3. КОРОЛЕВА ИНФЕРНО
- Елки-палки, ну и гвалт! - громко объявила седая женщина в спальной
маске из розового шелка, садясь в кровати под балдахином. Ей казалось, что
весь дом дрожит от шума, и она сердито стянула маску, обнаружив глаза
цвета арктического льда. - Таня! Мигель! - крикнула она хриплым от
неумеренного курения голосом. - Идите сюда!
Она потянулась к болтавшемуся рядом с кроватью шнуру и начала
дергать. В глубине загородного дома Престона, требуя внимания слуг,
залился звонок.
Однако страшный рев уже оборвался. Звучал он всего несколько секунд,
но этого хватило, чтобы перепугать ее и прогнать сон. Она откинула
простыни, вылезла из постели и широким шагом прошла к балконным дверям -
точь-в-точь ходячий смерч. Когда она настежь распахнула их, жара буквально
высосала воздух из легких. Женщина вышла на балкон и, рукой прикрывая
глаза от слепящего солнца, сощурилась в сторону Кобре-роуд. Несмотря на
свои пятьдесят три года, она даже без очков видела достаточно хорошо,
чтобы разглядеть, что пролетело в опасной близости от ее дома: на
юго-запад, поднимая под собой пыльную бурю, мчались три вертолета. Еще
через несколько секунд они исчезли за этой пылью, оставив Селесту Престон
в таком бешенстве, что она была готова плеваться гвоздями.
К дверям балкона подошла Таня - приземистая, с круглым, как луна,
лицом. Она собралась с силами, готовясь выдержать бешеную атаку.
- Си, сеньора Престон?
- Ты где была? Я думала, нас бомбят! Что, черт возьми, происходит?
- Не знаю, сеньора. Я думаю...
- Ай, ладно, принеси-ка мне выпить! - фыркнула хозяйка. - У меня
нервы ни к черту!
Таня ретировалась в глубины дома за первой на сегодня рюмкой
спиртного для хозяйки. Селеста стояла на высоком балконе с мозаичным полом
из красной глиняной мексиканской плитки, вцепившись в узорчатые кованые
перила. Со своей выгодной позиции она видела конюшни, кораль и манеж -
разумеется, бесполезные, поскольку все лошади ушли с аукциона. Кольцо
покрытой гудроном подъездной аллеи охватывало большую клумбу с тем, что
некогда было пионами и маргаритками, теперь выгоревшими до коричневого
цвета, поскольку система опрыскивания вышла из строя. Лимонно-желтый халат
прилипал к спине; пот и жара еще сильнее разожгли ярость Селесты. Она
вернулась в относительную прохладу спальни, сняла трубку розового телефона
и, тыча в него наманикюренным пальцем, набрала номер.
- Контора шерифа, - врастяжку ответил чей-то голос. Мальчишеский
голос. - Говорит полицейский Чэффин...
- Дайте Вэнса, - перебила она.
- Э-э... Сейчас шериф Вэнс на патрулировании. Это...
- Селеста Престон. Я желаю знать, кто летает на вертолета над моей
собственностью в... - она нашла глазами часы на белом прикроватном
столике, - в семь двенадцать утра! Эти сволочи мне чуть крышу не снесли!
- На вертолетах?
- Прочисти уши, мальчик! Тебе говорят! Три вертолета! Пролети они
чуть ближе, они мне все простыни скинули бы, черт дери! Что творится?
- Э-э... не знаю, миссис Престон. - Помощник несколько оживился, и
Селеста представила себе, как он сидит за рабочим столом, весь внимание. -
Если хотите, я свяжусь с шерифом Вэнсом по рации.
- Хочу. Скажите ему, чтобы живо приехал сюда. - Она повесила трубку
прежде, чем молодой человек успел ответить. Вошла Таня и подала женщине на
одном из последних серебряных подносов "кровавую Мэри". Селеста взяла
коктейль, размешала жгучие перчинки стебельком сельдерея и в два глотка
выпила коктейль почти до дна. Сегодня Таня добавила больше "табаско", чем
обычно, но Селеста даже не поморщилась.
- С кем мне сегодня надо чесать язык? - Она провела заиндевелым краем
стакана по высокому, прорезанному морщинами лбу.
