Сейчас с трудом ходит по комнате. Будем надеяться, что у вашего папаши хватит силенок, потому что «скорая», похоже, не собирается останавливаться и в Нью-Рошели. Господи, еще немного, и мы попадем в Коннектикут.
Яркий свет фар рассекал струи дождя.
— Пожалуй, сообщу диспетчеру, как обстоят дела. Мне очень жаль вашего отца, но давайте договоримся, приятель. Если мы доедем до Стэмфорда или до другого такого же Богом забытого места, мне ни за что не найти пассажира обратно в город. Так что платить будете за оба конца.
— Согласен.
— Каким образом?
Дождь громко барабанил по крыше.
— Простите, я не расслышал. Вы что-то спросили?
— Каким образом вы собираетесь мне платить? Наличные есть? По первой прикидке это не меньше сотни баксов.
— Не беспокойтесь, свое получите.
— Как же не беспокоиться? А вдруг у вас нет наличных? Постойте, похоже, они поворачивают.
У поворота на север на дорожном указателе значилось: «СКАРСДЕЙЛ/УАЙТ ПЛЕЙНС».
16
— Что за деревья там, справа?
— Похоже на парк, — сказал Питтман.
— Или на лес. Мы, приятель, черт знает куда заехали. Так я и знал. Где тут в этой глуши искать пассажира?
— Какая же это глушь? Видите, там, слева, дома. Это какое-то селение. И довольно крупное. Вон впереди указатель. Что там? Ага, «САКСОН ВУДЗ. ПАРК И ГОЛЬФ-КЛУБ». Я же сказал вам, что это не деревня.
— Что ж. Эти ребята на «скорой», видимо, привезли вашего папашу поиграть в гольф или... Постойте. Они притормаживают.
Такси тоже замедлило ход.
— "Скорая" сворачивает, — сказал Питтман. — Направо.
Они проехали вдоль высокой каменной ограды и ворот, закрывающих путь на въездную аллею. Когда хвостовые огни «скорой помощи» и «олдсмобиля» исчезли в темноте, створки металлических кованых ворот закрылись, приведенные в действие электроникой.
— Чудно, в наши времена больницы строят как особняки, — удивился водитель. — Что, черт побери, происходит, приятель?
— Понятия не имею.
— Как это?
— Честно. Сам ничего не понимаю. Отец серьезно болен. Я думал, что...
— Слушайте, а может быть, здесь наркотики?
Питтман в замешательстве ничего не ответил.
— Вы не слышали, о чем я спросил?
— Нет, наркотики здесь ни при чем. Вы же собственными глазами видели, «скорая» отъезжала от больницы.
— Это верно. Ну ладно, я не намерен кататься до утра вокруг Скарсдейла. Нутром чую, что где-то рядом. Путешествие окончено, приятель. Или вы возвращаетесь вместе со мной, или выметаетесь из машины. В любом случае платить за оба конца.
Водитель развернул машину в обратную сторону.
— О'кей. Я сойду там, где они свернули с дороги, — сказал Питтман.
Таксист выключил фары и остановил автомобиль в пятидесяти ярдах от ворот.
— Это на всякий случай, если вы не захотите сообщить, что следили за ними, — пояснил он.
— Я же говорю, здесь нет никаких наркотиков.
— О чем речь? Конечно. А теперь гоните сто пятнадцать баксов.
Питтман пошарил по карманам.
— Я уже дал вам двадцатку.
— Не мелочитесь! То были мои чаевые.
— Но у меня нет такой суммы.
— Как? Я же спрашивал, есть или...
— Кредитная карточка?
— Не пойдет! Машина не оборудована для расчетов по ней.
— В таком случае я расплачусь чеком.
— Побойся Бога, приятель. Не держи меня за идиота. Однажды я уже попался на чеке...
— Вам сказано, что наличных у меня нет. Я мог бы отдать вам часы, но они не стоят и пятнадцати долларов.
— Чек, — ворчал водитель, — что за работенка!
Питтман заполнил и передал таксисту чек. Тот, изучив напечатанный на нем адрес, заявил:
— Покажите водительские права.
Он переписал номер Питтмана с карточки социального страхования и бросил:
— Ну, если чек окажется фальшивым, приятель...
