Еще ему показалось, что он видел кипящую воду и засасывающие водовороты, пытавшиеся утащить его в бездонную глубину и утопить, потом Джеффа, который появился в самый последний момент и спас его.
Шэннон почти потерял сознание, когда они достигли берега. Потом снова появился этот незнакомец, и Джефф что-то сделал, говорил с ним или боролся, этого Шэннон не мог сказать точно…
Молодой колдун застонал как от удара, когда его сознание полностью прояснилось, и он понял, что произошло.
Он нашел человека, на поиски которого и был послан сюда, Роберта Крейвена, человека с белой прядью в волосах, “наследника магической силы”, как назвал его Мастер.
И он почувствовал эту силу на себе!
Шэннон понял, что все они недооценили силы колдуна. Это был не незнающий глупец, лишь начавший открывать в себе магические силы, а всесильный, обладающий всеми знаниями чародей, силы которого во много раз превосходили его собственные.
Если бы не Джефф, он, Шэннон, давно был бы мертв.
Шэннон отогнал от себя эту мысль, сел на кровати и отбросил одеяло в сторону. Он лежал обнаженным, но его одежда, аккуратно собранная, покоилась на полу рядом с его кроватью. Наклонившись к ней, Шэннон убедился, что она уже снова высохла. Видимо, он очень долго лежал без сознания.
Он быстро оделся. Дверь оказалась заперта, но Шэннону потребовалось менее полминуты, чтобы открыть замок и выйти в коридор.
Окружавшая обстановка показалась ему странной. Его комната была похожа на чулан, полный пыли и паутины, но коридор, в который он вышел, скорее соответствовал бы какому-нибудь замку. Потолок был высокий и сводчатый, повсюду висели картины и гербы, а на полу лежали дорогие ковры.
Где-то в глубине здания пробили часы. Сильный, низкий звук гонга прозвучал десять, одиннадцать и, наконец, двенадцать раз и затем стих с вибрирующим эхом.
И в тот же самый момент Шэннон почувствовал чужое воздействие.
Это было так же, как утром, только сильнее, значительно сильнее. Ему показалось, что воздух внезапно наполнился неприятным запахом и что-то случилось со светом.
Шэннон замер, поднял руку и на долю секунды закрыл глаза.
Когда он их снова открыл, то увидел линии. Пульсирующие линии, натянутые по всему коридору, словно огромная паутина.
В конце этих линий что-то шевелилось. Какая-то фигура.
Худая, светлая и мерцающая, как мираж.
А потом он услышал крик. Пронзительный, невероятно ужасный крик, который страшным образом разорвал царившую в доме тишину.
Шэннон со всех ног бросился прочь.
* * *
Видимо, я просидел перед камином несколько часов, уставясь невидящим взором в пустоту, так как, когда я очнулся от своего похожего на транс состояния, у меня от напряжения болели все мышцы, а глаза горели.
Я снова был не один.
Говард опять вернулся в библиотеку. Беззвучно открыв дверь, он остался стоять на пороге. Я спросил себя, сколько времени он вот так стоял здесь и наблюдал за мной.
– Ты в порядке? – спросил он, уловив мой взгляд.
Я кивнул, встал и сделал шаг в его сторону, но потом снова остановился.
– Все… снова в норме, – сказал я. – Боюсь, я наговорил довольно много глупостей. Мне очень жаль.
– Не стоит извиняться, – сказал Говард, и это прозвучало искренне. – В этом, видимо, есть и моя вина. Мне следовало тебя предупредить в своем письме. Но когда я его отправлял, все выглядело не так уж и плохо.
– Ты думаешь, они нападут на нас? – тихо спросил я. – Здесь?
Говард пожал плечами, сдвинулся со своего места перед дверью и подошел ближе. Я увидел, что в руках он держал трость, как будто собрался на прогулку.
– Не знаю, что и думать, – признался он. – Наши противники думают и планируют свои действия не как люди. Но что-то произойдет, это я чувствую. И наверняка ничего хорошего.
Говард вздохнул и протянул мне трость.
– Вообще-то я пришел только для того, чтобы отдать тебе вот это, – сказал он. – Я собирался отдать тебе ее уже при нашей встрече, но…
Он замолчал и смущенно улыбнулся. Я взял трость из его рук и с любопытством осмотрел ее.
