Меня интересуют только факты.
Он встал, отошел на несколько шагов от кровати и сунул руку в карман пальто. Когда он вновь вытащил руку, в ней был зажат пистолет. Послышался громкий щелчок взводимого курка.
– А эти факты, – продолжал он, – однозначно свидетельствуют о том, что вы не тот человек, который должен принять решение. Вы необъективны, Крейвен. Вы любите эту девушку и сделаете все, чтобы ее освободить. Вы даже готовы отдать книгу этому сумасшедшему старику. А этого я не могу допустить.
Я встал, но не стал нападать на него. Торнхилл будет стрелять – я знал его также хорошо, как он себя. Он, не раздумывая, нажмет на курок, если я попытаюсь применить какой-нибудь трюк.
– И что же вы намерены делать?
– Я доставлю вас назад в Скотланд-Ярд в вашу камеру, – сказал Торнхилл. – Потом я возьму десять своих лучших людей и выкурю Некрона и его банду убийц. Завтра утром все уже будет позади.
– Тем самым вы убьете Говарда и Присциллу.
– Возможно, – признал Торнхилл. – Но не очень вероятно, Крейвен. У нас в Скотланд-Ярде хорошие люди. А мне уже неоднократно приходилось освобождать заложников.
– Из рук колдуна?
– Он тоже не защищен от пуль, – лаконично ответил Торнхилл.
– Вы уверены в этом?
Мой вопрос явно привел его в замешательство. Но только на миг. Затем он недовольно тряхнул головой, сунул руку с оружием в карман пальто, а другой рукой показал на дверь.
– Идите, Крейвен, – приказал он. – И помните – одно неверное движение, и я застрелю вас. Будет лучше, если вы мне поверите.
Еще бы не поверить ему! Для Торнхилла все в сущности обстояло очень просто. Он так же хорошо, как и я, знал, какие силы были скрыты в этой книге и какой вред мог нанести сумасшедший колдун с помощью этих сил. Он мог провозгласить себя властелином стран или даже континентов; а может быть, даже и всего мира. Решение было очень простым – пожертвовать жизнью Говарда, Присциллы и моей ради спасения тысяч. У Торнхилла просто не оставалось другого выбора, он скорее застрелит меня, чем отдаст “Necronomicon”.
* * *
Коридоры госпиталя были пустынны, и нигде не видно было возможности захватить его врасплох.
Он приказал полицейскому, дежурившему перед палатой Рольфа, никого не пускать к больному, даже врачей.
На пути к выходу я неоднократно пытался уговорить его позволить мне переговорить с Некроном, но напрасно.
Торнхилл просто не реагировал на мои слова.
Мы повернули в широкий главный коридор, ярко освещенный десятками газовых ламп. Я хотел направиться к главной лестнице, но Торнхилл стволом пистолета грубо подтолкнул меня вправо, к маленькой, незаметной двери.
– Мы пройдем через служебный вход, – сказал он. – У меня спокойнее на душе, когда мы с вами одни. Вам могут прийти в голову дурные мысли, Крейвен, если поблизости будет слишком много людей.
Я послушно открыл дверь и прошел вперед. За дверью находилась лестничная клетка, на которой пахло затхлостью. Простая металлическая лестница крутыми спиралями уходила вниз; такой роскоши как лампы здесь не водилось, и свет подступал лишь через узкие окна в южной стене.
Что-то здесь было не так, как должно было быть.
Я не мог выразить это чувство словами. Это было такое же самое жуткое Нечто, которое я почувствовал в камере, что-то чужое и подкарауливающее, которое, казалось, притаилось в тени и следило за нами невидимыми глазами. Невольно я остановился.
– Проходите дальше! – шикнул на меня Торнхилл. – Не пытайтесь прибегнуть к каким-нибудь трюкам, Крейвен. Я предупреждаю вас!
– Это… не трюк, – запинаясь, сказал я. – Здесь… что-то… есть, Торнхилл.
Торнхилл уставился на меня. Он снова вытащил руку из кармана и направил на меня пистолет. Я буквально мог видеть, как он напряженно размышлял.
Лестничная клетка содрогнулась от глухого, жуткого грохота, и внезапно свет луны затмило мерцающее зеленое сияние, которое возникло где-то за моей спиной и отбросило дрожащие тени на противоположную стену.
