Дверь иномарки распахнулась, и из нее вышел хорошо одетый молодой человек в кожаном плаще.
— Добрый вечер, Елена Петровна, — сказал молодой человек, наклоняясь и целуя ручку судье, — меня зовут Валера Нестеренко. Нельзя ли переговорить?
Елена Петровна оглянулась и увидела, что из подкатившего следом джипа тоже вылезли несколько ребят, и что стоят эти ребята по стойке «вольно», полностью, однако, перекрывая и отступление к подъезду суда, и оба конца тротуара.
Елена Петровна покровительственно кивнула седеющей головой и села на заднее сиденье иномарки.
***
Утро 27 марта — день арбитражного разбирательства — выдалось необыкновенно яркое и холодное. Суд был назначен на десять утра, и уже в половине восьмого Демьян Санычев, привыкший сызмальства вставать с солнцем, сидел на кухне в своем особняке и с какой-то печальной улыбкой наблюдал за хлопочущей по хозяйству Викой.
На освещенном солнцем столе стояли хрустальные вазочки с медом и джемом, и на стопке тонких кружевных блинов таяло белое масло. Виктория Львовна возилась у плиты, допекая последние блинчики, и тут же, справа от нее, на белоснежной эмалевой конфорке посвистывал красный с черным носиком чайник.
Наконец Виктория Львовна покончила с блинами, накрыла их фарфоровой мисочкой, села к столу и подперла голову рукой.
— Дема, — сказала она, — что ж ты ничего не ешь?
— Так, — отозвался Демьян, — не хочется. Все же пятнадцать лет директор, а завтра — непонятно кто…
— А тебя на заводе разве не оставят?
— Оставят. Но формально первую скрипку должен играть арбитражный управляющий. Мы теперь, видишь ли, банкроты. Наконец нашли самый плохой завод в области.
— А кто станет управляющим? — спросила Вика.
— Теоретически те люди, которым завод больше всего задолжал — они и назначают внешнего управляющего.
— А кому завод больше всех задолжал? — спросила Виктория Львовна.
— Больше всех завод должен «Фармэкспорту», — усмехнулся Санычев. — Ну и еще нескольким нашим конторам. Мы все очень правильно за эти две недели сделали.
— То есть временным управляющим станет тот, кого вы хотите? — спросила Виктория Львовна.
— Временным управляющим станет тот, кого назначит суд. И если временным управляющим назначат человека Колуна, то он заметит только тех кредиторов, которые дружественны Колуну. А если временным управляющим станет человек губернатора, он заметит только тех кредиторов, которые дружественны губернатору и «Ланке». И то же самое касательно Молодарчука.
— А можно как-то повлиять на суд?
— Да. Этим занимается Валера Нестеренко.
Что— то было в голосе директора, что заставило Нетушкину вздрогнуть.
— Тебе не нравится Валера?
— Все они нелюди, — сказал Санычев.
— А?
— Все они нелюди. Спиридон вон тоже… в белой рубашке. Бизнесменом стал. Сначала ларьки рэкетировал, а потом один из предпринимателей, Дошев, предложил ему сотрудничество. У самого-то Спиридона ума на донышке, так Дошев ему всю империю отстроил, схемы сделал… Спиридон его убил…
— Зачем?! — ахнула Виктория Львовна.
— Чтобы прибылью не делиться. У него еще адвокат был, способный юрист, одну Спиридонову фирму в суде защищал, пол-лимона ему спас, хотя Спиридон не прав был… Тоже убили юриста…
— Зачем?
— Чтобы гонорар не платить. Большой гонорар был.
Виктория Львовна передернулась.
— И Валера…
— Не бывает хороших бандитов, — повторил Санычев. — И ментов хороших не бывает. И директоров. И губернаторов. Все вокруг сволочи. Сидишь в грязи и радуешься — ты по колено, а этот по ноздрю…
— А суд?
— У Нестеренко была встреча с Колуном. Стрелка, по-ихнему. Третий на этой встрече был вор в законе. Они решили, что Нестеренко кинет завод, а Колун за это отстегнет ему на булавки. Они решили это еще месяц назад.
Виктория Львовна тихо ахнула.
