Когда Вайкери заканчивал просматривать очередную кучу папок, Гарри задавал неизменный вопрос:
— Что-нибудь нашли?
Вайкери хмуро смотрел на него искоса поверх очков и давал столь же стереотипный ответ:
— Нет, черт возьми, ничего.
К двум часам дня он почувствовал, что стены начали крениться внутрь, угрожая похоронить его под собою. Он слишком много курил и выпил слишком много чашек мутного темно-серого чая.
— Мне нужно подышать воздухом, Гарри.
— Так выберитесь отсюда хотя бы на пару часов. Это пойдет вам на пользу.
— Я хочу пойти прогуляться. Может быть, перекушу где-нибудь.
— Хотите, составлю вам компанию?
— Нет, благодарю вас.
* * *
Вайкери шел по набережной. Над Вестминстером, словно дым недалекого сражения, висела обжигающе холодная изморось, с реки налетал ледяной ветер, гремел обшарпанными временными табличками с названиями улиц, свистел в грудах расщепленных бревен и расколотого кирпича, оставшихся от некогда стоявших здесь благородных старинных домов. Вайкери шагал быстро, механически припадая на больную ногу, опустив голову, сунув руки глубоко в карманы пальто. Встречные прохожие, если им удавалось разглядеть его лицо, вероятно, думали, что он торопится на важное свидание или, напротив, удирает подальше от места неприятной встречи.
Абвер располагал множеством вариантов доставки агентов в Великобританию. Многие высаживались на берег на маленьких лодочках, которые спускали на воду с подводных лодок, подходивших чуть ли не вплотную к берегу. Вайкери только что перечитал донесения об аресте двойных агентов, носивших агентурные клички Матт и Джефф. Их высадили на берег с гидросамолета «Арадо» около рыбацкой деревни Мадкафф, расположенной восточнее залива Спей-бей. Вайкери уже обратился к командованию береговой обороны и Королевского флота с просьбой усилить бдительность. Но береговая линия Британских островов протянулась на многие тысячи миль, ее было совершенно невозможно перекрыть полностью, и шансы на поимку агента на побережье в условиях затемнения были очень малы.
Абвер забрасывал шпионов в Великобританию и на парашютах. О том, чтобы заблокировать каждый квадратный дюйм воздушного пространства, также нельзя было даже мечтать, но Вайкери все же попросил командование РАФ внимательно следить на случай возможного появления одиночного самолета.
Абвер забрасывал и высаживал агентов в Ирландии и в Ольстере. Чтобы перебраться в Англию, им неизбежно приходилось пользоваться паромом. Вайкери особо попросил руководство паромной линии в Ливерпуле внимательно следить за любыми незнакомыми пассажирами, за каждым, кто нетвердо знал порядок пользования паромом, говорил с заметным акцентом или же плохо разбирался в ценах. Он не мог дать им описание нужного человека, потому что сам не имел ни малейшего представления о его внешности или приметах.
От холода и быстрой ходьбы он еще сильнее проголодался, так что завернул в первый попавшийся паб около вокзала Виктория и заказал овощную запеканку и полпинты пива.
«Вы должны превратить свое сердце в камень», — сказал ему Черчилль.
К сожалению, он сделал это давным-давно. Элен... Она была испорченной, но очень привлекательной дочерью богатого промышленника, и Вайкери, не пожелав прислушиваться к голосу разума, безнадежно влюбился в нее. Их отношения начали рушиться в тот самый день, когда они впервые занимались любовью. Отец Элен сумел каким-то образом догадаться о том, что произошло, — вероятно, по тому, как держались они за руки, возвращаясь с озера, по тому, как приглаживала она уже начавшие редеть волосы Вайкери. Тем же вечером он пригласил Элен к себе для беседы с глазу на глаз. Он ни в коем случае не мог допустить, чтобы его дочь стала женой сына не слишком заметного банковского служащего, который к тому же учился в университете, чтобы стать в будущем книжным червем. Элен получила указания, как себя вести, чтобы быстро и по возможности спокойно прервать их отношения, и она все сделала так, как велел ей отец. Такой уж она была. Вайкери никогда не держал в душе зла на нее. Больше того, он до сих пор продолжал ее любить. Но чего-то он в тот день все же лишился. Он предполагал, что это была его способность доверять людям. И время от времени он задумывался, вернется ли она к нему хоть когда-нибудь.
