И он удивленно посмотрел на свое брюхо, когда телефон неожиданно зазвонил.
Питтман снял трубку.
Голос был немолодой. Женщина сообщила, что умер семидесятипятилетний старик, видимо, ее отец. Умер у себя дома.
Питтман пододвинул к себе анкету и внес в нужную графу полное имя покойного.
— Не желаете ли конкретизировать причину смерти?
— Простите, не поняла. — Женщина задыхалась от рыданий. — Мне так тяжело. Что значит «конкретизировать»?
— Ну, сказать, отчего он скончался, мэм? От тяжелой «продолжительной болезни», например, или предпочтете умолчать о причине смерти?
— Он скончался от рака.
Питтману словно вонзили в сердце нож. Перед глазами возник образ Джереми, играющего в футбол, крепкого мальчишки с густой копной рыжих, развевающихся на ветру волос. И тут же перед мысленным взором Питтмана появился другой Джереми — хрупкий, без признаков волос, в набитой медицинским оборудованием реанимационной палате.
— Примите мои соболезнования.
— Что?
— У меня сын погиб от рака, и я глубоко вам сочувствую. — Комок подступил к горлу Питтмана.
Последовала длительная пауза, словно линия отключилась.
— Продолжительная болезнь, — произнесла наконец женщина. — Не сообщайте ничего о причине.
Последовали другие детали: оставшиеся родственники, род деятельности, время и место похорон.
— Как насчет пожертвований? — спросил Питтман.
— Что? Не понимаю.
— Иногда близкие родственники покойного предпочитают, чтобы вместо цветов друзья и знакомые делали пожертвования в какие-нибудь фонды. В вашем случае это могло бы быть «Раковое общество».
— Но ведь тогда станет ясно, от чего он умер.
— Да. Именно так.
— Продолжительная болезнь. Мой отец умер после продолжительной болезни. Я ни с кем не желаю связываться. Стоит вам упомянуть «Раковое общество», и все остальные филантропические фонды города изведут меня телефонными звонками. Ни вам, ни тем более мне этого не нужно. Не забудьте отметить, что он увлекался боулингом и входил в команду старшей возрастной группы Ист-Сайда.
— Сейчас запишу.
— Что же... в таком случае...
— Мне нужен ваш адрес.
— Я же вам дала адрес отца.
— Но мне нужен ваш, чтобы «Кроникл» могла выслать вам уведомление о публикации некролога.
— Уведомление?
— Да, мэм.
— Вы хотите сказать — счет?
— Да, мэм.
— Разве публикация некрологов не бесплатная общественная услуга?
— Нет, мэм.
— Ну и дерьмо!
3
Нет, он не должен был возвращаться. Даже на неделю. Самые простые дела требовали невероятных усилий. Разговоры по телефону или заполнение форм изматывали не меньше, чем марафонский бег, которым он увлекался до болезни Джереми.
А телефон как назло разрывался. И каждый очередной звонок давался ему все труднее, все больше опустошал. Жертвы автокатастроф, утопленники, висельники, умершие от старости. Кстати, а не повеситься ли ему и таким образом свести счеты с жизнью? Еще будучи репортером, он, собирая материал для статьи, узнал, что повешение якобы вызывает у мужчин побочный эротический эффект, эрекцию. Повеситься, пожалуй, лучше, чем застрелиться. Во всяком случае, меньше грязи, плохо только, что смерть не наступает мгновенно. Кроме того, веревка может оборваться или соскользнуть. Тогда пострадавшего вынут из петли, спасут. А потом все придется переживать заново. Питтман услышал, как кто-то кашлянул, и поднял глаза. Перед ним стоял коренастый человек с изборожденным морщинами лицом, кустистыми бровями и стрижкой ежиком. Темно-синий блейзер был накинут на рубашку с высоко закатанными рукавами, из-под которых выпирали бугры бицепсов. Узел полосатого галстука был приспущен. Расстегнутый воротничок сорочки обнажал мощную шею. Казалось, человек этот только что снял военный мундир. На самом же деле Берт Форсит так же, как и Питтман, никогда не служил в армии и со времени окончания колледжа работал в «Кроникл», став в конечном итоге главным редактором газеты.
— Рад тебя видеть снова на своем посту.
