* * *
Старик спал на больничной кровати. Нижняя часть его лица была прикрыта кислородной маской. Беверли Цоси сделала ему укол легкого успокоительного, он расслабился, дыхание его стало ровным и легким. Цоси стояла у кровати больного, обсуждая случай с Джо Ньето, индейцем из племени апачей-мескалеро, опытным терапевтом и прекрасным диагностом.
- Белый мужчина, примерно семьдесят лет. Поступил со спутанным сознанием, неадекватной раздражительностью, дезориентированный Умеренная сердечная недостаточность, слегка повышенные ферменты печени, но более ничего.
- И они его не сбили автомобилем?
- Судя по всему, нет. Но очень странно - они сказали, что нашли его на дороге к северу от Корасон-каньона. Но там нет ничего на целых десять миль в округе.
- Неужели?
- Джо, у этого парня нет никаких признаков долгого пребывания на солнце. Ни обезвоживания, ни кетонизации. Он даже не загорел.
- Вы думаете, что кто-то попытался убрать его? Дедушка ему надоел, и он уволок его подальше от людей?
- Да. Именно это я и подозреваю.
- А как насчет его пальцев?
- Я не знаю, - призналась она. - У него какая-то проблема с кровообращением. Кончики пальцев у него холодные и потемнели до фиолетового цвета; по виду можно даже опасаться гангрены. Но независимо оттого, что это такое, пока он находится в больнице, его состояние стало хуже.
- Он диабетик?
- Нет.
- Болезнь Рейно?
- Нет.
Ньето склонился над кроватью и всмотрелся в пальцы.
- Затронуты только первые фаланги. Все нарушения периферические.
- Да, - согласилась она. - Если бы его обнаружили не летом в жаркой пустыне, то я сказала бы, что это обморожение.
- Бев, вы проверили его на присутствие тяжелых металлов? Это могло быть отравление тяжелыми металлами. Кадмием или мышьяком. Этим можно было бы объяснить состояние пальцев, а также и слабоумие.
- Я взяла пробы. Но анализ на тяжелые металлы делают только в Альбукерке. Ответ поступит не раньше чем через семьдесят два часа.
- У него был какой-нибудь документ, медицинская карточка, хоть что-нибудь?
- Ничего. Мы передали приметы в полицию, отправили факс с отпечатками пальцев в Вашингтон на проверку по базе данных, но на поиски может потребоваться неделя.
Ньето кивнул.
- А что он говорил, когда находился в возбуждении, что-то бормотал?
- Какие-то рифмованные фразы, в общем-то, одни и те же. Что-то насчет Гордона и Стэнли. А потом он добавлял: «Квазителефон выгнал меня вон».
- Квази? Разве это не латынь?
Она пожала плечами.
- Я уже давно не бывала в церкви.
- Мне кажется, что «квази» - это слово из латинского языка, - пояснил Ньето.
Тут они услышали негромкий голос:
- Простите, пожалуйста. - Это был очкастый мальчик, сидевший в обществе матери на кровати в другом конце палаты.
- Кевин, хирург еще не освободился, - сказала Беверли. - Как только он придет, мы наложим на твою руку гипс.
- Он не говорил «квазителефон», - сообщил мальчик. - Он говорил «квантовый фон».
- Что?
- Квантовый фон. Он говорил: «Квантовый фон».
Они подошли к ребенку. У Ньето был удивленный вид.
- Но что же такое этот «квантовый фон»?
Мальчик смотрел на них честными глазами из-под очков.
- Вообще-то, надо говорить не «квантовый фон», а «квантовая пена». В мельчайших субатомных измерениях структура пространства-времени имеет иррегулярный характер. Оно не гладкое, а скорее пузырящееся и пенистое. Ну и потому, что все это происходит уже на квантовом уровне, это называют «квантовой пеной».
- Сколько тебе лет? - спросил Ньето.
- Одиннадцать.
- Он много читает, - сообщила его мать. - Отец у него работает в Лос-Аламосе.
Ньето кивнул.
- И что является частицей этой квантовой пены, Кевин?
- У нее нет частиц, - сказал мальчик. - Это в точности то же самое, что и вселенная, только на субатомном уровне.
- Но с какой стати этот старик рассуждал о таких вещах?
