— Может быть, Мэри Догерти, берлинские парни уже придумали для меня задание, — прошептал он, поднимая стакан, словно провозгласил тост. — Да что там, ведь я его уже получил!
Глава 9
Лондон
Альфреду Вайкери пришлось впервые прибегнуть к военной хитрости еще во время Первой мировой войны. Ему был двадцать один год, близился к концу срок его обучения в Кембридже. Англия же все глубже увязала в трясине военных неудач, и ей позарез требовались все здоровые мужчины, до которых могла дотянуться ее властительная длань. Он меньше всего на свете хотел попасть в пехоту. Получив отличное историческое образование, он прекрасно понимал, что никакой славы в жизни пехотинца нет, а есть только тоска, мучения и очень большая вероятность смерти или серьезного ранения.
Его лучший друг, блестящий студент-философ, которого звали Брендан Эванс, нашел идеальное решение. Брендан где-то услышал, что армия создает подразделение под названием Разведывательный корпус. Единственными требованиями к кандидатам были хорошее знание немецкого и французского языков, опыт путешествий по Европе — чем больше, тем лучше, — умение ездить на мотоцикле и чинить его, а также отличное зрение. Брендан связался с каким-то управлением Военного кабинета, и на следующее утро они оба получили назначения.
Вайкери был не на шутку испуган: он не соответствовал этим требованиям. Он и вправду неплохо, хотя и не свободно, говорил по-немецки, мог объясняться по-французски и немало поездил по Европе, побывав, в частности, в Германии. Зато совершенно не умел ездить на мотоцикле, да и вообще почти до дрожи боялся техники, и зрение у него было хуже некуда.
Брендан Эванс обладал всеми теми качествами, которых был лишен Вайкери. Он был высоким, поразительно красивым блондином, одержимым мальчишеской жаждой приключений и тягой к женщинам, с которыми он, по большому счету, толком не знал, что делать. Они, скорее, были для него деталью, необходимой для того, чтобы его репутация могла считаться безупречной.
Вайкери выдумал план.
В тот же день, прохладным августовским вечером, Брендан на пустынной неровной дороге в Фенсе научил его владеть мотоциклом. Вайкери несколько раз чуть не угробил их обоих, но к утру уже достаточно уверенно разъезжал на тяжелой машине по извилистым тропам, испытывая нервное возбуждение и беззаботность, каких не знал до тех пор.
На следующее утро, пока они ехали на поезде из Кембриджа в Лондон, Брендан неустанно втолковывал ему премудрости анатомии мотоциклов.
Когда они прибыли в Лондон, Брендан вошел в приемную Военного кабинета, а Вайкери остался снаружи греться под ласковым солнцем. Через час появился широко улыбающийся друг.
— Меня приняли, — сказал Брендан. — Теперь твоя очередь. Слушай внимательно. — Он точно рассказал, как расположены буквы на таблице для проверки зрения, не забыв даже о нижней строчке самых крохотных знаков.
Вайкери снял очки, вручил их Брендану и зашел, как слепой, в темное здание, закрытое для посторонних. Обратно он вышел триумфатором, допустив только одну ошибку — перепутал В и D, — но и в этой ошибке был виноват Брендан, а не он. Вайкери сразу же получил звание второго лейтенанта мотоциклетной группы Разведывательного корпуса, ему вручили ордер на получение формы и снаряжения и приказали постричься, так как за лето у него отрасли длинные вьющиеся волосы. На следующий день он уже получал на Юстонском вокзале свой мотоцикл, новехонький, сияющий свежим лаком «Радж» последней модели, упакованный в деревянный ящик. Еще через неделю Брендан и Вайкери погрузились со своими мотоциклами на воинское транспортное судно и отплыли во Францию.
Тогда все было очень просто. Агенты пробирались за линию фронта и считали там неприятельских солдат, наблюдали за железными дорогами. Случалось даже, что для доставки секретных донесений они использовали почтовых голубей. Теперь все стало много сложнее, превратилось в дуэль разумов при посредстве радио, требующую непрерывного напряжения и внимания к мельчайшим деталям.
