– Давайте-давайте, обопритесь на меня, – решительно заявил ирландец.
Уильям и Джим подняли так и не пришедшего в сознание Алена и понесли к стоявшему поодаль паланкину. Усадив его, они привязали Риджуэя ремнями к спинке, чтобы ненароком не вывалился по пути.
Брендан помог пастору взобраться на Лепрекона и повел жеребца в поводу.
Так они отправились в путь к дому леди Сен-Клер.
Заметив багровую полосу на шее, она в ужасе спросила:
– Что с вами произошло?
Полуобернувшись, пастор махнул рукой.
– Брендан вам не рассказал? О том, как парочка чересчур ретивых горожан вознамерилась вздернуть меня? И о том, как он меня спас?
– Они избили вас? – прошептала потрясенная Аморе. – У вас все лицо в кровоподтеках!
– Ничего, миледи, как-нибудь переживу. Синяки да пара сломанных ребер. Все могло кончиться бог ведает как, поверьте.
Во внутреннем дворе Хартфорд-Хауса Брендан помог иезуиту слезть с лошади. Аморе следила, как слуги, отвязав Алена от спинки носилок, стали вносить его в дом.
– Несите его в красную спальню! – распорядилась она.
Уильям и Джим осторожно положили Риджуэя на постель, уже без балдахина, но застеленную чистым бельем. Аморе, оставляя кровать, как знала, что она понадобится.
Усевшись на краю постели, Иеремия принялся осматривать пострадавшего друга, а леди Сен-Клер приказала слуге побыстрее принести деревянную лохань и теплой воды.
– И еще захватите чистых салфеток! – крикнула она вслед уходящему лакею. – После этого, повернувшись к горничной, скомандовала: – А ты отправляйся на кухню и передай повару, чтобы он как можно скорее приготовил куриный бульон. Спроси, осталось ли у них молоко; если нет, принеси пива или вина.
С озабоченным видом Аморе подошла к пастору и пристально посмотрела на Алена. Лицо Риджуэя странно заострилось, его покрывала уже не щетина, а изрядно отросшая борода, глаза ввалились, под ними обозначились темные круги.
– Как он? Он так страшно исхудал, – с болью спросила Аморе.
– Все это последствия недуга, которым он страдал. Болезнь пожирает ткани организма. Но жар спал, и это добрый признак.
– Надо снять с него эти цепи. С ними его не вымыть.
Аморе послала Уильяма на конюшню за необходимым инструментом. Когда тот вернулся, Джим с Бренданом осторожно подняли Алена с кровати и положили на пол. Уильям поставил подле больного плоский камень, и слуги уже собрались было приступить к делу, когда раздался голос Брендана:
– Знаете, предоставьте это мне. Поверьте, мне не раз приходилось заниматься этим. – Ирландец невесело усмехнулся.
Брендан, действуя ловко и сноровисто, в считанные минуты покончил с кандалами. Аморе, презрев приличия, стала раздевать Алена. Взорам присутствующих предстал скелет, обтянутый кожей: впалый живот, выступающие ребра и кости – словом, ни унции жира; неравная борьба с хворью исчерпала все запасы организма. Аморе была потрясена до слез. Случайно они встретились глазами с ирландцем; тот смотрел на нее со смесью боли и гнева, но сейчас ей было не до переживаний Брендана.
Вымыв и насухо вытерев Алена, Уильям и Джим уложили лекаря в постель и накрыли одеялом. Арман было поручено по каплям вливать в рот больного куриный бульон. Иеремия сидел тут же на стуле и с озабоченностью следил за происходящим.
– Вам также нужен уход, святой отец, – обратилась к нему Аморе. – Необходима перевязка! – не терпящим возражений тоном заявила она. – Брендан, давай снимай с пастора платье! – велела она, прекрасно понимая, что пастор Блэкшо ни за что не позволит ей разоблачить его.
Ирландец проводил покорившегося Иеремию в смежную со спальней комнату, служившую леди Сен-Клер кабинетом. Раздев его, Брендан перевязал иезуиту грудь и после этого надел на него свежую ночную рубашку.
– Мне еще нужно разузнать, как там мои прихожане, – слабо протестовал пастор Блэкшо.
– Сейчас вам одно нужно: отдохнуть как следует, – иначе вы сляжете, – отмел его возражения Брендан. – Я схожу проведать ваших прихожан. И, мне думается, Аморе не будет против, если я приведу их сюда.