«Хотя один человек ни при каких обстоятельствах не может выиграть войну...»
Проклятье! — воскликнул про себя Вайкери. — Да как Старик посмел взвалить такую тяжесть на мои плечи?
К его столу подплыла хозяйка паба, пышнотелая женщина средних лет:
— Вам не нравится, дорогуша?
Вайкери удивленно взглянул на свою тарелку. Оказалось, что он отодвинул морковь и картофель в сторону и рассеянно чертил острием ножа по соусу. Присмотревшись, он понял, что изобразил в тарелке нечто похожее на карту Великобритании. «Где же высадится этот распроклятый шпион?» — опять подумал он.
— Нет-нет, все было прекрасно, — вежливо сказал Вайкери, отодвигая тарелку. — Просто похоже, что я вовсе не так проголодался, как мне казалось.
Выйдя на улицу, Вайкери поднял воротник пальто и решительно направился обратно на службу.
«Проиграть ее из-за одного-единственного человека можно очень легко».
Под ногами Вайкери, торопливо шагавшего по Бердкэйдж-уок, шуршали сухие листья. Не спеша сгущались сумерки. В подступающей темноте Вайкери видел, как на окнах, выходивших на Сент-Джеймс-парк, задвигали маскировочные шторы, словно окна смыкали веки. Он представил себе Элен стоящей в одном из окон и глядящей, как он торопливо ковыляет внизу. Тут же ему в голову пришла дикая мысль (немало позабавившая его) — он успешно справится с этим делом, арестует шпионов, выиграет войну и докажет всем, что достоин ее, и тогда она вернется к нему.
«Не окажитесь этим человеком».
Черчилль сказал что-то еще... Да, он жаловался на непрерывный дождь. Премьер-министр, укрывшийся в своих безопасных, хотя и далеких от роскоши подземных апартаментах, жаловался на погоду...
* * *
Вайкери почти вбежал в здание МИ-5, не предъявляя часовому пропуск.
— Ну как, вас осенило? — спросил Гарри, когда Вайкери вернулся в свой кабинет.
— Возможно. Гарри, если бы вам было нужно срочно заслать в страну шпиона, каким маршрутом вы воспользовались бы?
— Пожалуй, я попытался бы пробраться с востока: Кент, Восточная Англия, даже восточная Шотландия.
— Слово в слово повторяете мои мысли.
— Неужели?
— А какой транспорт вы выбрали бы, если бы время очень сильно поджимало?
— Это зависит от многих обстоятельств.
— Гарри, не увиливайте!
— Думаю, что я воспользовался бы самолетом.
— А почему не подводной лодкой? Ведь так просто высадить шпиона в спасательной шлюпке неподалеку от берега.
— Потому что, если у вас невелик запас времени, то гораздо легче раздобыть маленький самолетик, чем драгоценную субмарину.
— Полностью с вами согласен, Гарри. А что еще будет необходимо для того, чтобы доставить шпиона в Англию на самолете?
— Прежде всего — приличная погода.
— И опять вы правы, Гарри.
Вайкери резко схватил телефонную трубку. Ответа телефонистки он ждат с видимым нетерпением.
— Это Вайкери. Немедленно соедините меня с авиационной метеорологической службой.
Через несколько секунд он услышал голос другой молодой женщины:
— Слушаю.
— Это Вайкери из Военного кабинета. Мне нужна информация о погоде.
— Погода препаршивая, вам не кажется?
— Да, да, — нетерпеливо отозвался Вайкери, не пожелав принять предложенный шутливый тон. — Когда вы ожидаете на востоке улучшения?
— По нашим расчетам, циклон должен уйти в море завтра где-то в середине дня.
— И над побережьем будет ясное небо?
— Кристально чистое.
— Проклятье!
— Но это продлится недолго. За этим фронтом идет еще один. Он пройдет через всю страну в юго-восточном направлении.
— Между ними большое расстояние?
