Оглушенный шумом уличного движения и ослепленный сиянием фар и фонарей, он огляделся, присматриваясь к пешеходам. Джилл тем временем изучала противоположную сторону.
— Что, черт подери, это значит? — спросил Питтман.
— О том же я хотела спросить тебя. Похоже, ему стало плохо, но...
— А может, он и в самом деле разволновался?
— Вопрос в том, что он намерен предпринять. Почему вдруг он так заспешил?
— Давай разделимся и попробуем его отыскать.
— Вот они где, — произнес прокурорским тоном мужской голос позади них.
Питтман обернулся и увидел в дверях разъяренных официанта и метрдотеля.
— Мы хотели узнать, как наш друг, — объяснил Питтман.
Метрдотель весь дымился от ярости.
— С вами все ясно. Недаром ваша дама явилась в таком виде в нарушение всех правил.
— Мы вернулись бы.
— Бесспорно. Но лишь в том случае, если бы вас удалось задержать. Надеюсь, вы заплатите за коктейли, прежде чем отправитесь на поиски вашего друга.
— Джилл, беги направо, — распорядился Питтман. — Может быть, он на соседней улице. Если разминемся, буду ждать возле машины.
Сколько мы вам должны? — поспешно спросил Питтман.
— Четыре «Джека Дэниэлса», «Хейникен» и...
— Не нужно перечислять. Назовите сумму.
— Двадцать восемь долларов.
Питтман сунул официанту тридцать долларов, нанеся еще один весьма ощутимый удар по их бюджету, и заспешил налево, морщась от боли в ногах — слишком долго сидел в машине.
Доковыляв до угла, он стал всматриваться в лица пешеходов, И примерно в четверти квартала от себя заметил Деннинга, топтавшегося между запаркованными у тротуара автомобилями перед остановившимся такси. Старик что-то сказал водителю и нырнул в машину.
Питтман не успел добежать до такси и заковылял обратно, ощущая, как сводит судорогой ноги.
— Я не видела его, — сказала Джилл, стоя на противоположной от ресторана стороне улицы рядом с запаркованным «дастером».
— А я видел! Быстро в машину!
Питтман завел мотор и резко отъехал от тротуара, едва не врезавшись в «БМВ». Позади возмущенно загудел клаксон. Питтман, не обращая внимания, свернул налево, на улицу, где видел Деннинга.
— Как ты думаешь, куда он отправился? — спросила Джилл.
— Не знаю. Видел только, что он двинулся к северу по улице с односторонним движением. Деннинг не стал бы ловить такси за углом, если бы не намеревался двигаться в том направлении. Возможно, мы его догоним.
— Ты уже обогнал два такси. Но как определить, в какой машине Деннинг?
— Я запомнил номер. — Питтман не снижал скорости. — Не вижу. Проклятие. Тебе не кажется, что мы его потеряли?
— Смотри... там!
— Точно! То самое такси.
Питтман немедленно сбросил скорость, установив безопасную дистанцию между «дастером» и такси Деннинга. Теперь водитель не мог догадаться, что за ним следят. Ровно через пятнадцать секунд после того, как Питтман повел машину с дозволенной правилами скоростью, их обогнала полицейская патрульная машина.
— Вечер удач, — прокомментировала Джилл.
— Жажду в это поверить. Куда, дьявол его возьми, он едет?
— Видимо, домой?
— Но он не может жить в самом центре Джорджтауна! У него на это нет денег.
Элегантные городские дома уступили место роскошным особнякам.
Питтман вслед за такси свернул в боковую улицу, вымощенную изрядно побитым красным кирпичом с еще сохранившимися трамвайными путями. Такси остановилось у одного из особняков, в глубине, подальше от проезжей части. Залитое ярким светом здание стояло на вершине небольшого холма. Перед ним находилась обширная, засаженная цветами и деревьями площадка, а вся территория была обнесена невысокой кованой металлической решеткой.
Деннинг вышел из такси и заторопился по бетонным ступеням к роскошному портику с колоннами, напоминавшими Питтману древнегреческие храмы.
— Интересно, кто здесь живет? — произнес Питтман.
— И почему он так заторопился? — добавила Джилл.