Иеремия уступил. На самом деле он сейчас желал лишь одного: поскорее лечь и закрыть глаза.
Утром следующего дня Аморе сидела у постели больного Алена, когда слуга Уильям сообщил о том, что к дому подъехал экипаж королевского судьи Трелони. Иеремия, услышав про это, стал спешно одеваться.
– Он приехал сюда явно для того, чтобы справиться обо мне, – бросил он, спускаясь в холл.
Слуга как раз впустил Трелони. Заметив спускавшегося по лестнице иезуита, сэр Орландо просиял:
– Слава Всевышнему! Вы живы! Я уже начинал предполагать самое худшее!
Иеремия проводил судью в гостиную.
– Я уцелел исключительно благодаря помощи квакера. Но как ваши дела, милорд? До меня дошли слухи, что огонь подступил к Феттер-лейн, которая лежит всего-то в двух кварталах от вас.
– Да-да, но пока что дальше он не распространяется. После того как вчера переменился ветер, пожар замедлил ход. Хотя какое-то время даже Тауэр был под угрозой, но когда подорвали несколько домов, пламя удалось остановить. И большая часть Темпла цела и невредима, и все благодаря герцогу Йоркскому, но вот беда – собор Святого Павла в развалинах! Лондона больше нет! – с горечью заключил судья. – Слава Всевышнему, удалось хотя бы накормить спасшихся от пожара несчастных – его величество распорядился раздать им хлеб из флотских запасов, а соседним графствам предписано в кратчайшие сроки направить в город подводы с провиантом, чтобы снять угрозу голода.
Сэр Орландо опустил голову.
– Мне так жаль, что с мастером Риджуэем так вышло, святой отец. Я слышал, что пожар охватил и Ньюгейт и все было кончено. Стало поздно что-то предпринимать, в противном случае я сделал бы все для его спасения.
– Не сомневаюсь в этом, милорд.
– Такой нелепый, несправедливый и трагический конец! Ведь он, по сути, оказался в тюрьме по оговору. Хочу вас заверить, что приложу все усилия для поимки истинного виновника. Доброе имя мастера Риджуэя останется незапятнанным!
Иеремия смущенно завертел головой. Ему не хотелось, чтобы судья знал, что Ален на свободе, ведь тем самым он ставил служителя закона в двусмысленное положение – ведь формально Ален Риджуэй должен сидеть за решеткой. И сейчас в Иеремии боролись нежелание лгать судье и боязнь за участь Алена. В конце концов он все же решил признаться.
– Дело в том, милорд, что Ален жив. Мне удалось спасти его, вызволив из застенков.
Опешивший сэр Орландо несколько секунд не в силах был вымолвить ни слова. Потом широко улыбнулся.
– Откровенно говоря, это для меня не такая уж неожиданность.
Иеремия вперил в судью полный мольбы взгляд.
– Милорд, я не могу утаивать этого от вас, ибо вы мой друг, и лгать вам превыше моих сил. Но умоляю, не бросайте мастера Риджуэя в тюрьму! Он очень болен и нуждается в заботливом уходе!
– Я все прекрасно понимаю, святой отец, – заверил его судья. – Кроме того, тюрьмы в западной части Лондона, которые пощадил пожар, и так переполнены. Так что, учитывая состояние мастера Риджуэя, опасность его бегства исключается. И посему я пока что сохраню в тайне факт, что он уцелел во время бедствия. Это дает нам возможность отыскать настоящего убийцу. У вас есть план, как нам действовать дальше?
Иеремия кивнул.
– Незадолго до катастрофы мы с вами говорили о Джеймсе Дрейпере, помните?
– Помню. Речь шла о родах, которые принимала Маргарет Лэкстон в доме Дрейперов – кстати сказать, от него еще во вторник ничего не осталось. И вообще вся Трогмортон-стрит выгорела. Я предложил родственникам пожить в моем имении в Эссексе. Так что, если желаете побеседовать с Джеймсом, поедемте со мной, милости прошу. Я как раз туда собираюсь.
В это время в гостиную приветствовать гостя спустилась Аморе. Видя, что пастор готов отправиться из дома, леди Сен-Клер помрачнела.
– Вы хотите уйти?
