– Если подобные идеи укоренятся повсеместно, Дому Синанджу придется подумать о том, чтобы перебраться в Персию. Кстати, монеты у тебя сохранились?
– Конечно.
– Дай-ка взглянуть.
Ученик протянул Чиуну монеты.
– О чем они говорят тебе, Римо? – спросил учитель.
– О том, что их надо потратить, пока курс благоприятен.
– Нет, ты безнадежен!
Римо усмехнулся.
– Но пока что всегда сверху.
Он выглянул в иллюминатор. Самолет как раз пролетал над гористой местностью.
– Похоже, это кратер Метеора, – сказал Римо Чиуну, увидев пейзаж, хорошо знакомый с детства по картинкам и фотографиям из учебников и журналов.
– Я вижу только большую дыру посреди пустыни.
Римо извлек из бумажника сложенный вчетверо листок бумаги и развернул его.
С наброска, выполненного черным фломастером, смотрела молодая женщина. Печальные глаза, длинные темные волосы, красивый овал лица… Рисунок был сделан художником-полицейским со слов Римо, описавшего ему дух матери, впервые явившийся ему несколько месяцев тому назад. С тех пор Римо постоянно носил портрет при себе.
– Она говорила, что мой отец иногда обитает среди звезд, а иногда отправляется туда, куда упала большая звезда, – тихо заметил Римо.
– Да там только дырка в земле, ничего больше. Никакой звезды!
Римо нажал кнопку вызова, и к нему тут же слетелись все до одной стюардессы, на ходу поправляя прически, одергивая юбчонки и подкрашивая губки.
– Над каким штатом мы сейчас пролетаем? – спросил он у всех сразу.
– Вылижи мои пальчики до блеска, тогда скажу, – пискнула одна.
Но ее тут же отшвырнула в сторону конкурентка.
– Аризона! – хором выдали остальные.
– Благодарю. – Римо взмахнул рукой, как бы давая понять, что больше в их услугах не нуждается. Но девушки все не уходили. Тогда он нарочито медленно и аккуратно стал складывать рисунок, потом вложил бумажку в пластиковый пакетик и убрал в карман. И все это с таким видом, словно он занят страшно важным делом.
Однако девушки не сдвинулись с места.
– Это ваша мать? – осведомилась одна.
– С чего вы взяли? – удивился Римо.
– У нее ваши глаза, сразу видно.
Услышав такое, мастер Синанджу сорвался с места, точно перепуганная курица, и, размахивая руками, принялся разгонять стюардесс. Девушки разбежались кто куда.
Чиун вернулся к ученику, ожидая бурных проявлений благодарности, но оказалось, что тот спит. Будить его мастер Синанджу не стал.
* * *
Долина, над которой кружили цапли, сплошь поросла алыми маками. Воздух оказался на удивление светлым и прозрачным, хотя, где именно находился источник света, определить было невозможно.
Пробираясь через заросли мака и смешно поднимая при этом ноги, навстречу Римо шел сухонький кореец в длинном одеянии.
– Чиун? – окликнул его Римо.
Кореец приблизился, и стало ясно, что незнакомец просто очень похож на учителя – такой же старенький, с морщинистым пергаментным личиком и ясными орехово-карими глазками.
Старичок подошел почти вплотную и резко остановился. Оглядел Римо с головы до пят с самым сосредоточенным и холодным видом.
– Ты очень высокий.
– Позволь считать это комплиментом в мой адрес.
– Никогда не видел такого высокого мужчину. И такого бледного.
– Такими уж мы вырастаем там, откуда я родом. Высокими и бледными.
– Но кровь-то у тебя в жилах красная, такая же, как у меня?
– Да.
– Твоя кровь и моя кровь… Одна и та же кровь.
– Ну, по крайней мере, одного цвета.
– Я не могу сражаться с человеком одной со мной крови.
– Рад слышать, – сухо отозвался Римо, не спуская, впрочем, с корейца настороженного взгляда.
– А у меня тут кое-что припасено для тебя…
Старик отвел руку за спину и вдруг неизвестно откуда выхватил саблю с рукояткой, усыпанной драгоценными камнями. Римо дал бы голову на отсечение, что еще секунду назад сабли не было.
Теперь же в ярком свете он узнал в ней саблю Дома Синанджу.
– Передаю тебе эту саблю на хранение в знак того, что в наших с тобой жилах течет одна и та же кровь.