— Обещаю, не окажется.
— А если окажется, я заявлюсь к тебе и переломаю ноги!
— Постарайтесь обналичить его до следующей субботы.
— А что случится в следующую субботу?
— Меня не будет поблизости.
Питтман выбрался из машины и воздал хвалу небу за то, что дождь опять превратился в мелкую изморось. Такси исчезло в темноте. Лишь отъехав на значительное расстояние, водитель включил фары.
17
В наступившей тишине Питтман почувствовал себя совершенно одиноким. Он сунул руки в карманы плаща, чтобы хоть немного согреться, и двинулся вдоль дороги. Обочина была засыпана гравием, песчаное основание под ним размякло от дождя, поэтому каждый шаг Питтмана сопровождался едва слышным скрипом. Фонарей на дороге не было, ни единого. Питтман вглядывался в темноту, но видел лишь стену слева. Наконец тьма перестала быть непроницаемой, и Питтман понял, что добрался до металлических ворот.
Стараясь не касаться решетки, он попытался рассмотреть, что за ней. Где-то далеко за деревьями и кустарником мерцали огоньки. Похоже, там находился большой особняк.
«Что теперь? — размышлял он. — Два часа ночи. Моросит дождь. Он заехал Бог знает куда. Нечего было тащиться в больницу, следить за „скорой“, так же как и...»
Когда глаза привыкли к темноте, он, изучив ворота, покачал головой. Нет, ему не проникнуть за них. Более того, нет сомнений, что за кованой оградой находятся сенсоры. Еще до смерти Джереми и своего нервного срыва Питтман готовил серию статей для воскресного приложения к газете. Один из материалов был посвящен «Жучковому королю». Так Питтман окрестил эксперта по всякого рода приборам, обеспечивающим секретность. «Король» обнаруживал подслушивающие устройства, именуемые в просторечии «жучками», и, восхищенный энтузиазмом Питтмана, щедро поделился с ним информацией о своей профессии. Великолепная память журналиста до сих пор удерживала все детали. В особняке наверняка установлена система сигнализации, и она сработает, если попытаться перелезть через ограду или проникнуть за ворота. Тем более, что в кромешной тьме невозможно было рассмотреть эту систему.
Что же, черт побери, делать? Надо было вернуться на Манхэттен вместе с таксистом. Просто бессмысленно мокнуть здесь под дождем.
Внимание Питтмана привлек мелькнувший за решеткой ворот свет.
Два световых пятна. Фары. Они становились все ярче по мере приближения машины к воротам, и Питтман не сводил с нее глаз. Он хотел было отбежать к дороге и спрятаться за углом стены, но передумал и прижался спиной к стене у самых ворот.
Судя по звуку, мощный мотор был хорошо отрегулирован. Шины шуршали по мокрому бетону.
Раздался звонок, потом жужжание. Механизм, открывающий ворота, был приведен в действие при помощи дистанционного управления. Створки медленно открывались вовнутрь. Скрипели, катясь по бетонному покрытию, металлические ролики. Мотор заурчал громче, луч фар вырвался за ворота. Питтман опомниться не успел, как темный «олдсмобиль», сопровождавший «скорую», вынырнул из подъездной аллеи, проскочил в ворота, повернул налево и помчался в сторону города. Туда же, куда и такси.
Питтман с трудом поборол искушение смотреть вслед автомобилю, пока он не растворится в темноте, но звонок и последовавшее за ним жужжание заставили его нырнуть в уже закрывавшиеся ворота.
Металлическая створка задела плащ. Раздался щелчок, ворота закрылись, и ночь снова погрузилась в тишину.
18
Только сейчас Питтман обнаружил, что боится дышать, и ощутил приступ клаустрофобии, хотя впереди было обширное открытое пространство. Казалось, темнота душит его. Но холодный моросящий дождь вернул Питтмана к действительности, обострил все чувства. Он вздохнул и огляделся по сторонам: не подстерегает ли его в темноте опасность.
Разве он ожидал увидеть охрану?
Нет, но...
Может быть, собак?
Да.
Но ведь они не бежали вслед за автомобилем! Иначе он увидел бы их.
Впрочем, кто знает. Не исключено, что их обучили не бегать за машинами.
