Никто меня не отвлекал, Марта уехала в Краков, мне не звонила, и я ничего не знала о ее новейших любовных потрясениях. И хорошо, что не знала, могла беспрепятственно отдаться творчеству.
– А в чем, собственно, дело? – встревожилась я.
– В том, что его в глаза не видела! Все эти два дня!
– Доминика?
– А то кого же?
Все. Кажется, и с меня довольно. Этот Доминик у меня уже в печенках сидит! Но надо же как-то Марту привести в нормальное состояние?
– Ладно, проходи, не стоять же в дверях. Садись, сейчас принесу тебе пивка.
Марта как автомат прошла за мной в кухню, бормоча:
– Пива – это хорошо, дай мне пива, у меня во рту не было ни капли пива с тех пор, как ушла от тебя. Дай пива, я хочу пива…
– Никаких проблем. Захвати стаканы…
Шагая за мной в гостиную со стаканами в руках, Марта продолжала бормотать деревянным голосом, уже не жалуясь, просто выплескивая из себя наболевшее:
– А все потому, что на минутку забежала в казино. Так он в наказание мне, понимаешь? Что я, рабыня? Наложница в султанском гареме?
Откупоривая банку, Марта в нервах встряхнула ее, из-за чего залила скатерть и близлежащие бумаги. Пока это пустяковое обстоятельство не погрузило ее совсем уж в глубины меланхолии, я поспешила успокоить девушку:
– Не обращай внимания, полотно отлично отстирывается в стиральной машине. Стол не антикварный, а бумага высохнет.
И все же не меньше получаса ушло на то, чтобы несчастная стала говорить по-человечески, а не как бездушный автомат. Полегчало ей после того, как излила на Доминика тысячи проклятий, так что даже я не выдержала:
– Раз он такой, тогда не понимаю, что же тебя в нем привлекает? Одна борода?
Марта подумала. И честно ответила:
– Сама не знаю что. Есть в нем все же такое… иногда… такое, от чего у меня дыханье перехватывает. И у меня сразу…
– …мозги набекрень? – ласково подсказала я.
– Ну, знаешь! – взвилась Марта.
– А как бы ты это назвала по-другому? Скажи, я слушаю.
Несколько минут Марта размышляла, напряженно всматриваясь в обсыпавшиеся поделки из сухоцветов на стене и попивая пиво.
– Возможно, ты и права, – согласилась она. Да и какая неглупая женщина не согласилась бы на ее месте? – А ведь я так мечтала выйти за него замуж и родить ему детей…
Теперь же при одной мысли об этом Марта просто содрогнулась с ног до головы и тут же спросила:
– А моя внутренняя дрожь внешне проявляется?
– Проявляется, еще как проявляется.
– А не ты ли сама приводила поговорку! "Женится – переменится"? Или "Стерпится – слюбится"? Точно не помню.
– Да, приводила, но в отрицательном плане, говорила: "Не верь этим идиотским поговоркам, сплошное вранье". Жизнь доказала обратное. Причем в обе стороны.
– Это как же понимать?
– Женщины не обладают монополией на глупость. Я лично знаю двух мужчин, которые не сомневались, что, женившись на своих избранницах, сумеют перевоспитать их, изменить их характер к лучшему. Так до сих пор расплачиваются за свое легкомыслие. Но женских примеров намного больше. Наверное, потому, что среди женщин больше оптимисток.
– А я не верю ни в какие перемены, и вообще с меня достаточно!
Я обрадовалась, но постаралась не показать этого внешне, ведь такие заявления выслушивала уже сто раз. Взяв распечатку текста, наработанного мною за последние два дня, сунула Maртe:
– Вот, почитай, я тут кое-что изменила. О том, как его все разыскивают, суетятся, а он лежит как миленький под лестницей. Читатель… то есть не читатель, а зритель уже знает и теряет терпение, не может дождаться, когда же его наконец найдут…
Какой-то невезучий этот наш сериал. Только мы с Мартой углубились в работу, как раздался звонок. Марта подняла голову от бумаг:
– Скажи, с трупами к тебе приходят только при мне или без меня тоже?
