вот уже четыре месяца, как губернатор ночью не залезал на губернаторшу. Обидней всего Марине было то, что муж ее, неисправимый бабник, на работе был постоянно окружен красивыми секретаршами, да и после работы нередко возвращался в резиденцию в два-три часа ночи, благоухая спиртным и женскими духами.
Атмосфера в доме не способствовала уверенности Жечкова в победе: к тому же слухи о домашних скандалах и о том, что губернатор сидит под каблуком у жены, постоянно просачивались из резиденции, а кто в России будет уважать мужика под каблуком?
Марина была красивая еще женщина — сорокалетняя ухоженная дама с правильными чертами лица и ярко накрашенными губами, и губернаторское пренебрежение было ей тем более обидно, что выглядела она гораздо лучше мужа, расплывшегося на канцелярской работе и слегка облысевшего.
— Отстань ты, ради Бога, — сказал Жечков, — ну какая коммуналка? Четыре комнаты, сто метров, проживем, как люди… И вообще мне работу в Москве обещали, если что…
Марина хлопнула дверью. Губернатор уныло доедал яичко. Начальник его охраны Кононов, крупный мужик лет пятидесяти, подрастерявший здоровье в бесконечных гебешных караулах, со вздохом тронул босса за плечо:
— Виктор Гордеич, ехать пора.
Ненавистная черная «Волга» уже пофыркивала разболтанным двигателем у самого крыльца губернаторской резиденции.
Жечков забился на заднее сиденье, покрутил шеей, раздергивая слишком плотно завязанный галстук, и уныло сказал:
— Господи, да когда ж это кончится! Ты бы ей хоть любовника нашел, Антошка…
Кононов не отвечал.
— Что там еще?
Кононов молча подал ему свежий выпуск «Тарского вестника» — популярной городской газетки, спонсируемой комбинатом «Заря». Точнее, в свое время, еще когда комбинат и губернатор дружили друг с другом, комбинат предложил Жечкову избавить областной бюджет от утомительной нагрузки по содержанию «Тарского вестника», а в обмен попросил губернатора уступить ему местную типографию. Мол, обладая типографией, мы снизим издержки газеты да и на другие средства массовой информации влияние оказывать сможем…
Губернатор типографию уступил и теперь имел, что имел: «Тарский вестник» в каждом номере обливал его грязью и, будучи формально независим от комбината, печатался в типографии за цену втрое меньшую, чем та, что платил верный губернатору «Вечерний Тарск».
Вот и сегодня в поганой газетенке на первой странице был опубликован снимок какого-то роскошного трехэтажного особняка, выстроенного в заповедном Каменном Бору, в пяти километрах от деревни Затохино. Особняк был еще не до конца закончен — в проемах окон не хватало рам, на дворе аккуратно громоздились кирпичные кучки.
В статье саркастически сообщалось, что сей «охотничий домик» был обустроен для высших должностных лиц области, а все деньги, отпущенные району на газификацию деревни Затохино, пошли, увы, отнюдь не на деревню, а именно на подвод коммуникаций к симпатичному домику.
Под «высшими лицами» прозрачно имелся в виду сам губернатор, но Жечков знал, что это не так: домик был выстроен по распоряжению его первого зама Ивакина. Рядом красовалось еще одно фото, на котором изображался какой-то жуткий полуразвалившийся сарай. На крыльце сарая копошилась укутанная в тряпье старуха. Под сараем была подпись: «Так живет простой народ». А под дворцом соответственно: «Так живет начальство».
Губернатор знал, что в статье все — совершенная правда и Ивакин действительно крал деньги и построил на них домик. И еще он знал, что не выгонит Ивакина. Во-первых, потому что Ивакин был профессионал и умница и работника такого уровня у губернатора даже близко не было, во-вторых, потому что Ивакин был старый друг еще завлабовских времен, а Жечков друзей не сдавал. И в-третьих (и самых главных), потому что мелкий и глупый вред, который нанес бюджету Ивакин, выстроив себе дачу, был несоизмерим с системным вредом, проистекающим, к примеру, от губернатора близлежащей Вятской области, который методично банкротил все, какие были под рукой предприятия, нагло забирая себе их финансовые потоки и перекрывая кислород любому хоть сколько-нибудь самостоятельному директору.
