть старше. Ненамного.
— Не такой большой, говоришь. А какой? С меня?
— Чуть меньше.
— А борода?
— Что борода?
— Какая у него борода?
— Какая? Ну… Как подкова.
— Как подкова? — Хелье подумал. — А! Вот такая, от краев губ, по подбородку, а под нижней губой нету? — он провел пальцем по своему подбородку, уточняя.
— Да.
— А ты узнала бы его, если бы увидела еще раз?
— Узнала бы.
— Есть хочешь?
— А? Хочу.
— Дир, буди Годрика. Пусть готовит еду. Нечего ему спать так долго.
* * *
Минерва от нечего делать спала после обеда, умилительно сопя маленьким вздернутым носом. Ротко дремал у открытого окна. С реки дул легкий ветер, солнце клонилось к закату.
— Дир, — Хелье сделал серьезное лицо и строгие глаза. — Внимательно выслушай все, что я тебе скажу.
— Гостемил ждет нас в Талом Кроге.
— Ждет?
— Да. Пойдем.
— Ты обещал ему придти?
— Я-то?
— Ты-то.
— Н… нет. Он просто сказал — заходите сегодня к вечеру.
— Тогда не страшно. Дело такое — я пожалуй возьму с собою Годрика и мы с ним съездим кое-куда. К утру вернемся. А ты пока посиди здесь, никуда не отлучайся.
— Я хотел сходить в город.
— Зачем тебе. Не до прогулок нынче!
— Мне нужна женщина.
— Ты жениться собрался?
— Жениться? — Дир подумал. — Нет. Но женщина мне все равно нужна.
— И ты рассчитываешь найти себе женщину за один вечер.
— Да. А что?
— В хорловом тереме каком-нибудь?
— Может и так. Кстати, не дашь ли ты мне гривны три? А то я поистратился.
— Дам. Но в город не ходи.
— Почему?
— Потому что нужно, чтобы завтра к утру эти двое здесь все еще присутствовали. Собственно, Ротко-то пусть идет, если хочет, куда хочет. Но Минерва нужна мне здесь.
— Она тебе понравилась?
— Нет. И я ей тоже не очень понравился. Поэтому ей может взбрести в голову убежать. Я бы ее связал, но мне она понадобится завтра добрая и выспавшаяся, а не злая и сонная.
— Ага.
— Поэтому за нею нужно следить.
— Хорошо, я останусь. А к Гостемилу пошлю этого… зодчего. Чтобы он сообщил, что мы не придем сегодня.
— Не надо.
— Почему?
— Один раз зодчему простили, что он по незнанию ввалился в Талый Крог. Второй раз не простят. Выпьет светлейший Гостемил в одиночестве, невелика печаль.
— Неудобно как-то. Он мне давеча услугу оказал.
— Мы постоянно оказываем друг другу услуги. Такая у нас жизнь нынче на службе у трех конунгов и одной киевской ведьмы.
— Но ведь только что он ее оказал.
— Ну что ты от меня хочешь, Дир? Ну давай попросим всех жителей Славланда предстать пред ясны очи Гостемила и в гашник ему поклониться, что снизошел он до оказывания услуги Диру. А? Переживет Гостемил! Увидишься с ним завтра. Мне нужно, чтобы пигалица не сбежала. Это очень важно, Дир. Всё. Годрик, вставай, пошли.
Годрик что-то проворчал по-бриттски, нахлобучил шапку Дира, и потопал к двери.
— Э! Шапку мою не тронь! — сказал Дир.
— Придержатель пустого кошелька моего да не изволит серчать, что иду я на дело бранное в его шапке. Ибо как память о любимом придержателе головной сей убор есть в понимании моем.
Хелье повел Годрика прямо к небольшой ладье, кою даровал ему давеча Ярослав — по просьбе и для личных нужд. На этой ладье Хелье, пока плыл к Новгороду, два раза чуть не перевернулся и один раз чуть не налетел на прибрежные камни, несмотря на то, что так и не решился развернуть парус — шел на веслах, ближе к берегу. За последние полгода Хелье сильно возмужал и окреп, хотя на внешнем его виде это пока сказывалось мало. Памятуя об уроках Старой Рощи, ежедневный часовой комплекс упражнений изменился — больше времени занимала собственно разминка, во избежание растяжений. И все же он не рассчитал недавно обретенные дополнительные силы и четырежды, злясь на течение, ветер и собственную неумелость, приставал к берегу, чтобы передохнуть.