«Двойной крест» — так они называли операции такого рода.
Прекрасным примером «двойного креста» служил случай с Карлом Бекером. Канарис заслал его в Англию в те тревожные дни 1940 года, когда вторжение казалось неизбежным. Бекер, изображая из себя швейцарского бизнесмена, поселился в Кенсингтоне и принялся собирать все, что мало-мальски подходило под понятие секретных сведений. Жил он на широкую ногу, но расплачивался фальшивыми фунтами, что и помогло Вайкери засечь его. Потом он на протяжении нескольких недель продолжал свою деятельность, уже увязнув в паутине, сплетенной МИ-5. Вайкери, с помощью своих наблюдателей, ни на секунду не спускал глаз с Бекера; за ним следили и на приемах, где он собирал сплетни, накачиваясь шампанским, купленным на черном рынке, и во время встреч с агентами, и во время посещения тайников, и в спальне, куда он приводил женщин, мужчин и детей, и только бог знал, где еще. Через месяц Вайкери спустил курок. Он арестовал Бекера — в буквальном смысле вырвал его из рук юной девушки, которую тот держал взаперти и спаивал шампанским, — и вместе с ним накрыл широкую сеть немецких агентов.
А потом началась самая сложная часть дела. Вместо того чтобы отправить Бекера на виселицу, Вайкери перевербовал его — убедил его стать двойным агентом и работать на МИ-5. На следующей день, поздно вечером Бекер включил в тюремной камере свою рацию и передал в эфир позывной гамбургского радиста. Тот велел ему оставаться в эфире и передал приказ из Берлина. Бекер должен был выяснить точное местоположение и размеры авиабазы истребителей в Кенте. Бекер подтвердил прием и закончил связь.
Но именно Вайкери на следующий день отправился на аэродром. Он, конечно же, мог связаться с командованием авиации, выяснить все подробности, касающиеся этого аэродрома, и передать их в абвер, но для настоящего шпиона все это должно было оказаться далеко не так просто. Чтобы придать сообщению видимость подлинности, Вайкери собирал сведения об авиабазе точно так же, как это пришлось бы делать немецкому агенту. Он выехал из Лондона на поезде и из-за всяких задержек добрался до места только к сумеркам. На склоне холма неподалеку от базы у него проверил документы военный полицейский. Вайкери видел раскинувшееся на равнине летное поле и ангары; точно так же все это видел бы и шпион. Он разглядел также кучку сборных домов и несколько самолетов, стоявших на травяной взлетно-посадочной полосе. Вернувшись в Лондон, Вайкери составил краткое донесение о том, что видел. Он отметил, что из-за опоздания поезда не смог попасть на место в самое светлое время суток, и добавил, что подойти вплотную к аэродрому ему помешали патрули военной полиции. Той же ночью Вайкери заставил Бекера собственноручно отправить радиограмму: это было необходимо, поскольку у каждого радиста существует свой собственный стиль передачи — его называют почерком, — по которому профессиональный радист может опознать своего абонента. Гамбург поблагодарил его за хорошую работу.
Вайкери немедленно связался с командованием ВВС и объяснил ситуацию. Настоящие «Спитфайры» тут же перегнали на другой аэродром, персонал эвакуировали, а на полосе расставили несколько сильно поврежденных истребителей. На следующую ночь прибыли бомбардировщики Люфтваффе. Самолеты-мишени сгорели. Экипажи «Хейнкелей», естественно, решили, что разгромили настоящую авиабазу. На следующий день абвер приказал Бекеру снова съездить в Кент и оценить величину ущерба. Вайкери снова направился туда, составил радиограмму с описанием того, что увидел, и снова Бекер отправил ее.
Абвер был в восторге. Бекер сразу же стал звездой, супершпионом, а Королевскому воздушному флоту это обошлось в день работы по восстановлению взлетно-посадочной полосы и вывозу обгоревших остовов нескольких «Спитфайров».
