— Вы хотите сказать, что в газете все врут?
Питтман покачал головой.
— Но почему вы явились именно ко мне?
— Потому что доверяю вам.
— И что вам от меня нужно?
Зазвонил телефон.
— Хэлло? — Он внимательно слушал, потом бросил трубку. — Итак, сейчас здесь будет полиция, — сказал он, явно встревоженный. — Господи, наверняка пронюхали о стиральных машинах.
Питтман, разумеется, ничего не понял.
О'Рейли бросился к окну, поднял жалюзи, дернул кверху раму и выскользнул на пожарную лестницу.
Питтман услышал в коридоре тяжелый топот и бросился запирать дверь, по которой тут же забарабанили кулаками.
Он подхватил сумку и рванулся к окну. Сильно ударившись плечом о раму, выругался, выскочил на пожарную лестницу и начал спускаться по металлическим перекладинам, как он полагал, вслед за О'Рейли. Но, глянув вниз, вместо Шона увидел двух орущих полицейских, которые, задрав головы, тыкали в него пальцами.
Вдруг прямо над головой Питтман услышал шум. Изогнулся и, заметив Шона, ползущего в направлении крыши, последовал за ним.
— Стой! — донесся снизу крик полицейского.
Питтман продолжал взбираться.
— Стой! — орал полицейский.
Питтман начал карабкаться еще быстрее.
— Стой!!!
«Сейчас начнут стрелять», — подумал Питтман, но не остановился. Добравшись до верха, он перевалился через решетку ограждения и оглядел крышу в поисках Шона. Все крыши в этом квартале соединялись между собой, и Шон мчался мимо вентиляционных труб и слуховых окон к дверям на самой отдаленной крыше. Его короткие ноги мелькали словно спицы колеса.
— Шон, подожди!
Питтман поспешил следом. Позади на перекладинах пожарной лестницы уже слышались тяжелые шаги.
Шон достиг двери и выругался, обнаружив, что она заперта.
Питтман подбежал к О'Рейли в тот момент, когда тот навалился на дверь плечом и опять выругался.
— Хреново! Я оставил нож в комнате, вместе с ключами.
— Вот. — Задыхаясь, Питтман протянул Шону нож.
Шон улыбнулся, узнав свой подарок, бросил взгляд в сторону полицейских, которые только что выбрались на крышу, и вмиг открыл отмычкой замок.
Полицейские буквально рычали от злости, но Шон и Питтман уже скользнули в дверь, которую Шон, как только они оказались на лестничной клетке, так же быстро запер.
— Стиральные машины. Они пронюхали про стиральные машины, — бурчал себе под нос Шон. — Интересно, какой гад настучал им?
По двери забарабанили кулаки.
Шон скатывался по ступеням, Питтман за ним.
— Кто настучал о стиральных машинах? — продолжал бубнить Шон.
«А может, они явились за мной?» — думал Питтман.
28
— Не оглядывайтесь. Идите спокойно.
Они свернули за угол.
— Пока полный порядок.
Шон остановил такси.
— Только не дергайтесь, не гоните водителя, а то что-нибудь заподозрит, — предупредил Шон и небрежно бросил, когда они влезли в машину:
— Нижний Бродвей, — после чего замурлыкал песенку.
29
— Возвращаю ваш нож.
— Спасибо. Извините, что не заплатил свою долю за такси. Я пустой.
— Вы спасли меня от тюрьмы. Этого на всю жизнь хватит.
Они находились на чердаке какого-то склада на Нижнем Бродвее. Чердак, со сдвинутой к центру мебелью, очень напоминал пещеру. Мебели было не много, но вся высшего класса.
Итальянский кожаный диван, кофейный столик и светильник из бронзы, а также ковер восточной ручной работы. Едва заметные в неярком свете лампы, громоздились многочисленные ящики.
Шон развалился на диване, потягивая «Будвайзер» из банки, которую достал из холодильника.
— Что это за место? — поинтересовался Питтман.
— Мое маленькое убежище. Но вы так и не сказали, что вам от меня надо?
— Помощи.
— Какого рода?
— Мне раньше не приходилось скрываться.
— Иными словами, вам нужен совет.
— Ночь я провел в парке. Уже два дня не мылся. Выпрашиваю еду. Теперь я понимаю, почему нетрудно поймать беглого преступника. Он просто измотан.