— Трудно точно сказать. Наверно, часов двенадцать-восемнадцать.
— А потом?
— Сплошной кисель над всей страной. Вернее, снег с дождем.
— Спасибо.
Вайкери положил трубку и повернулся к Гарри.
— Если наша теория верна, то агент попытается проникнуть в страну завтра ночью, прыгнув с самолета с парашютом.
Глава 13
Хэмптон-сэндс, Норфолк
Чтобы добраться до пляжа на велосипеде, обычно требовалось минут пять. В тот день, ближе к вечеру, Шон Догерти еще разок засек время поездки — просто чтобы не ошибиться. Он неторопливо, осторожно нажимал на педали, разрывая головой упругую стену налетавшего с моря свежего ветра. Ему было очень жать, что велосипед находится не в лучшем состоянии. Как и вся Англия военного времени, он был помят, ободран и до крайности нуждался в ремонте и уходе. При каждом повороте педалей в разных местах скрипело и трещало. Цепь уже очень давно не смазывалась — с любым смазочным маслом было крайне туго, — а лысые шины столько раз клеились и переклеивались, что Догерти приходилось ездить чуть ли не на ободьях.
Дождь прекратился около полудня. Над головой Догерти проплывали пухлые разрозненные облака, напоминающие аэростаты воздушного заграждения, мотающиеся на тросах. У него за спиной висело над самым горизонтом похожее на шаровую молнию солнце. Болота и склоны холмов словно светились изнутри прекрасным оранжевым светом.
Догерти почувствовал, что у него перехватывает дыхание от нарастающего, неуправляемого волнения. Он не испытывал ничего такого с тех самых пор, когда в Лондоне, в самом начале войны, впервые встретился со связным абвера.
Дорога обрывалась в небольшом сосновом лесочке у подножия дюн. Полусмытая непогодой надпись на табличке предупреждала о том, что берег заминирован, но Догерти, как и все остальные обитатели Хэмптон-сэндс, отлично знал, что это блеф и никаких мин там нет и не было. В корзине, привязанной к багажнику велосипеда, лежала плотно закрытая фляга с квартой драгоценного бензина. Догерти вынул флягу, завел велосипед в рощу и аккуратно прислонил к дереву.
Потом посмотрел на часы: ровно пять минут.
Дальше между деревьями тянулась пешеходная тропка. Она была так густо усыпана сухими сосновыми иголками, что не знающий о существовании тропинки человек вряд ли заметил бы ее. Догерти направился по ней и очень скоро оказался в дюнах. Здесь оглушительно гремел накатывавшийся на берег прибой.
Перед ним распростерлось море. Прилив достиг максимума два часа назад, и теперь вода неуклонно отходила от берега. К полуночи, когда должна была состояться высадка, вдоль берега протянется широкая ровная полоса плотного песка, идеально подходящая для приземления парашютиста.
Впрочем, Догерти лишь окинул пляж беглым взором и возвратился к соснам. Следующие пять минут он потратил на сбор хвороста для трех маленьких сигнальных костров. В четыре приема он перетащил все дрова на пляж. Проверил ветер — с северо-востока, приблизительно двадцать миль в час, — и сложил дрова кучками на расстоянии двадцать ярдов одна от другой по прямой линии, указывавшей направление ветра.
Сумерки быстро гасли. Догерти открыл флягу и полил дрова бензином. Теперь он должен был вернуться к рации и ждать сигнала из Гамбурга о вылете и приближении самолета. После этого ему предстояло поехать на пляж, зажечь костры и встретить агента. Все очень просто, если, конечно, план не сорвется.
Покончив с подготовкой костров, Догерти зашагал обратно через пляж. В этот момент он увидел на вершине дюны Мэри. Она стояла, скрестив руки на груди, ее силуэт четко вырисовывался в последнем свете заката. Ветер бросил прядь волос ей на лицо; она не стала поправлять волосы. Накануне Шон сказал ей, что абвер передал приказ о встрече агента. Он попросил ее уехать из Хэмптон-сэндс, пока все не закончится: у них в Лондоне было несколько друзей и семья дальних родственников, у которой можно было бы погостить несколько дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99