Годрик презрительно осмотрел ладью и сказал так:
— Ужасное корыто. Плоскодонку сколько не подталкивай, толку никакого.
Тем не менее, после того как Хелье под руководством сидящего у руля Годрика развернул и укрепил парус, а Годрик, передоверив ему руль, что-то подправил и передвинул, ему одному ведомое, ладья лихо пошла на север, чуть кренясь на стьйор-борд и хлопая плоским дном о покатые волны Волхова. Начало смеркаться.
По прохождении более половины пути ветер стих, ход ладьи замедлился. Взошла луна. Годрик, время от времени посматривающий по сторонам, разглядел в лунном свете нечто, далеко позади.
— Парус, — сказал он.
Хелье, сколько ни всматривался, ничего разглядеть не смог, но он очень верил в годриковы способности.
— Большой?
— Драккар, — ответил Годрик.
Ну, драккар и драккар. Идут себе вояки — может, очередная партия варангов покидает Новгород, обидевшись на неуплату. Глупо, правда — если выехать утром, то можно заночевать в Старой Ладоге, а так, ночью? Ночью ходят на ближние цели.
Ближние цели. Драккар, идущий на ближние цели. Вскоре Хелье и сам разглядел парус — очень далеко. Но поскольку раньше он его разглядеть не мог, то и значило это, что драккар движется быстрее ладьи. Ближняя цель, к которой спешат.
— А много их там, в драккаре? — спросил он.
— Не знаю. Не видно.
— Совсем не видно?
— Совсем.
— Не может быть. Годрик, ты вглядись. На них же шлемы, они отсвечивают.
— Стало быть, нет на них шлемов.
Драккар, быстро идущий к ближней цели с командой без шлемов. Стало быть, не варанги. Или не воины. А может и варанги, и даже воины, но война у них иная. Такая война, когда нападают внезапно, желательно сзади, бьют в спину так, чтобы было поменьше крику, забирают только нужное, и исчезают. Знаем мы эту войну.
— Годрик, — сказал Хелье. — Нельзя ли сотворить какое-нибудь специальное бриттское чудо, чтобы нам идти быстрее драккара?
Сообразительный Годрик понял, что дело неладно.
— Можно попробовать, — предположил он.
— Ты попробуй.
— Возьми руль.
Некоторое время Годрик возился с парусом и мачтой. Затем он полез под палубу и с трудом выволок оттуда какой-то сундук.
— Что это? — спросил Хелье.
— Лишний вес, — объяснил Годрик. — Помоги.
Хелье подумал — не открыть ли сундук? В сундуках, бывает, лежат весьма нужные, или интересные, грунки. Но решил — леший с ним. Вдвоем они с большим трудом приподняли его и перевалили через борт. Сундук закачался на волнах и остался позади.
— Сядь-ка к корме, — сказал Годрик. — Раньше в тебе весу меньше было. А во мне, наверное, больше. Посмотрим. Так. Идет хорошо. Лучше нельзя — мы и так можем перевернуться, если волна подпрыгнет повыше. Не люблю я плоскодонки. И реки не люблю.
Ладья пошла быстрее. Остальной путь занял около часа. Под конец луна зашла за облако и Хелье едва не пропустил момент, когда нужно было повернуть к берегу. Ладью следовало загнать в камыши севернее тропы, ведущей к дому болярина Викулы. Потеря времени компенсировалась тем, что высаживающиеся в нужном месте не обнаружат сразу по высадке, что их опередили.
Пока они шли через спокойные заросли а затем заступили на тропу, Хелье раздумывал — не слишком ли он стал подозрителен последнее время. Мало ли драккаров торчит у новгородской пристани! В городе полно ратников — не только варанги и дружина, но телохранители, сопровождающие, да и просто ищущие заработка и профессионального удовлетворения, и вернувшиеся из походов — Новгород стоит на перепутье, через Новгород ходят из всех стран во все страны. Парус на Волхове? Подумаешь. Странно, что один, а не три дюжины. В общем, ежели так дальше пойдет, ты скоро сам себя начнешь подозревать в заговоре каком-нибудь.