— Как я понял, у вас хватило ума не обращаться за помощью к родственникам или друзьям.
— Что касается родственников, то у меня никого нет, кроме бывшей жены, а за друзьями наверняка установлена слежка.
— И вы решили прийти ко мне.
— Не сразу, а лишь когда вспомнил о людях, у которых брал в свое время интервью. Во-первых, у этих людей есть необходимый мне опыт, а во-вторых, полиции и в голову не придет искать меня у них.
Шон одобрительно кивнул.
— Но я не знаю, что вам посоветовать. Здесь есть туалет и душ. И переночевать можно. Я-то здесь точно останусь. Чтобы копы не достали. Ну, что еще...
— Наверняка вы что-нибудь придумаете.
— Да, у вас есть прекрасный выход!
— Выход?
— Ну да! Прикиньтесь сумасшедшим!
— Что?!
— К примеру, вся эта фигня насчет самоубийства. Ведь ничего такого нет, уверен!
Питтман промолчал.
— Или я ошибся? — с изумлением спросил О'Рейли.
Питтман продолжал молчать, сосредоточенно глядя на банку кока-колы, которую держал в руке.
— Вы потеряли сына и рехнулись, — сказал Шон.
— Да, именно так.
— Когда мне было двадцать пять, погибла моя сестра на год моложе меня. В автомобильной аварии.
— И?
— Я чуть было не упился до смерти, уж очень ее любил.
— В таком случае вы должны меня понять.
— Да. Но сейчас у вас все другое. Не так ли?
— Не понимаю!
— Ну, когда человек голоден, напуган, измотан...
— Да, я чувствую себя эгоистом. У меня был замечательный сын. И вот я здесь дрожу за свою шкуру.
— Это ваше дело, и я ничего не могу посоветовать. Но знаю, что ваш сын сказал бы: «Спасай свою задницу, отец». Так и действуйте.
30
Душ был примитивен — сетка над пластмассовой кабинкой со сливным отверстием в бетонном полу. О мыле, шампуне или полотенце не было и речи. Питтман порадовался, что у него достало прозорливости сунуть туалетные принадлежности в спортивную сумку. Он нашел два стальных стула и подтащил к входу в кабинку. На один повесил пиджак, на другой — брюки. У кабинки не было дверей, и когда Питтман вытирался грязной рубашкой, то с удовлетворением отметил, что пар из кабинки, как он и предполагал, несколько разгладил мятые пиджак и брюки.
Питтман натянул чистое белье и носки, решив, однако, сохранить нетронутой последнюю свежую рубашку. Надев хлопчатобумажную черную куртку от тренировочного костюма, он вернулся в прибежище Шона среди ящиков.
В шкафчике, который раньше был закрыт, оказался телевизор — Шон смотрел новости Си-Эн-Эн.
— Вы у них вроде звезды.
— Еще бы. Скоро появится телесериал со мной в главной роли.
— Итак, — протянул Шон, открывая еще одну банку пива, — из газеты и новостей я понял, что они думают. А вы что скажете?
И Питтман принялся рассказывать. Второй раз за день.
Шон внимательно слушал, время от времени задавая вопросы. И когда Питтман кончил, сложил руки перед собой и, соединив кончики пальцев, произнес:
— Поздравляю.
— С чем?
— Я ворую с двенадцати лет, полжизни провел за решеткой. Трижды ложился на дно, скрываясь от мафии. Имел четырех жен, двух — одновременно. Но в таком дерьме, как вы, не сидел. И все это за два дня?
— Да.
— Достойно «Книги рекордов Гиннеса».
— Видимо, я обратился не по адресу, но хоть развеселил вас немного.
— Вы лучше мне скажите, кто подослал убийцу в ваш дом?
— Понятия не имею.
— Но надо же кому-то представить дело так, что именно вы убили Миллгейта?
— Ничего не могу сказать...
— Проклятье! Не пора ли появиться хоть какой-нибудь самой захудалой идее, приятель? Насколько я понимаю, с того самого момента, как вы совершили в собственной квартире убийство...
— Это случайность.
— Уверен, вашему врагу это на руку. А вам приходится скрываться.
— Выбора нет.
— Зачем вы пошли к специалисту по компьютерам? Для чего разыскали меня? Чтобы я посоветовал вам, как дальше скрываться? Ну, это уж извините.
— А что тут плохого?
