– Всего лишь дурацкий муляж!
– Не оскорбляй славный череп могущественного Минотавра, – возмутился старик, выхватывая голову из рук ученика.
Мастер Синанджу подошел к берегу и ступил на узкий, наподобие рога, выступ из вулканического камня. Камень тотчас треснул, и внутри него открылась полость, куда он и поместил голову Минотавра.
Едва Чиун сошел с выступа, как отвалившийся кусок камня снова встал на место и закрыл отверстие так плотно, что не осталось ни единой щелочки.
Римо ткнул учителя пальцем в бок и воскликнул:
– Так это ты был Минотавром, да? Ты изменил дыхание и биение сердца, ты притворился, что…
– Как бы не так!
Чиун повернулся и по воде зашагал к траулеру. Римо, сердито отдуваясь, шел следом.
– Вот почему там не оказалось тела, когда я вернулся. Ты уже успел смыться!
– В следующий раз еще чего доброго решишь, что в детстве я являлся тебе в образе Санта Клауса.
– Санта Клаус не слишком баловал своим посещением сиротские приюты, – мрачно заметил Римо. – Старый ты обманщик…
– Пусть все остальные верят, что Минотавр существует. И обязательно оживет, когда нам на смену придут новые мастера Синанджу.
Но Римо упрямо гнул свое:
– Вода в туннеле текла по замкнутому кругу. По какому бы из ответвлений ни плыть, все равно возвратишься в пещеру к Минотавру.
– Младший Джай догадался об этом быстрее тебя. Ему не пришлось долбить стену лабиринта. А ты там все разрушил. Как прикажешь обучать будущих мастеров Синанджу?
– Подай на меня в суд.
Они поднялись на борт. Чиун не произнес ни слова. Капитану-греку, похоже, не понравилось, что белый здоровяк оставляет на палубе грязные следы.
Траулер поплыл к Афинам. Римо улегся на сваленные в кучу жесткие сети и заметил:
– Вряд ли я справился бы, если б не сестра Мария Тереза.
Чиун с удивлением покосился на ученика.
– О чем ты?
– Я услышал ее голос. Вспомнил, как она рассказывала мне о Тезее. Он отыскал выход с помощью нити.
– Если бы ты начал искать нить, то наверняка бы погиб.
– Не о том речь! Мария Тереза говорила, что Тезей использовал нить, чтобы найти выход из лабиринта Минотавра, а не из пещеры. И нить привела туда, откуда он начал свой путь. Значит, выход служил еще и входом.
– Но это же очевидно, – ледяным тоном заметил кореец.
– И все-таки я тогда еще не был уверен. И окончательно убедился в своей правоте, лишь когда вспомнил, как ты указывал на юг. Но ты ничего не уточнял. Ты просто махнул рукой. Таким образом, уличить тебя во лжи вроде бы нельзя.
Учитель промолчал.
– Кроме того, я знал, что ты никогда не солжешь, ведь на карту поставлена моя жизнь! – продолжал Римо.
Мастер Синанджу молча пошел на нос судна и застыл там как деревянное изваяние, вглядываясь вдаль. Афины и ярко освещенный Акрополь, сияющий, словно маяк в ночи, приближались.
Поворочавшись еще немного на жестких сетях, Римо Уильямс уснул глубоким сном.
* * *
Перед ним стоял маленький человечек с довольно приятным азиатским лицом, в одежде, которую обычно носят корейцы-горожане. Вокруг простирались пологие холмы, сплошь покрытые розовыми цветами. На западе их называют розой Шарон, у корейцев же – муганг-хва.
Человечек вежливо, согласно древним корейским традициям, поприветствовал Римо:
– Пам гоу-ссоу-йо?
– Да, я уже ел рис сегодня, – ответил по-корейски Римо.
– Хорошо, – отозвался незнакомец. На лице его появилась улыбка. Веселая и очень заразительная, несмотря на то что во рту мужчины не хватало передних зубов. И Римо, не удержавшись, улыбнулся в ответ.
А затем вдруг этот маленький азиат сделал резкий выпад и попытался ударить Римо головой. Тот избежал удара только потому, что благодаря длительным тренировкам реагировал мгновенно.
– Эй! В чем дело?
– Я второй.
– Второй кто?
Маленький человечек вежливо поклонился.
– Мое имя Ким.
– Эка невидаль! Так зовут каждого третьего корейца.
У вас поразительная реакция, – заметил азиат.