А что, собственно, плохого может произойти? Собаки загонят его в угол и будут лаять до тех пор, пока кто-нибудь не появится. Ну, вторгся он на территорию частного владения. Подумаешь, какое дело! Тем более для типа, который собирается свести счеты с жизнью не позднее чем через восемь дней.
А вдруг собаки специально натасканы на нападение?
Это же не засекреченное военное сооружение, а всего-навсего поместье в районе Скарсдейла. Что за черт! Он должен взять себя в руки. Паниковать из-за каких-то собак? Да пусть растерзают! Это не хуже, чем застрелиться. Даже из кольта крупного калибра!
Нет, хуже.
Ну и вкус у него.
Изрядно вымокнув и продрогнув, Питтман пошел вперед. Он хотел подобраться к дому, держась в тени деревьев, но подумал, что в этом нет нужды, ночь и изморось вполне надежное укрытие. Идя по темной аллее, он оказался рядом с особняком гораздо раньше, чем ожидал.
Остановившись в тени ели, Питтман изучил обстановку. Сложенный из кирпича особняк и в самом деле был большим. Крышу украшали многочисленные шпили и вычурные каминные трубы. Только на первом этаже светилось несколько окон, на втором почти все были темными. Немного левее Питтман увидел примыкающий к дому гараж на пять машин с солярием на крыше и выходившими на него двумя двустворчатыми застекленными дверями на втором этаже, за которыми было ярко освещенное помещение. Что там происходило, Питтману видно не было. Его внимание привлекла машина частной «скорой помощи» перед парадной дверью, с погашенными фарами, видимо, пустая.
«Что дальше?» — подумал Питтман.
Отвечая самому себе, пожал плечами: не все ли равно, если осталось всего восемь дней? В некотором смысле он чувствовал себя полностью независимым. В сущности, ему совершенно нечего терять. И сознание этого породило своего рода иммунитет к любой угрозе.
Питтман выступил из тени и стал подниматься по ведущему к дому склону, покрытому мокрой, скользкой травой, используя в качестве прикрытия кусты, фонтан, беседку, чтобы подобраться как можно ближе к освещенным окнам. Насквозь промокшие ботинки и носки холодили ноги, но Питтман, поглощенный изучением окон, совершенно не обращал внимания на этот дискомфорт. Занавеси были задернуты, что вынудило его перебежать через дорогу в том месте, где она шла параллельно дому. Чувствуя себя буквально голым в свете сияющих сквозь изморось дождя дуговых ламп, Питтман стрелой промчался к кустам под выходившими на фасад окнами.
Вода с веток капала за ворот плаща. Вновь оказавшись в тени, Питтман, пригнувшись, двинулся через проход в кустах к дому чуть левее парадной двери. Осторожно выпрямился, заглянул в окно сквозь щель в занавесках и увидел часть роскошно обставленной, отделанной дубовыми панелями гостиной. Похоже, в комнате никого не было. Питтман бесшумно передвинулся к другому окну, еще ближе к входной двери.
Занавеси не были задернуты. Он чуть-чуть выдвинулся, чтобы увидеть происходящее внутри, но тут же понял — перед ним та же гостиная, которую он только что видел. Только другая ее часть. Но почему занавеси на одном окне закрыты, а на другом нет? Он снова пригнулся и вспомнил машину «скорой помощи», припаркованную у входа. Видимо, кто-то с таким нетерпением ожидал ее прибытия, что выбежал из помещения навстречу, забыв о занавесях.
Интересно, куда направились эти люди? Детали, увиденные Питтманом в гостиной, приобретали теперь существенное значение. На резном столе черного дерева, перед камином, стояли чайные и кофейные чашки. О'кей. Значит, там был не один человек, а несколько. Но где же?..
Питтман бросил взгляд направо, в сторону широких каменных ступеней, ведущих к парадным дверям. Над их массивными створками сияла яркая лампа, в свете которой виднелась телевизионная камера, ориентированная на ступени и пространство перед ними. Если где-то и были другие камеры, то Питтман их не видел, но в любом случае не желал появляться перед этой.