Это был превосходный экземпляр: необычно длинная трость, изготовленная из неизвестного мне черного дерева, а ее набалдашник, на вид чуть великоватый, сверкнул, как таинственный кристалл, когда я поднес его к огню.
Внутри кристалла находился какой-то темный, плохо различимый предмет. Возможно, просто какая-то тень.
– Поверни его налево, – сказал Говард.
Я повернул. Блестящий кристалл набалдашника вращался с легким сопротивлением, потом что-то щелкнуло, и из черного дерева выскользнул клинок острой как бритва шпаги. Восхищенный увиденным, я полностью вынул его и повернул. Оружие оказалось очень легким, даже по этому чувствовалось, какой крепкой была выглядевшая столь хрупко сталь. Казалось, клинок так отточен, что мог бы разрезать волос.
– Она принадлежала твоему отцу, – сказал Говард. – Я взял ее на хранение, когда он поехал в Нью-Йорк, чтобы найти тебя. Я… должен был дать ему обещание хорошенько следить за ней, пока он не вернется. Но, полагаю, он бы не возражал, против того, что ты ее получишь.
В его голосе прозвучали странные нотки, когда он произносил последние слова. Я вставил клинок назад в деревянные ножны, положил трость на стол и поднял голову.
– Мне очень жаль, что я наговорил тут много всякой чепухи, Говард, – сказал я еще раз. – Если бы я мог, я попросил бы у него прощения.
Говард улыбнулся.
– Он это знает, Роберт, – сказал он. – Он знал это еще до того, как ты появился здесь. Попытайся помочь нам в нашей борьбе, если хочешь действовать в его духе.
– Но я же не могу, Говард, – сказал я с мукой в голосе. Почему он меня не понял? Пойми же ты! – продолжал я почти умоляюще. – Я пытался, Говард. За последний год я узнал о магии и оккультизме больше, чем другие за всю свою жизнь. Я пытался привыкнуть к силе, которую я унаследовал, но не смог. Да и не хочу. Я не хочу жить всю жизнь с сознанием того, что людям, которых я встречаю, я приношу лишь горе и смерть!
Где-то в доме начали бить часы, медленно и монотонно, и их глухое звучание, казалось, зловещим образом оттеняло мои слова.
– Но ведь это не так, – мягко возразил Говард. – Ведь это в твоей власти, что ты сделаешь со своим наследием.
Бой часов прекратился, как бы подтверждая его слова.
– А если я недостаточно стоек? – спросил я. – Если я не справлюсь и поддамся соблазну власти, как другие, которые убили моего отца?
Говард хотел ответить, но не успел. Где-то под нами часы пробили последний, двенадцатый раз.
И произошло нечто жуткое.
Свет замигал. Сильный, ледяной ветер ворвался в комнату, выбил искры из камина и потушил одну из трех газовых ламп, освещавших библиотеку. И одновременно свечение двух других ламп окрасилось в зеленый свет.
– О боже! – воскликнул Говард. – Что это такое?
Комната внезапно наполнилась ужасной вонью. Нечто темное, бестелесно кружащееся, казалось, появилось из ничего над столом, и голос Говарда потонул в зловещем шипении.
Жуткое зеленое свечение усилилось, и вдруг в центре стола заплясало пятно – бледное, бесформенное, как прозрачный туман. Говард вскрикнул и отпрянул назад. Его рука потянулась к трости, но он промахнулся и сбросил ее со стола. В отчаянии он нагнулся и попытался поймать ее.
Но я этого почти что не видел, а продолжал смотреть на пляшущее таинственное нечто, клубившееся над столом. Внезапно стало холодно, невыносимо холодно, и на меня пахнуло затхлым смрадом, как из могилы.
Потом туман сжался, мгновенно превратился в двухметровую белую колонну… и приобрел черты человеческой фигуры!
У меня по спине побежали мурашки, когда я узнал лицо.
– Присцилла! – сдавленным голосом воскликнул я. Весь дрожа, я стоял, кричал не помня себя и изо всех сил пытался не сойти с ума, не отрывая взгляда от мерцающей, полупрозрачной фигуры девушки.