– Благодарю. Но зачем вы только что пытались убить меня?
– Хотел убедиться, правда ли то, что о вас говорят.
– А что говорят?
– Что какой-то большеносый и круглоглазый белый стал настоящим мастером Синанджу.
– Ну а вам-то что? – удивился Римо.
– Но ведь затронута честь семьи!
– О какой семье вы толкуете?
– О вашей семье, о вашей. – С этими словами кореец отвесил ему еще один поклон. Такой низкий, что исчез с глаз долой, точно сквозь землю провалился, издав при этом хлопок – типа того, что издает вылетевшая из бутылки пробка.
Когда Римо проснулся, Чиун все еще стоял на носу и смотрел на залитые огнями Афины.
– Как звали второго мастера Синанджу? – спросил его Римо.
– Я же тебе говорил, – холодно отозвался учитель. – Сам знаешь.
– Ким?
– Мастеров с таким именем Ким – пруд пруди. Самое распространенное у меня на родине имя. В переводе оно означает «металл». Ну, как у вас Смит note 14 , к примеру.
– Не увиливай от ответа, папочка.
– Были Ким-младший, Ким-старший, Ким-маленький, Ким-большой и еще несколько менее выдающихся Кимов. Но второго мастера Синанджу действительно звали Ким. Ким-маленький.
– Он мне только что приснился.
Чиун довольно долго молчал. Затем вдруг резко повернулся и отстраненно произнес:
– Мы уже причаливаем, а потому у меня нет времени выслушивать разные небылицы про твои пустяковые сны!
Ученик, обидевшись, так и застыл на палубе.
* * *
Обида не прошла и тогда, когда они с Чиуном поднялись на Акрополь и скользнули взглядами по белым скалам подножия.
Кореец затем стал расхаживать среди руин, пока наконец не нашел нужное место.
– Копай вот здесь!
Римо взглянул на каменистую почву.
– Откуда ты знаешь, что копать надо именно здесь?
– Копай! – строго повторил мастер Синанджу.
Пришлось подчиниться. На этот раз Римо использовал большой палец ноги и не опустился на колени до тех пор, пока в земле не блеснул металл.
– Ну вот, нашел вторую монету! – объявил он.
– Драхму.
Римо тщательно очистил ее от грязи.
На аверсе красовался профиль мужчины в шлеме с маленькими крылышками.
– Надо же! Прямо двадцатицентовик с изображением головы Меркурия. Еще в детстве видел такие.
Чиун приподнял бровь.
– Ты узнал Меркурия?
– Конечно. Он был греческим богом… Или нет, погоди… римским?
– Римляне позаимствовали богов у греков.
– Да, точно. А откуда греки взяли своих?
– Да отовсюду понемногу, с мира по нитке. В основном у египтян и корейцев.
– Что-то не припомню никаких корейских богов. За исключением разве что того медведя, который был первым человеком.
– Ты, как всегда, все перепутал. На этой монете высечен Гермес. Римляне называли его Меркурием.
– Ага, теперь вспомнил! Зевс был Юпитером, Арес – Марсом, Геркулес был… как его там?
– Бездельником и пьяницей.
– Да нет, я не о том. Как его звали греки?
– Геракл.
– Дурацкое имя, – заметил Римо. – Лично я предпочитаю называть его Геркулесом.
– Во всем виноваты девственницы-весталки, воспитывавшие тебя. Забили тебе голову всякой ерундой! Ты и ни одной корейской сказки не знал бы, если бы не я.
– Ну что ты без конца придираешься, а? Какой смысл?
– В любом случае ты в силу своей тупости не способен его осознать, – огрызнулся Чиун и стал спускаться с горы.
Ученик последовал за ним.
– Что все это значит? – спросил он. – Лезем на гору, роем землю, находим старинную монету и снова в путь?
– Именно.
– А что, если остановиться передохнуть в каком-нибудь отеле? Я страшно устал.
– Ты проспал целых шесть часов. С чего бы тебе уставать?
– Старею, наверное.
– Как же! Ты просто совсем обленился. Не будет тебе никаких отелей. Мы едем в Гизу.
– Это в Японии?
– В Японии Гинза. А я говорю о Гизе. Гиза в Хемете.
– Сроду не слыхивал ни о каком Хемете, – проворчал Римо. Обернулся, бросил последний взгляд на Пантеон и подумал: «Как все это похоже на Вашингтон, округ Колумбия».