Я резко повернулся, когда увидел, как лицо Торнхилла окаменело от ужаса.
Это было точное повторение сцены, которую я уже пережил в подвале Скотланд-Ярда.
На голой кирпичной стене за моей спиной появились контуры двери, а за ней, искаженно, словно сквозь колеблющуюся, тревожную дымку, монотонная чернота древнего мира. Фигура тоже была здесь – белая и страшная, и у меня в голове звучал ее хихикающий голос:
– Мы доберемся до тебя, Роберт Крейвен! Ты мертвец! Мертвец! Мертвец!
И тем не менее что-то оказалось иначе. Еще три-четыре черных холмистых долины, еще несколько десятков шагов – и химера выйдет из мира безумия в настоящий, реальный мир, ее когти вопьются в мое тело и убьют меня. Я знал, что спасения мне нет. И в этот момент я наконец узнал истину.
Видение никогда не было настоящим. Монстр был только иллюзией, точно также, как и мир, в котором, как мне казалось, я был, существовал только во мне и больше нигде. Но он мог стать реальным, реальным и смертельно опасным, в тот самый момент, когда он дойдет до двери и выйдет наружу – мысль, которая обрела плоть, созданную только для одной цели: убивать. Этот монстр в образе Присциллы не существовал в действительности, а был всего лишь призраком, посланцем ночи, несущим смерть.
– Мы доберемся до тебя, Роберт! – пищал голос. – Мы доберемся до тебя. Ты мертвец!
После этого дверь закрылась беззвучно и быстро. Зеленое свечение поблекло, и внезапно стена снова стала обычной стеной, а лестничная клетка по-прежнему освещалась лишь бледным светом луны.
Я сбросил свое оцепенение на долю секунды раньше, чем Торнхилл.
Когда он пришел в себя, я уже бросился на него. Он попытался повернуть свой пистолет и направить его на меня, но я опередил его. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы я мог думать о таких вещах, как благородство.
Мой кулак попал ему в запястье. Оружие выпало, со звоном покатилось по металлическим ступенькам лестницы и затем упало вниз. Торнхилл отпрянул назад, попытался удержать равновесие и одновременно нанести мне удар ногой. Я поймал его ногу, резко повернул ее и рывком сбил его с ног. Он вскрикнул и ударился затылком о стену.
Издав громкий стон, он уставился на меня стеклянным взглядом и без чувств опустился на пол.
Я быстро присел рядом с ним на колени, убедился в том, что его ранение не представляет опасности и, приложив немало усилий, придал его стокилограммовому телу более или менее удобное положение. Потом я повернулся и пошел к лестнице.
На верхней ступеньке я еще раз остановился и посмотрел на стену, на которой появлялась дверь. Ее там не было; разумеется, нет. Стена оставалась такой гладкой и девственно чистой, словно все было обычным миражом, который ввел меня в заблуждение. Но я знал, что она там.
Когда она откроется в следующий раз, я умру.
* * *
– Туда, внутрь! – Некрон повелительным жестом показал на открытую дверь библиотеки и подтолкнул Ван дер Гроота, когда тот прореагировал недостаточно быстро. Голландец пошатнулся и во весь рост вытянулся на полу.
Некрон злорадно рассмеялся.
– Вставайте, Ван дер Гроот. Скоро у вас будет достаточно времени, чтобы лежать. Целая вечность.
Ван дер Гроот со стоном встал и уставился на колдуна воспаленными глазами. Его губы дрожали. Но он благоразумно не издал ни звука, молча прошел к креслу, на которое показал Некрон, и сел в него.
Говард тоже сел. Два воина в черном стали за их спиной и обнажили свои сабли.
Старик начал быстро отдавать приказы остальным своим людям на каком-то непонятном, скорее всего, арабском диалекте. И те один за другим удалились. Их шаги почти не были слышны на паркетном полу в соседнем зале.
– А теперь… – Некрон повернулся и требовательно вытянул руку в направлении Говарда, – ворота, Лавкрафт?
Говард секунду поколебался. Потом склонил голову, уставился мимо Некрона в пустоту и прошептал:
– Они здесь, Некрон. Прямо у вас за спиной.