Но ужас заключался в том, что про дворцы народ понимал хорошо, а про банкротства — не понимал совсем, и Жечков нигде и никак, ни в каком выступлении не смог бы разъяснить, почему трехэтажный дворец — это не очень страшно, а вот захват Кировочепецкого химкомбината, с которого прежнего директора выводили чуть не с ОМОНом, — это, напротив, очень страшно…
Губернатор появился в зале заседаний областного собрания в самом скверном расположении духа и мутным взором обвел постепенно заполняющийся зал. Первыми в зале оказались журналисты и помощники — в отличие от других глав администраций, Жечков прессу никогда не гонял и сделал максимально открытыми все мероприятия власти, будь то еженедельное совещание глав районов по вторникам или заседания областной Думы. Сейчас за это приходилось жестоко расплачиваться — журналисты приходили на заседания, записывали все глупости, которые там говорились (а на любом заседании говорится семьдесят процентов глупостей), и аккуратно эти глупости публиковали с едкими комментариями…
Жечков совершил стратегическую ошибку — вместо того чтобы войти в зал последним через особый вход, он вошел в числе первых, и ошибка была тут же наказана. Едва он занял свое место за длинным небогатым столом, как журналисты снялись со своих стульев, словно стайка гуппи, которой в аквариум насыпали корм, и метнулись к губернатору.
— Что вы ожидаете от нынешнего заседания? Утвердят ли депутаты бюджет?
Это говорила хорошенькая девчушка лет двадцати, с толстой косой и в кожаной короткой юбочке.
«Я ожидаю, что меня затрахают, — захотелось сказать Жечкову. — Что на трибуну один за другим поползут все депутаты-коммунисты, и все мэры обездоленных городов, и два платных депутата „Зари“ и что все они будут говорить, какой плохой у меня бюджет и как я смел ограничить дотации на сельское хозяйство, каковые дотации все до копейки разворовываются Яшей Синельниковым, директором АО „Тарскхлебопродукт“. А бюджет, если говорить честно, действительно хреновый и воровской, только меня будут ругать не за то, что он слишком воровской, а за то, что он недостаточно воровской, и что украсть в нем можно всего лишь четверть, а в соседних областях давно крадут две трети».
— Я надеюсь на конструктивное взаимодействие с Законодательным собранием, — услышал Жечков свой голос, — документ, который будут обсуждать депутаты, — это плод коллективных усилий всей администрации. Не секрет, что после 17 августа большинство показателей, на которые мы опирались, резко переменилось и нам пришлось пересчитывать бюджет заново. Тем не менее мы успели почти в срок, и я надеюсь, что во второй квартал область войдет с утвержденным бюджетом…
Губернатор говорил привычно и легко, как легко вращается на смазанном подшипнике ведущая ось «мерседеса». Он уже говорил эти слова раз двадцать и наверняка повторит их еще двадцать раз, вне зависимости от того, что скажут депутаты и как они проголосуют.
Он говорил и смотрел, как зал медленно заполняется народом. Боже. Что за рожи…
Иван Михайлович Луньков, председатель бюджетного комитета и директор совхоза «Ленинский путь». В прошлом году Луньков взял у западной компании «Каргилл» товарный кредит, закупил гибридные семена подсолнечника и вырастил потрясающий урожай. Этот урожай он продал на сторону, а иностранцам — крупнейшим, между прочим, торговцам зерном — сказал, что весь подсолнечник померз. Иностранцы прислали разбираться бандитов. Бандиты пришли к Лунькову домой, привязали его жену к кровати, Лунькова самого тоже привязали, но он как-то распутался, дополз до ружья, застрелил одного бандита и сам получил пулю в правый бок. Теперь бандиты сидят по статье, а председатель ходит в героях борьбы с криминалом…
Сергей Викентьевич Маревич, председатель комитета по собственности и глава АО «Автодор». АО «Автодор» пятый год строит семь километров дороги от Тарска до сельца Знаменское, угрохало на это дело пятнадцать миллионов бюджетных рублей, а когда губернатор полюбопытствовал, куда делись эти деньги, ему просто принесли два конверта: в одном были зеленые, а в другом пуля от «Макарова», и голос по телефону посоветовал губернатору не ошибиться в выборе между двумя конвертами.
