И едва не снес бутафорской дверью Арика Дергапутского. Удар пришелся по уху, и “прыщавый Дергапут” тихонько взвизгнул.
– Подслушиваем? – Метелица начал теснить Арика от двери.
– Тренируемся на подручных средствах, – парировал тот. – Издержки профессии, как же иначе. Для того чтобы добывать сведения различного характера, детектив всегда должен быть в форме.
– Ну, ты, положим, можешь добыть только сопли из носу, детектив!
Арик не обиделся. Он изящно увлек Метелицу на кухню, прикрыл за собой дверь и спросил:
– Ну, и кто она?
– Будущая сотрудница… Сигареты есть?
Арик вытащил из кармана распотрошенную пачку “Pall Mall” и протянул ее шефу. И щелкнул зажигалкой. Валентин, не куривший последние два года, с тех пор как “Дамы и Автомобили” предупредили Овнов о плачевных последствиях табака, нервно затянулся.
– Что значит – будущая сотрудница?
– То и значит. Принял ее на работу.
– В качестве кого?
– Ну, не уборщицы же!.. – Метелица посмотрел на Арика как на идиота. – Так что освобождай стол. Теперь сидеть там будет она.
– А я? Я куда?
– Сообразим что-нибудь. Пристроишься к Додику.
– Да у него же конторка!
– Конторка – тоже неплохо. За конторкой, некоторые “Войну и мир” написали.
– Там и одному тесно! – заныл Арик. – А я не один, я с компьютером…
– Компьютер придется оставить на столе у дамы… Поскольку она будет у нас единственной. – Сам должен понимать.
От такой безрадостной перспективы Арик даже заскрипел зубами.
– Я подаю заявление об уходе, – сказал он.
– Подавай. – Метелица в последний раз выдохнул дым и затушил окурок в горшке с цветком, стоящим на подоконнике.
Вот тут-то его и настигла кара небесная. Громы и молнии. Громы и молнии извергали прозрачные глаза незнакомки, которая остановилась на пороге.
– Вы с ума сошли, – бросила она. – Это же Aloe Margaritifara, очень редкая разновидность. Совать в цветок бычки – это преступление.
Метелица залился краской, а “прыщавый Дергапут” мстительно хихикнул и злорадно шепнул на всю кухню:
– Уже квалифицирует ваши действия, патрон. Наш человек.
Суперблондинка не обратила никакого внимания на замечание Арика. Она прошлась по кухне, отодвинула Метелицу плечом и вынула окурок из цветочного горшка. Потом достала из своего рюкзака какой-то пакет, надорвала его и принялась ссыпать содержимое пакета в цветок.
– Это еще зачем? – спросил Арик.
– Это подкормка для цветов, – пояснила суперблондинка.
– Все как с ума посходили с этими цветами… Позавчера уборщица тоже над ним убивалась…
– А вы всегда носите с собой землю? – Метелица с интересом наблюдал за смуглыми пальцами гостьи.
Та промолчала, зато снова откликнулся Арик:
– Думаю, всегда, патрон. Надо же куда-то зарывать своих врагов…
Незнакомка не удостоила его и взглядом. Закончив манипуляции с цветком, она протянула листок анкеты Метелице.
– Я заполнила.
– Очень хорошо. Аркадий, покажите девушке ее место работы, а я ознакомлюсь с анкетой.
…Вот уже пятнадцать минут Валентин держал в пальцах заветную бумажку. Он трижды пробежал глазами каждую строчку, и теперь у него непрерывно покалывало в левом боку. Чтобы унять это неприятное чувство, он снова принялся читать. В четвертый раз.
1. Ф.И.О. – КИАЧЕЛИ АНАСТАСИЯ КИРИЛЛОВНА. (Фамилия – грузинская. Грузины – или бандиты, или бизнесмены, или режиссеры. Сплошь творческие профессии. Очень хорошо!)
2. Прежнее место работы – ДОМОХОЗЯЙКА.
(Агата Кристи тоже писала во всех анкетах, что она – домохозяйка. Скромность украшает женщину. Замечательно!)
3. Владение огнестрельным оружием – ВЛАДЕЮ. ОХОТНИЧЬИ РУЖЬЯ.
(Наверняка муженек берет ее с собой на охоту, развлекает экстремальную женушку. Превосходно!)
4. Владение другими видами вооружения – ВЛАДЕЮ. САТИТЕНИ. РУСУЛИ.
(Интересно, что это за фигня такая? Грузинские мечи? Палаши? Кинжалы? В любом случае – зубодробительно!)
5. Владение транспортными средствами – ВЛАДЕЮ. МИНИ-ТРАКТОР “БОБКЕТ-453”.
(У богатых свои причуды, но все равно – очень мило!)