— Но почему ты тогда…
— Мне больше не у кого просить помощи, Вика. На мой завод претендуют губернатор, главный мент и крестный отец области.
Виктория Львовна помолчала.
— Но разве… нельзя никак защититься?
— Можно. Можно зарегистрировать фирму «Свиньин и сын» и передать ей на баланс все имущество завода. Пусть банкротят пустое место…
— А вы этого не сделали?
— Нет. Временный управляющий может отменить любую сделку с имуществом завода, если она совершена меньше чем за шесть месяцев до банкротства.
— А если… оформить задним числом?
— Я налоги платил? Платил. Значит, баланс в налоговую сдавал. Колун ко мне придет и скажет: а вот тут у вас акт списания с баланса помечен прошлым годом, а в налоговой это имущество еще на прошлой неделе в балансе было указано… В общем, это все та же проблема временного управляющего. Если временный управляющий наш, то и фокусы не нужны, а если он чужой, так я из-за этих фокусов только в тюрьму сяду…
Демьян помолчал.
— Ты знаешь, Вика, мне плевать на деньги. У меня их достаточно. Просто страшно, что в этой стране нельзя ничего сделать, без того чтобы не нашелся сразу десяток желающих съесть твой пирог. И ты понимаешь… то, что делает фармацевтический завод, — это не исчисляется только в долларах. Гамма-лейкин… он спас жизнь десяткам тысяч людей. Мне говорят, что мы его украли у «Новонордекса». Хорошо, мы его украли. Но жизнь-то он спас. Всем этим Колунам и Нестеренкам — им плевать на все это. Им все равно, что производит завод — лекарства или водку. Это как саранча. Им все равно, что жрать, лишь бы после них ни черта не осталось…
Внизу коротко и требовательно прозвенел звонок. Виктория Львовна встала.
— Не беспокойся, там охрана дверь откроет, — проговорил Санычев.
Через мгновение он вышел в прихожую. Там, улыбаясь, с большим букетом роз стоял Валера Нестеренко в сопровождении двух охранников.
— Это вам, тетя Вика, — проговорил Нестеренко, протягивая пышный букет. — Ну что, Демьян, поехали в арбитраж…
***
Заседание арбитражного суда началось ровно в десять в маленьком, похожем на школьный класс зале.
Кредиторы собрались почти все. В первом ряду сидел Степан Ивяник, финансовый менеджер Колуна. Насколько было известно заводским юристам, Ивяник успел скупить где-то процентов семьдесят старых заводских векселей, выпущенных еще прежним менеджментом. Купил он и старый долг перед Корзуном, причем корзуновский долг был куплен около двух месяцев назад. По сути дела, именно так и планировал Ивяник захватить завод: сначала ввести временное управление на основании просроченной задолженности по векселю, а затем уже, на собрании кредиторов, вытащить козырную карту в лице огромной, в десятки миллионов долларов, задолженности.
Следующим сидел Опанасик, зам Молодарчука, в окружении всякой мелкой бенаресовской хевры и двадцатичетырехлетнего молодого человека, претендовавшего на пост временного управляющего со стороны ментов. Насколько Санычев и Нестеренко знали от доброжелателей, в иске «Бенареса» до сих пор фигурировали лишь три злосчастных векселя, выданных «Приске-Стройкомплекту». Заводских долгов «Бенарес» не скупал, нагло полагая, что не дело ментов опускаться до уплаты денег. Почему-то полковнику Молодарчуку казалось, что в условиях раздрая между заводом, губернатором и Колуном первый приз неминуемо присудят ему ввиду его выдающихся служебных достижений и личных качеств. Полковник обладал характерным для многих руководителей качеством: он даже не мог себе представить, чтобы что-то случилось не так, как ему хочется, и даже сейчас, после того как губернатор и Колун появились на одном из предвыборных митингов, держась за руки, Молодарчук был уверен в победе.
Тут же пребывали двое растерянных юристов «Ланки». Иностранный концерн вел себя благороднее всех: он просто-напросто пропечатал в газетах, что скупает задолженность «Зари» по номиналу. Денег у иноземцев было завались, но с народом они не работали, предпочитая, чтобы народ шел по указанному в газете адресу.