Лучше всего, пожалуй, сделать двойной ход, повернуть налево, а не направо, и обогнуть особняк в противоположном направлении. Путь более длинный, но приведет его к окнам справа от входа и избавит от необходимости проходить по ступеням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Яркий свет фар рассекал струи дождя.
— Пожалуй, сообщу диспетчеру, как обстоят дела. Мне очень жаль вашего отца, но давайте договоримся, приятель. Если мы доедем до Стэмфорда или до другого такого же Богом забытого места, мне ни за что не найти пассажира обратно в город. Так что платить будете за оба конца.
— Согласен.
— Каким образом?
Дождь громко барабанил по крыше.
— Простите, я не расслышал. Вы что-то спросили?
— Каким образом вы собираетесь мне платить? Наличные есть? По первой прикидке это не меньше сотни баксов.
— Не беспокойтесь, свое получите.
— Как же не беспокоиться? А вдруг у вас нет наличных? Постойте, похоже, они поворачивают.
У поворота на север на дорожном указателе значилось: «СКАРСДЕЙЛ/УАЙТ ПЛЕЙНС».
16
— Что за деревья там, справа?
— Похоже на парк, — сказал Питтман.
— Или на лес. Мы, приятель, черт знает куда заехали. Так я и знал. Где тут в этой глуши искать пассажира?
— Какая же это глушь? Видите, там, слева, дома. Это какое-то селение. И довольно крупное. Вон впереди указатель. Что там? Ага, «САКСОН ВУДЗ. ПАРК И ГОЛЬФ-КЛУБ». Я же сказал вам, что это не деревня.
— Что ж. Эти ребята на «скорой», видимо, привезли вашего папашу поиграть в гольф или... Постойте. Они притормаживают.
Такси тоже замедлило ход.
— "Скорая" сворачивает, — сказал Питтман. — Направо.
Они проехали вдоль высокой каменной ограды и ворот, закрывающих путь на въездную аллею. Когда хвостовые огни «скорой помощи» и «олдсмобиля» исчезли в темноте, створки металлических кованых ворот закрылись, приведенные в действие электроникой.
— Чудно, в наши времена больницы строят как особняки, — удивился водитель. — Что, черт побери, происходит, приятель?
— Понятия не имею.
— Как это?
— Честно. Сам ничего не понимаю. Отец серьезно болен. Я думал, что...
— Слушайте, а может быть, здесь наркотики?
Питтман в замешательстве ничего не ответил.
— Вы не слышали, о чем я спросил?
— Нет, наркотики здесь ни при чем. Вы же собственными глазами видели, «скорая» отъезжала от больницы.
— Это верно. Ну ладно, я не намерен кататься до утра вокруг Скарсдейла. Нутром чую, что где-то рядом. Путешествие окончено, приятель. Или вы возвращаетесь вместе со мной, или выметаетесь из машины. В любом случае платить за оба конца.
Водитель развернул машину в обратную сторону.
— О'кей. Я сойду там, где они свернули с дороги, — сказал Питтман.
Таксист выключил фары и остановил автомобиль в пятидесяти ярдах от ворот.
— Это на всякий случай, если вы не захотите сообщить, что следили за ними, — пояснил он.
— Я же говорю, здесь нет никаких наркотиков.
— О чем речь? Конечно. А теперь гоните сто пятнадцать баксов.
Питтман пошарил по карманам.
— Я уже дал вам двадцатку.
— Не мелочитесь! То были мои чаевые.
— Но у меня нет такой суммы.
— Как? Я же спрашивал, есть или...
— Кредитная карточка?
— Не пойдет! Машина не оборудована для расчетов по ней.
— В таком случае я расплачусь чеком.
— Побойся Бога, приятель. Не держи меня за идиота. Однажды я уже попался на чеке...
— Вам сказано, что наличных у меня нет. Я мог бы отдать вам часы, но они не стоят и пятнадцати долларов.
— Чек, — ворчал водитель, — что за работенка!
Питтман заполнил и передал таксисту чек. Тот, изучив напечатанный на нем адрес, заявил:
— Покажите водительские права.
Он переписал номер Питтмана с карточки социального страхования и бросил:
— Ну, если чек окажется фальшивым, приятель...
— Обещаю, не окажется.
— А если окажется, я заявлюсь к тебе и переломаю ноги!
