Толпа продолжала расходиться, и они смогли беспрепятственно приблизиться к раненому.
– Тащи его в дом! – велел лакею Брендан.
Тот, подхватив приятеля под мышки, поволок его к дверям. В это время раздался громкий топот копыт, и уже несколько мгновений спустя к дому подъезжали конные гвардейцы короля. Обнажив шпаги, солдаты быстро разогнали остатки толпы. Никто из нападавших не оказал сопротивления – напротив, все разбежались кто куда. Вскоре о разыгравшейся здесь драме напоминало лишь тело убитого слуги леди Сен-Клер.
Брендан, перебросив руку Уильяма себе за шею, повел слугу вверх по лестнице на второй этаж, где их встретила Аморе.
– Это серьезно? – спросила она, побледнев при виде крови. – Мастер Риджуэй сейчас займется им, – заверила их Аморе и повела в красную комнату.
Тем временем Иеремия, оправившись от шока, стал уговаривать Алена развязать его, но тот и слышать ничего не хотел. Убедившись, что слуга Уильям вне опасности, он замолчал, ища глазами ирландца.
Пока Брендан усаживал Уильяма на кровать, Аморе развязала путы на ногах и руках пастора, а потом, едва сдерживая слезы, бросилась его обнимать.
– Никуда бы я вас не выпустила! Ни за что на свете! – дрожащим голосом произнесла леди Сен-Клер. – Я сразу поняла, что Брендан сумеет удержать вас от подобного безрассудства.
Иеремия был явно растроган таким проявлением чувств. Осторожно высвободившись из объятий, он попросил:
– Миледи, позвольте мне все же помочь Алену. У нас будет еще время поговорить об этом.
Лекарь уже успел наложить повязку на бедро, чтобы остановить обильное кровотечение, и теперь разрезал сапог, чтобы обеспечить себе доступ к ране. Арман принесла бренди и целый ворох чистых салфеток.
Проведя ладонью по еще болевшему подбородку, Иеремия не без сарказма заметил:
– Брендан, у вас кулаки – ни дать ни взять кузнечный молот! Мне приходилось видеть, как вы орудуете ими. Вот и на себе испытать пришлось.
– Простите, святой отец, но у меня не было выхода, – ответил явно смущенный ирландец. – Наивно было полагать, что в кабинете нет второй двери, но я вовремя вспомнил об этом и сразу кинулся в подвал.
– Как вам удалось вызволить из их лап Уильяма?
– Помните, я говорил вам о подозрениях лорда Арлингтона, считавшего, что кое-кто из купцов вступил в сговор с голландцами и замышляет восстание против короля. И лорд отдал распоряжение проследить за ними. Мне достался Айзек Форбс. Я установил, что в доме этого самого Форбса неоднократно бывали связные голландцев. Кроме того, я выяснил, что в этом доме нашел прибежище и пастор-пуританин, отправлявший там ритуалы. Благодаря вам я собрал достаточно сведений! Вот и решил сообщить Форбсу о том, что лорд Арлингтон намерен на рассвете арестовать этого пастора. А Форбс, поняв, что его песенка спета, не стал терять времени и помчался домой предупредить своего тайного гостя.
Иеремия благодарно посмотрел на ирландца:
– Как я посмотрю, ваша сила не только в крепких кулаках. Вы ведь уже во второй раз спасаете мне жизнь. И как только мне отблагодарить вас!
Зардевшись, Брендан смущенно отвел взор:
– Простите меня. Я должен немедля ехать к лорду Арлингтону и сообщить ему о случившемся. Необходимо арестовать Айзека Форбса, прежде чем тот успеет скрыться.
Едва ирландец отбыл, как дворецкий Роуленд объявил о приезде сэра Орландо Трелони. Как только толпа двинулась в Хартфорд-Хаус, судья велел спешно заложить карету и помчался в Уайтхолл известить короля о случившемся. Карл немедленно послал гвардейцев к дому леди Сен-Клер.
Убедившись, что Иеремия вне опасности, судья не скрывал облегчения. Иезуит рассказал ему о том, что здесь произошло.
– Необходимо дождаться, пока мистер Макмагон привезет известие от лорда Арлингтона.
Судья был того же мнения.