Какое-то мгновение Некрон смотрел на него недоверчиво, потом резко повернулся, пересек опустошенную библиотеку и подошел к огромным напольным часам в углу. Его глаза загорелись.
– Ну, конечно, – прошептал он. – Должно быть, я ослеп, что не смог сам догадаться. Видимо, этим путем и воспользовался Крейвен при бегстве, да и я сам почувствовал присутствие чужой силы, когда в первый раз оказался здесь.
Он поднял обе руки и протянул их к корпусу часов, но не прикоснулся к ним, а вместо этого снова повернулся к Говарду и к Ван дер Грооту.
Говард мрачно посмотрел на него.
– Что вам еще надо, Некрон? Почему вы не воспользуетесь ими и не уйдете наконец?
– Скоро, – ответил колдун. – Еще немного терпения, Лавкрафт. Этот молодой глупец уже на пути сюда, чтобы вернуть мне мою собственность. Как только я ее получу, я уйду.
Он рассмеялся, тонко, пронзительно и торжествующе, повернулся к единственному воину, оставшемуся в помещении и охранявшему вход в библиотеку, и сказал:
– Приведи девушку. Мы же хотим быть все вместе, когда появится Крейвен, не так ли?
За его словами последовало злобное хихиканье. Он бросил на Говарда торжествующий взгляд, от удовольствия хлопнул себя по ляжкам и, не говоря больше ни слова, заспешил вслед за воином.
Говард и Ван дер Гроот остались одни.
– Этот… этот тип сумасшедший, Говард, – пробормотал голландец. – Это уже больше не человек, а настоящее чудовище. – Он сделал несколько судорожных глотательных движений, попытался успокоиться и продолжил еще более взволнованно, чем прежде: – И вы хотите отдать ему книгу! Вы такой же сумасшедший, как и он. Неужели вы верите, что этот сумасброд сдержит свое слово?
На лице Говарда появилась странная улыбка.
– А разве я не должен в это верить?
– Нет, ни в коем случае! – воскликнул Ван дер Гроот. Казалось, что спокойствие и невозмутимость Говарда приводили его в бешенство. – Знаете, что он сделает? Он вас обманет, Говард! Он заберет у Крейвена книгу и исчезнет через эти ворота!
– Я знаю, – спокойно ответил Говард. – Но, возможно, это именно то, чего я и хочу.
На этот раз Ван дер Гроот не нашелся, что ответить. Но его озадаченность росла пропорционально выражению удовлетворения на лице Говарда.
* * *
Через полчаса взойдет солнце, и серый рассвет разрушит чары черной ночи. Но пока еще темнота накрывала город как огромный колокол, превращая контуры домов в черные тени, а улицы – в мрачные ущелья.
Было очень холодно, а на низком небе уже снова собирались тучи, готовые с началом нового дня обрушить на город ледяной дождь.
Я остановился, когда передо мной вынырнул из темноты широкий овал Астон Плейс. Мое сердце бешено колотилось, и несмотря на холод, я весь был в поту. Я бежал через темный город, пользуясь только узкими переулками, чтобы никого не встретить, и особенно, чтобы не попасться на глаза полицейскому патрулю. От вокзала до Астон Плейс было не очень далеко – две, максимум три мили: короткая поездка в экипаже или приятная прогулка при дневном свете.
Для меня же это превратилось в отчаянную гонку, а три мили растянулись на три бесконечности.
Более трех минут я оставался в тени последнего дома и наблюдал за широкой, безлюдной площадью. Сейчас, ночью и совершенно пустынная, она казалась тихим, бездонным озером, отверстием в земле, в котором исчезал лунный свет. Я знал, что это всего лишь иллюзия, ничего кроме воображения – мои нервы были на пределе, и моя фантазия начинала рисовать мне картины, которых не было в действительности. Несмотря на это, картина врезалась мне в память и еще больше усилила страх в моей душе.
Я переложил пакет, завернутый в коричневую упаковочную бумагу, из правой руки в левую и вышел из моего укрытия. Я не стал пересекать площадь напрямик, а обошел ее по периметру, стараясь все время оставаться в тени домов.