Я уже на ходу ответила:
– Только при тебе. Хотят сделать тебе приятное и дожидаются твоего появления.
– Вот спасибо, тронута!
Щелкнув домофоном, я задержалась у входной двери. Что-то подсказывало – на сей раз это ко мне. Услышав топот на лестнице, я распахнула дверь. Цезарь Прекрасный. Мчался, перемахивая через ступеньки, и даже не задохнулся! Естественно, я впустила его, предупредив, что не одна.
– И очень хорошо! – ответил младший инспектор, а войдя, сразу же обратился к Марте:
– Я, собственно, к пани, не мог вас найти и предположил, что вы можете оказаться здесь.
– Так вы все же установили за нами слежку? – фыркнула я.
– Избави бог! – возразил полицейский. – Слишком мало у нас людей, такую роскошь мы не можем себе позволить.
Марта была польщена.
– Что ж, вы правильно все рассчитали. Чем могу служить?
Не теряя времени, младший инспектор Чарек схватил свободный стул, уселся напротив Марты и приступил к настоящему допросу:
– Что пани делала шестого ноября прошлого года?
Озадачились мы обе, причем Мартуся лишь слабо охнула, я же спросила без тени иронии, зато живо заинтересованная:
– Пан майор и в самом деле полагает, что человек в состоянии припомнить, чем занимался в какой-то конкретный день почти год назад?
– Я не полагаю, я просто знаю, – ответил этот самоуверенный тип, все же добавив после продолжительной паузы:
– Особенно если день для человека чем-то знаменателен. Скажем, человек женился, родился, сломал ногу, развелся или у него родился ребенок… да мало ли что еще.
Марта поспешно принялась вспоминать:
– Замуж я вышла десять лет назад, развелась через два года, так что прошлый год отпадает. Ног ни разу в жизни не ломала и детей не рожала. А что это вообще за день – шестое ноября прошлого года? Может, чьи-то именины?
– А я тебе сейчас скажу, что это был день, – пришла я на помощь соавторше и потянулась к книжной полке. Там за телефонными книгами, у стены, стояла толстая пачка календарей шести последних лет, которые я не выбрасывала по той причине, что на многих страницах записывала номера телефонов, которые не считала нужным переносить в записную книжку. Сколько раз они уже выручали меня! – Погоди, сейчас посмотрим… говорите, прошлый год? Декабрь девяносто седьмого… март девяносто восьмого… сентябрь… уже близко… вот!
Искомый календарь состоял из длинных узких страниц, с каждым днем на отдельной странице, так что для записей было достаточно места. Я отыскала шестое ноября.
– Пятница! – торжественно объявила я и добавила:
– Знаешь, что ты делала в этот день?
– И что же я делала?
– Что ты делала утром – не скажу, у меня сведения начиная с двух часов дня, с этого времени ты была у меня. Зачитываю: "14.15, Марта. Телевидение". На этом запись кончается, но я отлично помню, сборище ваше продолжалось до полуночи. Причем центром были мы с тобой, остальные посменно крутились вокруг нас. Вспоминай, тогда как раз пришлось решать кучу накопившихся вопросов, и с разными людьми. До поздней ночи волынка затянулась, кто-то еще разбил горшок с аспарагусом. И хорошо сделал, аспарагус давно пора было пересаживать, все руки не доходили. Аспарагус мне лучше всего запомнился.
– И мне! – обрадовалась Марта. – И я вспомнила, именно в тот день мы спорили из-за сценария по твоему детективу "Роман века". Как же, ведь ни с того ни с сего в нем оказался целый кусок из "Коровы царя небесного". Значит, все это происходило шестого ноября?
– Так записано в моем календаре.
– Да, денек и в самом деле выдался не приведи господь.
Я не удержалась и упрекнула режиссершу:
– Дело прошлое, но во многом ты все усложнила. Ваши телевизионщики сами напутали. Зачем ты пригласила тех трех? Из-за них не могли ничего согласовать.
Марта отбивалась:
– Но это было уже потом. А сначала все шло как по маслу…
– Потому что сначала мы еще говорили на тему, а потом наша конференция покатилась под горку…
Возможно, мы еще долго бы ссорились, но инспектор полиции призвал нас к порядку.