– Хемет в переводе означает «черная земля», – пояснил мастер Синанджу.
– Все равно не слышал.
– Это потому, что правители Хемета некогда потеряли головы и разучились думать.
Римо вопросительно взглянул на учителя, но кореец не счел нужным объясниться.
Глава 8
В самолете Римо уснул.
Все вокруг погрузилось во мрак. Затем тьма колыхнулась, заклубилась, и навстречу Римо шагнул мужчина в одеждах древнего египтянина и со скорбным лицом фараона. Тем не менее он, по всей видимости, был корейцем.
Губы его приоткрылись, и мужчина печально и глухо произнес:
– История меня забыла…
– Кто ты? – спросил Римо.
– Раньше меня звали Во-Тай.
– Раньше?..
– Я служил фараону Пепи Второму на протяжении всей его жизни.
– Что ж, поздравляю.
– А прожил он девяносто шесть лет. И поскольку меня наняли ему в телохранители, я больше не был в родной деревне. Мир до сих пор помнит фараона Пепи Второго, но не знает, что такую долгую жизнь ему обеспечил Во-Тай.
– Как называется это место? – поинтересовался Римо, озираясь по сторонам. Со всех сторон их обступала чернота – такая густая, что, казалось, она вибрировала.
– Это Пустота.
– Насчет пустоты я и сам бы догадался. Очень мило… И что же, все мастера Синанджу обречены кончить свои дни в таком мрачном месте?
– Здесь нет места горечи и сожалению, если, конечно, умерший не принесет их с собой. Когда погибнет твое тело, сделай так, чтобы вся горечь осталась тлеть с твоими костями.
– Постараюсь запомнить, – сухо отозвался Римо.
Хрустнув суставами, Во-Тай вскинул узловатые скрюченные руки.
– А теперь сразимся.
– С чего бы это?
– Потому, что ты меня не узнал.
– Ну и что? – огрызнулся Римо. – Ведь я первый раз тебя вижу.
– Это не оправдание. – И тут Во-Тай сделал резкий выпад, но Римо успел перехватить его руку. Тогда противник попытался нанести удар другой рукой. Римо железной хваткой пресек попытку. А затем на шаг отступил.
– Просто смешно! Я же раза в три моложе.
– Зато я опытнее. Защищайся!
Кулаки Во-Тая превратились в два молота, и Римо, отпрянув, принял оборонительную стойку.
Соперники закружили друг против друга, размахивая руками, но не сходясь. По характеру своему эта схватка вовсе не была кулачным боем. По реакции противника каждый из мужчин понимал, достигнет он цели или нет, а потому не хотел тратить лишних усилий.
Вот она, борьба Синанджу в чистом виде – сражение, в котором могли участвовать лишь истинные мастера. Любой другой, пусть даже и очень сильный мужчина, не продержался бы и трех секунд. И называлось это топтание «рудной жилой», поскольку сжатые кулаки работали наподобие магнитов, притягивая и отталкивая кулаки противника, но не касаясь их. Упасть или пропустить хотя бы один удар было равносильно позорному проигрышу. Ибо подобное означало бы полный провал ученика и учителя в деле освоения тонких и сложных приемов. Позор для всего Дома Синанджу.
Римо вспомнились самые первые дни тренировок, когда Чиун, нанося множество ударов, приходил в неописуемую ярость от нерасторопности Римо.
– Ну и долго это будет длиться? – спросил он мастера Во-Тая.
– До тех пор, пока не скажешь, в чем состоит настоящее мастерство Синанджу.
– А если не вспомню?
– Тогда позор тебе и твоему учителю! Стоит только промахнуться… – не договорил Во-Тай, высматривая слабое место в обороне противника.
Римо усиленно пытался сообразить, какого именно ответа ждет от него соперник. Все дело в том, что во время схватки «рудная жила» очень сложно сконцентрироваться на чем-либо еще.
Во-Тай, Во-Тай… Почему именно Во-Тай?
И тут его осенило.
Ну да, конечно же! Пепи Второй побил все рекорды в истории по длительности пребывания у власти. И все благодаря Во-Таю. Потому что Во-Тай дал обещание отцу фараона, Пепи Первому, до конца своих дней заботиться о его сыне.
– Мастер не вправе служить следующему взошедшему на трон правителю! – воскликнул Римо.
Не произнеся в ответ ни слова, мастер Во-Тай тотчас растворился во тьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41