6. Владение единоборствами – ВЛАДЕЮ. ЧИДАОБА. МУШТИС-КРИВИ.
(Ум за разум заходит! Непонятно, но потрясающе!)
7. Знание иностранных языков
(Что ж, это даже хорошо. Такой женщине даже говорить ничего не надо. Обо всем скажут ее глаза… Прелестно!)
8. Фотодело – ФОТОАППАРАТ “NIKON COOLPIX-990”.
(Да, черт возьми! Вы, господин Метелица, вместе с вашим долбаным офисным столиком, и долбаным сейфиком, и долбаным Додиком стоите дешевле, чем крышка объектива от этого фотоаппарата! Восхитительно! Умопомрачительно!.. Парад-алле!..)
Метелица отложил листок в сторону и призадумался. Взять в толк, почему эта женщина-терминатор до сих пор не возглавляет какой-нибудь спецназ, он не мог.,
Из раздумий его вывел звонок по мобильнику. Звонил Додик.
– Я в ментовке, – жарким шепотом сообщил Додик Метелице.
– Поздравляю.
– Приезжай и захвати шестьсот семьдесят рублей. На меньшее они не соглашаются.
– А почему именно шестьсот семьдесят? – удивился Валентин.
– Такса, – бросил Додик и отключился.
…Через сорок минут Додик и Метелица уже выходили из дверей милицейского отделения. Додик плевался и поносил ментов последними словами.
– Ну, хватит, – прервал поток нецензурщины Метелица. – Что еще произошло?
– Ты же знаешь, у нас осталось одно-единственное дело.
– Елизаветы Саластей.
– Ты в курсе, слава богу. Так вот, с утра я следил за ней, поскольку через неделю писать отчет ее винторогому муженьку… А эта дрянь меня вычислила. Настучала ближайшей пэпээске… Ну, меня под белы руки, как кандидата в секс-маньяки… Полный привет! Нет, нужно сворачивать деятельность…
Еще утром Метелица возликовал бы от такого неожиданного резюме. Оно означало только одно: проект экспериментальной кинокомпании “Я и звезды” можно выводить из подполья. Но теперь он почему-то не испытал никакой радости.
– Заняться чем-нибудь другим, – продолжил Додик.
– Я так не думаю, – в голосе Метелицы неожиданно послышался металл.
– Не думаешь?
– Даже больше чем не думаю. Дело в том, что сегодня я нанял нового сотрудника. Вернее, сотрудницу.
Для того чтобы переварить эту новость, Додику Сойферу понадобился заплыв в ближайшую рюмочную. Опрокинув в себя три по пятьдесят “Синопской” и закусив бутербродом со свиной рулькой, Додик спросил:
– Значит, сотрудницу… И кто такая?
– “Кавасаки-Ниндзя ZX-7RR”, – мечтательно произнес Метелица. – Четыре цилиндра, шесть передач…
– Блондинка?
– Не то слово!.. Блондинистее любой блондинки… Блондинистее не бывает… Вот, смотри… – И Метелица протянул Додику анкету.
На изучение анкеты у Додика ушло чуть больше тридцати секунд.
– Что скажешь? – спросил Метелица.
– Пожалуй, это не “Кавасаки…”. – Додик ухватил себя за длинный нос. – Это “Кенворт” <“Кеnwоrth” – марка грузового автомобиля> какой-то, честное слово. В гоночном варианте. Шесть цилиндров, девятьсот лошадок…
– Ты думаешь?
– Я вижу. Знаешь, что такое “Чидаоба”? – Что?
– Национальная грузинская борьба. Про остальное ничего сказать не могу, кроме как про фотоаппарат “Никон”…
– Это я и без тебя знаю. – Метелица заерзал на высоком табурете. – Тысяча девятьсот девяносто гринов – и то в подержанном варианте… А новый…
– И что ты собираешься делать?
– Сохнуть… Ты знаешь, как она пахнет?
– Уже знаю. – Додик, отставной горе-полицейский, видел приятеля насквозь. – Она пахнет местом преступления.
Метелица закашлялся, а Додик снисходительно похлопал его по плечу:
– Дерьмовая идея, друг мой Валентин. Она нам все агентство развалит. Наверняка скучающая шлюха, наследница мандариновой империи. В анкете половину наврала, если не две трети. Ну какая нормальная телка напишет: “Мини-трактор “Бобкет-453”?..
– Не знаю…
– У тебя совсем мозги поехали. А знаешь почему? Потому что жрешь грязную пищу.
– А сам-то? – Метелица выразительно скосил глаза на жалкие остатки противозаконной свиной рульки. – А еще еврей!