— Во-первых, вы не нуждаетесь в моем совете. Вы чертовски здорово сами с этим справляетесь. Во-вторых, если и дальше будете прятаться, наделаете глупостей. Тут-то они вас и заграбастают.
— Но альтернативы не существует.
— Разве? Смените тактику. Станьте охотником, а не жертвой, как сейчас. Видит Бог, у вас есть за кем поохотиться.
— Поохотиться? Вам легко рассуждать.
— Так я и знал, что мой совет вам не придется по вкусу. И я понял из вашего рассказа: вы все время бежите, прячетесь со дня смерти вашего сына.
Уловив в словах О'Рейли намек на трусость, Питтман готов был вытряхнуть из него потроха.
— Задело за живое? — спросил Шон.
Питтман набрал в грудь побольше воздуха, стараясь взять себя в руки.
— Мой совет вам, видно, не по нутру, — продолжал О'Рейли. — Но другого дать не могу. Поверьте, я специалист в этом деле, потому что всю жизнь только и делаю, что бегаю. Но не берите пример с меня, действуйте по-другому.
Питтман внимательно посмотрел на Шона, и его губы тронула улыбка.
— Что здесь смешного? — спросил Шон.
— Вы советуете мне прекратить бег? Но вот уже двадцать лет я бегу не останавливаясь, сам не зная куда.
— К финишной черте, приятель. И если вы все еще не оставили мысли убить себя, сделайте это с гордо поднятой головой. Можете прикончить себя, дело ваше. Но не дайте этим выродкам решать за вас.
Питтман почувствовал, как к лицу прилила кровь. Но не потому, что он сердился на Шона. «Выродки», как сказал взломщик, вызвали его гнев.
Некоторое время он не в силах был ни говорить, ни двигаться, будто в ступоре. Затем покосился на Шона.
— Смерть сына... — начал он и осекся, не зная, стоит ли говорить об этом.
О'Рейли с явным любопытством ждал продолжения.
— Смерть сына повергла меня в такую ярость, что и описать невозможно. Я ненавидел врачей, ненавидел больницу. Хотя не по их вине погиб Джереми. Они не допустили ни единой ошибки. Но ненависть моя искала выхода. Я должен был найти виновного. В противном случае следовало признать, что Джереми пал жертвой космических сил, природной случайности, что так уж ему написано на роду. И именно эта мысль сводила с ума. Наконец, я смирился с тем, что врачей не в чем винить, и ополчился на Господа Бога. Поносил его, оскорблял, ненавидел. Но потом пришел к выводу, что и это бессмысленно. Бог не мог отплатить мне той же монетой. Да и я ничего не мог сделать ему. В общем, ярость моя оказалась бесполезной. Я не в силах был вернуть Джереми. И тогда решил свести счеты с жизнью.
Тут Шон погрустнел.
— Гнев. — Питтман стиснул зубы так, что под кожей вздулись желваки. — Миллгейт пытался мне что-то сказать. Назвал имя. «Данкан». Я запомнил. Повторил его несколько раз. Затем он сказал что-то о снеге. Потом произнес: «Гроллье». Не имею понятия, что это значит, но спросить не успел. Едва справился с кислородной трубкой у его носа и кинулся бежать. Но убийца, которого я прикончил у себя дома, похоже, все понимал. Миллгейт, видимо, сказал что-то важное. — Питтман в волнении поднялся и продолжил: — Советуешь, не бегать от них, а наоборот — за ними? Стать охотником? Ладно, на сей раз отыщу виновного.

Часть третья
1
Питтман стоял напротив входа в отделение неотложной помощи. Только что перевалило за полночь, и так же, как два вечера назад, изморось вилась вокруг уличных фонарей. Он все еще был под влиянием событий, потоком обрушившихся на него с момента последнего посещения больницы. Было свежо, и Питтман засунул руки в карманы дорогого темно-синего плаща фирмы «Берберри», который Шон вытащил на чердаке из ящика. В правом кармане находился кольт — единственный предмет, взятый им из спортивной сумки, оставленной на складе. Питтман неотрывно смотрел на бледное пятно света в окне на десятом этаже, в бывшей палате Джереми. Решимость взяла верх над усталостью. Необходимость действий возобладала. Предстояло выяснить так много, и в первую очередь, почему той ночью люди Миллгейта уволокли старика из больницы. С этого, собственно, все и началось. Дождавшись остановки уличного движения, Питтман перебежал на противоположную сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51