Голос Берта звучал еще мрачнее, чем накануне по телефону. Питтман в ответ пожал плечами.
— Выглядишь отвратно.
— Все не устают мне это повторять, — откликнулся Питтман.
— Я-то думал, отдохнешь денек, оклемаешься, расслабишься хоть немножко.
— Дел невпроворот.
— Еще бы. — Берт посмотрел другу в глаза.
«Неужели догадался?» — подумал Питтман.
— Учитывая твою занятость, я очень ценю, что ты нашел время для «Кроникл».
— Для тебя.
— Это одно и то же.
С того момента, как умер Джереми, а Питтман сломался, Берт Форсит постоянно оказывался рядом в нужный момент. «Хочешь, схожу навещу твоего парнишку? — говорил он, когда Джереми положили в больницу. — Или сам оставайся в реанимации сколько понадобится. О работе не беспокойся. Мы будем ждать твоего возвращения». Это благодаря Берту «Наиболее ценный игрок» Национальной футбольной лиги позвонил Джереми по телефону. Потом Берт сопровождал Питтмана в погребальную контору и доставил домой после похорон. Вместе с Питтманом напился в стельку. Да, перед Бертом Питтман в неоплатном долгу. И он не смог сказать «нет», когда тот позвонил накануне вечером.
Берт внимательно посмотрел на Питтмана.
— У тебя найдется минутка?
— Я в твоем распоряжении.
— Пройдем в мой офис.
«Что теперь? — подумал Питтман. — Видимо, мне еще предстоит выслушать лекцию».
4
В «Кроникл» существовало железное правило — не курить, и Питтман никак не мог понять, почему от Берта всегда попахивает свежим сигаретным дымком. Им насквозь пропитался его кабинет, хотя нигде не было видно ни пепельниц, ни окурков. Более того, закури он, кто-то непременно увидел бы сквозь стеклянные стены офиса.
Вращающееся кресло за письменным столом затрещало, когда Берт, большой и грузный, опустился в него. Питтман сел по другую сторону стола.
Берт внимательно его изучал.
— Здорово зашибаешь?
Питтман отвел глаза.
— Я, кажется, задал тебе вопрос.
— Будь кто-нибудь другой на твоем месте...
— Ты послал бы подальше. Да? Но вопрос задал я... Здорово закладываешь?
— "Здорово" — понятие растяжимое.
— Как это понимать?
— Для тебя здорово, для меня — нет!
Берт произнес со вздохом:
— Боюсь, разговора у нас не получится.
— Послушай, ты попросил вернуться на девять дней. Я вернулся. Но не надо лезть в мою жизнь.
— Жизнь! Да ты просто убиваешь себя.
— Глубокая мысль.
— Пьянством Джереми не вернешь.
— Еще более глубокая мысль.
— Ты можешь убить себя, но Джереми все равно не воскреснет.
Питтман снова отвел глаза.
— И почему ты решил, что я вмешиваюсь в твою жизнь? — продолжал Берт. — Просто я собирался дать тебе задание. Мне необходим некролог, но особый. И ты должен его написать. Не можешь, откажись сразу. Тогда будешь сидеть за своим столом, записывать сообщения о смертях, заполнять анкеты.
— Как хочешь.
— Нет, ты мне ответь.
— Я вернулся по твоей просьбе. Если тебе что-то надо, сделаю. В чем исключительность некролога?
— Человек пока жив.
5
Питтман заерзал в кресле, но не потому, что удивился. В отличие от «гражданских лиц», как он называл клиентов, подготовка некролога еще до смерти субъекта была для него делом обычным. Престарелая кинозвезда, например. Или другие весьма почтенного возраста знаменитости, смертельно больные. С точки зрения здравого смысла в этих случаях некролог лучше подготовить заранее, чтобы не опоздать с публикацией. Случалось, правда, что субъекты оказывались весьма живучими. На одного престарелого комика написали длиннющий некролог, а он до сих пор жив, хотя уже прошло двадцать лет, и в свои девяносто чувствует себя крепким и бодрым.
Питтман, глядя на мрачную физиономию Берта, догадался, что тот пригласил его в свой кабинет вовсе не ради некролога. Темные глаза Берта были устремлены на Питтмана из-под невероятно густых бровей, словно из-под капюшона, взгляд был прямой и суровый.