Я хорошо понимал, что это было совершенно излишним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Он встал, отошел на несколько шагов от кровати и сунул руку в карман пальто. Когда он вновь вытащил руку, в ней был зажат пистолет. Послышался громкий щелчок взводимого курка.
– А эти факты, – продолжал он, – однозначно свидетельствуют о том, что вы не тот человек, который должен принять решение. Вы необъективны, Крейвен. Вы любите эту девушку и сделаете все, чтобы ее освободить. Вы даже готовы отдать книгу этому сумасшедшему старику. А этого я не могу допустить.
Я встал, но не стал нападать на него. Торнхилл будет стрелять – я знал его также хорошо, как он себя. Он, не раздумывая, нажмет на курок, если я попытаюсь применить какой-нибудь трюк.
– И что же вы намерены делать?
– Я доставлю вас назад в Скотланд-Ярд в вашу камеру, – сказал Торнхилл. – Потом я возьму десять своих лучших людей и выкурю Некрона и его банду убийц. Завтра утром все уже будет позади.
– Тем самым вы убьете Говарда и Присциллу.
– Возможно, – признал Торнхилл. – Но не очень вероятно, Крейвен. У нас в Скотланд-Ярде хорошие люди. А мне уже неоднократно приходилось освобождать заложников.
– Из рук колдуна?
– Он тоже не защищен от пуль, – лаконично ответил Торнхилл.
– Вы уверены в этом?
Мой вопрос явно привел его в замешательство. Но только на миг. Затем он недовольно тряхнул головой, сунул руку с оружием в карман пальто, а другой рукой показал на дверь.
– Идите, Крейвен, – приказал он. – И помните – одно неверное движение, и я застрелю вас. Будет лучше, если вы мне поверите.
Еще бы не поверить ему! Для Торнхилла все в сущности обстояло очень просто. Он так же хорошо, как и я, знал, какие силы были скрыты в этой книге и какой вред мог нанести сумасшедший колдун с помощью этих сил. Он мог провозгласить себя властелином стран или даже континентов; а может быть, даже и всего мира. Решение было очень простым – пожертвовать жизнью Говарда, Присциллы и моей ради спасения тысяч. У Торнхилла просто не оставалось другого выбора, он скорее застрелит меня, чем отдаст “Necronomicon”.
* * *
Коридоры госпиталя были пустынны, и нигде не видно было возможности захватить его врасплох.
Он приказал полицейскому, дежурившему перед палатой Рольфа, никого не пускать к больному, даже врачей.
На пути к выходу я неоднократно пытался уговорить его позволить мне переговорить с Некроном, но напрасно.
Торнхилл просто не реагировал на мои слова.
Мы повернули в широкий главный коридор, ярко освещенный десятками газовых ламп. Я хотел направиться к главной лестнице, но Торнхилл стволом пистолета грубо подтолкнул меня вправо, к маленькой, незаметной двери.
– Мы пройдем через служебный вход, – сказал он. – У меня спокойнее на душе, когда мы с вами одни. Вам могут прийти в голову дурные мысли, Крейвен, если поблизости будет слишком много людей.
Я послушно открыл дверь и прошел вперед. За дверью находилась лестничная клетка, на которой пахло затхлостью. Простая металлическая лестница крутыми спиралями уходила вниз; такой роскоши как лампы здесь не водилось, и свет подступал лишь через узкие окна в южной стене.
Что-то здесь было не так, как должно было быть.
Я не мог выразить это чувство словами. Это было такое же самое жуткое Нечто, которое я почувствовал в камере, что-то чужое и подкарауливающее, которое, казалось, притаилось в тени и следило за нами невидимыми глазами. Невольно я остановился.
– Проходите дальше! – шикнул на меня Торнхилл. – Не пытайтесь прибегнуть к каким-нибудь трюкам, Крейвен. Я предупреждаю вас!
– Это… не трюк, – запинаясь, сказал я. – Здесь… что-то… есть, Торнхилл.
Торнхилл уставился на меня. Он снова вытащил руку из кармана и направил на меня пистолет. Я буквально мог видеть, как он напряженно размышлял.
Лестничная клетка содрогнулась от глухого, жуткого грохота, и внезапно свет луны затмило мерцающее зеленое сияние, которое возникло где-то за моей спиной и отбросило дрожащие тени на противоположную стену.
