Глава 23
Лондон
Кэтрин Блэйк не сомневалась, что офицеры союзников, посвященные в самую главную тайну этой войны, отлично сознавали ту опасность, которую представляют вражеские шпионы. С какой еще стати коммандер Питер Джордан приковывал свой портфель наручниками к запястью для короткой прогулки через Гросвенор-сквер? Она также предполагала, что офицеры получили предупреждения о крайней нежелательности общения с женщинами. За время войны она не раз видела плакаты, которые чаще всего вывешивали около клубов, посещавшихся британскими офицерами. На плакате была изображена сочная грудастая блондинка в вечернем платье с большим декольте, склонившаяся с сигаретой к офицеру, держащему зажженную спичку. Под картинкой крупными буквами было напечатано: «НЕ БУДЕШЬ БОЛТАТЬ — ТАЙНЫ ВРАГУ НЕ УЗНАТЬ!» Кэтрин не раз думала, что это, пожалуй, самая смешная вещь, которую она когда-либо видела. Если такие женщины и существовали — девки, слонявшиеся по клубам и всяческим вечеринкам и подслушивавшие сплетни в надежде выведать какую-нибудь тайну, то она ничего не знача о них. Зато она была уверена, что после такой идеологической обработки Питер Джордан с подозрением отнесется к красивой женщине, которая внезапно станет домогаться его внимания. Помимо всего прочего, он был удачливым, умным и привлекательным мужчиной. И, несомненно, был очень разборчив по отношению к женщинам, которых допускал в свою постель. Описанная в сводке наблюдения сцена в «Савое» со всей убедительностью подтверждала это. Он рассердился на своего друга Шеперда Рэмси за то, что тот попытался свести его с молодой, глупой гулящей девчонкой. Так что Кэтрин следовало очень тщательно продумать подход к нему.
Вот почему она сейчас стояла на углу около клуба «Ван Дейк» с пакетом, набитым продуктами, в руках.
Было начало седьмого. Лондон погрузился во мрак затемнения. Проезжавшие автомобили освещали улицу лишь настолько, чтобы можно было рассмотреть вход в клуб. После того как Кэтрин прождала несколько минут, оттуда вышел мужчина среднего роста и ничем не примечательного телосложения. Это был Питер Джордан. Он приостановился на мгновение, чтобы застегнуть шинель. Если он решит придерживаться своего вечернего распорядка, то пойдет пешком до своего дома, благо тут недалеко. Если же он решит изменить своим привычкам и возьмет такси, это будет означать, что Кэтрин не повезло и придется со своим пакетом прийти сюда завтра в это же время.
Джордан поднял воротник шинели и зашагал по тротуару. Кэтрин Блэйк выждала пару секунд и шагнула ему навстречу.
Их столкновение сопровождалось негромким звуком рвущейся бумаги и стуком консервных банок, рассыпавшихся по тротуару.
— Прошу простить меня, я вас не видел. Позвольте мне помочь вам подняться.
— Это я виновата. Я забыла фонарик, и пришлось идти буквально на ощупь. Я чувствую себя совершенной дурой.
— Нет-нет, вина целиком и полностью моя. Я пытался доказать самому себе, что сумею найти путь домой даже в темноте. Вот, сейчас достану фонарик. Позвольте, я включу его.
— Не могли бы вы посветить на тротуар? Я полагаю, что мой паек сейчас катится уже где-нибудь неподалеку от Гайд-парка.
— Обопритесь на мою руку.
— Спасибо. Между прочим, вы уже можете перестать светить мне в лицо.
— Простите меня, просто вы...
— Что — я?
— Это неважно. По-моему, мука из этого пакета вся просыпалась.
— Ничего страшного.
— Давайте я помогу собрать ваши вещи.
— Благодарю вас, я сама справлюсь.
— Нет, я настаиваю. И позвольте мне дать вам пакет муки вместо этого. У меня дома очень много продуктов. Моя главная проблема — я не знаю, что с ними делать.
— Неужели во флоте вас плохо кормят?
— Откуда вы...
