И вскоре Лепрекон полюбил своего хозяина и спокойно ел из его рук.
Некоторое время Брендан стоял рядом с жеребцом, не зная, что делать. Мастер Риджуэй всегда был с ним любезен и добр. Он предоставил ему кров над головой, кроме того, всячески способствовал тому, чтобы встречи с Аморе продолжались даже вопреки воле пастора Блэкшо. Брендан не мог отрицать, что очень многим обязан лекарю. Но как бы то ни было, он вполне допускал, что за месяцы его отсутствия у них с миледи Сен-Клер мог завязаться роман. И выяснить это можно было лишь одним способом – в лоб спросить самого Риджуэя!
Оседлав Лепрекона, Брендан отправился в Ньюгейт. Увидев перед собой закопченные ворота, он остановил жеребца и спешился. Поблизости находились общественные конюшни, там он и оставил коня. Хотя Брендан сгорал от желания призвать Риджуэя к ответу, он не торопился переступать порог тюрьмы. Воспоминания, которые в нем пробудили стены Ньюгейта, были еще слишком свежи и ужасны. Не так давно ирландцу пришлось на собственной шкуре испытать всю мерзость застенков Ньюгейта. Там его посадили на цепь словно пса в самом глубоком из тюремных подвалов, ибо у него не было ни пенни за душой. Дважды Брендану пришлось прошагать к Тайберну: в первый раз, чтобы подвергнуться наказанию плетью как заурядному воришке, во второй – уже как убийце, которому полагалась виселица. Тогда Брендан стал жертвой оговора, но отцу Блэкшо удалось избавить его от верной гибели, и он никогда не забудет этого. Да и мастер Риджуэй тогда здорово помог ему, и сейчас Брендану приходилось разрываться между благодарностью к лекарю и испепеляющей душу ревностью.
За мзду дежуривший у ворот тюремщик сообщил ему, где именно находится арестант по имени Риджуэй. Брендану, знавшему это узилище как свои пять пальцев, не составило труда отыскать лекаря. Он обнаружил Алена пластом лежащим на койке. Казалось, он спит. Кроме него, в камере не было никого – остальные лежанки так и стояли незанятыми. А может, его собратья по камере торчат, как водится, в тюремном кабаке? Брендан подошел ближе.
«Я выясню, выясню, как все было, – думал он. – Мне он лгать не станет. Не осмелится!»
Решительным движением Брендан выхватил из-за пояса кинжал, склонился над Аленом, приставив ему к горлу клинок. Он не собирался перерезать ему глотку, а хотел лишь напугать, развязать язычок.
– Риджуэй! – угрожающе прошипел ирландец. – Просыпайся!
Тот даже не пошевелился. Брендан был в явном замешательстве. Прислушавшись, он понял, что так спящий человек не дышит. Так дышит тяжелобольной.
– Что бы он тебе ни сделал, прости его, друг! – послышался голос за спиной Брендана.
Макмагон, резко повернувшись, увидел стоявшего в дверях заключенного в кандалах. Человек пристально смотрел на него, и взгляд незнакомца, казалось, доходил до самых темных закоулков души. Ирландец спрятал кинжал и приложил ладонь ко лбу Алена. Лоб горел.
– Что с ним? – осведомился он у пришельца.
– Тюремная горячка, – сообщил Джордж Грей и попытался отвлечь внимание вооруженного человека от хворого. – Он не слышит тебя, друг. Он в горячечном бреду, витает между реальностью и видениями. Может, и до завтра не дотянет. Так что прости ему все! Он больше не опасен для тебя.
В этот момент появился Иеремия. Иезуит сразу сообразил, в чем дело, однако вида не подал. Все-таки Брендану доложили! И теперь он явился сюда отомстить Алену!
– Ах, Брендан, как хорошо, что вы здесь, – с наигранным радушием произнес Иеремия. – Вот вы мне и поможете.
Жестом он дал Джорджу Грею понять, что желает пообщаться со своим знакомым наедине. Квакер нехотя удалился.
– Прошу вас сесть, – предложил иезуит. – Подержите ему голову, а я дам ему глотнуть немного вина.
Брендан без слов повиновался. Не мог он перечить тому, кто однажды спас ему жизнь. Иеремия откупорил принесенную с собой бутыль с вином, наполнил кружку и стал терпеливо поить Алена.