Депутат Игнатий Брянчиков. В миру возглавляет Институт планирования архитектуры города Тарска. В прошлом году к юбилею области губернатор попросил коммерсантов, арендовавших площади в центре, покрасить дома. Коммерсантам эта идея не очень понравилась, потому как трата, и губернатору пришлось намекнуть: либо вы красите дома, либо к вам приходит налоговая проверка. Коммерсанты, все как один, согласились покрасить дома, но тут встал вопрос: в какой цвет их красить? Тут же выяснилось, что ответ на этот вопрос должен дать Институт планирования архитектуры, а когда коммерсанты пришли в институт, оказалось, что для покраски каждого дома институт должен разработать особый план и стоит разработка этого плана в пять раз больше покраски…
Депутат Семен Колунов, он же Колун. Ответствен, по крайней мере, за семь убийств, включая убийство главы крупнейшего банка области.
Депутат Сергей Ракосин. Коммунист, патриот, оборонщик. Генеральный директор НПО «Позитрон». Бывший начальник скромного инженера и кандидата технических наук Виктора Жечкова, в 1986 году топавший на него ногами в присутствии им же призванного куратора от КГБ, а в 1992 году, бесстыдно спекулируя губернаторским именем, выбил в Минфине конверсионный кредит. Кредит раскраден, завод стоит, уникальные станки вынесены рабочими за бутылку водки, депутат Сергей Ракосин возглавляет Лигу оборонных предприятий Нечерноземья и требует от губернатора помощи оборонке из областного бюджета…
«Господи боже мой! Как я здесь оказался?» — мелькнуло в уме Жечкова. Что делает кандидат технических наук, неплохой изобретатель и подпольный диссидент в этом собрании воров, расхитителей и явных уголовников? Когда, когда он упустил контроль за областью? Тогда, когда ему рассказали, как глава областного УВД полковник Молодарчук кидает окрестные заводы, требуя оплаты векселей деньгами, и он ничего не стал делать с Молодарчуком, потому что в соседних областях дело еще хуже? Тогда, когда под нажимом нефтежулика Пищикова выделил-таки в областном бюджете строчку на сельскохозяйственные дотации, хотя точно знал, что вся эта строчка пойдет на то, чтобы Пищиков заплатил соляркой налоги по вдесятеро вздутой цене? Тогда, когда получил доказательства того, что главу банка «Орон» грохнул-таки действительно Колунов, но велел Молодарчуку положить эти доказательства под сукно, потому что опять-таки в соседних областях еще хуже… И когда он из молчаливого пособника стал соучастником? А из соучастника — вором? Таким же, как Пищиков и Колунов?
Начальник аппарата губернатора, красивый тридцатилетний Песенко, наклонился к самому уху патрона.
— Там Молодарчук хотел с вами переговорить в перерыве заседания. И еще этот иностранец, Гертцки, у него опять какие-то идеи…
— А этот как сюда попал? — внезапно сказал губернатор.
По залу заседаний областного собрания шел Валерий Нестеренко. Человек, тридцать часов назад устроивший перестрелку на ступенях гостиницы завода «Заря», шел сквозь толпу, как нож сквозь масло, и она поспешно расступалась перед ним. Нестеренко поздоровался за руку с кем-то, кажется, с Колуновым — где-то один бандит успел снюхаться с другим — и невозмутимо сел рядом с Фархадом Гаибовым. Через два ряда от них уселся Колунов, перегнулся через красное депутатское кресло с пухлой спинкой и что-то зашептал на ухо Ракосину Губернатора всегда завораживала пугающая грациозность движений тарского авторитета, подходившая скорее гимнасту или степной гюрзе, нежели мастеру спорта по вольной борьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Атмосфера в доме не способствовала уверенности Жечкова в победе: к тому же слухи о домашних скандалах и о том, что губернатор сидит под каблуком у жены, постоянно просачивались из резиденции, а кто в России будет уважать мужика под каблуком?