— Боюсь, что форма и акцент сразу выдают вас. Кроме того, только американский офицер может оказаться настолько глупым, чтобы намеренно идти по Лондону без фонарика. Я провела здесь всю жизнь и все равно с трудом нахожу дорогу во время затемнения.
— Прошу вас, позвольте мне возместить те продукты, которые вы потеряли.
— Очень любезно с вашей стороны, но в этом нет необходимости. Мне было очень приятно столкнуться с вами.
— О да, очень...
— Не будете ли вы так любезны указать мне дорогу к Бромптон-род?
— Вот... Сюда...
— Большое спасибо.
Кэтрин не спеша направилась прочь.
— Подождите минуточку. У меня есть другое предложение.
Она остановилась и повернулась:
— И каким же оно может быть?
— Я подумал, что, может быть, вы согласитесь когда-нибудь выпить со мной.
Она сделала вид, что задумалась, а потом сказала:
— Не уверена, что я хочу что-то пить с ужасным американцем, который любит ходить ночью по Лондону без фонарика. Но все же должна согласиться, что вы не производите впечатления очень опасного человека. Поэтому ответ будет — да.
Она зашагала дальше.
— Постойте, не уходите. Я даже не знаю вашего имени.
— Меня зовут Кэтрин, — откликнулась она. — Кэтрин Блэйк.
— Дайте мне ваш телефон, — беспомощно проговорил Джордан.
Но она уже растаяла в темноте и исчезла.
* * *
Вернувшись домой, Питер Джордан прошел в кабинет, поднял телефонную трубку и набрал номер. Когда гудки прекратились, он назвал свое имя. Приятный женский голос попросил его немного подождать. Еще через несколько секунд он услышал в трубке голос с типично английским акцентом, принадлежавший человеку, которого он знал только как Брума.
Глава 24
Кент, Англия
В последнее время Альфред Вайкери испытывал поистине непереносимое напряжение. Несмотря на важность захвата вновь обнаруженных шпионов, о чем ему к тому же все время напоминало начальство, Вайкери не переставал заниматься и старым делом: сетью Бекера. Он, конечно, подумал о том, чтобы прервать эту работу до тех пор, пока шпионы не будут арестованы, но тут же отказался от этой мысли. Он был гением, создавшим сеть Бекера; эта сеть, в свою очередь, являлась его шедевром. Потребовалось очень много времени для того, чтобы сформировать эту сеть, и еще больше времени и сил уходило на то, чтобы ее поддерживать. Для него не оставалось иного выхода, кроме как продолжать операцию «Двойной крест» и одновременно ловить новых шпионов. Это было испытанием едва ли не свыше человеческих сил. У него уже начал подергиваться правый глаз — точно так же, как это было во время выпускных экзаменов в Кембридже, — и он мог безошибочно определить у себя признаки начинающегося нервного истощения.
Агентурная кличка Партридж принадлежала полусумасшедшему водителю грузовика, маршруты которого, случилось, приводили его в закрытые военные зоны в Суффолке, Кенте и Восточном Суссексе. Он глубоко проникся идеями предводителя британских фашистов сэра Освальда Мосли, а деньги, которые получал за доставку агентурных сведений, тратил на проституток. Иногда он брал кого-нибудь из девочек с собой в поездки, чтобы они обеспечивали ему сексуальное удовлетворение без отрыва от руля. Он любил Карла Бекера, потому что возле Бекера всегда крутились молоденькие девушки, которыми он охотно делился даже с такими, как Партридж.
Но Партридж существовал только в воображении Вайкери, в радиоэфире и в умах немецких офицеров разведки, засевших в Гамбурге. Воздушная разведка Люфтваффе обнаружила на юго-востоке Англии какую-то новую активность, и Берлин потребовал от Бекера выяснить, что там происходит, и дать ответ в течение недели. Бекер переадресовал задание Партриджу — или, вернее, за него это сделал Вайкери. Это была та самая возможность, которой Вайкери упорно дожидался, — абвер сам попросил его передать дезинформацию о несуществующей Первой армейской группе Соединенных Штатов, которая якобы комплектовалась в юго-восточной части Англии.