– Что ж поделаешь… – Где добропорядочному еврею найти кошерное в этом содомском городе? Где, я у тебя спрашиваю?!
…Когда Метелица и Додик Сойфер вернулись в офисную халупу на Бойцова, они застали откровенную пастораль: новая сотрудница сидела за столом, забросив ботинки на клавиатуру компьютера. А старый сотрудник расположился на полу, сложив ноги по-турецки.
– Знакомьтесь, Анастасия… Это До…
Сойфер незаметно ткнул Метелицу в бок и закашлялся.
– Давид, – представился он, и глаза его подернулись плотоядной пленкой. – Для вас просто Давид… Вы не просветите меня, дремучего, что такое сатитени?
– Боевое кольцо… Что-то вроде кастета… – Девушка растянула в улыбке вызывающе накрашенные губы.
– Понятно. Кстати, а что вы делаете сегодня вечером?
– Клею обои, – подумав, ответила новая сотрудница.
* * *
…Пацюк страдал.
Лелеял ангельские царапины на руке и страдал.
Операция по приручению ангела благополучно провалилась. Ему не удалось блеснуть перед Мицуко познаниями в области распротак-его-авторского-кинематографа. Ему не удалось пригласить черного ангела даже на ситро в подворотне. Ему не удалось даже подвезти ее. Мицуко в ужасе бежала. И не просто в ужасе, а в животном ужасе.
До сих пор это оставалось самой главной загадкой. О второй тайне, поменьше, – куда подевался второй персонаж трагифарса, убогая чухонка, – Пацюк и думать забыл.
А вот Мицуко…
Мицуко сбила ему крышу окончательно.
Мицуко – это был диагноз.
То, на что стажер убил остаток субботы, не поддавалось никакому описанию. Спустя час после того, как ангела увез “москвичок" – разлучник, Пацюк позвонил ей домой и досыта наелся длинными гудками. Последующие звонки тоже не принесли никакого результата, хотя Пацюк даже приготовил речь, отдаленно смахивающую на выступление нобелевского лауреата. Во всяком случае, так же как и любой нобелевский спич, его домашняя заготовка была посвящена глобальным проблемам:
"Мне очень жаль, что все произошло именно так”.
"Мне бы хотелось извиниться перед вами”
"Мне бы хотелось загладить вину перед вами”.
"Не могли бы мы увидеться в ближайшее время? Мне нужно кое-что…”
Впрочем, и ребенку ясно, что ему нужно. И не “кое-что”, а все. И сразу. Вот только телефону Мицуко, затаившемуся где-то в Сосновой Поляне, было на это совершенно наплевать. Пацюк не хотел мириться с таким положением вещей. И потому следующим этапом в его прогрессирующей любовной горячке стало посещение парфюмерного магазина. Здесь он, ужасаясь сам себе, купил за бешеные деньги духи “Magie Noire” и радикальную губную помаду “Das Schwarze Perle”. Затем пришел черед магазина белья. Самый дорогой гарнитурчик (черные шелковые трусики и такая же черная коротенькая комбинация) был сметен Пацюком с прилавка. А чтобы гарнитурчик не чувствовал себя одиноким, Пацюк присоединил к нему дружка: легкое кимоно (а как же иначе!), по совместительству являющееся еще и пеньюаром.
"Ебеньюаром”, как сказал бы его приятель Борода, если бы не был поклонником учения Дао.
Зубная щетка.
Изящная зубная щетка стала последним штрихом в картине пацюковского помешательства. Вместе со всеми этими трофеями он вернулся домой, поставил новую зубную щетку в стаканчик – рядом со своей, полулысой, которой пользовался вот уже четыре года. Точно таким же образом на полочке в ванной оказались духи и помада. Но прежде чем водрузить их туда, Пацюк обильно смочил духами пеньюар-кимоно и…
…о кошмар, о ужас, о извращение!.. – накрасил губы “Черной жемчужиной”,
И закрыл глаза.
Привкус помады на губах при всем его желании не смог сымитировать привкус поцелуя ангела, но Егору было достаточно и этого. Всю ночь, лежа на пеньюаре, он представлял себе картины одну непристойнее другой и изнурял себя дешевым онанизмом.
Но и это не помогло.
К утру воскресенья его крайняя плоть взбунтовалась и перестала ему подчиняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Подслушиваем? – Метелица начал теснить Арика от двери.
– Тренируемся на подручных средствах, – парировал тот. – Издержки профессии, как же иначе. Для того чтобы добывать сведения различного характера, детектив всегда должен быть в форме.
– Ну, ты, положим, можешь добыть только сопли из носу, детектив!
Арик не обиделся. Он изящно увлек Метелицу на кухню, прикрыл за собой дверь и спросил:
– Ну, и кто она?