Марина была красивая еще женщина — сорокалетняя ухоженная дама с правильными чертами лица и ярко накрашенными губами, и губернаторское пренебрежение было ей тем более обидно, что выглядела она гораздо лучше мужа, расплывшегося на канцелярской работе и слегка облысевшего.
— Отстань ты, ради Бога, — сказал Жечков, — ну какая коммуналка? Четыре комнаты, сто метров, проживем, как люди… И вообще мне работу в Москве обещали, если что…
Марина хлопнула дверью. Губернатор уныло доедал яичко. Начальник его охраны Кононов, крупный мужик лет пятидесяти, подрастерявший здоровье в бесконечных гебешных караулах, со вздохом тронул босса за плечо:
— Виктор Гордеич, ехать пора.
Ненавистная черная «Волга» уже пофыркивала разболтанным двигателем у самого крыльца губернаторской резиденции.
Жечков забился на заднее сиденье, покрутил шеей, раздергивая слишком плотно завязанный галстук, и уныло сказал:
— Господи, да когда ж это кончится! Ты бы ей хоть любовника нашел, Антошка…
Кононов не отвечал.
— Что там еще?
Кононов молча подал ему свежий выпуск «Тарского вестника» — популярной городской газетки, спонсируемой комбинатом «Заря». Точнее, в свое время, еще когда комбинат и губернатор дружили друг с другом, комбинат предложил Жечкову избавить областной бюджет от утомительной нагрузки по содержанию «Тарского вестника», а в обмен попросил губернатора уступить ему местную типографию. Мол, обладая типографией, мы снизим издержки газеты да и на другие средства массовой информации влияние оказывать сможем…
Губернатор типографию уступил и теперь имел, что имел: «Тарский вестник» в каждом номере обливал его грязью и, будучи формально независим от комбината, печатался в типографии за цену втрое меньшую, чем та, что платил верный губернатору «Вечерний Тарск».
Вот и сегодня в поганой газетенке на первой странице был опубликован снимок какого-то роскошного трехэтажного особняка, выстроенного в заповедном Каменном Бору, в пяти километрах от деревни Затохино. Особняк был еще не до конца закончен — в проемах окон не хватало рам, на дворе аккуратно громоздились кирпичные кучки.
В статье саркастически сообщалось, что сей «охотничий домик» был обустроен для высших должностных лиц области, а все деньги, отпущенные району на газификацию деревни Затохино, пошли, увы, отнюдь не на деревню, а именно на подвод коммуникаций к симпатичному домику.
Под «высшими лицами» прозрачно имелся в виду сам губернатор, но Жечков знал, что это не так: домик был выстроен по распоряжению его первого зама Ивакина. Рядом красовалось еще одно фото, на котором изображался какой-то жуткий полуразвалившийся сарай. На крыльце сарая копошилась укутанная в тряпье старуха. Под сараем была подпись: «Так живет простой народ». А под дворцом соответственно: «Так живет начальство».
Губернатор знал, что в статье все — совершенная правда и Ивакин действительно крал деньги и построил на них домик. И еще он знал, что не выгонит Ивакина. Во-первых, потому что Ивакин был профессионал и умница и работника такого уровня у губернатора даже близко не было, во-вторых, потому что Ивакин был старый друг еще завлабовских времен, а Жечков друзей не сдавал. И в-третьих (и самых главных), потому что мелкий и глупый вред, который нанес бюджету Ивакин, выстроив себе дачу, был несоизмерим с системным вредом, проистекающим, к примеру, от губернатора близлежащей Вятской области, который методично банкротил все, какие были под рукой предприятия, нагло забирая себе их финансовые потоки и перекрывая кислород любому хоть сколько-нибудь самостоятельному директору.