— Постарайтесь обналичить его до следующей субботы.
— А что случится в следующую субботу?
— Меня не будет поблизости.
Питтман выбрался из машины и воздал хвалу небу за то, что дождь опять превратился в мелкую изморось. Такси исчезло в темноте. Лишь отъехав на значительное расстояние, водитель включил фары.
17
В наступившей тишине Питтман почувствовал себя совершенно одиноким. Он сунул руки в карманы плаща, чтобы хоть немного согреться, и двинулся вдоль дороги. Обочина была засыпана гравием, песчаное основание под ним размякло от дождя, поэтому каждый шаг Питтмана сопровождался едва слышным скрипом. Фонарей на дороге не было, ни единого. Питтман вглядывался в темноту, но видел лишь стену слева. Наконец тьма перестала быть непроницаемой, и Питтман понял, что добрался до металлических ворот.
Стараясь не касаться решетки, он попытался рассмотреть, что за ней. Где-то далеко за деревьями и кустарником мерцали огоньки. Похоже, там находился большой особняк.
«Что теперь? — размышлял он. — Два часа ночи. Моросит дождь. Он заехал Бог знает куда. Нечего было тащиться в больницу, следить за „скорой“, так же как и...»
Когда глаза привыкли к темноте, он, изучив ворота, покачал головой. Нет, ему не проникнуть за них. Более того, нет сомнений, что за кованой оградой находятся сенсоры. Еще до смерти Джереми и своего нервного срыва Питтман готовил серию статей для воскресного приложения к газете. Один из материалов был посвящен «Жучковому королю». Так Питтман окрестил эксперта по всякого рода приборам, обеспечивающим секретность. «Король» обнаруживал подслушивающие устройства, именуемые в просторечии «жучками», и, восхищенный энтузиазмом Питтмана, щедро поделился с ним информацией о своей профессии. Великолепная память журналиста до сих пор удерживала все детали. В особняке наверняка установлена система сигнализации, и она сработает, если попытаться перелезть через ограду или проникнуть за ворота. Тем более, что в кромешной тьме невозможно было рассмотреть эту систему.
Что же, черт побери, делать? Надо было вернуться на Манхэттен вместе с таксистом. Просто бессмысленно мокнуть здесь под дождем.
Внимание Питтмана привлек мелькнувший за решеткой ворот свет.
Два световых пятна. Фары. Они становились все ярче по мере приближения машины к воротам, и Питтман не сводил с нее глаз. Он хотел было отбежать к дороге и спрятаться за углом стены, но передумал и прижался спиной к стене у самых ворот.
Судя по звуку, мощный мотор был хорошо отрегулирован. Шины шуршали по мокрому бетону.
Раздался звонок, потом жужжание. Механизм, открывающий ворота, был приведен в действие при помощи дистанционного управления. Створки медленно открывались вовнутрь. Скрипели, катясь по бетонному покрытию, металлические ролики. Мотор заурчал громче, луч фар вырвался за ворота. Питтман опомниться не успел, как темный «олдсмобиль», сопровождавший «скорую», вынырнул из подъездной аллеи, проскочил в ворота, повернул налево и помчался в сторону города. Туда же, куда и такси.
Питтман с трудом поборол искушение смотреть вслед автомобилю, пока он не растворится в темноте, но звонок и последовавшее за ним жужжание заставили его нырнуть в уже закрывавшиеся ворота.
Металлическая створка задела плащ. Раздался щелчок, ворота закрылись, и ночь снова погрузилась в тишину.
18
Только сейчас Питтман обнаружил, что боится дышать, и ощутил приступ клаустрофобии, хотя впереди было обширное открытое пространство. Казалось, темнота душит его. Но холодный моросящий дождь вернул Питтмана к действительности, обострил все чувства. Он вздохнул и огляделся по сторонам: не подстерегает ли его в темноте опасность.
Разве он ожидал увидеть охрану?
Нет, но...
Может быть, собак?
Да.
Но ведь они не бежали вслед за автомобилем! Иначе он увидел бы их.
Впрочем, кто знает. Не исключено, что их обучили не бегать за машинами.