Операция произвела такое впечатление на абверовских начальников Бекера, что ему порекомендовали завербовать новых агентов, и побольше, что он и сделал — вернее, сделал Вайкери. К концу 1940 года Карл Бекер возглавлял организацию из дюжины агентов; большинство работало на него, но некоторые направляли информацию непосредственно в Гамбург. Никого из них не существовало на самом деле: это были детища воображения Вайкери. Вайкери внимательно следил за тем, чтобы его питомцы жили полноценной жизнью, и они влюблялись, вели какие-то дела, сетовали на нехватку денег, у них разрушались дома и гибли друзья при бомбежках. Вайкери даже позволил себе «арестовать» нескольких — ни одна сеть, действующая во враждебной стране, не может быть застрахована от провалов, и если бы этой сети слишком везло, то у сотрудников абвера могли бы возникнуть подозрения. Это была головоломная, крайне утомительная работа, требующая постоянного внимания к мельчайшим деталям, но Вайкери она бодрила и опьяняла, он радовался каждой минуте, уделяемой операции.
Лифт снова не работал, и поэтому Вайкери пришлось спускаться из святилища Бутби в архив по лестнице. Едва открыв дверь, он был поражен атмосферой помещения: там пахло рассыпающейся бумагой, пылью, и ко всему этому примешивался резкий запах плесени, поселившейся на сырых стенах подвала. Комбинация запахов напомнила ему об университетской библиотеке. Папки стояли на полках стеллажей и в застекленных шкафах, громоздились стопками на холодном каменном полу, а рядом тут и там лежали сколотые пачки бумаги, еще не достигшие объема, позволявшего досье обзавестись собственной папкой. А среди всего этого перемещались три привлекательные девушки — ночная смена сокращенного состава. Они вполголоса переговаривались между собой на канцелярском жаргоне, который Вайкери с трудом понимал, да и то с пятого на десятое. Девушки, которых в штаб-квартире МИ-5 величали архивными королевами, казалось, совершенно не подходили к полутемному помещению, заваленному бумагами. Вайкери внутренне настроился увидеть, завернув за угол, нескольких монахов, сидящих за тяжелыми столами и читающих при свечах старинные манускрипты.
Его передернуло. Помилуй бог, да ведь здесь холодно, как в склепе. Он пожалел, что не надел свитер. А еще можно было принести с собой чего-нибудь горячего, чтобы попить. Здесь находилась вся закрытая для непосвященных история секретной службы. Вайкери обвел взглядом горы папок, и вдруг его как будто ударило: после того как он уйдет из МИ-5, здесь навечно останутся записи о каждом сделанном им шаге. Он сам не мог понять, раздражала его эта мысль или, напротив, утешала.
Вайкери вспомнил об оскорбительных замечаниях Бутби на его счет, и его снова передернуло, на сей раз от гнева. Вайкери был чертовски хорошим офицером и чертовски хорошо вел работу по «двойному кресту». Даже Бутби не рискнул бы отрицать это. Он был убежден, что, прежде всего, обязан успехом своему образованию историка и образу мыслей, которые как ничто иное подходили для его нынешней работы. Ведь историкам часто приходится действовать методом конъектуры — идти к созданию цельной, логически обоснованной картины путем сведения воедино мелких, достаточно неопределенных и даже не связанных между собой, на первый взгляд, деталей и подстановки недостающих звеньев. «Двойной крест» очень походил на конъектурное реконструирование, только наоборот. Работа руководителя операции «двойного креста» заключалась в том, чтобы дать немцам определенное количество разрозненных, несводимых воедино деталей, работая с которыми они достигнут результата, запланированного организатором игры. Организатор должен быть крайне осторожен в обращении с данными, которые пускает в дело. Они должны являть собой скрупулезно составленную смесь фактов и вымысла, правды и тщательно подобранной и замаскированной лжи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99