У этого— то адреса и расположился ментовский пост. Пост проверял всех идущих в «Ланку» и ласково препровождал в черный «мерседес», где сидели люди Колуна. Там с любителями легкой наживы вели просветительскую беседу о том, что самые большие деньги -это не всегда самое большое счастье, визитер быстро соглашался и тут же, в машине или на лавочке в скверике, оформлял переуступку долга, благо нотариус тоже при этой процедуре присутствовал.
Интересно, что первоначально пост был учрежден с соизволения Молодарчука, и логичнее было бы ментам сдавать задержанных в «Бенарес». Но так как милицейское начальство, как всегда, норовило разжиться на халяву и «Бенарес» ничего постовым не платил, а Сема Колун, напротив, отстегивал с каждой головы по пятьдесят долларов, то менты сдавали задержанных Семке Колуну, против коммерческих интересов собственного начальства.
Ввиду всех этих событий долгов у «Ланки» едва наскреблось на три миллиона рублей, и доктор Гертцки, приезжая в областную администрацию, постоянно разводил руками и спрашивал: «Как же так? Ведь мы им платим по сто долларов за сто долларов, а Колунов им платит по двадцать за сто». Доктор Гертцки никак не мог постичь законов российской коммерческой арифметики, в которой двадцать долларов могут быть суммой куда более выгодной, чем сто долларов, — особенно если по продаже по сто долларов ты можешь получить пулю в лоб.
Оно было б еще ничего, так как все это время губернатор клятвенно уверял «Ланку», что бюджетные долги, праведно и не праведно насчитанные, будут голосовать на стороне «Ланки». Но теперь всем было известно, что «Ланке» дана отставка, а в губернаторском кабинете сидит, задрав ноги на стол, Семка Колун. Так что кандидат в управляющие от «Ланки» — сорокалетний толстячок с окладистой бородой — сидел в углу, откровенно махнув на суд рукой, и молчал.
Заводские сели кучкой, отдельно от всех: Санычев, Гаибов, Чердынский и Нестеренко. У них было скуплено довольно много долгов, главным образом у тех людей, которые были связаны с «Зарей» технологической цепочкой и просто не могли отказать директору. Кроме этого, 70% задолженности «Зари» приходилось на «Фармэкспорт». Что же касается Чердынского, то он вот уже две недели как перестал быть генеральным директором «Фармэкспорта», потому что именно его завод предлагал в арбитражные управляющие.
К удивлению многих, на заседание приехал сам Колунов, безукоризненно одетый и почти без охраны. Так случилось, что Колунов и заводские подъехали к зданию суда одновременно, и у дверей возникла легкая заминка: кто войдет первым? Пацаны Колуна вздумали задираться. Ребята Нестеренко в ответ схватились было за пушки, и бог знает, что могло бы случиться, если бы Колун не сверкнул белозубой улыбкой.
— Демьян Михайлович, проходите.
Зябко поежившись, Санычев вошел в здание. Теперь бок о бок с Колуном сидел глава областной ФСФО и что-то уважительно пояснял ему на ухо. Судья стукнула молоточком.
— Слушается иск ЗАО «Бенарес» о введении наблюдения на Тарском химико-фармацевтическом комбинате «Заря». Интересы истца представляет…
Судья, поправив очки, порылась в стопке возвышающихся на столе бумаг…
— Вот… представляет Опанасик Сергей Никитич, доверенность от ЗАО «Бенарес», зарегистрированного в городе Тарске 22 ноября 1997 года Октябрьским райисполкомом, регистрационный номер 1946, — в общем, предоставлены полномочия на совершение всех процессуальных действий, в том числе непосредственно участвовать в судебных процессах, изменять предмет или основания исков, заявлять отвод… в общем, слушаю вас, Сергей Никитич.
Опанасик — упитанный парень лет тридцати пяти, в костюме и с бородкой, — поднялся со своего места.