Партридж, согласно придуманному Вайкери сценарию, должен был проехать через сельские районы Кента в полдень. В реальности же сам Вайкери проехал по этому маршруту на служебном «Ровере». Устроившись на упругом кожаном сиденье, обернув ноги теплой дорожной полостью, Вайкери представлял себе те признаки накопления воинских сил, которые мог бы увидеть такой агент, как Партридж. Он мог бы подметить, что на дорогах стало больше военных грузовиков. Он мог бы встретить группу американских офицеров в пабе, куда завернул, чтобы позавтракать. В гараже, где он остановился, чтобы залить бензина, он мог бы услышать разговор о том, что дороги в округе вдруг стали расширять. Информация была тривиальной: мелкие, по большей части косвенные признаки, но все это полностью подходило под легенду Партриджа. Вай-кери не мог позволить ему обнаружить что-нибудь по-настоящему важное, например, местоположение полевого штаба генерала Паттона: аналитики абвера просто не поверили бы, что такое ничтожество, как Партридж, способно узнать что-то серьезное. Но мелкие детали, поставляемые Партриджем, будучи вкраплены в основную схему дезинформации, помогали создать именно ту картину, которую британская разведка хотела показать своим коллегам-противникам в Германии, — союзники собирают в этом районе крупные силы, чтобы пересечь пролив и высадиться в Кале.
Донесение Партриджа Вайкери сочинял на обратном пути в Лондон. Его зашифруют шифром абвера, и Карл Бекер передаст его в Гамбург нынче ночью из тюрьмы, в которой его содержат. По расчетам Вайкери, его ждала еще одна бессонная (в лучшем случае — почти бессонная) ночь. Закончив составлять донесение, он закрыл глаза и прислонился головой к стеклу, подложив вместо подушки сложенный плащ. Покачивание «Ровера» и басовитое гудение мотора быстро убаюкали его. Вайкери погрузился в легкую чуткую дремоту. Ему снова приснилась Франция, но на этот раз Бутби, а не Брендан Эванс, пришел к нему в полевой госпиталь. «Тысячи людей убиты, Альфред, и виновен в этом только ты! Если бы ты захватил шпионов, все они сегодня были бы живы!» Вайкери заставил себя открыть глаза, мельком увидел проплывавшую за окнами сельскую местность и снова погрузился в сон.
На сей раз он лежит в постели прекрасным весенним утром, и происходит это двадцать пять лет назад, в то самое утро, когда он впервые был близок с Элен. Он проводит уик-энд в богатом поместье, принадлежащем отцу Элен. Через окно спальни Вайкери видит, как лучи восходящего солнца постепенно окрашивают склоны холмов в розовый цвет. Сегодня они собираются сказать отцу Элен о том, что хотят пожениться. Чуть слышный стук в дверь — во сне он точно знает, что этот тот самый стук. Он поворачивает голову и сразу видит Элен, красивую, еще румяную со сна, входящую на цыпочках в его комнату. Она одета лишь в белую длинную ночную рубашку. Она забирается в кровать рядом с ним и целует его в губы. «Альфред, любимый, я думала о тебе все утро». Она просовывает руку под одеяло, развязывает пояс его пижамы и легонько прикасается к телу своими длинными красивыми пальцами. «Элен, я думал, что ты хочешь подождать, пока мы не...» Она заставляет его замолчать, снова поцеловав в губы. «Я не хочу больше говорить об этом. Впрочем, нам нужно поторопиться. Если папа узнает, он убьет нас обоих». Она устраивается между его бедрами — осторожно, чтобы не повредить больное колено. Поднимает подол своей длинной ночной рубашки и своей рукой направляет его в себя. Он ощущает легкое сопротивление. Элен резко двигает тазом вниз, коротко вскрикивает от боли, и он оказывается в ней. Она кладет его ладони на свои груди. Он уже прикасался к ним, но только через ее платье и жесткое нижнее белье. Сейчас же они свободны и прикрыты лишь тонкой рубашкой, и он чувствует их восхитительную нежность. Он пытается расстегнуть пуговицы на рубашке, но она не позволяет. «Быстрее, милый, быстрее». Когда все заканчивается, он пытается удержать ее, чтобы повторить все сначала, но она быстро оправляет свою ночную рубашку, целует его и убегает обратно в свою спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99