- Ни с кем. В расписании чисто.
- Слава тебе, Господи! Что, шайка проклятых кровососов дает мне
передышку, а?
- Встреча с мистером Вейцем и мистером О'Коннором у вас назначена на
утро понедельника, - напомнила Таня.
- То в понедельник. К тому времени я, может, умру. - Она допила то,
что оставалось в стакане, и поставила стакан обратно на поднос так, что
тот звякнул. Ей пришло в голову, что можно бы вернуться в постель, но она
уже слишком завелась. Последние полгода одна головная боль сменяла другую,
не говоря уж о вреде, нанесенном душе. Иногда Селесте казалось, что она -
боксерская груша Господа. Она знала, что много раз в жизни поступала низко
и нечестно, но расплата за грехи оказалась весьма своеобразной.
- Что-нибудь еще? - спросила Таня. Темные глаза смотрели неотрывно и
бесстрастно.
- Нет, все. - Но не успела Таня дойти до массивной полированной двери
красного дерева, как Селеста передумала. - Погоди. Сейчас.
- Да, сеньора?
- Только что... я не хотела на тебя наехать. Просто... знаешь, такие
времена.
- Я понимаю, сеньора.
- Хорошо. Послушай, как вам с Мигелем захочется отпереть бар для
себя, валяйте. - Она пожала плечами. - Какой смысл спиртному пропадать
зря.
- Я запомню, миссис Престон.
Селеста знала, что это не так. Ни Таня, ни ее муж не пили. Впрочем,
все равно: у кого-то в этом доме должна оставаться ясная голова хотя бы
для того, чтобы не подпускать стервятников в человеческом образе. Глаза
Селесты встретились с Таниными.
- А знаешь, тридцать четыре года ты зовешь меня или "миссис Престон",
или "сеньора". Тебе ни разу не хотелось назвать меня "Селеста"?
Таня замялась. Покачала головой.
- Не раз, сеньора.
Селеста засмеялась; это был искренний смех женщины, которая хлебнула
нелегкой жизни, когда-то гордилась грязью, остававшейся у нее под ногтями
после родео, и знала, что победа и проигрыш - две стороны одной медали.
- Ну и фрукт же ты, Таня! Я знаю, что ты всегда любила меня не
больше, чем пердеж пьяницы, ну да ничего. - Улыбка Селесты растаяла. - Мне
по душе, что вы остаетесь здесь в эти последние месяцы. Вы не обязаны.
- Мистер Престон всегда очень хорошо к нам относился. Мы хотели
вернуть долг.
- Вы его вернули. - Миссис Престон прищурилась. - Скажи-ка мне одну
вещь, только не ври: первая миссис Престон управилась бы с этой говенной
заварухой лучше?
Лицо второй женщины не выражало никаких чувств.
- Нет, - сказала она наконец. - Первая миссис Престон была красивой,
изящной женщиной... но вашей смелости у нее не было.
Селеста хмыкнула.
- Да, зато с головой все было в порядке. Потому-то сорок лет назад
она и удрала из этой чертовой дыры, задрав хвост!
Таня резко свернула на знакомую почву.
- Что-нибудь еще, сеньора?
- Не-а. Но очень скоро я ожидаю шерифа, так что прислушивайтесь.
Таня, держась очень прямо и чопорно, покинула комнату и простучала
каблуками по дубовому полу длинного коридора.
Селеста слушала, понимая, как пусто и гулко в доме без мебели.
Конечно, кое-что еще осталось - например, кровать, туалетный столик и
обеденный стол внизу - но немного. Она перешла через комнату, достала из
филигранной серебряной коробочки тонкую черную сигару. Хрустальная
французская зажигалка уже отправилась с аукциона, поэтому Селеста
прикурила от спички из коробка с рекламой клуба "Колючая проволока" с
шоссе N 67. Потом вернулась на балкон, выдохнула едкий дым и подняла лицо
к безжалостному солнцу.
Она подумала: "Опять будет пекло." Но ей случалось переживать и
худшее. И еще придется. Неразбериха с юристами, администрацией штата Техас
и налоговой инспекцией рассеется, как облако под сильным ветром, а потом
она заживет по-своему.