- Потому что он известный физик, - объявил вошедший в палату Уонека. Он заглянул в листок бумаги, который держал в руке. - Только что пришло сообщение по спецсвязи: Джозеф А. Трауб, семидесяти одного года, физик-материаловед. Специалист по сверхпроводимости металлов. Сообщение об исчезновении передано с его места работы, из Исследовательского центра МТК в Блэк-Рок, сегодня сразу после полудня.
- Блэк-Рок? Это же около Сандии. Этот город находится в нескольких часах пути, в центре Нью-Мексико, совсем рядом с Альбукерке. Какого черта этот старик делал в Корасон-каньоне на границе с Аризоной?
- Я не знаю, - сказала Беверли. - Но он…
Загудел сигнал тревоги кардиомонитора.
* * *
Все произошло настолько стремительно, что Джимми Уонека не успел ничего толком сообразить Старик поднял голову с подушки, посмотрел на них диким взглядом, а потом его вырвало кровью. Кислородная маска сразу стала ярко-красной; кровь хлынула из-под маски, струйками побежала по его щекам и подбородку, обрызгивая подушку, стену. Больной издал булькающий звук: он буквально тонул в своей собственной крови.
Беверли уже опрометью неслась через палату. Уонека бежал следом.
- Поверните голову! - приказал Ньето, подбегая к кровати. - Поверните!
Беверли отбросила кислородную маску и попыталась повернуть голову старика, но тот отбивался; глаза у него были невероятно широко раскрыты в испуге, а в горле все так же булькало. Уонека протиснулся мимо врача, схватил старика за голову обеими руками и с силой нажал, заставив его всем телом повернуться на бок. Человека снова вырвало; кровь обильно обрызгала все приборы и самого Уонеку.
- Отсос! - крикнула Беверли, указывая на трубку, висящую на стене.
Уонека попытался удержать старика и дотянуться до трубки, но пол был скользким от крови. Он поскользнулся и ухватился за кровать, чтобы удержаться на ногах.
- Ну, давайте! - крикнула Цоси. - Я без вас не справлюсь! Отсос! - Она стояла на коленях и, засунув пальцы в рот больному, оттягивала его язык. Уонека вскочил на ноги и увидел, как Ньето протягивает ему трубку отсоса. Он схватил ее, скользкими от крови пальцами, а Ньето принялся крутить вентиль на стене. Беверли начала отсасывать неопреновым зондом кровь изо рта и носа больного. Трубка сразу покраснела. Человек задыхался, кашлял и слабел прямо на глазах.
- Мне это не нравится, - сказала Беверли, - лучше мы…
Сигнал тревоги кардиомонитора изменился; он сделался высоким и непрерывным. Остановка сердца.
- Проклятье! - воскликнула она. Ее одежда с головы до ног была залита кровью. - Весла! Живо, давайте весла!
Ньето, стоявший с другой стороны кровати, уже держал в вытянутых руках наготове контакты разрядника.
Нэнси Худ, прорываясь к кровати умирающего, оттолкнула Уонеку; вокруг уже столпились люди. Уонека вдруг почувствовал резкий неприятный запах и понял, что кишки человека больше не удерживают своего содержимого. Внезапно он ощутил, что старик умирает.
- Даю, - сказал Ньето, прикладывая контакты к груди больного. Тело содрогнулось. В бутылках на стене клокотала красная жижа. Сигнал тревоги монитора продолжал звенеть.
- Задерните занавеску, Джимми, - сказала Беверли.
Он оглянулся и увидел, что на происходящее, раскрыв рот, взирает с другой стороны палаты мальчик в очках. Уонека резким движением задернул штору.
* * *
Час спустя измученная Беверли Цоси тяжело опустилась на стул возле стола в углу, чтобы написать историю болезни. Бумага должна была оказаться особенно подробной, так как пациент умер. Пока она листала результаты анализов, Джимми Уонека принес ей чашку кофе.
- Благодарю вас, - сказала она. - Между прочим, нет ли у вас телефона этой компании МТК? Я должна позвонить им.
- Я сделаю это за вас, - предложил Уонека, как бы ненароком положив ей руку на плечо. - У вас был трудный день.
Прежде чем она успела что-либо ответить, Уонека перешел к соседнему столу, со щелчком раскрыл свой блокнот и принялся набирать номер. В ожидании ответа он улыбнулся Беверли.
- Исследовательский центр МТК.