– Да, миледи, мне необходимо поговорить с одним человеком, который, возможно, сумеет помочь нам доказать невиновность мастера Риджуэя, – мягко произнес в ответ Иеремия.
– Обещайте мне, что сразу же вернетесь!
В голосе Аморе чувствовалась озабоченность Иезуит иронически улыбнулся.
– Раз уж вы решили предоставить кров моей пастве, мне беспокоиться не о чем.
– Не беспокойтесь понапрасну, миледи. Я привезу его в своей карете, – вмешался судья Трелони.
Леди Сен-Клер кивнула. С тяжелым сердцем она проводила взглядом отъезжавшую карету королевского судьи. Даже сэр Орландо не мог удержаться от улыбки.
– Она обожает вас! У нее это на лице написано! Нет, вам на самом деле необходимо прислушаться к советам этой женщины и поберечь себя, святой отец.
Иеремия беспомощно развел руками.
– Знаю. Но не могу позволить себе отдыхать, пока у меня куча дел одно важнее другого.
В доме судьи было тихо и спокойно. Трелони проводил гостя в кабинет и попросил слугу пригласить туда же и Джеймса Дрейпера. На сей раз молодой человек вел себя не столь развязно, как при первой их встрече. Сгоревший лондонский дом оказался для семьи сокрушительным ударом, хоть, разумеется, и не таким, как для подавляющего большинства жителей столицы, оказавшихся без гроша в кармане.
– Ну что у вас там еще? – не скрывая иронии, осведомился Джеймс, узнав пастора Блэкшо. – Все еще распутываете загадочное убийство той повитухи? Наверняка заурядное разбойничье нападение. Что касается меня, я все, что знал, уже рассказал.
– Тем не менее мне хотелось бы расспросить вас кое о чем еще, – задумчиво произнес Иеремия.
– Вам не надоело докучать своими расспросами порядочным людям?
– Отнюдь! Тем более что ранее я ничего, кроме лжи, от вас не слышал.
– То есть как?
– За это время нам удалось выяснить, что Маргарет Лэкстон действительно помогала разрешиться от бремени одной из ваших служанок, некой Лиз. Вы и сейчас станете это отрицать?
Джеймс возмущенно уставился на пастора Блэкшо и на сэра Орландо.
– Откуда вам?.. Кто?.. Впрочем, понимаю! Это Джейн вам наболтала. Следовало этого ожидать.
– Значит, вы признаете этот факт? – жестко спросил Трелони.
– Признаю, ничего другого мне не остается.
– Какова судьба служанки и ее ребенка? – осведомился Иеремия.
– Отец подыскал ей место в доме одного из своих друзей. Насколько мне известно, дела ее вполне в порядке.
– А ребенок?
– О нем позаботилась сама повитуха.
– Стало быть, вам все равно, что произойдет с вашим ребенком?
Джеймс покраснел как рак. Было видно, что он с трудом сдерживает себя.
– От ублюдков одни лишь проблемы. И вы это знаете лучше меня, милорд. В особенности когда его мать какая-то там служанка!
– Вы бессердечный человек! – вырвалось у Иеремии. – Вы хоть поинтересовались, кто у вас – сын или дочь?
Стиснув зубы от злости, Джеймс коротко бросил:
– Сын.
– Боже мой, может быть, ему уготована участь стать вашим единственным сыном! – воскликнул Иеремия.
– Вы так искренне осуждаете меня, словно я один произвел на свет внебрачного ребенка! – возмутился Джеймс. – Между тем даже у нашего праведника Айзека Форбса рыльце в пушку!
Иеремия и сэр Орландо невольно переглянулись.
– Айзек Форбс? Что вы имеете в виду? – недоуменно переспросил судья Трелони.
– Да-да, правда, об этом ни одна душа не знает, но все так и есть! Айзек Форбс заимел внебрачного ребенка с дочерью одного соседа. Мать умерла во время родов. Поскольку ее семья не могла вынести такого позора, историю искусно замяли – всем было объявлено, что девушка скончалась, мол, от оспы. Форбс взял ребенка к себе и отдал на воспитание одной из своих служанок.
– Дальше? – нетерпеливо произнес Иеремия. Пастор был явно заинтригован.
– Мальчишка, когда подрос, стал работать конюхом в имении Форбсов. А когда началась гражданская война, вместе с отцом и Сэмюелом пошел в армию парламентаристом и погиб под Нейсби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74