А что, собственно, плохого может произойти? Собаки загонят его в угол и будут лаять до тех пор, пока кто-нибудь не появится. Ну, вторгся он на территорию частного владения. Подумаешь, какое дело! Тем более для типа, который собирается свести счеты с жизнью не позднее чем через восемь дней.
А вдруг собаки специально натасканы на нападение?
Это же не засекреченное военное сооружение, а всего-навсего поместье в районе Скарсдейла. Что за черт! Он должен взять себя в руки. Паниковать из-за каких-то собак? Да пусть растерзают! Это не хуже, чем застрелиться. Даже из кольта крупного калибра!
Нет, хуже.
Ну и вкус у него.
Изрядно вымокнув и продрогнув, Питтман пошел вперед. Он хотел подобраться к дому, держась в тени деревьев, но подумал, что в этом нет нужды, ночь и изморось вполне надежное укрытие. Идя по темной аллее, он оказался рядом с особняком гораздо раньше, чем ожидал.
Остановившись в тени ели, Питтман изучил обстановку. Сложенный из кирпича особняк и в самом деле был большим. Крышу украшали многочисленные шпили и вычурные каминные трубы. Только на первом этаже светилось несколько окон, на втором почти все были темными. Немного левее Питтман увидел примыкающий к дому гараж на пять машин с солярием на крыше и выходившими на него двумя двустворчатыми застекленными дверями на втором этаже, за которыми было ярко освещенное помещение. Что там происходило, Питтману видно не было. Его внимание привлекла машина частной «скорой помощи» перед парадной дверью, с погашенными фарами, видимо, пустая.
«Что дальше?» — подумал Питтман.
Отвечая самому себе, пожал плечами: не все ли равно, если осталось всего восемь дней? В некотором смысле он чувствовал себя полностью независимым. В сущности, ему совершенно нечего терять. И сознание этого породило своего рода иммунитет к любой угрозе.
Питтман выступил из тени и стал подниматься по ведущему к дому склону, покрытому мокрой, скользкой травой, используя в качестве прикрытия кусты, фонтан, беседку, чтобы подобраться как можно ближе к освещенным окнам. Насквозь промокшие ботинки и носки холодили ноги, но Питтман, поглощенный изучением окон, совершенно не обращал внимания на этот дискомфорт. Занавеси были задернуты, что вынудило его перебежать через дорогу в том месте, где она шла параллельно дому. Чувствуя себя буквально голым в свете сияющих сквозь изморось дождя дуговых ламп, Питтман стрелой промчался к кустам под выходившими на фасад окнами.
Вода с веток капала за ворот плаща. Вновь оказавшись в тени, Питтман, пригнувшись, двинулся через проход в кустах к дому чуть левее парадной двери. Осторожно выпрямился, заглянул в окно сквозь щель в занавесках и увидел часть роскошно обставленной, отделанной дубовыми панелями гостиной. Похоже, в комнате никого не было. Питтман бесшумно передвинулся к другому окну, еще ближе к входной двери.
Занавеси не были задернуты. Он чуть-чуть выдвинулся, чтобы увидеть происходящее внутри, но тут же понял — перед ним та же гостиная, которую он только что видел. Только другая ее часть. Но почему занавеси на одном окне закрыты, а на другом нет? Он снова пригнулся и вспомнил машину «скорой помощи», припаркованную у входа. Видимо, кто-то с таким нетерпением ожидал ее прибытия, что выбежал из помещения навстречу, забыв о занавесях.
Интересно, куда направились эти люди? Детали, увиденные Питтманом в гостиной, приобретали теперь существенное значение. На резном столе черного дерева, перед камином, стояли чайные и кофейные чашки. О'кей. Значит, там был не один человек, а несколько. Но где же?..
Питтман бросил взгляд направо, в сторону широких каменных ступеней, ведущих к парадным дверям. Над их массивными створками сияла яркая лампа, в свете которой виднелась телевизионная камера, ориентированная на ступени и пространство перед ними. Если где-то и были другие камеры, то Питтман их не видел, но в любом случае не желал появляться перед этой.
Лучше всего, пожалуй, сделать двойной ход, повернуть налево, а не направо, и обогнуть особняк в противоположном направлении. Путь более длинный, но приведет его к окнам справа от входа и избавит от необходимости проходить по ступеням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51