– Если я правильно понял, – сказал он, – обе пани провели этот день вместе. Не стану скрывать, меня интересует отрезок между семнадцатью и полуночью. Не могли бы вы припомнить, кто именно в это время присутствовал на вашей конференции?
Мы послушно принялись вспоминать, и не скажу, что это далось нам без труда. Мартина память оказалась лучше моей.
– Со сценарием мы покончили где-то к четырем, – рассуждала она вслух, наморщив лоб. – Потом устроили небольшой перерыв, и тут Кайтек, наверное в полпятого, принес кассеты, потому я его и запомнила. Скоро и Доминик появился. А сразу после него – наш ненаглядный…
– Точно, – подтвердила я, – и я вцепилась ему в горло, а тем временем вы с Домиником и с этим, как его… забыла, обсуждали свои дела в другой комнате… да как же его фамилия?
– Янчевский, – подсказала Марта. – Правильно, все так и было, а когда мы вернулись к вам, там была уже прорва народу…
Цезарь Прекрасный торопливо записывал каждое наше слово, а мы тем временем шаг за шагом вспоминали события того злополучного дня. Иногда полицейский перебивал нас, требуя называть не только фамилии присутствующих, но и занимаемые должности. Отвечала ему, как правило, Марта, ведь она знала всех своих, а собрались в тот день у меня в основном люди с телевидения. И мало-помалу стало ясно, что полицию интересует именно Доминик.
Это облегчило нашу задачу. Что касается Доминика, то мы с Мартой могли на чем угодно поклясться, что с момента прихода где-то в районе половины пятого и до полуночи, когда наконец последние гости с неохотой покидали мою квартиру, он ни на секунду не отлучался. Они ушли все вместе: Марта, Доминик, мой литературный агент, молодой режиссер и Марта Клубович, которая к тому времени только-только закончила сниматься в русской версии "Что сказал покойник" и рассказывала нам о съемках. Доминик уже обсудил со мной и моим агентом все дела, но не уходил из-за Марты, похоже, в тот день он ее любил.
Цезарь Прекрасный принял к сведению наши показания и спросил, кто еще мог бы помнить то сборище.
– Да мало ли кто. В тот день было подписано какое-то предварительное соглашение. С датой, так что можете проверить по своей линии. Подписывал же его мой агент и этот, как его…
– Тарнович! – подсказала Мартуся.
Младший инспектор счел допрос законченным и поднялся.
– Чрезвычайно обязан вам обеим, – начал он прощаться, но не тут-то было. Я бесцеремонно перебила полицейского:
– Минутку! Скажите нам хотя бы, кто же из этой кучи вами подозревается и в чем? Ведь все они с телевидения. И не пытайтесь убедить меня, что Красавчик Котя или этот ваш Трупский-Липчак как-то связаны с телевидением. Не имеют права, ведь связь я выдумала сама!
Должно быть, младший инспектор полиции уже немного привык к нам, не исключено также, что в глубине души был признателен за мои показания о смерти Красавчика Коти, ведь я тогда сделала это добровольно, без меня они бы до сих пор пребывали в тупике, считая его душителем второго трупа. Именно я столкнула их расследование с мертвой точки. Так что нечего…
И полицейский не стал упорствовать. Впрочем, вовсе не обязательно в нем заговорило элементарное чувство благодарности, может, peшил расколоться, чтобы тем самым создать непринужденную обстановку в расчете на ответную нашу любезность. Во всяком случае, вздохнул и ответил как-то даже неофициально:
– Напротив, телевидение нам только мешает, и мы хотели бы исключить его представителей из… Впрочем, об остальном умолчу, скажу лишь, что именно шестого ноября произошло событие, в котором был замешан убийца Пташинского. Это нам точно известно. И коль скоро в тот момент подозреваемый находился в другом месте, значит, не он…
– Доминик! – обрадовалась Марта. – Так ведь мы обе с самого начала твердили пану, что он на убийцу никак не тянет!
– Вот и требовалось это проверить.
– Проверили, теперь можете и успокоиться. И Марта тоже, перестанут мучить угрызения совести за казино.
– Да они давно перестали меня мучить, – обиделась Марта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47