– Хоть этот ирландец мне и не по душе, вынужден признать, что он блестяще обвел вокруг пальца старика Форбса и тем самым спас вас от верной смерти! Только на это я и уповал.
Вскоре сэр Орландо распрощался, объясняя свой отъезд тем, что не может оставлять надолго молодую супругу, и попросил немедленно поставить его в известность о том, как будут развиваться события. После этого королевский судья в сопровождении Мэлори уселся в карету и отправился домой.
Глава 44
Брендан вернулся лишь на следующий день около полудня. Судя по выражению лица, хороших новостей ожидать не приходилось.
– Айзек Форбс убит, – сообщил он. – При аресте он оказал сопротивление и был застрелен одним из посланных лордом Арлингтоном гвардейцев.
– Это меня не удивляет, – заметил Иеремия. – Старик Форбс понимал, что, если он будет осужден, все его состояние перейдет королю. Такой исход был для него неприемлем!
– Да, но как это отразится на участи мастера Риджуэя? – вслух размышляла Аморе. – Ведь без доказательств того, что Форбс – убийца его жены Энн, вина с него так и не будет снята.
– Верно, и мне предстоит немедленно обсудить это с его сиятельством, – решил Иеремия.
– Я поеду с вами! – чуть ли не в один голос отозвались Аморе и Брендан.
И леди Сен-Клер, и ирландец поклялись никуда не отпускать пастора одного, пока остается угроза для его жизни.
В карете Аморе все отправились на Чэнсери-лейн. Сэр Орландо со смешанным чувством встретил гостей – ведь среди них был и Брендан. И хотя королевский судья был благодарен Макмагону за то, что тот, рискуя жизнью, защищал доктора Фоконе, все же предпочел бы не видеть этого человека в стенах своего дома. Со стыдом Трелони вынужден был признаться себе, что побаивается молодого человека.
Когда все собрались в гостиной, к ним вышла и леди Джейн. За последние недели ей не раз выпадало быть свидетельницей бесед между доктором Фоконе и мужем, так что и она, как и все здесь присутствующие, с нетерпением ждала развязки запутанного дела об убийстве.
– Значит, Айзек Форбс мертв, – разочарованно отметил сэр Орландо, выслушав Иеремию. – Вот досада! Он был единственным, кто мог снять вину с мастера Риджуэя. Конечно, у нас еще остается Митчелл – ведь именно благодаря ему мы знаем, что Сэмюел Форбс был на самом деле Аароном, внебрачным сыном старика. Однако это не доказывает, что именно Форбс – убийца Энн и ее тетки. Стало быть, мы вернулись туда, откуда пришли.
Наступило гнетущее молчание. Джейн изучающе смотрела на лица присутствующих. Ее поражало единство дум и помыслов этих столь разных людей. И факт, что ее супруга, приверженца англиканской веры и королевского судью, связывают узы дружбы с пастором-иезуитом, а также и то, что оба приложили столько усилий для избавления невиновного от виселицы, произвели на нее глубокое впечатление. Джейн была поражена и тем, что любовница короля, придворная дама, рисковала ради спасения какого-то безвестного лондонского лекаря. Джейн невольно завидовала этому человеку в том, что у него столько верных друзей, готовых ради него на все. И ей страстно захотелось принадлежать к их числу, внести и свой посильный вклад для его спасения.
Эта мысль так взволновала Джейн, что она едва не упустила одну весьма важную деталь, а ведь та могла помочь следствию.
– Возможно, нам поможет Темперанция? Ведь она осведомлена о преступлениях, творимых ее свекром.
Присутствующие недоуменно уставились на хозяйку дома.
– Я ее близко знаю, – горячо продолжала Джейн. – Мы несколько раз встречались у Королевской биржи, когда приезжали туда за покупками, и много беседовали.
Иеремия взглянул на сэра Орландо.
– А собственно, почему бы и нет? Полагаю, игра стоит свеч. Естественно, если вы не будете против, милорд.
Судья кивнул:
– Я согласен.
Аморе поднялась.
– В таком случае не стоит терять время. Я отвезу вас в своей карете к дому Форбсов, миледи.
Сэр Орландо запротестовал и вызвался сам сопровождать супругу, однако Джейн предположила, что с глазу на глаз ей будет куда легче беседовать с Темперанцией Форбс. Крайне неохотно королевский судья уступил, и вскоре Джейн и леди Сен-Клер уехали.