— Ладно, — Питтман махнул рукой. — Итак, субъект еще жив.
Берт кивнул.
— Но ты, видимо, убежден, что за девять дней все кончится.
Ни единый мускул не дрогнул в лице Берта.
— Иначе некролог может оказаться бесполезным, — продолжал Питтман. — «Кроникл» умрет через неделю, а другие газеты вряд ли у нас его купят. Такого я еще не слыхал.
— Я просто хочу сделать тебе подарок.
— Боже! Какая щедрость... Нет слов!
— Тебе не удастся никого обмануть, — сказал Берт. — Думаешь, я не разгадал твоих намерений?
Питтман едва сдерживался, чтобы не взорваться.
— Вчера звонила Эллен, — сообщил Берт.
При упоминании о жене Питтману стало жарко, однако он не дал волю чувствам.
— Она сказала, что ты ведешь себя как-то странно, — продолжал Берт. — Но у меня и самого есть глаза. И вообще друзья просто не могут этого не заметить. В последнее время ты только и делаешь, что платишь добром за добро, возвращаешь долги, просишь забыть обиды. Однако не собираешься совершить обряд очищения и вступить в Общество по борьбе с алкоголизмом. Иначе не зашибал бы так. Вспомни автомобильную катастрофу три недели назад. Три часа ночи. Пустынное шоссе в Джерси. Опора моста. Какого дьявола тебя туда понесло в столь поздний час? Ведь даже упившись, нельзя не заметить такой большой преграды. Но ты сознательно в нее врезался и не погиб только потому, что был вдребезги пьян и, вылетев из машины, катился по земле, как тряпичная кукла.
Питтман невольно потрогал запястье с еще не зажившей раной, но промолчал.
— Тебе интересно, зачем звонила Эллен?
Питтман уставился в пол.
— Прекрати! — приказал Берт. — Хватит изображать покойника!
— Какого черта я вернулся?
— Куда?
— На работу. Это была ошибка.
Питтман поднялся.
— Подожди, я еще не все сказал.
В дверях появился кто-то из репортеров.
— Через минуту! — бросил главный.
Репортер оценил ситуацию, кивнул и ретировался. Остальные сотрудники внимательно следили через стеклянные стены за происходящим в кабинете Берта.
— Эллен сказала, что сожалеет и просит тебя позвонить.
— Лучше расскажи поподробнее о некрологе.
— Дай ей шанс.
— Наш сын умер. И брак тоже. О многом можно сожалеть. Но я не желаю этого обсуждать — надоело. Через девять дней... включая и вчерашний, и сегодняшний ... через семь, Берт. Ни днем позднее. И мы квиты. А теперь расскажи о некрологе.
6
Берт некоторое время изучающе смотрел на Питтмана. Затем пожал плечами и со вздохом придвинул к себе лежавшую на столе папку.
— Джонатан Миллгейт.
Питтман весь напрягся. Словно по телу пробежал электрический заряд.
— Это имя должно быть тебе знакомо, ведь ты занимался вопросами внутренней политики до того, как... — Берт на всякий случай не договорил.
— До того, как сломался? Разбился вдребезги или... Какой эвфемизм нынче в моде?
— До того, как тебе потребовался отдых.
— Это один из «Больших советников». Как же, помню. У меня в голове пока что мозги, а не каша, чтобы забыть.
Берт вскинул свои кустистые брови.
С сороковых годов, с начала «холодной войны», формирование политики американского правительства находилось под постоянным влиянием группы из пяти патрициев с Восточного побережья. Эти люди являлись главными советниками у многих президентов. Первоначально они входили в кабинет министров или были послами, а позже стали частными консультантами у республиканских президентов, и не только у них. По слухам, в конце семидесятых Картер консультировался с ними по вопросу об американских заложниках в Иране. Говорили, что, следуя их рекомендациям, он дал добро миссии по спасению заложников. Операция закончилась полным провалом, что расчистило путь в Белый дом Рональду Рейгану. С годами эти люди превратились в легенду, их стали называть «Большими советниками».
— Джонатану Миллгейту сейчас где-то около восьмидесяти, — предположил Питтман. — Его мать была дамой из высшего общества в Бостоне. Отец стал миллиардером, сколотив капитал на удачных инвестициях в железные дороги и системы связи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Питтман снял трубку.