– Как его дела? – озадаченно осведомился ирландец.
– Да ничего хорошего. Он тяжело болен. И в любой момент может умереть. Я мало чем могу ему помочь. К счастью, леди Сен-Клер где-то раздобыла немного коры хинного дерева. По крайней мере удалось снять жар. Все, можете опустить голову на подушку.
Иеремия, подняв Алену сорочку, стал осматривать грудь – все тело, кроме лица, покрывала характерная сыпь: мелкие темно-красные прыщики высыпали на ногах, руках и даже ладонях.
– С чего это вы вдруг оказались здесь? – не глядя на ирландца, поинтересовался Иеремия.
Макмагон медлил с ответом, не решаясь признаться в том, что единственная причина – ревность.
– Просто хотел спросить, что было у них с Аморе.
– Вот оно что! И кто вас надоумил, позвольте полюбопытствовать?
– Некто из придворных рассказал мне, что мастер Риджуэй неоднократно проводил ночь в доме Аморе.
– И отсюда вы заключили, что у них роман. Впрочем, если даже и был роман, в данный момент это не имеет ровным счетом никакого значения.
– Стало быть, это все-таки правда.
– Вы и сами приложили к этому руку. Они никогда бы не сошлись, не исчезни вы без следа. Хоть бы дали ей о себе знать.
Брендан опустил голову. Он понимал, что пастор прав.
– Так и есть, – выдавил он, после чего, бросив взгляд на больного, направился к двери.
Иеремия с тяжелым сердцем поднялся – ему не хотелось оставлять Алена – и собрался к судье Орландо Трелони.
У дверей в дом сэра Орландо он едва не столкнулся с Джеймсом Дрейпером – тот как раз выходил от судьи. Молодой человек, на ходу поздоровавшись, поспешно удалился. Иеремия задумчиво посмотрел ему вслед.
Мэлори проводил иезуита в кабинет сэра Орландо.
– Есть что-нибудь новое, святой отец? – спросил судья, когда камердинер ушел. – Давненько вы не заходили.
Иеремия обессиленно опустился на стул.
– Мастер Риджуэй тяжело болен. У него тюремная горячка, и с каждым днем ему все хуже и хуже.
– Боже праведный! Мне весьма печально слышать об этом, святой отец. – Сэр Орландо озабоченно взглянул на осунувшееся лицо друга, понимая, каково тому сейчас приходится. – Вам, возможно, понадобятся деньги, и…
Иеремия покачал головой.
– Весьма великодушно с вашей стороны, милорд, но даже деньги не в силах сейчас помочь мастеру Риджуэю. Нам предстоит отыскать настоящего убийцу и вызволить Алена из этого ада. Я не могу обеспечить надлежащий уход за ним, пока он в Ньюгейте. А между тем ему в первую очередь необходим уход и еще раз уход.
– Сочувствую вам как могу, святой отец, и от всей души готов помочь. Сейчас уже поздно. Может, все-таки переночуете у нас?
– Благодарен вам, милорд, но мне не хотелось бы вновь злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Но вы хотя бы отужинаете с нами?
Иеремия с благодарностью согласился – внезапно он вспомнил, что во рту у него с утра маковой росинки не было.
Когда они садились за стол, иезуит сразу заметил произошедшие с леди Джейн перемены. Молодая женщина буквально излучала счастье и довольство жизнью. Не приходилось сомневаться, что давно желанное свершилось. И Иеремия вдруг осознал иронию судьбы. Брендан, будучи руководим чувством мести, совершил нападение на судью и против воли своей помог воцариться счастью в их доме.
– Я встретил вашего двоюродного брата Джеймса, он выходил от вас, миледи, – вдруг вспомнил Иеремия.
– Да, он забежал к нам ненадолго извиниться за свое поведение на свадьбе, – пояснила Джейн.
– И тут же стал просить денег, – язвительно уточнил сэр Орландо. – Наверняка проигрался в прах. Нет, он совершенно неисправим, этот никчемный человек.
– А что же, отец держит его в черном теле? – осведомился Иеремия, прожевывая бифштекс. – Или у Джорджа Дрейпера тоже возникли финансовые проблемы?
– И то и другое вполне может быть, – ответил судья.
Иеремия задумался.
– Милорд, вот о чем я хотел спросить вас: какова была бы судьба состояния Айзека Форбса в случае, если его сын Сэмюел так и умер бы, не оставив наследника? Кому бы оно отошло?