Сидя в карете, жена сэра Орландо искоса поглядывала на фаворитку короля. До сих пор ей не приходилось вблизи видеть леди Сен-Клер, и она находила эту женщину настоящей красавицей. Преодолев смущение, она спросила Аморе:
– Не хочу показаться вам любопытной, миледи, но отчего вас столь взволновала участь мастера Риджуэя?
Вопрос вызвал улыбку Аморе.
– Вас удивляет, что дочь графа проявила интерес к какому-то заштатному лекарю? Мастер Риджуэй – чудесный, отзывчивый человек, искренний и добросердечный. Нас с ними связывает дружба. И я сделаю все ради того, чтобы избавить его от угрозы незаслуженного наказания.
– Как бы мне хотелось иметь таких друзей, – со вздохом произнесла Джейн и смущенно опустила голову.
– Но у вас уже есть верный друг – ваш муж и уважаемый королевский судья. Разве не так, миледи? – мягко успокоила ее Аморе. – Он очень хороший человек.
– Да-да, это так, – ответила Джейн, зардевшись. – И он больше всего на свете хочет иметь детей.
– Мне это известно.
– Не могу с уверенностью сказать, но, видимо, в скором будущем его желание исполнится.
Аморе с улыбкой посмотрела на нее.
– Представляю, как счастлив будет узнать об этом сэр Орландо Трелони. Вы ему уже сказали?
– Нет, не сказала. Все еще не решаюсь – думаю, следует обождать немного, очень не хочется его разочаровывать. Ведь это у меня впервые.
Аморе заметила, как сияют глаза молодой женщины, и от души пожелала, чтобы надежды ее сбылись.
У дома на Лиденхолл-стрит Джейн вышла, Аморе осталась в карете дожидаться ее. Миновал час, и, когда двери дома распахнулись, леди Сен-Клер увидела четырех женщин.
– Миледи, я предложила миссис Форбс побыть нашей гостьей. Мой супруг не будет против, – пояснила Джейн. – Так как большинство прислуги весьма предано ее ныне покойному свекру, миссис Форбс не чувствует себя в безопасности в этом доме.
Аморе помогла Темперанции Форбс сесть в карету, за ней последовали Джейн, кормилица и служанка Ханна. По пути к дому судьи Джейн сказала:
– Темперанция готова под присягой дать показания о том, что ей известно об убийстве Энн Риджуэй и ее тетки.
– А что именно вам известно, мадам? – с нетерпением в голосе спросила Аморе.
Темперанция качала маленького Ричарда, спавшего у нее на руках.
– В день убийства я видела дочь убитой повитухи, – ответила она. – Энн Риджуэй пришла к нам в дом и через слугу велела передать записку моему свекру. Я как раз проходила через холл и сразу узнала ее. Слуга сделал, как было велено, но передал записку не свекру – тот куда-то выехал, – а моему мужу. Когда я спросила у Аарона…
– Так вы знали, что ваш муж вовсе не Сэмюел? – не дала ей договорить Аморе.
– Да, знала, – со вздохом призналась леди Форбс. – Муж рассказал мне обо всем. Его очень угнетало, что всю оставшуюся жизнь ему придется жить под чужим именем. Ему нужно было кому-то во всем признаться, с кем-то поделиться. Я очень сочувствовала ему, и его гибель стала для меня ударом, который еще предстоит пережить. Он был порядочным человеком, которого не ожесточили ни удары судьбы, ни безумный тиран-отец.
– Ваш супруг рассказал вам, что было в той записке? – продолжала спрашивать Аморе.
– Да, рассказал. Как выяснилось, дочери этой повитухи каким-то образом удалось узнать, что я потеряла собственного ребенка и что ее мать предложила мне чужого. Она требовала денег за молчание. Не очень много, но Аарон был этим весьма обеспокоен, потому что чувствовал, что рано или поздно она разболтает об этом. И против желания отдал записку отцу. Вечером Айзек Форбс уехал из дому, один и верхом. Я сама видела в окно, как он садился на лошадь. А позже узнала об этих убийствах. Сначала я не поняла, что убита та самая девушка, но Аарон мне все объяснил. Никто не нашел в себе мужества открыто заговорить об этом с моим свекром – так он нас запугал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74