Рассуждая таким образом, он понемногу успокоился. Вскоре они с Годриком вышли к дому Викулы. К неудовольствию Хелье три окна гридницы ярко светились. На три аржи видать. И не лень же было зажечь — свечей сто, небось. Да и вообще в такое время спать надо, а девушки сидят да сплетничают. Дуры.
Цепной пес рявкнул настороженно, и Хелье на него прикрикнул. На стук вышла заспанная служанка и сообщила, что болярыня с подругой в гриднице, как будто это и так не было понятно.
— Хелье!
Любава поднялась, подбежала, и порывисто обняла его. Он погладил ее по волосам, огляделся, кивнул улыбающейся нахально Белянке, и спросил:
— Всё спокойно?
— Кто это с тобою? — спросила Белянка, разглядывая Годрика.
— Я спрашиваю, все спокойно?
— Да, да, — успокоила его Любава. — Все хорошо, тихо.
— Это свир у вас?
— Да.
Хелье шагнул к столу и налил в кружку Любавы свир. Выпил залпом.
— Кончается, — заметила Белянка. — У меня нет ключей от погреба. Жаль. Надо бы послать Кира, но он куда-то пропал.
— Это холоп твой? — спросил Хелье. — Тот самый?
— Да. С утра куда-то пошел, и до сих пор его нет, — озабоченно сообщила Белянка.
— И часто он так отлучается?
— Да вроде в первый раз нынче.
Хелье поставил кружку на стол. Конечно же, Кир, парень молодой и увлекающийся, мог застрять в Верхних Соснах, четыре аржи отсюда, там нынче весело.
— Ты с ним спишь? — спросил он напрямик.
На какой-то момент Белянка потеряла дар речи. Все бы ничего — но в помещении наличествовал посторонний, явно холоп — как же можно при нем!
— Как ты смеешь! — возмутилась она.
— Она с ним спит? — спросил Хелье, обращаясь к Любаве. — С Киром, холопом?
По выражению лица Хелье Любава, более привычная к нему, чем Белянка, поняла, что это серьезный вопрос. Она кивнула.
Хозяйкин любовник в отсутствие мужа отлучился на гуляние вместо того, чтобы ласкать хозяйку — что ж, и такое бывает. И драккары, бывает, ходят по ночам туда-сюда исключительно для того, чтобы сидящие в них полюбовались ночным видом и подышали речным воздухом.
— Уходим, — сказал он. — Собирайся. Быстро. — Он повернулся к Белянке. — Ты тоже. Повозка и конь на месте, или отлучились вместе с Киром? Отвечай быстрее, мне некогда.
Белянка вовсе не была дурой, вопреки мнению Хелье, и поняла, что дело неладно, особенно в свете того, что Любава ей рассказывала давеча.
— Вроде бы на месте.
— Прихвати денег сколько сможешь. Не переодевайтесь, идите в чем есть, обе.
— Но я-то… эта… а… — сказала Белянка.
— Оставайся, если желаешь. Но предупреждаю, сейчас сюда придут и будут допытываться, где Любава. И допытаются. А потом тебя убьют, а дом подожгут. Ах ты, еще и служанка здесь… Годрик, беги за ней, волочи ее сюда.
Годрик выскочил из гридницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Сколько тебе нужно дней, чтобы заработать восемь гривен? — спросил Хелье.
Сделалась пауза.
В голове Минервы свершился переворот. Восемь гривен соответствовали ее трехмесячному заработку без вычетов в пользу сводника.
— Сколько?
— Сколько дней?
— Дня за три-четыре заработаю, — сказала она осторожно.
Хелье ушел в угол, покопался в своей походной суме, и выволок из нее кошель.
— Вот, — сказал он, отсчитав шестнадцать золотых монет. — Видишь? Восемь гривен. Будут твои, если будешь отвечать, как положено.
— Что отвечать? — спросила Минерва, не отрывая взгляда от золота.
Дир с удивлением посмотрел на деньги. То, что Хелье располагает средствами, не приходило ему раньше в голову.
— Видела ли ты, как недалеко от Улицы Толстых Прях убили человека?
— Видела.