– Несомненно, Джорджу Дрейперу и его сыновьям! – без долгих раздумий ответил судья Трелони.
– Это на самом деле так?
– Именно так, поскольку у Айзека Форбса, насколько мне известно, больше нет близких родственников.
– Это весьма любопытно, вам не кажется?
Трелони кивнул.
– Вы правы. Любопытно. Как и, вероятно, то, что все эти странные происшествия в семействе Форбс – отнюдь не череда трагических случайностей. Дрейперы заинтересованы в том, чтобы Сэмюел до гробовой доски оставался бездетным. Но неужели вы всерьез верите, что кто-нибудь из них мог упросить эту повитуху… Как бишь ее?..
– Изабеллу Крейвен.
– Верно… Изабеллу Крейвен помочь новорожденному отправиться на небеса? Или что старик Форбс мог убить свою первую жену? Кстати, вы говорили с миссис Крейвен? Вы ведь, насколько помнится, собирались встретиться с ней, доктор?
– Все так, милорд. Но пока что мне так и не удалось ее разыскать, – с ноткой разочарования признался Иеремия.
– Мне уже приходилось где-то слышать это имя, – вдруг вмешалась Джейн.
И судья, и Иеремия удивленно взглянули на нее.
– Да, я точно вспомнила это имя – Изабелла Крейвен, – продолжала молодая женщина. – И кто-то говорил, что она умерла.
– Кто? Кто именно это вам говорил, миледи? Прошу вас, постарайтесь вспомнить, – настаивал Иеремия.
Джейн стала лихорадочно вспоминать.
– Как мне кажется, это был Джеймс. Когда кто-то упомянул об этой повитухе, он сказал, что она случайно погибла. Выпала из окна.
Иеремия и сэр Орландо переглянулись.
– Силы небесные! История с каждым днем становится все запутаннее! – воскликнул судья. – И как только в ней разобраться?
Иезуит задумчиво кивнул. И тут его осенило.
– Миледи, я должен спросить у вас нечто важное. Повитуха Маргарет Лэкстон внесла в книгу записей роды, которые принимала в доме вашего дядюшки, и сумму оплаты за услуги. Что вам об этом известно?
Джейн в явном смущении опустила голову.
– Я мало что могу сказать об этом, сэр. Мой дядя взял со всех нас слово, что мы никогда и ни с кем не станем обсуждать эту тему.
– Понимаю вас – вы не хотите утратить доверие в глазах семейства, миледи. Но на карту поставлена судьба и жизнь невиновного человека – ему вменяют в вину тяжкое преступление, которого он не совершал. И все, что вам известно об этих родах в стенах вашего дома, могло бы способствовать установлению истины. И спасению его от казни.
Джейн посмотрела на иезуита, и тот заметил в ее глазах страх.
– Мне очень жаль, я об этом ничего не знала! Естественно, что в данных обстоятельствах я… я не стану молчать. Что вы хотите знать, сэр?
– Кто была мать ребенка?
– Одна из наших служанок. Ее звали Лиз.
– И она, конечно же, была незамужней?
– Да, это так.
– От кого же она забеременела?
Последовал тяжкий вздох.
– От Джеймса.
– И ваш дядя узнал об этом?
– Все семейство знало.
– Что произошло с ребенком и его матерью, после того как она родила?
– Их куда-то тайком отправили из дома, не знаю куда. Дядя постарался, чтобы никто об этом не узнал. Он страшно боялся огласки и скандала.
Сэр Орландо гневно ударил кулаком по столу. Звякнули бокалы.
– Мы обязательно должны вновь поговорить с Джеймсом Дрейпером!
Иеремия согласился с ним. С чувством, что они сделали существенный шаг на пути расследования, он отправился домой. Добравшись до Лондонского моста, он долго лежал без сна, рассеянно слушая возгласы ночного сторожа, ходившего с фонарем по опустевшим улицам:
– Слушайте все! Часы пробили одиннадцать. Проследите за очагом, свечами и лампами, будьте добрее к беднякам и помолитесь за умерших!
Заканчивался вечер 1 сентября 1666 года.