— Ваша честь, — заявил он, — в общем-то, все изложено в нашем иске. Мы всегда честно и просто хотели получить причитающиеся нам деньги. В октябре этого года мы приобрели три векселя Тарского химико-фармацевтического завода «Заря» на общую сумму в 13 млн, руб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Добрый вечер, Елена Петровна, — сказал молодой человек, наклоняясь и целуя ручку судье, — меня зовут Валера Нестеренко. Нельзя ли переговорить?
Елена Петровна оглянулась и увидела, что из подкатившего следом джипа тоже вылезли несколько ребят, и что стоят эти ребята по стойке «вольно», полностью, однако, перекрывая и отступление к подъезду суда, и оба конца тротуара.
Елена Петровна покровительственно кивнула седеющей головой и села на заднее сиденье иномарки.
***
Утро 27 марта — день арбитражного разбирательства — выдалось необыкновенно яркое и холодное. Суд был назначен на десять утра, и уже в половине восьмого Демьян Санычев, привыкший сызмальства вставать с солнцем, сидел на кухне в своем особняке и с какой-то печальной улыбкой наблюдал за хлопочущей по хозяйству Викой.
На освещенном солнцем столе стояли хрустальные вазочки с медом и джемом, и на стопке тонких кружевных блинов таяло белое масло. Виктория Львовна возилась у плиты, допекая последние блинчики, и тут же, справа от нее, на белоснежной эмалевой конфорке посвистывал красный с черным носиком чайник.
Наконец Виктория Львовна покончила с блинами, накрыла их фарфоровой мисочкой, села к столу и подперла голову рукой.
— Дема, — сказала она, — что ж ты ничего не ешь?
— Так, — отозвался Демьян, — не хочется. Все же пятнадцать лет директор, а завтра — непонятно кто…
— А тебя на заводе разве не оставят?
— Оставят. Но формально первую скрипку должен играть арбитражный управляющий. Мы теперь, видишь ли, банкроты. Наконец нашли самый плохой завод в области.
— А кто станет управляющим? — спросила Вика.
— Теоретически те люди, которым завод больше всего задолжал — они и назначают внешнего управляющего.
— А кому завод больше всех задолжал? — спросила Виктория Львовна.
— Больше всех завод должен «Фармэкспорту», — усмехнулся Санычев. — Ну и еще нескольким нашим конторам. Мы все очень правильно за эти две недели сделали.
— То есть временным управляющим станет тот, кого вы хотите? — спросила Виктория Львовна.
— Временным управляющим станет тот, кого назначит суд. И если временным управляющим назначат человека Колуна, то он заметит только тех кредиторов, которые дружественны Колуну. А если временным управляющим станет человек губернатора, он заметит только тех кредиторов, которые дружественны губернатору и «Ланке». И то же самое касательно Молодарчука.
— А можно как-то повлиять на суд?
— Да. Этим занимается Валера Нестеренко.
Что— то было в голосе директора, что заставило Нетушкину вздрогнуть.
— Тебе не нравится Валера?
— Все они нелюди, — сказал Санычев.
— А?
— Все они нелюди. Спиридон вон тоже… в белой рубашке. Бизнесменом стал. Сначала ларьки рэкетировал, а потом один из предпринимателей, Дошев, предложил ему сотрудничество. У самого-то Спиридона ума на донышке, так Дошев ему всю империю отстроил, схемы сделал… Спиридон его убил…
— Зачем?! — ахнула Виктория Львовна.
— Чтобы прибылью не делиться. У него еще адвокат был, способный юрист, одну Спиридонову фирму в суде защищал, пол-лимона ему спас, хотя Спиридон не прав был… Тоже убили юриста…
— Зачем?
— Чтобы гонорар не платить. Большой гонорар был.
Виктория Львовна передернулась.
— И Валера…
— Не бывает хороших бандитов, — повторил Санычев. — И ментов хороших не бывает. И директоров. И губернаторов. Все вокруг сволочи. Сидишь в грязи и радуешься — ты по колено, а этот по ноздрю…
— А суд?
— У Нестеренко была встреча с Колуном. Стрелка, по-ихнему. Третий на этой встрече был вор в законе. Они решили, что Нестеренко кинет завод, а Колун за это отстегнет ему на булавки. Они решили это еще месяц назад.
Виктория Львовна тихо ахнула.