Голос был немолодой. Женщина сообщила, что умер семидесятипятилетний старик, видимо, ее отец. Умер у себя дома.
Питтман пододвинул к себе анкету и внес в нужную графу полное имя покойного.
— Не желаете ли конкретизировать причину смерти?
— Простите, не поняла. — Женщина задыхалась от рыданий. — Мне так тяжело. Что значит «конкретизировать»?
— Ну, сказать, отчего он скончался, мэм? От тяжелой «продолжительной болезни», например, или предпочтете умолчать о причине смерти?
— Он скончался от рака.
Питтману словно вонзили в сердце нож. Перед глазами возник образ Джереми, играющего в футбол, крепкого мальчишки с густой копной рыжих, развевающихся на ветру волос. И тут же перед мысленным взором Питтмана появился другой Джереми — хрупкий, без признаков волос, в набитой медицинским оборудованием реанимационной палате.
— Примите мои соболезнования.
— Что?
— У меня сын погиб от рака, и я глубоко вам сочувствую. — Комок подступил к горлу Питтмана.
Последовала длительная пауза, словно линия отключилась.
— Продолжительная болезнь, — произнесла наконец женщина. — Не сообщайте ничего о причине.
Последовали другие детали: оставшиеся родственники, род деятельности, время и место похорон.
— Как насчет пожертвований? — спросил Питтман.
— Что? Не понимаю.
— Иногда близкие родственники покойного предпочитают, чтобы вместо цветов друзья и знакомые делали пожертвования в какие-нибудь фонды. В вашем случае это могло бы быть «Раковое общество».
— Но ведь тогда станет ясно, от чего он умер.
— Да. Именно так.
— Продолжительная болезнь. Мой отец умер после продолжительной болезни. Я ни с кем не желаю связываться. Стоит вам упомянуть «Раковое общество», и все остальные филантропические фонды города изведут меня телефонными звонками. Ни вам, ни тем более мне этого не нужно. Не забудьте отметить, что он увлекался боулингом и входил в команду старшей возрастной группы Ист-Сайда.
— Сейчас запишу.
— Что же... в таком случае...
— Мне нужен ваш адрес.
— Я же вам дала адрес отца.
— Но мне нужен ваш, чтобы «Кроникл» могла выслать вам уведомление о публикации некролога.
— Уведомление?
— Да, мэм.
— Вы хотите сказать — счет?
— Да, мэм.
— Разве публикация некрологов не бесплатная общественная услуга?
— Нет, мэм.
— Ну и дерьмо!
3
Нет, он не должен был возвращаться. Даже на неделю. Самые простые дела требовали невероятных усилий. Разговоры по телефону или заполнение форм изматывали не меньше, чем марафонский бег, которым он увлекался до болезни Джереми.
А телефон как назло разрывался. И каждый очередной звонок давался ему все труднее, все больше опустошал. Жертвы автокатастроф, утопленники, висельники, умершие от старости. Кстати, а не повеситься ли ему и таким образом свести счеты с жизнью? Еще будучи репортером, он, собирая материал для статьи, узнал, что повешение якобы вызывает у мужчин побочный эротический эффект, эрекцию. Повеситься, пожалуй, лучше, чем застрелиться. Во всяком случае, меньше грязи, плохо только, что смерть не наступает мгновенно. Кроме того, веревка может оборваться или соскользнуть. Тогда пострадавшего вынут из петли, спасут. А потом все придется переживать заново. Питтман услышал, как кто-то кашлянул, и поднял глаза. Перед ним стоял коренастый человек с изборожденным морщинами лицом, кустистыми бровями и стрижкой ежиком. Темно-синий блейзер был накинут на рубашку с высоко закатанными рукавами, из-под которых выпирали бугры бицепсов. Узел полосатого галстука был приспущен. Расстегнутый воротничок сорочки обнажал мощную шею. Казалось, человек этот только что снял военный мундир. На самом же деле Берт Форсит так же, как и Питтман, никогда не служил в армии и со времени окончания колледжа работал в «Кроникл», став в конечном итоге главным редактором газеты.
— Рад тебя видеть снова на своем посту.
Голос Берта звучал еще мрачнее, чем накануне по телефону. Питтман в ответ пожал плечами.