Я резко повернулся, когда увидел, как лицо Торнхилла окаменело от ужаса.
Это было точное повторение сцены, которую я уже пережил в подвале Скотланд-Ярда.
На голой кирпичной стене за моей спиной появились контуры двери, а за ней, искаженно, словно сквозь колеблющуюся, тревожную дымку, монотонная чернота древнего мира. Фигура тоже была здесь – белая и страшная, и у меня в голове звучал ее хихикающий голос:
– Мы доберемся до тебя, Роберт Крейвен! Ты мертвец! Мертвец! Мертвец!
И тем не менее что-то оказалось иначе. Еще три-четыре черных холмистых долины, еще несколько десятков шагов – и химера выйдет из мира безумия в настоящий, реальный мир, ее когти вопьются в мое тело и убьют меня. Я знал, что спасения мне нет. И в этот момент я наконец узнал истину.
Видение никогда не было настоящим. Монстр был только иллюзией, точно также, как и мир, в котором, как мне казалось, я был, существовал только во мне и больше нигде. Но он мог стать реальным, реальным и смертельно опасным, в тот самый момент, когда он дойдет до двери и выйдет наружу – мысль, которая обрела плоть, созданную только для одной цели: убивать. Этот монстр в образе Присциллы не существовал в действительности, а был всего лишь призраком, посланцем ночи, несущим смерть.
– Мы доберемся до тебя, Роберт! – пищал голос. – Мы доберемся до тебя. Ты мертвец!
После этого дверь закрылась беззвучно и быстро. Зеленое свечение поблекло, и внезапно стена снова стала обычной стеной, а лестничная клетка по-прежнему освещалась лишь бледным светом луны.
Я сбросил свое оцепенение на долю секунды раньше, чем Торнхилл.
Когда он пришел в себя, я уже бросился на него. Он попытался повернуть свой пистолет и направить его на меня, но я опередил его. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы я мог думать о таких вещах, как благородство.
Мой кулак попал ему в запястье. Оружие выпало, со звоном покатилось по металлическим ступенькам лестницы и затем упало вниз. Торнхилл отпрянул назад, попытался удержать равновесие и одновременно нанести мне удар ногой. Я поймал его ногу, резко повернул ее и рывком сбил его с ног. Он вскрикнул и ударился затылком о стену.
Издав громкий стон, он уставился на меня стеклянным взглядом и без чувств опустился на пол.
Я быстро присел рядом с ним на колени, убедился в том, что его ранение не представляет опасности и, приложив немало усилий, придал его стокилограммовому телу более или менее удобное положение. Потом я повернулся и пошел к лестнице.
На верхней ступеньке я еще раз остановился и посмотрел на стену, на которой появлялась дверь. Ее там не было; разумеется, нет. Стена оставалась такой гладкой и девственно чистой, словно все было обычным миражом, который ввел меня в заблуждение. Но я знал, что она там.
Когда она откроется в следующий раз, я умру.
* * *
– Туда, внутрь! – Некрон повелительным жестом показал на открытую дверь библиотеки и подтолкнул Ван дер Гроота, когда тот прореагировал недостаточно быстро. Голландец пошатнулся и во весь рост вытянулся на полу.
Некрон злорадно рассмеялся.
– Вставайте, Ван дер Гроот. Скоро у вас будет достаточно времени, чтобы лежать. Целая вечность.
Ван дер Гроот со стоном встал и уставился на колдуна воспаленными глазами. Его губы дрожали. Но он благоразумно не издал ни звука, молча прошел к креслу, на которое показал Некрон, и сел в него.
Говард тоже сел. Два воина в черном стали за их спиной и обнажили свои сабли.
Старик начал быстро отдавать приказы остальным своим людям на каком-то непонятном, скорее всего, арабском диалекте. И те один за другим удалились. Их шаги почти не были слышны на паркетном полу в соседнем зале.
– А теперь… – Некрон повернулся и требовательно вытянул руку в направлении Говарда, – ворота, Лавкрафт?
Говард секунду поколебался. Потом склонил голову, уставился мимо Некрона в пустоту и прошептал:
– Они здесь, Некрон. Прямо у вас за спиной.