Глава 36
Тревожный набат колоколов церкви Святой Маргариты на Фиш-Хилл-стрит вырвал Иеремию из сна. Протерев глаза, он понял, что проспал от силы пару часов. Еще не рассвело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Некоторое время Брендан стоял рядом с жеребцом, не зная, что делать. Мастер Риджуэй всегда был с ним любезен и добр. Он предоставил ему кров над головой, кроме того, всячески способствовал тому, чтобы встречи с Аморе продолжались даже вопреки воле пастора Блэкшо. Брендан не мог отрицать, что очень многим обязан лекарю. Но как бы то ни было, он вполне допускал, что за месяцы его отсутствия у них с миледи Сен-Клер мог завязаться роман. И выяснить это можно было лишь одним способом – в лоб спросить самого Риджуэя!
Оседлав Лепрекона, Брендан отправился в Ньюгейт. Увидев перед собой закопченные ворота, он остановил жеребца и спешился. Поблизости находились общественные конюшни, там он и оставил коня. Хотя Брендан сгорал от желания призвать Риджуэя к ответу, он не торопился переступать порог тюрьмы. Воспоминания, которые в нем пробудили стены Ньюгейта, были еще слишком свежи и ужасны. Не так давно ирландцу пришлось на собственной шкуре испытать всю мерзость застенков Ньюгейта. Там его посадили на цепь словно пса в самом глубоком из тюремных подвалов, ибо у него не было ни пенни за душой. Дважды Брендану пришлось прошагать к Тайберну: в первый раз, чтобы подвергнуться наказанию плетью как заурядному воришке, во второй – уже как убийце, которому полагалась виселица. Тогда Брендан стал жертвой оговора, но отцу Блэкшо удалось избавить его от верной гибели, и он никогда не забудет этого. Да и мастер Риджуэй тогда здорово помог ему, и сейчас Брендану приходилось разрываться между благодарностью к лекарю и испепеляющей душу ревностью.
За мзду дежуривший у ворот тюремщик сообщил ему, где именно находится арестант по имени Риджуэй. Брендану, знавшему это узилище как свои пять пальцев, не составило труда отыскать лекаря. Он обнаружил Алена пластом лежащим на койке. Казалось, он спит. Кроме него, в камере не было никого – остальные лежанки так и стояли незанятыми. А может, его собратья по камере торчат, как водится, в тюремном кабаке? Брендан подошел ближе.
«Я выясню, выясню, как все было, – думал он. – Мне он лгать не станет. Не осмелится!»
Решительным движением Брендан выхватил из-за пояса кинжал, склонился над Аленом, приставив ему к горлу клинок. Он не собирался перерезать ему глотку, а хотел лишь напугать, развязать язычок.
– Риджуэй! – угрожающе прошипел ирландец. – Просыпайся!
Тот даже не пошевелился. Брендан был в явном замешательстве. Прислушавшись, он понял, что так спящий человек не дышит. Так дышит тяжелобольной.
– Что бы он тебе ни сделал, прости его, друг! – послышался голос за спиной Брендана.
Макмагон, резко повернувшись, увидел стоявшего в дверях заключенного в кандалах. Человек пристально смотрел на него, и взгляд незнакомца, казалось, доходил до самых темных закоулков души. Ирландец спрятал кинжал и приложил ладонь ко лбу Алена. Лоб горел.
– Что с ним? – осведомился он у пришельца.
– Тюремная горячка, – сообщил Джордж Грей и попытался отвлечь внимание вооруженного человека от хворого. – Он не слышит тебя, друг. Он в горячечном бреду, витает между реальностью и видениями. Может, и до завтра не дотянет. Так что прости ему все! Он больше не опасен для тебя.
В этот момент появился Иеремия. Иезуит сразу сообразил, в чем дело, однако вида не подал. Все-таки Брендану доложили! И теперь он явился сюда отомстить Алену!
– Ах, Брендан, как хорошо, что вы здесь, – с наигранным радушием произнес Иеремия. – Вот вы мне и поможете.
Жестом он дал Джорджу Грею понять, что желает пообщаться со своим знакомым наедине. Квакер нехотя удалился.
– Прошу вас сесть, – предложил иезуит. – Подержите ему голову, а я дам ему глотнуть немного вина.
Брендан без слов повиновался. Не мог он перечить тому, кто однажды спас ему жизнь. Иеремия откупорил принесенную с собой бутыль с вином, наполнил кружку и стал терпеливо поить Алена.
– Как его дела? – озадаченно осведомился ирландец.