Они увидели, как Деннинг несколько раз постучал в дверь, как она открылась и возник слуга в униформе. Деннинг, возбужденно жестикулируя, принялся ему что-то объяснять. Слуга обратился к кому-то в доме, видимо, получил соответствующие указания и впустил Деннинга.
— Что теперь? — спросила Джилл.
— Я устал сидеть в этой треклятой машине. Пришло время наносить визиты.
Часть шестая
1
В ответ на стук дверь открыл все тот же облаченный в униформу слуга. Человек средних лет, склонный к полноте. Появление одного за другим посетителей в вечернее время явно его озадачило.
— Слушаю, сэр.
— Минуту назад сюда вошел человек по имени Брэдфорд Деннинг, — сказал Питтман.
— Да, сэр. — Недоумение слуги заметно усилилось.
— Он не сказал, что ожидает нас?
— Нет, сэр.
Меж бровей слуги пролегла суровая складка.
— Мы с ним. Нам необходимо его увидеть, это крайне важно.
— Джордж? — донесся из глубины дома женский голос. — Кто там?
— Тут какие-то люди, спрашивают вашего гостя, мэм.
Питтман заглянул внутрь дома и увидел высокую стройную женщину лет пятидесяти с небольшим, с коротко подстриженными волосами, тронутыми инеем седины. На ней было платье из дорогого шелка с неглубоким вырезом, настоящее произведение искусства, его голубизна отражалась в сверкавших бриллиантовых серьгах. Выглядела она очень привлекательно, однако туго натянутая кожа на лице свидетельствовала о неоднократном хирургическом вмешательстве косметологов.
Стуча высокими каблуками по полированному паркету из твердых пород дерева, женщина подошла к двери.
— Вы знакомы с Брэдфордом?
— Мы намеревались вместе поужинать.
— Но ему вдруг стало плохо, — вмешалась Джилл. — Сейчас он в порядке?
— По правде говоря, выглядит он просто ужасно. — Лицо дамы посуровело, и она добавила: — Однако о вас он не сказал ни слова.
Питтман с трудом вспомнил имя, под которым представился Деннингу.
— Скажите ему, что здесь Лестер Кинг и Дженнифер.
— Не слушай их, Вивиан. — Позади хозяйки неожиданно возник Деннинг. Мятым носовым платком он стирал блестки пота с лица. — Это репортеры.
Глаза женщины потемнели, и она произнесла явно неодобрительным тоном:
— Ах, вот как.
— Мы не собираемся причинять вам беспокойство, — поспешно заговорила Джилл. — Напротив, хотим помочь.
— Каким образом?
— Брэдфорд Деннинг, вероятно, явился к вам, чтобы рассказать о фактах, которые узнал от нас. Возможно, вы пожелали бы услышать все из первых уст.
Лицо женщины оставалось бесстрастным. Свою подозрительность, сомнения и недовольство она выразила лишь кивком головы и суровым взглядом.
— Входите, — бросила она.
— Не надо, Вивиан, — сказал Деннинг.
Женщина проигнорировала его слова.
— Все в порядке, входите же.
— Благодарю вас, — произнес Питтман.
— Только не вздумайте волновать меня, иначе я попрошу Джорджа вызвать полицию.
Эта угроза подбросила еще немного адреналина в кровь Питтмана, и ему стоило немалого труда скрыть свое беспокойство.
Слуга закрыл дверь, и женщина повела Питтмана и Джилл к двери слева от входа, туда, где стоял Деннинг.
Питтман ожидал увидеть жилище в духе колониальной эпохи, полное антиквариата. Однако просторная комната сверкала хромом и стеклом модерна. На стенах абстрактные полотна — бесформенные пятна красок, призванные передать сложную гамму чувств. Питтману показалось, что это работы Джексона Поллака.
— Хотите что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо.
— "Джек Дэниэлс", — попросил Деннинг.
— Брэдфорд, от тебя и так разило алкоголем, когда ты появился. А я, как ты знаешь, терпеть этого не могу. Хватит с тебя на сегодня.
Деннинг не переставал вытирать раскрасневшееся, истекающее потом лицо.
— Если никто не будет пить, мы можем присесть и обсудить вопрос, ради которого вы трое сюда явились.
— Согласен, — сказал Питтман. — Но прежде всего мне хотелось бы услышать, что скажет Брэдфорд о нашей с ним беседе. Если, конечно, это вас устроит, миссис?..