- По-своему, - сказала она вслух, и морщины вокруг рта стали резче.
Селеста задумалась, как далеко ушла от деревянной лачуги в Гэлвистоне.
Теперь она стояла на балконе тридцатишестикомнатной гасиенды в испанском
стиле, на ста акрах земли - пусть даже в доме не осталось мебели, а угодья
были каменистой пустыней. В гараже стоял желтый, как канарейка, кадиллак -
последняя из шести машин. На стенах дома, там, где раньше висели полотна
Миро, Рокуэлла и Дали, зияли пустоты - картины ушли с аукциона одними из
первых, вместе со старинной французской мебелью и коллекцией Уинта,
насчитывавшей почти тысячу чучел гремучих змей.
Банковский счет Селесты был заморожен крепче, чем шарики эскимо, но
над проблемой трудился целый полк далласских юристов, и она знала, что
теперь в любой день ей позвонят из конторы с семеркой фамилий и скажут
"Миссис Престон? Хорошие новости, золотко! Мы отследили недостающие фонды,
и Налоговое управление согласилось взять налоги задним числом, посредством
ежемесячных выплат. Конец неприятностям! Да, мэм, старый Уинт все ж таки
позаботился о вас!"
Насколько Селеста знала, старый Уинт был таким скользким, что куда
там совиному дерьму. Он выплясывал вокруг правительственных уложений о
вкладах и сводов законов о налогах, вокруг корпоративных законов и
президентов банков, как техасский смерч, а на второй день декабря старика
отправил на тот свет удар, и расплачиваться с бандой осталась Селеста.
Она посмотрела на восток, в сторону рудника и Инферно. Шестьдесят с
лишним лет назад на юг из Одессы, разыскивая в степи золото, явился Уинтер
Тедфорд Престон с мулом по кличке Инферно. Золото от него ускользнуло, но
он отыскал малиновую гору, про которую мексиканские индейцы рассказали,
что она сделана из священной целебной пыли. У Уинта была сноровка к
металлургии, хотя его официальное образование закончилось седьмым классом,
и его нос учуял, что пахнет не священной пылью, а богатой медью рудой.
Рудник Уинта начался с одной-единственной дощатой хижины, пятидесяти
мексиканцев и индейцев, пары фургонов и уймы лопат. В первый же день
раскопок вырыли дюжину скелетов, и тогда-то Уинт понял, что мексиканцы
больше ста лет хоронили в горе своих мертвецов.
Потом в один прекрасный день мексиканец с кайлом вскрыл сверкающую
жилу первоклассной руды в сто футов шириной. Она стала первой из многих. У
дверей Уинта застучали новые техасские компании, которые тянули через штат
телефонные кабели, линии электропередач и водопровод. А сразу за рудной
горой выросли несколько палаток, потом - деревянные и глинобитные дома,
следом - каменные строения, церкви и школы. Проселочные дороги засыпали
гравием, потом замостили. Селеста вспомнила, что Уинт говорил: однажды ты
оглянешься и на месте бурьяна увидишь город. Городской люд, главным
образом, рудничные рабочие, избрали Престона мэром; Уинт под влиянием
текилы окрестил город Инферно и поклялся поставить в его центре памятник
своему верному старому мулу.
Но, хотя порывов было множество, Инферно так и не перерос город
одного мула. Здесь было слишком жарко и пыльно, слишком далеко до больших
городов, и, стоило выйти из строя водопроводу, горожане в мгновение ока
начинали умирать от жажды. Но народ все приезжал, "Ледяной дом"
подключился к водопроводу и замораживал воду в ледяные глыбы, воскресным
утром звонили церковные колокола, хозяева лавчонок делали деньги,
телефонная компания тянула линию и обучала операторов, а шаткий деревянный
мост, соединявший берега Змеиной реки, заменили бетонным. Забили первые
гвозди в доски Окраины. Уолта Трэвиса выбрали шерифом и через два месяца
застрелили на улице, которую потом назвали в его честь. Преемник Трэвиса
держался на своей должности, пока его не отлупили так, что он оказался в
двух шагах от райских врат, и очнулся уже в поезде, державшем курс к
северной границе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86