– Да ничего хорошего. Он тяжело болен. И в любой момент может умереть. Я мало чем могу ему помочь. К счастью, леди Сен-Клер где-то раздобыла немного коры хинного дерева. По крайней мере удалось снять жар. Все, можете опустить голову на подушку.
Иеремия, подняв Алену сорочку, стал осматривать грудь – все тело, кроме лица, покрывала характерная сыпь: мелкие темно-красные прыщики высыпали на ногах, руках и даже ладонях.
– С чего это вы вдруг оказались здесь? – не глядя на ирландца, поинтересовался Иеремия.
Макмагон медлил с ответом, не решаясь признаться в том, что единственная причина – ревность.
– Просто хотел спросить, что было у них с Аморе.
– Вот оно что! И кто вас надоумил, позвольте полюбопытствовать?
– Некто из придворных рассказал мне, что мастер Риджуэй неоднократно проводил ночь в доме Аморе.
– И отсюда вы заключили, что у них роман. Впрочем, если даже и был роман, в данный момент это не имеет ровным счетом никакого значения.
– Стало быть, это все-таки правда.
– Вы и сами приложили к этому руку. Они никогда бы не сошлись, не исчезни вы без следа. Хоть бы дали ей о себе знать.
Брендан опустил голову. Он понимал, что пастор прав.
– Так и есть, – выдавил он, после чего, бросив взгляд на больного, направился к двери.
Иеремия с тяжелым сердцем поднялся – ему не хотелось оставлять Алена – и собрался к судье Орландо Трелони.
У дверей в дом сэра Орландо он едва не столкнулся с Джеймсом Дрейпером – тот как раз выходил от судьи. Молодой человек, на ходу поздоровавшись, поспешно удалился. Иеремия задумчиво посмотрел ему вслед.
Мэлори проводил иезуита в кабинет сэра Орландо.
– Есть что-нибудь новое, святой отец? – спросил судья, когда камердинер ушел. – Давненько вы не заходили.
Иеремия обессиленно опустился на стул.
– Мастер Риджуэй тяжело болен. У него тюремная горячка, и с каждым днем ему все хуже и хуже.
– Боже праведный! Мне весьма печально слышать об этом, святой отец. – Сэр Орландо озабоченно взглянул на осунувшееся лицо друга, понимая, каково тому сейчас приходится. – Вам, возможно, понадобятся деньги, и…
Иеремия покачал головой.
– Весьма великодушно с вашей стороны, милорд, но даже деньги не в силах сейчас помочь мастеру Риджуэю. Нам предстоит отыскать настоящего убийцу и вызволить Алена из этого ада. Я не могу обеспечить надлежащий уход за ним, пока он в Ньюгейте. А между тем ему в первую очередь необходим уход и еще раз уход.
– Сочувствую вам как могу, святой отец, и от всей души готов помочь. Сейчас уже поздно. Может, все-таки переночуете у нас?
– Благодарен вам, милорд, но мне не хотелось бы вновь злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Но вы хотя бы отужинаете с нами?
Иеремия с благодарностью согласился – внезапно он вспомнил, что во рту у него с утра маковой росинки не было.
Когда они садились за стол, иезуит сразу заметил произошедшие с леди Джейн перемены. Молодая женщина буквально излучала счастье и довольство жизнью. Не приходилось сомневаться, что давно желанное свершилось. И Иеремия вдруг осознал иронию судьбы. Брендан, будучи руководим чувством мести, совершил нападение на судью и против воли своей помог воцариться счастью в их доме.
– Я встретил вашего двоюродного брата Джеймса, он выходил от вас, миледи, – вдруг вспомнил Иеремия.
– Да, он забежал к нам ненадолго извиниться за свое поведение на свадьбе, – пояснила Джейн.
– И тут же стал просить денег, – язвительно уточнил сэр Орландо. – Наверняка проигрался в прах. Нет, он совершенно неисправим, этот никчемный человек.
– А что же, отец держит его в черном теле? – осведомился Иеремия, прожевывая бифштекс. – Или у Джорджа Дрейпера тоже возникли финансовые проблемы?
– И то и другое вполне может быть, – ответил судья.
Иеремия задумался.
– Милорд, вот о чем я хотел спросить вас: какова была бы судьба состояния Айзека Форбса в случае, если его сын Сэмюел так и умер бы, не оставив наследника? Кому бы оно отошло?