— Пейдж.
Это имя ничего не говорило Питтману, и на его лице не появилось никаких эмоций.
— Миссис Пейдж играет заметную роль в вашингтонском обществе, — сообщил Деннинг таким тоном, будто знакомство со столь известной личностью возвышало и его самого.
— Совершенно очевидно, что нашим гостям это имя неизвестно, — заметила миссис Пейдж. — Или, что скорее всего, они не питают особого почтения к светскому обществу. — Она не без горечи улыбнулась. — А вот на другое имя, уверена, они среагируют. Это имя — единственная причина редких визитов Брэдфорда в мой дом, и, я полагаю, ваше посещение каким-то образом тоже связано с ним. Я — дочь Юстаса Гэбла.
2
Подумать только! Хозяйка дома — дочь одного из «Больших советников». Этого Питтман никак не ожидал и выразил свое удивление глубоким вдохом, почувствовав в то же время, как напряглась Джилл.
— Вот уж не думал, — произнес Питтман.
— Разумеется. Ну что, будем продолжать беседу?
— Это решать вам, миссис Пейдж, — сказала Джилл. — Некоторые наши вопросы могут показаться вам не совсем деликатными.
Питтман смотрел на Деннинга, не понимая, зачем ему понадобилось идти в этот дом. Может быть, никакой ненависти у Деннинга к «Большим советникам» не было, и сказал он это лишь для того, чтобы войти в доверие к их противникам? Или Деннинг шпионил в пользу «Больших советников» и бежал с информацией прежде всего к дочери Гэбла?
— Трудно быть деликатной, когда речь заходит о моем отце, — заявила миссис Пейдж.
— Я не совсем вас понял, — проронил Питтман.
— Если вы будете со мной откровенны, я отвечу вам тем же.
Продолжая недоумевать, Питтман кивнул.
— Я ненавижу своего отца.
Это заявление повергло Питтмана в шок.
— Испытываю к нему отвращение, — продолжала миссис Пейдж. — Готова на все, только бы уничтожить его, сделала бы это, не колеблясь ни единой секунды. Он омерзителен. — Глаза ее горели яростью. — Теперь вам все ясно?
— Все. Абсолютно все.
— Полагаю, вы изложили Брэдфорду факты, которые я могла бы использовать против отца, — продолжала миссис Пейдж. — Только поэтому я и пригласила вас в дом. Не ошиблась? Как журналист, вы настроены против него, считаете его врагом?
Питтман кивнул, не будучи уверен, что не шагнул в умело расставленную ловушку.
— Прекрасно. — Миссис Пейдж повернулась к Деннингу. — Брэдфорд, ты огорчил меня. Хотел прогнать людей, которые могут быть мне полезны? Надеялся выдать их информацию за свою собственную, присвоить себе чужую славу, как в те далекие годы, когда служил в Госдепартаменте.
Деннинг, переминаясь с ноги на ногу, молчал.
Несмотря на приглашение миссис Пейдж присесть, все стояли. Питтман первый опустился в какое-то невообразимое кресло, состоящее из одних углов, изготовленное из дерева и сверкающего металла. Кресло напоминало экспонат из коллекции экспериментальной мебели, которую ему довелось видеть в Нью-Йоркском музее современного искусства. Против ожиданий оно оказалось очень удобным.
Остальные тоже наконец сели.
— Почему вы?.. — Питтман замялся, не зная, как лучше сформулировать вопрос. — Что заставило вас?..
— Говорите прямо. Папочка всегда учил меня сразу брать быка за рога. За что я ненавижу отца? Да за то, что он убил маму.
Питтману стало жарко, сердце бешено заколотилось.
— Раз уж начала, рассказывай все, Вивиан, — произнес Деннинг.
Миссис Пейдж чуть сощурила глаза, кивнула и начала:
— Вряд ли у человека постороннего мой рассказ вызовет сочувствие. Он смотрит на этот огромный дом (у мамы, кстати, особняк был еще больше) и задается вопросом, как можно быть несчастным, живя в такой роскоши. Рабочий со сборочного конвейера в Детройте был бы рад поменяться с богачом местами. Но под каждой крышей свои мыши. Мама была очень красивой. Она происходила из старинной семьи южан, в которой помнили и любили аристократическое общество, существовавшее до времен Гражданской войны, и чтили его традиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Что, черт подери, это значит? — спросил Питтман.