— Но почему ты тогда…
— Мне больше не у кого просить помощи, Вика. На мой завод претендуют губернатор, главный мент и крестный отец области.
Виктория Львовна помолчала.
— Но разве… нельзя никак защититься?
— Можно. Можно зарегистрировать фирму «Свиньин и сын» и передать ей на баланс все имущество завода. Пусть банкротят пустое место…
— А вы этого не сделали?
— Нет. Временный управляющий может отменить любую сделку с имуществом завода, если она совершена меньше чем за шесть месяцев до банкротства.
— А если… оформить задним числом?
— Я налоги платил? Платил. Значит, баланс в налоговую сдавал. Колун ко мне придет и скажет: а вот тут у вас акт списания с баланса помечен прошлым годом, а в налоговой это имущество еще на прошлой неделе в балансе было указано… В общем, это все та же проблема временного управляющего. Если временный управляющий наш, то и фокусы не нужны, а если он чужой, так я из-за этих фокусов только в тюрьму сяду…
Демьян помолчал.
— Ты знаешь, Вика, мне плевать на деньги. У меня их достаточно. Просто страшно, что в этой стране нельзя ничего сделать, без того чтобы не нашелся сразу десяток желающих съесть твой пирог. И ты понимаешь… то, что делает фармацевтический завод, — это не исчисляется только в долларах. Гамма-лейкин… он спас жизнь десяткам тысяч людей. Мне говорят, что мы его украли у «Новонордекса». Хорошо, мы его украли. Но жизнь-то он спас. Всем этим Колунам и Нестеренкам — им плевать на все это. Им все равно, что производит завод — лекарства или водку. Это как саранча. Им все равно, что жрать, лишь бы после них ни черта не осталось…
Внизу коротко и требовательно прозвенел звонок. Виктория Львовна встала.
— Не беспокойся, там охрана дверь откроет, — проговорил Санычев.
Через мгновение он вышел в прихожую. Там, улыбаясь, с большим букетом роз стоял Валера Нестеренко в сопровождении двух охранников.
— Это вам, тетя Вика, — проговорил Нестеренко, протягивая пышный букет. — Ну что, Демьян, поехали в арбитраж…
***
Заседание арбитражного суда началось ровно в десять в маленьком, похожем на школьный класс зале.
Кредиторы собрались почти все. В первом ряду сидел Степан Ивяник, финансовый менеджер Колуна. Насколько было известно заводским юристам, Ивяник успел скупить где-то процентов семьдесят старых заводских векселей, выпущенных еще прежним менеджментом. Купил он и старый долг перед Корзуном, причем корзуновский долг был куплен около двух месяцев назад. По сути дела, именно так и планировал Ивяник захватить завод: сначала ввести временное управление на основании просроченной задолженности по векселю, а затем уже, на собрании кредиторов, вытащить козырную карту в лице огромной, в десятки миллионов долларов, задолженности.
Следующим сидел Опанасик, зам Молодарчука, в окружении всякой мелкой бенаресовской хевры и двадцатичетырехлетнего молодого человека, претендовавшего на пост временного управляющего со стороны ментов. Насколько Санычев и Нестеренко знали от доброжелателей, в иске «Бенареса» до сих пор фигурировали лишь три злосчастных векселя, выданных «Приске-Стройкомплекту». Заводских долгов «Бенарес» не скупал, нагло полагая, что не дело ментов опускаться до уплаты денег. Почему-то полковнику Молодарчуку казалось, что в условиях раздрая между заводом, губернатором и Колуном первый приз неминуемо присудят ему ввиду его выдающихся служебных достижений и личных качеств. Полковник обладал характерным для многих руководителей качеством: он даже не мог себе представить, чтобы что-то случилось не так, как ему хочется, и даже сейчас, после того как губернатор и Колун появились на одном из предвыборных митингов, держась за руки, Молодарчук был уверен в победе.
Тут же пребывали двое растерянных юристов «Ланки». Иностранный концерн вел себя благороднее всех: он просто-напросто пропечатал в газетах, что скупает задолженность «Зари» по номиналу. Денег у иноземцев было завались, но с народом они не работали, предпочитая, чтобы народ шел по указанному в газете адресу.