— Выглядишь отвратно.
— Все не устают мне это повторять, — откликнулся Питтман.
— Я-то думал, отдохнешь денек, оклемаешься, расслабишься хоть немножко.
— Дел невпроворот.
— Еще бы. — Берт посмотрел другу в глаза.
«Неужели догадался?» — подумал Питтман.
— Учитывая твою занятость, я очень ценю, что ты нашел время для «Кроникл».
— Для тебя.
— Это одно и то же.
С того момента, как умер Джереми, а Питтман сломался, Берт Форсит постоянно оказывался рядом в нужный момент. «Хочешь, схожу навещу твоего парнишку? — говорил он, когда Джереми положили в больницу. — Или сам оставайся в реанимации сколько понадобится. О работе не беспокойся. Мы будем ждать твоего возвращения». Это благодаря Берту «Наиболее ценный игрок» Национальной футбольной лиги позвонил Джереми по телефону. Потом Берт сопровождал Питтмана в погребальную контору и доставил домой после похорон. Вместе с Питтманом напился в стельку. Да, перед Бертом Питтман в неоплатном долгу. И он не смог сказать «нет», когда тот позвонил накануне вечером.
Берт внимательно посмотрел на Питтмана.
— У тебя найдется минутка?
— Я в твоем распоряжении.
— Пройдем в мой офис.
«Что теперь? — подумал Питтман. — Видимо, мне еще предстоит выслушать лекцию».
4
В «Кроникл» существовало железное правило — не курить, и Питтман никак не мог понять, почему от Берта всегда попахивает свежим сигаретным дымком. Им насквозь пропитался его кабинет, хотя нигде не было видно ни пепельниц, ни окурков. Более того, закури он, кто-то непременно увидел бы сквозь стеклянные стены офиса.
Вращающееся кресло за письменным столом затрещало, когда Берт, большой и грузный, опустился в него. Питтман сел по другую сторону стола.
Берт внимательно его изучал.
— Здорово зашибаешь?
Питтман отвел глаза.
— Я, кажется, задал тебе вопрос.
— Будь кто-нибудь другой на твоем месте...
— Ты послал бы подальше. Да? Но вопрос задал я... Здорово закладываешь?
— "Здорово" — понятие растяжимое.
— Как это понимать?
— Для тебя здорово, для меня — нет!
Берт произнес со вздохом:
— Боюсь, разговора у нас не получится.
— Послушай, ты попросил вернуться на девять дней. Я вернулся. Но не надо лезть в мою жизнь.
— Жизнь! Да ты просто убиваешь себя.
— Глубокая мысль.
— Пьянством Джереми не вернешь.
— Еще более глубокая мысль.
— Ты можешь убить себя, но Джереми все равно не воскреснет.
Питтман снова отвел глаза.
— И почему ты решил, что я вмешиваюсь в твою жизнь? — продолжал Берт. — Просто я собирался дать тебе задание. Мне необходим некролог, но особый. И ты должен его написать. Не можешь, откажись сразу. Тогда будешь сидеть за своим столом, записывать сообщения о смертях, заполнять анкеты.
— Как хочешь.
— Нет, ты мне ответь.
— Я вернулся по твоей просьбе. Если тебе что-то надо, сделаю. В чем исключительность некролога?
— Человек пока жив.
5
Питтман заерзал в кресле, но не потому, что удивился. В отличие от «гражданских лиц», как он называл клиентов, подготовка некролога еще до смерти субъекта была для него делом обычным. Престарелая кинозвезда, например. Или другие весьма почтенного возраста знаменитости, смертельно больные. С точки зрения здравого смысла в этих случаях некролог лучше подготовить заранее, чтобы не опоздать с публикацией. Случалось, правда, что субъекты оказывались весьма живучими. На одного престарелого комика написали длиннющий некролог, а он до сих пор жив, хотя уже прошло двадцать лет, и в свои девяносто чувствует себя крепким и бодрым.
Питтман, глядя на мрачную физиономию Берта, догадался, что тот пригласил его в свой кабинет вовсе не ради некролога. Темные глаза Берта были устремлены на Питтмана из-под невероятно густых бровей, словно из-под капюшона, взгляд был прямой и суровый.