— О том же я хотела спросить тебя. Похоже, ему стало плохо, но...
— А может, он и в самом деле разволновался?
— Вопрос в том, что он намерен предпринять. Почему вдруг он так заспешил?
— Давай разделимся и попробуем его отыскать.
— Вот они где, — произнес прокурорским тоном мужской голос позади них.
Питтман обернулся и увидел в дверях разъяренных официанта и метрдотеля.
— Мы хотели узнать, как наш друг, — объяснил Питтман.
Метрдотель весь дымился от ярости.
— С вами все ясно. Недаром ваша дама явилась в таком виде в нарушение всех правил.
— Мы вернулись бы.
— Бесспорно. Но лишь в том случае, если бы вас удалось задержать. Надеюсь, вы заплатите за коктейли, прежде чем отправитесь на поиски вашего друга.
— Джилл, беги направо, — распорядился Питтман. — Может быть, он на соседней улице. Если разминемся, буду ждать возле машины.
Сколько мы вам должны? — поспешно спросил Питтман.
— Четыре «Джека Дэниэлса», «Хейникен» и...
— Не нужно перечислять. Назовите сумму.
— Двадцать восемь долларов.
Питтман сунул официанту тридцать долларов, нанеся еще один весьма ощутимый удар по их бюджету, и заспешил налево, морщась от боли в ногах — слишком долго сидел в машине.
Доковыляв до угла, он стал всматриваться в лица пешеходов, И примерно в четверти квартала от себя заметил Деннинга, топтавшегося между запаркованными у тротуара автомобилями перед остановившимся такси. Старик что-то сказал водителю и нырнул в машину.
Питтман не успел добежать до такси и заковылял обратно, ощущая, как сводит судорогой ноги.
— Я не видела его, — сказала Джилл, стоя на противоположной от ресторана стороне улицы рядом с запаркованным «дастером».
— А я видел! Быстро в машину!
Питтман завел мотор и резко отъехал от тротуара, едва не врезавшись в «БМВ». Позади возмущенно загудел клаксон. Питтман, не обращая внимания, свернул налево, на улицу, где видел Деннинга.
— Как ты думаешь, куда он отправился? — спросила Джилл.
— Не знаю. Видел только, что он двинулся к северу по улице с односторонним движением. Деннинг не стал бы ловить такси за углом, если бы не намеревался двигаться в том направлении. Возможно, мы его догоним.
— Ты уже обогнал два такси. Но как определить, в какой машине Деннинг?
— Я запомнил номер. — Питтман не снижал скорости. — Не вижу. Проклятие. Тебе не кажется, что мы его потеряли?
— Смотри... там!
— Точно! То самое такси.
Питтман немедленно сбросил скорость, установив безопасную дистанцию между «дастером» и такси Деннинга. Теперь водитель не мог догадаться, что за ним следят. Ровно через пятнадцать секунд после того, как Питтман повел машину с дозволенной правилами скоростью, их обогнала полицейская патрульная машина.
— Вечер удач, — прокомментировала Джилл.
— Жажду в это поверить. Куда, дьявол его возьми, он едет?
— Видимо, домой?
— Но он не может жить в самом центре Джорджтауна! У него на это нет денег.
Элегантные городские дома уступили место роскошным особнякам.
Питтман вслед за такси свернул в боковую улицу, вымощенную изрядно побитым красным кирпичом с еще сохранившимися трамвайными путями. Такси остановилось у одного из особняков, в глубине, подальше от проезжей части. Залитое ярким светом здание стояло на вершине небольшого холма. Перед ним находилась обширная, засаженная цветами и деревьями площадка, а вся территория была обнесена невысокой кованой металлической решеткой.
Деннинг вышел из такси и заторопился по бетонным ступеням к роскошному портику с колоннами, напоминавшими Питтману древнегреческие храмы.
— Интересно, кто здесь живет? — произнес Питтман.
— И почему он так заторопился? — добавила Джилл.
Они увидели, как Деннинг несколько раз постучал в дверь, как она открылась и возник слуга в униформе. Деннинг, возбужденно жестикулируя, принялся ему что-то объяснять. Слуга обратился к кому-то в доме, видимо, получил соответствующие указания и впустил Деннинга.