Какое-то мгновение Некрон смотрел на него недоверчиво, потом резко повернулся, пересек опустошенную библиотеку и подошел к огромным напольным часам в углу. Его глаза загорелись.
– Ну, конечно, – прошептал он. – Должно быть, я ослеп, что не смог сам догадаться. Видимо, этим путем и воспользовался Крейвен при бегстве, да и я сам почувствовал присутствие чужой силы, когда в первый раз оказался здесь.
Он поднял обе руки и протянул их к корпусу часов, но не прикоснулся к ним, а вместо этого снова повернулся к Говарду и к Ван дер Грооту.
Говард мрачно посмотрел на него.
– Что вам еще надо, Некрон? Почему вы не воспользуетесь ими и не уйдете наконец?
– Скоро, – ответил колдун. – Еще немного терпения, Лавкрафт. Этот молодой глупец уже на пути сюда, чтобы вернуть мне мою собственность. Как только я ее получу, я уйду.
Он рассмеялся, тонко, пронзительно и торжествующе, повернулся к единственному воину, оставшемуся в помещении и охранявшему вход в библиотеку, и сказал:
– Приведи девушку. Мы же хотим быть все вместе, когда появится Крейвен, не так ли?
За его словами последовало злобное хихиканье. Он бросил на Говарда торжествующий взгляд, от удовольствия хлопнул себя по ляжкам и, не говоря больше ни слова, заспешил вслед за воином.
Говард и Ван дер Гроот остались одни.
– Этот… этот тип сумасшедший, Говард, – пробормотал голландец. – Это уже больше не человек, а настоящее чудовище. – Он сделал несколько судорожных глотательных движений, попытался успокоиться и продолжил еще более взволнованно, чем прежде: – И вы хотите отдать ему книгу! Вы такой же сумасшедший, как и он. Неужели вы верите, что этот сумасброд сдержит свое слово?
На лице Говарда появилась странная улыбка.
– А разве я не должен в это верить?
– Нет, ни в коем случае! – воскликнул Ван дер Гроот. Казалось, что спокойствие и невозмутимость Говарда приводили его в бешенство. – Знаете, что он сделает? Он вас обманет, Говард! Он заберет у Крейвена книгу и исчезнет через эти ворота!
– Я знаю, – спокойно ответил Говард. – Но, возможно, это именно то, чего я и хочу.
На этот раз Ван дер Гроот не нашелся, что ответить. Но его озадаченность росла пропорционально выражению удовлетворения на лице Говарда.
* * *
Через полчаса взойдет солнце, и серый рассвет разрушит чары черной ночи. Но пока еще темнота накрывала город как огромный колокол, превращая контуры домов в черные тени, а улицы – в мрачные ущелья.
Было очень холодно, а на низком небе уже снова собирались тучи, готовые с началом нового дня обрушить на город ледяной дождь.
Я остановился, когда передо мной вынырнул из темноты широкий овал Астон Плейс. Мое сердце бешено колотилось, и несмотря на холод, я весь был в поту. Я бежал через темный город, пользуясь только узкими переулками, чтобы никого не встретить, и особенно, чтобы не попасться на глаза полицейскому патрулю. От вокзала до Астон Плейс было не очень далеко – две, максимум три мили: короткая поездка в экипаже или приятная прогулка при дневном свете.
Для меня же это превратилось в отчаянную гонку, а три мили растянулись на три бесконечности.
Более трех минут я оставался в тени последнего дома и наблюдал за широкой, безлюдной площадью. Сейчас, ночью и совершенно пустынная, она казалась тихим, бездонным озером, отверстием в земле, в котором исчезал лунный свет. Я знал, что это всего лишь иллюзия, ничего кроме воображения – мои нервы были на пределе, и моя фантазия начинала рисовать мне картины, которых не было в действительности. Несмотря на это, картина врезалась мне в память и еще больше усилила страх в моей душе.
Я переложил пакет, завернутый в коричневую упаковочную бумагу, из правой руки в левую и вышел из моего укрытия. Я не стал пересекать площадь напрямик, а обошел ее по периметру, стараясь все время оставаться в тени домов.
Я хорошо понимал, что это было совершенно излишним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54