Да, это удача, подумал Хелье. Ишь ты, Годрик! Лежит, храпит. Молодец. Кто это ему такое сказал? Ворожиха какая-то, небось. В Новгороде их много.
— Помнишь ли ты, как выглядел убийца?
— Помню.
— Смотри на меня.
— Смотрю.
— Нет, ты смотри все время на меня. Не отворачиваясь. Деньги от тебя не убегут. Итак. Убийца — пожилой человек, с окладистой бородой.
— А?
— Пожилой человек с окладистой…
— Нет, не очень пожилой.
— Какого возраста?
— Возраста?
— Сколько ему лет, убийце?
Минерва пожала плечами и снова уставилась на золото.
— Как он? — спросил ее Хелье, указывая на Дира.
— А? Нет, не такой большой.
— Я про возраст спрашиваю.
— Возраст такой же.
— Не старше?
— Может, чуть старше. Ненамного.
— Не такой большой, говоришь. А какой? С меня?
— Чуть меньше.
— А борода?
— Что борода?
— Какая у него борода?
— Какая? Ну… Как подкова.
— Как подкова? — Хелье подумал. — А! Вот такая, от краев губ, по подбородку, а под нижней губой нету? — он провел пальцем по своему подбородку, уточняя.
— Да.
— А ты узнала бы его, если бы увидела еще раз?
— Узнала бы.
— Есть хочешь?
— А? Хочу.
— Дир, буди Годрика. Пусть готовит еду. Нечего ему спать так долго.
* * *
Минерва от нечего делать спала после обеда, умилительно сопя маленьким вздернутым носом. Ротко дремал у открытого окна. С реки дул легкий ветер, солнце клонилось к закату.
— Дир, — Хелье сделал серьезное лицо и строгие глаза. — Внимательно выслушай все, что я тебе скажу.
— Гостемил ждет нас в Талом Кроге.
— Ждет?
— Да. Пойдем.
— Ты обещал ему придти?
— Я-то?
— Ты-то.
— Н… нет. Он просто сказал — заходите сегодня к вечеру.
— Тогда не страшно. Дело такое — я пожалуй возьму с собою Годрика и мы с ним съездим кое-куда. К утру вернемся. А ты пока посиди здесь, никуда не отлучайся.
— Я хотел сходить в город.
— Зачем тебе. Не до прогулок нынче!
— Мне нужна женщина.
— Ты жениться собрался?
— Жениться? — Дир подумал. — Нет. Но женщина мне все равно нужна.
— И ты рассчитываешь найти себе женщину за один вечер.
— Да. А что?
— В хорловом тереме каком-нибудь?
— Может и так. Кстати, не дашь ли ты мне гривны три? А то я поистратился.
— Дам. Но в город не ходи.
— Почему?
— Потому что нужно, чтобы завтра к утру эти двое здесь все еще присутствовали. Собственно, Ротко-то пусть идет, если хочет, куда хочет. Но Минерва нужна мне здесь.
— Она тебе понравилась?
— Нет. И я ей тоже не очень понравился. Поэтому ей может взбрести в голову убежать. Я бы ее связал, но мне она понадобится завтра добрая и выспавшаяся, а не злая и сонная.
— Ага.
— Поэтому за нею нужно следить.
— Хорошо, я останусь. А к Гостемилу пошлю этого… зодчего. Чтобы он сообщил, что мы не придем сегодня.
— Не надо.
— Почему?
— Один раз зодчему простили, что он по незнанию ввалился в Талый Крог. Второй раз не простят. Выпьет светлейший Гостемил в одиночестве, невелика печаль.
— Неудобно как-то. Он мне давеча услугу оказал.
— Мы постоянно оказываем друг другу услуги. Такая у нас жизнь нынче на службе у трех конунгов и одной киевской ведьмы.
— Но ведь только что он ее оказал.
— Ну что ты от меня хочешь, Дир? Ну давай попросим всех жителей Славланда предстать пред ясны очи Гостемила и в гашник ему поклониться, что снизошел он до оказывания услуги Диру. А? Переживет Гостемил! Увидишься с ним завтра. Мне нужно, чтобы пигалица не сбежала. Это очень важно, Дир. Всё. Годрик, вставай, пошли.