Но ужас заключался в том, что про дворцы народ понимал хорошо, а про банкротства — не понимал совсем, и Жечков нигде и никак, ни в каком выступлении не смог бы разъяснить, почему трехэтажный дворец — это не очень страшно, а вот захват Кировочепецкого химкомбината, с которого прежнего директора выводили чуть не с ОМОНом, — это, напротив, очень страшно…
Губернатор появился в зале заседаний областного собрания в самом скверном расположении духа и мутным взором обвел постепенно заполняющийся зал. Первыми в зале оказались журналисты и помощники — в отличие от других глав администраций, Жечков прессу никогда не гонял и сделал максимально открытыми все мероприятия власти, будь то еженедельное совещание глав районов по вторникам или заседания областной Думы. Сейчас за это приходилось жестоко расплачиваться — журналисты приходили на заседания, записывали все глупости, которые там говорились (а на любом заседании говорится семьдесят процентов глупостей), и аккуратно эти глупости публиковали с едкими комментариями…
Жечков совершил стратегическую ошибку — вместо того чтобы войти в зал последним через особый вход, он вошел в числе первых, и ошибка была тут же наказана. Едва он занял свое место за длинным небогатым столом, как журналисты снялись со своих стульев, словно стайка гуппи, которой в аквариум насыпали корм, и метнулись к губернатору.
— Что вы ожидаете от нынешнего заседания? Утвердят ли депутаты бюджет?
Это говорила хорошенькая девчушка лет двадцати, с толстой косой и в кожаной короткой юбочке.
«Я ожидаю, что меня затрахают, — захотелось сказать Жечкову. — Что на трибуну один за другим поползут все депутаты-коммунисты, и все мэры обездоленных городов, и два платных депутата „Зари“ и что все они будут говорить, какой плохой у меня бюджет и как я смел ограничить дотации на сельское хозяйство, каковые дотации все до копейки разворовываются Яшей Синельниковым, директором АО „Тарскхлебопродукт“. А бюджет, если говорить честно, действительно хреновый и воровской, только меня будут ругать не за то, что он слишком воровской, а за то, что он недостаточно воровской, и что украсть в нем можно всего лишь четверть, а в соседних областях давно крадут две трети».
— Я надеюсь на конструктивное взаимодействие с Законодательным собранием, — услышал Жечков свой голос, — документ, который будут обсуждать депутаты, — это плод коллективных усилий всей администрации. Не секрет, что после 17 августа большинство показателей, на которые мы опирались, резко переменилось и нам пришлось пересчитывать бюджет заново. Тем не менее мы успели почти в срок, и я надеюсь, что во второй квартал область войдет с утвержденным бюджетом…
Губернатор говорил привычно и легко, как легко вращается на смазанном подшипнике ведущая ось «мерседеса». Он уже говорил эти слова раз двадцать и наверняка повторит их еще двадцать раз, вне зависимости от того, что скажут депутаты и как они проголосуют.
Он говорил и смотрел, как зал медленно заполняется народом. Боже. Что за рожи…
Иван Михайлович Луньков, председатель бюджетного комитета и директор совхоза «Ленинский путь». В прошлом году Луньков взял у западной компании «Каргилл» товарный кредит, закупил гибридные семена подсолнечника и вырастил потрясающий урожай. Этот урожай он продал на сторону, а иностранцам — крупнейшим, между прочим, торговцам зерном — сказал, что весь подсолнечник померз. Иностранцы прислали разбираться бандитов. Бандиты пришли к Лунькову домой, привязали его жену к кровати, Лунькова самого тоже привязали, но он как-то распутался, дополз до ружья, застрелил одного бандита и сам получил пулю в правый бок. Теперь бандиты сидят по статье, а председатель ходит в героях борьбы с криминалом…
Сергей Викентьевич Маревич, председатель комитета по собственности и глава АО «Автодор». АО «Автодор» пятый год строит семь километров дороги от Тарска до сельца Знаменское, угрохало на это дело пятнадцать миллионов бюджетных рублей, а когда губернатор полюбопытствовал, куда делись эти деньги, ему просто принесли два конверта: в одном были зеленые, а в другом пуля от «Макарова», и голос по телефону посоветовал губернатору не ошибиться в выборе между двумя конвертами.