— Что теперь? — спросила Джилл.
— Я устал сидеть в этой треклятой машине. Пришло время наносить визиты.
Часть шестая
1
В ответ на стук дверь открыл все тот же облаченный в униформу слуга. Человек средних лет, склонный к полноте. Появление одного за другим посетителей в вечернее время явно его озадачило.
— Слушаю, сэр.
— Минуту назад сюда вошел человек по имени Брэдфорд Деннинг, — сказал Питтман.
— Да, сэр. — Недоумение слуги заметно усилилось.
— Он не сказал, что ожидает нас?
— Нет, сэр.
Меж бровей слуги пролегла суровая складка.
— Мы с ним. Нам необходимо его увидеть, это крайне важно.
— Джордж? — донесся из глубины дома женский голос. — Кто там?
— Тут какие-то люди, спрашивают вашего гостя, мэм.
Питтман заглянул внутрь дома и увидел высокую стройную женщину лет пятидесяти с небольшим, с коротко подстриженными волосами, тронутыми инеем седины. На ней было платье из дорогого шелка с неглубоким вырезом, настоящее произведение искусства, его голубизна отражалась в сверкавших бриллиантовых серьгах. Выглядела она очень привлекательно, однако туго натянутая кожа на лице свидетельствовала о неоднократном хирургическом вмешательстве косметологов.
Стуча высокими каблуками по полированному паркету из твердых пород дерева, женщина подошла к двери.
— Вы знакомы с Брэдфордом?
— Мы намеревались вместе поужинать.
— Но ему вдруг стало плохо, — вмешалась Джилл. — Сейчас он в порядке?
— По правде говоря, выглядит он просто ужасно. — Лицо дамы посуровело, и она добавила: — Однако о вас он не сказал ни слова.
Питтман с трудом вспомнил имя, под которым представился Деннингу.
— Скажите ему, что здесь Лестер Кинг и Дженнифер.
— Не слушай их, Вивиан. — Позади хозяйки неожиданно возник Деннинг. Мятым носовым платком он стирал блестки пота с лица. — Это репортеры.
Глаза женщины потемнели, и она произнесла явно неодобрительным тоном:
— Ах, вот как.
— Мы не собираемся причинять вам беспокойство, — поспешно заговорила Джилл. — Напротив, хотим помочь.
— Каким образом?
— Брэдфорд Деннинг, вероятно, явился к вам, чтобы рассказать о фактах, которые узнал от нас. Возможно, вы пожелали бы услышать все из первых уст.
Лицо женщины оставалось бесстрастным. Свою подозрительность, сомнения и недовольство она выразила лишь кивком головы и суровым взглядом.
— Входите, — бросила она.
— Не надо, Вивиан, — сказал Деннинг.
Женщина проигнорировала его слова.
— Все в порядке, входите же.
— Благодарю вас, — произнес Питтман.
— Только не вздумайте волновать меня, иначе я попрошу Джорджа вызвать полицию.
Эта угроза подбросила еще немного адреналина в кровь Питтмана, и ему стоило немалого труда скрыть свое беспокойство.
Слуга закрыл дверь, и женщина повела Питтмана и Джилл к двери слева от входа, туда, где стоял Деннинг.
Питтман ожидал увидеть жилище в духе колониальной эпохи, полное антиквариата. Однако просторная комната сверкала хромом и стеклом модерна. На стенах абстрактные полотна — бесформенные пятна красок, призванные передать сложную гамму чувств. Питтману показалось, что это работы Джексона Поллака.
— Хотите что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо.
— "Джек Дэниэлс", — попросил Деннинг.
— Брэдфорд, от тебя и так разило алкоголем, когда ты появился. А я, как ты знаешь, терпеть этого не могу. Хватит с тебя на сегодня.
Деннинг не переставал вытирать раскрасневшееся, истекающее потом лицо.
— Если никто не будет пить, мы можем присесть и обсудить вопрос, ради которого вы трое сюда явились.
— Согласен, — сказал Питтман. — Но прежде всего мне хотелось бы услышать, что скажет Брэдфорд о нашей с ним беседе. Если, конечно, это вас устроит, миссис?..
— Пейдж.