И внезапно сабля сама по себе перевернулась так, чтобы Римо было удобнее взять ее за украшенную каменьями рукоять.
– Бери, – сказал старичок кореец, заметив, что Римо не решается.
– Нет, – ответил тот.
– Почему?
– Я еще не заслужил.
Тут глаза старика потеплели.
– Отличный, достойный ответ. Однако все же прошу взять. Уж слишком тяжела она стала для моих слабеющих рук.
– Хорошо, – кивнул Римо и потянулся к рукоятке. И едва успел коснуться ее кончиками пальцев, как понял, что совершил ошибку. Что-то острое кольнуло его в мизинец. – Ой! – вскрикнул он. – Что за черт?
Теперь голос старика звучал холодно и презрительно.
– Ты опозорил кровь, текущую в твоих жилах! Ибо так и не усвоил урока Чо.
Римо взглянул на палец. Из него сочилась кровь. Капелька крови виднелась также на стальном шипе, выскочившем из рукоятки, как только Римо до нее дотронулся.
– Надеюсь, шип не отравлен?
– Нет. Но мог быть отравлен!
– Ты Чо?
– Нет. Я Коджинг.
И тут мастер Коджинг внезапно развернулся и зашагал прочь, по полю, поросшему алыми маками.
– Коджинг! Погоди, постой! Ты ничего мне не скажешь?
– Скажу. Не проливай кровь на мои маки!..
* * *
Римо проснулся.
– Чертовщина какая-то…
– В чем дело? – осведомился Чиун.
– Мне приснился Коджинг.
– Ну?
– И предложил мне саблю Дома Синанджу. А я поддался на его уговоры.
– Я же рассказывал тебе об уроке Чо! – прошипел Чиун.
– Когда рассказывал? Лет сто тому назад! Да я уже не помню, чем занимался в прошлый вторник. Ты меня совсем замотал.
Хмурясь, Римо уставился сквозь иллюминатор на красные горы и скалы Аризоны, бормоча под нос:
– Интересно, что все-таки собирался мне рассказать Коджинг?
– Смотри, ты все сиденье кровью испачкал! – сердито воскликнул Чиун.
– Что?!
Ученик взглянул на свою левую руку и увидел, что из мизинца капает кровь.
– Это ты уколол меня, пока я спал! – набросился он на мастера Синанджу.
– Ты опозорил меня, своего учителя, перед пра-прапрадедом!
– Так вот, оказывается, кем он тебе доводится!
– Нет, конечно. Но земное мое существование подходит к концу, и я не могу до бесконечности повторять «пра» и «дед» просто потому, что в английском нет точного эквивалента для обозначения степени родства и близости между мной и Коджингом.
Римо огляделся в поисках салфетки, которой можно было бы вытереть руку, и, ничего не найдя, нажал кнопку вызова.
Первая же явившаяся на зов стюардесса взглянула на окровавленный палец и предложила его поцеловать, чтобы не болел. Вторая укусила себя за палец, пожелав стать кровной сестрой Римо. Тот отклонил оба предложения.
В конце концов пришлось просто сунуть палец в рот и высосать кровь из ранки.
Глава 22
Стечение обстоятельств и недоразумений заставило профессионального киллера Винни Церебрини по прозвищу Три Пса уйти в глубокое подполье.
Винни работал на семью известного мафиози Д'Амброзиа в Сан-Франциско. В интересах клана он выполнял самую грязную работу – убивал – и не раз. Никто не ставил под сомнение его личную преданность крестному отцу. Никто никогда не сомневался в его мужественности. Никто и никогда.
До тех самых пор, пока Фрэнк Фили по прозвищу Злюка не нанес ему, что называется, удар под дых.
Винни Церебрини попал под прицел видеокамеры, установленной при выходе со склада на окраине Аламеды note 33 . Его выход был зафиксирован ровно в 1.05 ночи, той самой ночи, когда там же обнаружили мертвым этого жлоба и придурка Фрэнка Фили. Что было весьма кстати, потому как, согласно заключению следователя из отдела убийств, смерть Злюки наступила ровно в 1.05 ночи 25 февраля. И эта проклятая камера зафиксировала не только Винни, но и дату, и время. Вот такая вышла неувязочка.
Впрочем, какие проблемы? У семьи Д'Амброзиа хорошие адвокаты.
– Значит, так, Три Пса, – сказал ему дон Сильвио Д'Амброзиа, когда до него докатились слухи, что Винни в розыске. – Пойдешь в полицию и сдашься. А вечером того же дня мы тебя оттуда вытащим.