У этого— то адреса и расположился ментовский пост. Пост проверял всех идущих в «Ланку» и ласково препровождал в черный «мерседес», где сидели люди Колуна. Там с любителями легкой наживы вели просветительскую беседу о том, что самые большие деньги -это не всегда самое большое счастье, визитер быстро соглашался и тут же, в машине или на лавочке в скверике, оформлял переуступку долга, благо нотариус тоже при этой процедуре присутствовал.
Интересно, что первоначально пост был учрежден с соизволения Молодарчука, и логичнее было бы ментам сдавать задержанных в «Бенарес». Но так как милицейское начальство, как всегда, норовило разжиться на халяву и «Бенарес» ничего постовым не платил, а Сема Колун, напротив, отстегивал с каждой головы по пятьдесят долларов, то менты сдавали задержанных Семке Колуну, против коммерческих интересов собственного начальства.
Ввиду всех этих событий долгов у «Ланки» едва наскреблось на три миллиона рублей, и доктор Гертцки, приезжая в областную администрацию, постоянно разводил руками и спрашивал: «Как же так? Ведь мы им платим по сто долларов за сто долларов, а Колунов им платит по двадцать за сто». Доктор Гертцки никак не мог постичь законов российской коммерческой арифметики, в которой двадцать долларов могут быть суммой куда более выгодной, чем сто долларов, — особенно если по продаже по сто долларов ты можешь получить пулю в лоб.
Оно было б еще ничего, так как все это время губернатор клятвенно уверял «Ланку», что бюджетные долги, праведно и не праведно насчитанные, будут голосовать на стороне «Ланки». Но теперь всем было известно, что «Ланке» дана отставка, а в губернаторском кабинете сидит, задрав ноги на стол, Семка Колун. Так что кандидат в управляющие от «Ланки» — сорокалетний толстячок с окладистой бородой — сидел в углу, откровенно махнув на суд рукой, и молчал.
Заводские сели кучкой, отдельно от всех: Санычев, Гаибов, Чердынский и Нестеренко. У них было скуплено довольно много долгов, главным образом у тех людей, которые были связаны с «Зарей» технологической цепочкой и просто не могли отказать директору. Кроме этого, 70% задолженности «Зари» приходилось на «Фармэкспорт». Что же касается Чердынского, то он вот уже две недели как перестал быть генеральным директором «Фармэкспорта», потому что именно его завод предлагал в арбитражные управляющие.
К удивлению многих, на заседание приехал сам Колунов, безукоризненно одетый и почти без охраны. Так случилось, что Колунов и заводские подъехали к зданию суда одновременно, и у дверей возникла легкая заминка: кто войдет первым? Пацаны Колуна вздумали задираться. Ребята Нестеренко в ответ схватились было за пушки, и бог знает, что могло бы случиться, если бы Колун не сверкнул белозубой улыбкой.
— Демьян Михайлович, проходите.
Зябко поежившись, Санычев вошел в здание. Теперь бок о бок с Колуном сидел глава областной ФСФО и что-то уважительно пояснял ему на ухо. Судья стукнула молоточком.
— Слушается иск ЗАО «Бенарес» о введении наблюдения на Тарском химико-фармацевтическом комбинате «Заря». Интересы истца представляет…
Судья, поправив очки, порылась в стопке возвышающихся на столе бумаг…
— Вот… представляет Опанасик Сергей Никитич, доверенность от ЗАО «Бенарес», зарегистрированного в городе Тарске 22 ноября 1997 года Октябрьским райисполкомом, регистрационный номер 1946, — в общем, предоставлены полномочия на совершение всех процессуальных действий, в том числе непосредственно участвовать в судебных процессах, изменять предмет или основания исков, заявлять отвод… в общем, слушаю вас, Сергей Никитич.
Опанасик — упитанный парень лет тридцати пяти, в костюме и с бородкой, — поднялся со своего места.
— Ваша честь, — заявил он, — в общем-то, все изложено в нашем иске. Мы всегда честно и просто хотели получить причитающиеся нам деньги. В октябре этого года мы приобрели три векселя Тарского химико-фармацевтического завода «Заря» на общую сумму в 13 млн, руб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55