Это имя ничего не говорило Питтману, и на его лице не появилось никаких эмоций.
— Миссис Пейдж играет заметную роль в вашингтонском обществе, — сообщил Деннинг таким тоном, будто знакомство со столь известной личностью возвышало и его самого.
— Совершенно очевидно, что нашим гостям это имя неизвестно, — заметила миссис Пейдж. — Или, что скорее всего, они не питают особого почтения к светскому обществу. — Она не без горечи улыбнулась. — А вот на другое имя, уверена, они среагируют. Это имя — единственная причина редких визитов Брэдфорда в мой дом, и, я полагаю, ваше посещение каким-то образом тоже связано с ним. Я — дочь Юстаса Гэбла.
2
Подумать только! Хозяйка дома — дочь одного из «Больших советников». Этого Питтман никак не ожидал и выразил свое удивление глубоким вдохом, почувствовав в то же время, как напряглась Джилл.
— Вот уж не думал, — произнес Питтман.
— Разумеется. Ну что, будем продолжать беседу?
— Это решать вам, миссис Пейдж, — сказала Джилл. — Некоторые наши вопросы могут показаться вам не совсем деликатными.
Питтман смотрел на Деннинга, не понимая, зачем ему понадобилось идти в этот дом. Может быть, никакой ненависти у Деннинга к «Большим советникам» не было, и сказал он это лишь для того, чтобы войти в доверие к их противникам? Или Деннинг шпионил в пользу «Больших советников» и бежал с информацией прежде всего к дочери Гэбла?
— Трудно быть деликатной, когда речь заходит о моем отце, — заявила миссис Пейдж.
— Я не совсем вас понял, — проронил Питтман.
— Если вы будете со мной откровенны, я отвечу вам тем же.
Продолжая недоумевать, Питтман кивнул.
— Я ненавижу своего отца.
Это заявление повергло Питтмана в шок.
— Испытываю к нему отвращение, — продолжала миссис Пейдж. — Готова на все, только бы уничтожить его, сделала бы это, не колеблясь ни единой секунды. Он омерзителен. — Глаза ее горели яростью. — Теперь вам все ясно?
— Все. Абсолютно все.
— Полагаю, вы изложили Брэдфорду факты, которые я могла бы использовать против отца, — продолжала миссис Пейдж. — Только поэтому я и пригласила вас в дом. Не ошиблась? Как журналист, вы настроены против него, считаете его врагом?
Питтман кивнул, не будучи уверен, что не шагнул в умело расставленную ловушку.
— Прекрасно. — Миссис Пейдж повернулась к Деннингу. — Брэдфорд, ты огорчил меня. Хотел прогнать людей, которые могут быть мне полезны? Надеялся выдать их информацию за свою собственную, присвоить себе чужую славу, как в те далекие годы, когда служил в Госдепартаменте.
Деннинг, переминаясь с ноги на ногу, молчал.
Несмотря на приглашение миссис Пейдж присесть, все стояли. Питтман первый опустился в какое-то невообразимое кресло, состоящее из одних углов, изготовленное из дерева и сверкающего металла. Кресло напоминало экспонат из коллекции экспериментальной мебели, которую ему довелось видеть в Нью-Йоркском музее современного искусства. Против ожиданий оно оказалось очень удобным.
Остальные тоже наконец сели.
— Почему вы?.. — Питтман замялся, не зная, как лучше сформулировать вопрос. — Что заставило вас?..
— Говорите прямо. Папочка всегда учил меня сразу брать быка за рога. За что я ненавижу отца? Да за то, что он убил маму.
Питтману стало жарко, сердце бешено заколотилось.
— Раз уж начала, рассказывай все, Вивиан, — произнес Деннинг.
Миссис Пейдж чуть сощурила глаза, кивнула и начала:
— Вряд ли у человека постороннего мой рассказ вызовет сочувствие. Он смотрит на этот огромный дом (у мамы, кстати, особняк был еще больше) и задается вопросом, как можно быть несчастным, живя в такой роскоши. Рабочий со сборочного конвейера в Детройте был бы рад поменяться с богачом местами. Но под каждой крышей свои мыши. Мама была очень красивой. Она происходила из старинной семьи южан, в которой помнили и любили аристократическое общество, существовавшее до времен Гражданской войны, и чтили его традиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51