– Несомненно, Джорджу Дрейперу и его сыновьям! – без долгих раздумий ответил судья Трелони.
– Это на самом деле так?
– Именно так, поскольку у Айзека Форбса, насколько мне известно, больше нет близких родственников.
– Это весьма любопытно, вам не кажется?
Трелони кивнул.
– Вы правы. Любопытно. Как и, вероятно, то, что все эти странные происшествия в семействе Форбс – отнюдь не череда трагических случайностей. Дрейперы заинтересованы в том, чтобы Сэмюел до гробовой доски оставался бездетным. Но неужели вы всерьез верите, что кто-нибудь из них мог упросить эту повитуху… Как бишь ее?..
– Изабеллу Крейвен.
– Верно… Изабеллу Крейвен помочь новорожденному отправиться на небеса? Или что старик Форбс мог убить свою первую жену? Кстати, вы говорили с миссис Крейвен? Вы ведь, насколько помнится, собирались встретиться с ней, доктор?
– Все так, милорд. Но пока что мне так и не удалось ее разыскать, – с ноткой разочарования признался Иеремия.
– Мне уже приходилось где-то слышать это имя, – вдруг вмешалась Джейн.
И судья, и Иеремия удивленно взглянули на нее.
– Да, я точно вспомнила это имя – Изабелла Крейвен, – продолжала молодая женщина. – И кто-то говорил, что она умерла.
– Кто? Кто именно это вам говорил, миледи? Прошу вас, постарайтесь вспомнить, – настаивал Иеремия.
Джейн стала лихорадочно вспоминать.
– Как мне кажется, это был Джеймс. Когда кто-то упомянул об этой повитухе, он сказал, что она случайно погибла. Выпала из окна.
Иеремия и сэр Орландо переглянулись.
– Силы небесные! История с каждым днем становится все запутаннее! – воскликнул судья. – И как только в ней разобраться?
Иезуит задумчиво кивнул. И тут его осенило.
– Миледи, я должен спросить у вас нечто важное. Повитуха Маргарет Лэкстон внесла в книгу записей роды, которые принимала в доме вашего дядюшки, и сумму оплаты за услуги. Что вам об этом известно?
Джейн в явном смущении опустила голову.
– Я мало что могу сказать об этом, сэр. Мой дядя взял со всех нас слово, что мы никогда и ни с кем не станем обсуждать эту тему.
– Понимаю вас – вы не хотите утратить доверие в глазах семейства, миледи. Но на карту поставлена судьба и жизнь невиновного человека – ему вменяют в вину тяжкое преступление, которого он не совершал. И все, что вам известно об этих родах в стенах вашего дома, могло бы способствовать установлению истины. И спасению его от казни.
Джейн посмотрела на иезуита, и тот заметил в ее глазах страх.
– Мне очень жаль, я об этом ничего не знала! Естественно, что в данных обстоятельствах я… я не стану молчать. Что вы хотите знать, сэр?
– Кто была мать ребенка?
– Одна из наших служанок. Ее звали Лиз.
– И она, конечно же, была незамужней?
– Да, это так.
– От кого же она забеременела?
Последовал тяжкий вздох.
– От Джеймса.
– И ваш дядя узнал об этом?
– Все семейство знало.
– Что произошло с ребенком и его матерью, после того как она родила?
– Их куда-то тайком отправили из дома, не знаю куда. Дядя постарался, чтобы никто об этом не узнал. Он страшно боялся огласки и скандала.
Сэр Орландо гневно ударил кулаком по столу. Звякнули бокалы.
– Мы обязательно должны вновь поговорить с Джеймсом Дрейпером!
Иеремия согласился с ним. С чувством, что они сделали существенный шаг на пути расследования, он отправился домой. Добравшись до Лондонского моста, он долго лежал без сна, рассеянно слушая возгласы ночного сторожа, ходившего с фонарем по опустевшим улицам:
– Слушайте все! Часы пробили одиннадцать. Проследите за очагом, свечами и лампами, будьте добрее к беднякам и помолитесь за умерших!
Заканчивался вечер 1 сентября 1666 года.
Глава 36
Тревожный набат колоколов церкви Святой Маргариты на Фиш-Хилл-стрит вырвал Иеремию из сна. Протерев глаза, он понял, что проспал от силы пару часов. Еще не рассвело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74