Депутат Игнатий Брянчиков. В миру возглавляет Институт планирования архитектуры города Тарска. В прошлом году к юбилею области губернатор попросил коммерсантов, арендовавших площади в центре, покрасить дома. Коммерсантам эта идея не очень понравилась, потому как трата, и губернатору пришлось намекнуть: либо вы красите дома, либо к вам приходит налоговая проверка. Коммерсанты, все как один, согласились покрасить дома, но тут встал вопрос: в какой цвет их красить? Тут же выяснилось, что ответ на этот вопрос должен дать Институт планирования архитектуры, а когда коммерсанты пришли в институт, оказалось, что для покраски каждого дома институт должен разработать особый план и стоит разработка этого плана в пять раз больше покраски…
Депутат Семен Колунов, он же Колун. Ответствен, по крайней мере, за семь убийств, включая убийство главы крупнейшего банка области.
Депутат Сергей Ракосин. Коммунист, патриот, оборонщик. Генеральный директор НПО «Позитрон». Бывший начальник скромного инженера и кандидата технических наук Виктора Жечкова, в 1986 году топавший на него ногами в присутствии им же призванного куратора от КГБ, а в 1992 году, бесстыдно спекулируя губернаторским именем, выбил в Минфине конверсионный кредит. Кредит раскраден, завод стоит, уникальные станки вынесены рабочими за бутылку водки, депутат Сергей Ракосин возглавляет Лигу оборонных предприятий Нечерноземья и требует от губернатора помощи оборонке из областного бюджета…
«Господи боже мой! Как я здесь оказался?» — мелькнуло в уме Жечкова. Что делает кандидат технических наук, неплохой изобретатель и подпольный диссидент в этом собрании воров, расхитителей и явных уголовников? Когда, когда он упустил контроль за областью? Тогда, когда ему рассказали, как глава областного УВД полковник Молодарчук кидает окрестные заводы, требуя оплаты векселей деньгами, и он ничего не стал делать с Молодарчуком, потому что в соседних областях дело еще хуже? Тогда, когда под нажимом нефтежулика Пищикова выделил-таки в областном бюджете строчку на сельскохозяйственные дотации, хотя точно знал, что вся эта строчка пойдет на то, чтобы Пищиков заплатил соляркой налоги по вдесятеро вздутой цене? Тогда, когда получил доказательства того, что главу банка «Орон» грохнул-таки действительно Колунов, но велел Молодарчуку положить эти доказательства под сукно, потому что опять-таки в соседних областях еще хуже… И когда он из молчаливого пособника стал соучастником? А из соучастника — вором? Таким же, как Пищиков и Колунов?
Начальник аппарата губернатора, красивый тридцатилетний Песенко, наклонился к самому уху патрона.
— Там Молодарчук хотел с вами переговорить в перерыве заседания. И еще этот иностранец, Гертцки, у него опять какие-то идеи…
— А этот как сюда попал? — внезапно сказал губернатор.
По залу заседаний областного собрания шел Валерий Нестеренко. Человек, тридцать часов назад устроивший перестрелку на ступенях гостиницы завода «Заря», шел сквозь толпу, как нож сквозь масло, и она поспешно расступалась перед ним. Нестеренко поздоровался за руку с кем-то, кажется, с Колуновым — где-то один бандит успел снюхаться с другим — и невозмутимо сел рядом с Фархадом Гаибовым. Через два ряда от них уселся Колунов, перегнулся через красное депутатское кресло с пухлой спинкой и что-то зашептал на ухо Ракосину Губернатора всегда завораживала пугающая грациозность движений тарского авторитета, подходившая скорее гимнасту или степной гюрзе, нежели мастеру спорта по вольной борьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55