Годрик что-то проворчал по-бриттски, нахлобучил шапку Дира, и потопал к двери.
— Э! Шапку мою не тронь! — сказал Дир.
— Придержатель пустого кошелька моего да не изволит серчать, что иду я на дело бранное в его шапке. Ибо как память о любимом придержателе головной сей убор есть в понимании моем.
Хелье повел Годрика прямо к небольшой ладье, кою даровал ему давеча Ярослав — по просьбе и для личных нужд. На этой ладье Хелье, пока плыл к Новгороду, два раза чуть не перевернулся и один раз чуть не налетел на прибрежные камни, несмотря на то, что так и не решился развернуть парус — шел на веслах, ближе к берегу. За последние полгода Хелье сильно возмужал и окреп, хотя на внешнем его виде это пока сказывалось мало. Памятуя об уроках Старой Рощи, ежедневный часовой комплекс упражнений изменился — больше времени занимала собственно разминка, во избежание растяжений. И все же он не рассчитал недавно обретенные дополнительные силы и четырежды, злясь на течение, ветер и собственную неумелость, приставал к берегу, чтобы передохнуть.
Годрик презрительно осмотрел ладью и сказал так:
— Ужасное корыто. Плоскодонку сколько не подталкивай, толку никакого.
Тем не менее, после того как Хелье под руководством сидящего у руля Годрика развернул и укрепил парус, а Годрик, передоверив ему руль, что-то подправил и передвинул, ему одному ведомое, ладья лихо пошла на север, чуть кренясь на стьйор-борд и хлопая плоским дном о покатые волны Волхова. Начало смеркаться.
По прохождении более половины пути ветер стих, ход ладьи замедлился. Взошла луна. Годрик, время от времени посматривающий по сторонам, разглядел в лунном свете нечто, далеко позади.
— Парус, — сказал он.
Хелье, сколько ни всматривался, ничего разглядеть не смог, но он очень верил в годриковы способности.
— Большой?
— Драккар, — ответил Годрик.
Ну, драккар и драккар. Идут себе вояки — может, очередная партия варангов покидает Новгород, обидевшись на неуплату. Глупо, правда — если выехать утром, то можно заночевать в Старой Ладоге, а так, ночью? Ночью ходят на ближние цели.
Ближние цели. Драккар, идущий на ближние цели. Вскоре Хелье и сам разглядел парус — очень далеко. Но поскольку раньше он его разглядеть не мог, то и значило это, что драккар движется быстрее ладьи. Ближняя цель, к которой спешат.
— А много их там, в драккаре? — спросил он.
— Не знаю. Не видно.
— Совсем не видно?
— Совсем.
— Не может быть. Годрик, ты вглядись. На них же шлемы, они отсвечивают.
— Стало быть, нет на них шлемов.
Драккар, быстро идущий к ближней цели с командой без шлемов. Стало быть, не варанги. Или не воины. А может и варанги, и даже воины, но война у них иная. Такая война, когда нападают внезапно, желательно сзади, бьют в спину так, чтобы было поменьше крику, забирают только нужное, и исчезают. Знаем мы эту войну.
— Годрик, — сказал Хелье. — Нельзя ли сотворить какое-нибудь специальное бриттское чудо, чтобы нам идти быстрее драккара?
Сообразительный Годрик понял, что дело неладно.
— Можно попробовать, — предположил он.
— Ты попробуй.
— Возьми руль.
Некоторое время Годрик возился с парусом и мачтой. Затем он полез под палубу и с трудом выволок оттуда какой-то сундук.
— Что это? — спросил Хелье.
— Лишний вес, — объяснил Годрик. — Помоги.
Хелье подумал — не открыть ли сундук? В сундуках, бывает, лежат весьма нужные, или интересные, грунки. Но решил — леший с ним. Вдвоем они с большим трудом приподняли его и перевалили через борт. Сундук закачался на волнах и остался позади.
— Сядь-ка к корме, — сказал Годрик. — Раньше в тебе весу меньше было. А во мне, наверное, больше. Посмотрим. Так. Идет хорошо. Лучше нельзя — мы и так можем перевернуться, если волна подпрыгнет повыше. Не люблю я плоскодонки. И реки не люблю.