– Но меня застукали на месте преступления!
Зря он это сказал. Но тогда Винни и знать ничего не знал. Никто не знал.
– А на что мы держим адвокатов, Винсент? Иди и ничего не бойся. Мы внесем залог, тебя выпустят. А потом на суде «отмажем» в лучшем виде, будь уверен, – успокоил босс.
– А как же мои собаки? Кто за ними присмотрит?
Дон Сильвио легонько хлопнул его по щеке. Так, по-дружески, скорее, даже любовно. В конце концов разве не Винни Церебрини укокошил ради него больше тридцати человек?..
– Жена твоя могла бы о них позаботиться. Тебе уже давно пора жениться. Сколько еще повторять?
– Пока присматриваюсь. Сами знаете, все как-то не до того… Работы – хоть отбавляй! То одного парня пришить надобно, то другого прихлопнуть. Какая уж тут женитьба… Руки до баб все никак не дойдут.
Еще одно неосторожное замечание с его стороны. Но слово не воробей – вылетит, не поймаешь. Так уж устроена жизнь.
– Ладно, тащи их сюда. Раз это твои собаки, то, должно быть, хорошие собаки. – Дон Сильвио, сидевший за кухонным столом, подался вперед и многозначительно спросил: – А они, случайно, на ковер не гадят, нет?
Винни перекрестился и ответил:
– Клянусь жизнью родной мамы, такого за ними никогда не водилось, дон Сильвио!
– Тогда добро пожаловать в мой дом.
Винни Три Пса был страшно благодарен боссу. Так благодарен, что не удержался и, перегнувшись через стол, смачно чмокнул дона в щеку. Что также не осталось незамеченным.
Итак, Винни Церебрини добровольно сдался полиции. Отсидел в участке ночь, затем его выпустили под залог, и на следующий день он снова был у крестного отца.
– Суда до весны не будет.
– Хорошо. А пока забирай своих шавок домой!
– Само собой… А что, были проблемы?
– Эти твари только и знали, что нюхали мою ширинку! Ты кого это воспитал, а, Винни? Не псы, а гомосеки какие-то! Что за манера такая, лезть человеку в ширинку?
– Ну, собаки, бывает, так делают. Уж извините.
Дон Сильвио окинул Винни подозрительным взглядом.
– И твою тоже нюхают?
Винни пожал плечами.
– Да всю дорогу! А что делать? Я этих псов люблю, как братьев!
– Ну так забирай отсюда своих извращенцев, да побыстрее! У меня от них прямо мороз по коже. И смотри, чтобы к концу года женился. Capisce note 34 ?
Винни Три Пса не придал этому разговору особого значения. Но поползли слухи.
На суде, как и было обещано, все прошло гладко. Вещдоки не появились; одни свидетели исчезли неведомо куда, другим было не до хождений по судам – они вовсю трудились на городских объектах, цемент для которых поставляла семья Д'Амброзиа.
– Всех разогнали, – радостно сообщил адвокат в конце третьей недели слушаний.
– Лучше бы уничтожили к чертям эту гребаную пленку, – проворчал в ответ Винни.
Адвокат пожал плечами.
– Ну, знаете, ли, это грозит осложнениями. Причем очень серьезными. А на основании одной только этой записи вас осудить нельзя.
И Винни не осудили. Пленку с записью на суде продемонстрировали, но адвокат очень умело отбил все нападки обвинителей.
– Да я заскочил в этот склад пописать! – с самым невинным видом заявил со скамьи подсудимых Винни Церебрини. – Было темно. Откуда мне было знать, что там лежит жмурик с разинутым ртом?
– Стало быть, вы признаете, что справили малую нужду в рот покойного? – спросил прокурор. Настал его черед задавать вопросы.
– Послушайте, если я обос… ой, простите, ваша честь, я хотел сказать, помочился на этого несчастного, то готов принести его семье глубочайшие извинения! Я ведь не знал, что он там валяется, клянусь могилой родной мамы!
– Но на его пиджаке найдены ваши отпечатки пальцев. Как прикажете это понимать?
– Должно быть, просто вытер об него руки. Я ж не видел, обо что вытираю. Там больше ни одной тряпицы поблизости не было.
Процесс завершился тем, что Винни признали виновным в непредумышленном осквернении праха и назначили небольшой штраф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41