Полицейский представился, а потом сообщил:
- Я звоню по поводу вашего пропавшего сотрудника, Джозефа Трауба.
- Подождите минутку, пожалуйста, я соединю вас с нашим директором по кадрам.
Но ему пришлось ждать не одну, а несколько минут. В трубке зудела надоедливая музыкальная фраза. Обхватив микрофон рукой, он самым небрежным тоном, на который был способен, обратился к Беверли:
- Вы будете сегодня вечером сидеть с вашей бабушкой или же сможете пойти куда-нибудь поужинать?
Она продолжала писать, не поднимая глаз.
- Я буду сидеть с бабушкой.
Он чуть заметно пожал плечами.
- Именно так я и думал.
- Но она ложится спать очень рано. Часов в восемь.
- На самом деле?
Она улыбнулась, все так же не отрывая взгляда от своих бумаг:
- Да.
Уонека усмехнулся.
- Что ж, прекрасно.
- Прекрасно.
В телефонной трубке снова щелкнуло, и он услышал женский голос:
- Пожалуйста, не кладите трубку. Я соединяю вас с нашим старшим вице-президентом, доктором Гордоном.
- Благодарю вас. - «Н-да, старший вице-президент», - подумал он.
Еще один щелчок, потом скрипучий голос:
- Джон Гордон. Слушаю вас.
- Доктор Гордон, с вами говорит Джеймс Уонека из полицейского управления Галлапа, - сказал он. - Я звоню из больницы МакКинли в Галлапе. Боюсь, что у меня для вас плохие новости.
И он вкратце изложил события последних часов.
- Да-да, офицер Уонека, большое спасибо, - сказал Гордон в трубку. - Мы примем все меры. Да-да. Мы немедленно займемся этим. Еще раз большое спасибо.
Гордон выключил телефон и обратился к Дониджеру:
- Трауб мертв, и они идентифицировали его тело.
- Где?
- В Галлапе. Мне позвонил коп из отделения «Скорой помощи».
- Что они думают о причине смерти?
- Они точно не знают, хотя предполагают острую сердечную недостаточность. Но у них проблема с его пальцами. Нарушение кровообращения. Они собираются произвести вскрытие трупа. Это требование закона.
Дониджер раздраженно отмахнулся:
- Нашли гребаную проблему. Вскрытие трупа ничего им не даст. У Трауба произошла ошибка в транскрипции. Они никогда не смогут этого вычислить. И какого черта вы тратите впустую мое время из-за такого дерьма?
- Один из ваших служащих только что умер, Боб, - возразил Гордон.
- Ах да, конечно, - холодно ответил Дониджер. - И знаете что? Все, что я могу сказать по этому поводу, - мне на это насрать. Я сожалею. О, конечно, конечно. Пошлите цветы. Только займитесь этим сами, хорошо?
* * *
В подобные моменты Гордон обычно глубоко вздыхал и напоминал себе, что Дониджер ничем не отличается от большинства других агрессивных молодых предпринимателей. Он напоминал себе, что, если отбросить сарказм, Дониджер почти всегда оказывался прав. И еще он напоминал себе, что именно так Дониджер вел себя всю жизнь.
Роберт Дониджер рано обнаружил признаки гениальности; технические учебники он начал читать, еще когда учился в начальной школе. К девяти годам он уже мог собрать любой электронный прибор - радиоприемник или телевизор, - копаясь в вакуумных трубках, транзисторах и проводах до тех пор, пока устройство не начинало работать. Когда его мать как-то раз в тревоге сказала ему, что боится, как бы он не устроил сам себе казнь на электрическом стуле, он ответил ей: «Не будь идиоткой». А когда умерла его любимая бабушка, Дониджер с сухими глазами сообщил матери, что старая леди была должна ему двадцать семь долларов и он ожидает от матери возмещения этого долга.
Окончив с отличием физический колледж в Стэнфорде в возрасте восемнадцати лет, Дониджер поступил в лабораторию «Ферми» близ Чикаго. Там он проработал шесть месяцев и ушел, заявив директору лаборатории, что физика элементарных частиц годится только для онанистов. Он возвратился в Стэнфорд, где работал в области, которую счел более многообещающей: магнетизм в условиях сверхпроводимости.
В это время ученые всех отраслей знания уходили из университетов и учреждали компании для эксплуатации своих открытий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80