Присцилла – моя Присцилла! Девушка, которую я любил и которой меня лишила жестокая судьба. Присцилла сошла с ума – во всяком случае, так считали врачи, – и находилась далеко, далеко отсюда, в одном из санаториев Англии. И вот… она здесь!
Фигура подняла невесомые руки. Ее черные волосы до плеч развивались словно от порывов ветра, а потом с ее губ слетели слова, полные бесконечно глубокого страдания.
– Роберт! – простонала она. – Помоги… мне… помоги же мне… Они… идут. Они хотят мою… душу… Пожалуйста, помогите! Помогите мне.
Потом произошло нечто ужасное.
Под фигурой, где-то внутри массивной крышки стола, появился бесформенный ком сверкающих предметов, которые переворачивались, дергались и дрожали. Из него, как блестящая змея, вырвалось черное щупальце, покрытое слизью, проникло в туманную фигуру девушки и разорвало ее в клочья, так быстро и внезапно, как порыв ветра разрывает утренний туман.
На долю секунды мне показалось, что я слышу крик, такой наполненный ужасом и страхом крик, который мне не приходилось слышать никогда в жизни. Туманная фигура и черный ком в крышке стола исчезли, и внезапно свет снова стал обычным.
Но только на мгновение.
Потому что зеленое свечение вернулось снова, а от ужасной вони у меня буквально перехватило дыхание.
И над крышкой стола во второй раз появилась мерцающая туманная фигура.
Но она изменилась!
Ее тело странным образом скрючилось, сморщилось и усохло, и теперь напоминало скорее карикатуру на человеческое существо. Только что бывшая белоснежной шелковая ночная рубашка покрылась черными пятнами, а волосы забрызгали кровь и грязь.
С криком я отпрянул назад, потерял равновесие и споткнулся о стул.
Но я даже не почувствовал боли. Мой взгляд был прикован к мерзкой карикатуре на мою возлюбленную, к этому страшному, безобразному порождению мрака, в которое превратился ее светлый образ. И который продолжал изменяться…
Изменилось ее лицо.
Казалось, невидимая рука схватила его, смяла черты, ужасным образом сместила их и вылепила новое лицо, как будто это был мягкий воск.
Из нежного, мальчишеского лицо моей Присциллы получилась отвратительная маска. Внезапно ее кожа побледнела и стала рыхлой, как тесто, глаза потемнели и провалились в глазницы, из которых на меня смотрело безумие. Растянутые в гримасе разорванные губы показались хищной пастью.
Туманная фигура медленно повернулась, отделилась от мерцающего ореола, окружавшего ее, и продолжала приобретать человеческую плоть. Ее руки поднялись, и я увидел, как на них появились когти хищного зверя.
Медленным, странно невесомым движением фигура отделилась от стола, на секунду замерла и потом двинулась ко мне.
– Спаси меня, Роберт, – захихикала она. – Так спаси же меня. Ты должен мне помочь!
В моей душе что-то лопнуло. Я знал, что тварь передо мной была не Присциллой, а лишь миражом, созданным с одной только целью мучить меня и издеваться надо мной, используя карикатуру на единственного человека, которого я когда-либо любил. Но ее вид парализовал меня.
Я начал спиной отступать от приближавшегося призрака. Бестия хихикнула, изобразила на своей роже издевательскую ухмылку и игриво махнула в мою сторону своими когтями.
– Роберт! – закричал Говард. – Это не Присцилла! Это Шоггот! Защищайся.
Он тут же вскочил, выхватил шпагу из ножен и приготовился нанести удар.
Но монстр оказался быстрее. Он молниеносно повернулся и ударил нападавшего своими страшными когтями. Говард попытался уклониться от удара, но это не совсем удалось ему. Тигриная лапа монстра почти нежно коснулась его груди.
Говард вскрикнул, словно его поразила молния. Он отшатнулся назад, ударился о полку с книгами и вместе с ней упал на пол. За мгновение до того, как он скрылся под упавшими на него книгами, я заметил, что белая рубашка на его груди покраснела от крови.
Монстр медленно повернулся ко мне.
– Ты мертвец, Роберт Крейвен! – издевался он, приближаясь ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54