Ладья пошла быстрее. Остальной путь занял около часа. Под конец луна зашла за облако и Хелье едва не пропустил момент, когда нужно было повернуть к берегу. Ладью следовало загнать в камыши севернее тропы, ведущей к дому болярина Викулы. Потеря времени компенсировалась тем, что высаживающиеся в нужном месте не обнаружат сразу по высадке, что их опередили.
Пока они шли через спокойные заросли а затем заступили на тропу, Хелье раздумывал — не слишком ли он стал подозрителен последнее время. Мало ли драккаров торчит у новгородской пристани! В городе полно ратников — не только варанги и дружина, но телохранители, сопровождающие, да и просто ищущие заработка и профессионального удовлетворения, и вернувшиеся из походов — Новгород стоит на перепутье, через Новгород ходят из всех стран во все страны. Парус на Волхове? Подумаешь. Странно, что один, а не три дюжины. В общем, ежели так дальше пойдет, ты скоро сам себя начнешь подозревать в заговоре каком-нибудь.
Рассуждая таким образом, он понемногу успокоился. Вскоре они с Годриком вышли к дому Викулы. К неудовольствию Хелье три окна гридницы ярко светились. На три аржи видать. И не лень же было зажечь — свечей сто, небось. Да и вообще в такое время спать надо, а девушки сидят да сплетничают. Дуры.
Цепной пес рявкнул настороженно, и Хелье на него прикрикнул. На стук вышла заспанная служанка и сообщила, что болярыня с подругой в гриднице, как будто это и так не было понятно.
— Хелье!
Любава поднялась, подбежала, и порывисто обняла его. Он погладил ее по волосам, огляделся, кивнул улыбающейся нахально Белянке, и спросил:
— Всё спокойно?
— Кто это с тобою? — спросила Белянка, разглядывая Годрика.
— Я спрашиваю, все спокойно?
— Да, да, — успокоила его Любава. — Все хорошо, тихо.
— Это свир у вас?
— Да.
Хелье шагнул к столу и налил в кружку Любавы свир. Выпил залпом.
— Кончается, — заметила Белянка. — У меня нет ключей от погреба. Жаль. Надо бы послать Кира, но он куда-то пропал.
— Это холоп твой? — спросил Хелье. — Тот самый?
— Да. С утра куда-то пошел, и до сих пор его нет, — озабоченно сообщила Белянка.
— И часто он так отлучается?
— Да вроде в первый раз нынче.
Хелье поставил кружку на стол. Конечно же, Кир, парень молодой и увлекающийся, мог застрять в Верхних Соснах, четыре аржи отсюда, там нынче весело.
— Ты с ним спишь? — спросил он напрямик.
На какой-то момент Белянка потеряла дар речи. Все бы ничего — но в помещении наличествовал посторонний, явно холоп — как же можно при нем!
— Как ты смеешь! — возмутилась она.
— Она с ним спит? — спросил Хелье, обращаясь к Любаве. — С Киром, холопом?
По выражению лица Хелье Любава, более привычная к нему, чем Белянка, поняла, что это серьезный вопрос. Она кивнула.
Хозяйкин любовник в отсутствие мужа отлучился на гуляние вместо того, чтобы ласкать хозяйку — что ж, и такое бывает. И драккары, бывает, ходят по ночам туда-сюда исключительно для того, чтобы сидящие в них полюбовались ночным видом и подышали речным воздухом.
— Уходим, — сказал он. — Собирайся. Быстро. — Он повернулся к Белянке. — Ты тоже. Повозка и конь на месте, или отлучились вместе с Киром? Отвечай быстрее, мне некогда.
Белянка вовсе не была дурой, вопреки мнению Хелье, и поняла, что дело неладно, особенно в свете того, что Любава ей рассказывала давеча.
— Вроде бы на месте.
— Прихвати денег сколько сможешь. Не переодевайтесь, идите в чем есть, обе.
— Но я-то… эта… а… — сказала Белянка.
— Оставайся, если желаешь. Но предупреждаю, сейчас сюда придут и будут допытываться, где Любава. И допытаются. А потом тебя убьют, а дом подожгут. Ах ты, еще и служанка здесь… Годрик, беги за ней, волочи ее сюда.
Годрик выскочил из гридницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66