— Ладно, — Питтман махнул рукой. — Итак, субъект еще жив.
Берт кивнул.
— Но ты, видимо, убежден, что за девять дней все кончится.
Ни единый мускул не дрогнул в лице Берта.
— Иначе некролог может оказаться бесполезным, — продолжал Питтман. — «Кроникл» умрет через неделю, а другие газеты вряд ли у нас его купят. Такого я еще не слыхал.
— Я просто хочу сделать тебе подарок.
— Боже! Какая щедрость... Нет слов!
— Тебе не удастся никого обмануть, — сказал Берт. — Думаешь, я не разгадал твоих намерений?
Питтман едва сдерживался, чтобы не взорваться.
— Вчера звонила Эллен, — сообщил Берт.
При упоминании о жене Питтману стало жарко, однако он не дал волю чувствам.
— Она сказала, что ты ведешь себя как-то странно, — продолжал Берт. — Но у меня и самого есть глаза. И вообще друзья просто не могут этого не заметить. В последнее время ты только и делаешь, что платишь добром за добро, возвращаешь долги, просишь забыть обиды. Однако не собираешься совершить обряд очищения и вступить в Общество по борьбе с алкоголизмом. Иначе не зашибал бы так. Вспомни автомобильную катастрофу три недели назад. Три часа ночи. Пустынное шоссе в Джерси. Опора моста. Какого дьявола тебя туда понесло в столь поздний час? Ведь даже упившись, нельзя не заметить такой большой преграды. Но ты сознательно в нее врезался и не погиб только потому, что был вдребезги пьян и, вылетев из машины, катился по земле, как тряпичная кукла.
Питтман невольно потрогал запястье с еще не зажившей раной, но промолчал.
— Тебе интересно, зачем звонила Эллен?
Питтман уставился в пол.
— Прекрати! — приказал Берт. — Хватит изображать покойника!
— Какого черта я вернулся?
— Куда?
— На работу. Это была ошибка.
Питтман поднялся.
— Подожди, я еще не все сказал.
В дверях появился кто-то из репортеров.
— Через минуту! — бросил главный.
Репортер оценил ситуацию, кивнул и ретировался. Остальные сотрудники внимательно следили через стеклянные стены за происходящим в кабинете Берта.
— Эллен сказала, что сожалеет и просит тебя позвонить.
— Лучше расскажи поподробнее о некрологе.
— Дай ей шанс.
— Наш сын умер. И брак тоже. О многом можно сожалеть. Но я не желаю этого обсуждать — надоело. Через девять дней... включая и вчерашний, и сегодняшний ... через семь, Берт. Ни днем позднее. И мы квиты. А теперь расскажи о некрологе.
6
Берт некоторое время изучающе смотрел на Питтмана. Затем пожал плечами и со вздохом придвинул к себе лежавшую на столе папку.
— Джонатан Миллгейт.
Питтман весь напрягся. Словно по телу пробежал электрический заряд.
— Это имя должно быть тебе знакомо, ведь ты занимался вопросами внутренней политики до того, как... — Берт на всякий случай не договорил.
— До того, как сломался? Разбился вдребезги или... Какой эвфемизм нынче в моде?
— До того, как тебе потребовался отдых.
— Это один из «Больших советников». Как же, помню. У меня в голове пока что мозги, а не каша, чтобы забыть.
Берт вскинул свои кустистые брови.
С сороковых годов, с начала «холодной войны», формирование политики американского правительства находилось под постоянным влиянием группы из пяти патрициев с Восточного побережья. Эти люди являлись главными советниками у многих президентов. Первоначально они входили в кабинет министров или были послами, а позже стали частными консультантами у республиканских президентов, и не только у них. По слухам, в конце семидесятых Картер консультировался с ними по вопросу об американских заложниках в Иране. Говорили, что, следуя их рекомендациям, он дал добро миссии по спасению заложников. Операция закончилась полным провалом, что расчистило путь в Белый дом Рональду Рейгану. С годами эти люди превратились в легенду, их стали называть «Большими советниками».
— Джонатану Миллгейту сейчас где-то около восьмидесяти, — предположил Питтман. — Его мать была дамой из высшего общества в Бостоне. Отец стал миллиардером, сколотив капитал на удачных инвестициях в железные дороги и системы связи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51