– Будущая сотрудница… Сигареты есть?
Арик вытащил из кармана распотрошенную пачку “Pall Mall” и протянул ее шефу. И щелкнул зажигалкой. Валентин, не куривший последние два года, с тех пор как “Дамы и Автомобили” предупредили Овнов о плачевных последствиях табака, нервно затянулся.
– Что значит – будущая сотрудница?
– То и значит. Принял ее на работу.
– В качестве кого?
– Ну, не уборщицы же!.. – Метелица посмотрел на Арика как на идиота. – Так что освобождай стол. Теперь сидеть там будет она.
– А я? Я куда?
– Сообразим что-нибудь. Пристроишься к Додику.
– Да у него же конторка!
– Конторка – тоже неплохо. За конторкой, некоторые “Войну и мир” написали.
– Там и одному тесно! – заныл Арик. – А я не один, я с компьютером…
– Компьютер придется оставить на столе у дамы… Поскольку она будет у нас единственной. – Сам должен понимать.
От такой безрадостной перспективы Арик даже заскрипел зубами.
– Я подаю заявление об уходе, – сказал он.
– Подавай. – Метелица в последний раз выдохнул дым и затушил окурок в горшке с цветком, стоящим на подоконнике.
Вот тут-то его и настигла кара небесная. Громы и молнии. Громы и молнии извергали прозрачные глаза незнакомки, которая остановилась на пороге.
– Вы с ума сошли, – бросила она. – Это же Aloe Margaritifara, очень редкая разновидность. Совать в цветок бычки – это преступление.
Метелица залился краской, а “прыщавый Дергапут” мстительно хихикнул и злорадно шепнул на всю кухню:
– Уже квалифицирует ваши действия, патрон. Наш человек.
Суперблондинка не обратила никакого внимания на замечание Арика. Она прошлась по кухне, отодвинула Метелицу плечом и вынула окурок из цветочного горшка. Потом достала из своего рюкзака какой-то пакет, надорвала его и принялась ссыпать содержимое пакета в цветок.
– Это еще зачем? – спросил Арик.
– Это подкормка для цветов, – пояснила суперблондинка.
– Все как с ума посходили с этими цветами… Позавчера уборщица тоже над ним убивалась…
– А вы всегда носите с собой землю? – Метелица с интересом наблюдал за смуглыми пальцами гостьи.
Та промолчала, зато снова откликнулся Арик:
– Думаю, всегда, патрон. Надо же куда-то зарывать своих врагов…
Незнакомка не удостоила его и взглядом. Закончив манипуляции с цветком, она протянула листок анкеты Метелице.
– Я заполнила.
– Очень хорошо. Аркадий, покажите девушке ее место работы, а я ознакомлюсь с анкетой.
…Вот уже пятнадцать минут Валентин держал в пальцах заветную бумажку. Он трижды пробежал глазами каждую строчку, и теперь у него непрерывно покалывало в левом боку. Чтобы унять это неприятное чувство, он снова принялся читать. В четвертый раз.
1. Ф.И.О. – КИАЧЕЛИ АНАСТАСИЯ КИРИЛЛОВНА. (Фамилия – грузинская. Грузины – или бандиты, или бизнесмены, или режиссеры. Сплошь творческие профессии. Очень хорошо!)
2. Прежнее место работы – ДОМОХОЗЯЙКА.
(Агата Кристи тоже писала во всех анкетах, что она – домохозяйка. Скромность украшает женщину. Замечательно!)
3. Владение огнестрельным оружием – ВЛАДЕЮ. ОХОТНИЧЬИ РУЖЬЯ.
(Наверняка муженек берет ее с собой на охоту, развлекает экстремальную женушку. Превосходно!)
4. Владение другими видами вооружения – ВЛАДЕЮ. САТИТЕНИ. РУСУЛИ.
(Интересно, что это за фигня такая? Грузинские мечи? Палаши? Кинжалы? В любом случае – зубодробительно!)
5. Владение транспортными средствами – ВЛАДЕЮ. МИНИ-ТРАКТОР “БОБКЕТ-453”.
(У богатых свои причуды, но все равно – очень мило!)
6. Владение единоборствами – ВЛАДЕЮ. ЧИДАОБА. МУШТИС-КРИВИ.
(Ум за разум заходит! Непонятно, но потрясающе!)
7. Знание иностранных языков
(Что ж, это даже хорошо. Такой женщине даже говорить ничего не надо. Обо всем скажут ее глаза… Прелестно!)
8. Фотодело – ФОТОАППАРАТ “NIKON COOLPIX-990”.
(Да, черт возьми! Вы, господин Метелица, вместе с вашим долбаным офисным столиком, и долбаным сейфиком, и долбаным Додиком стоите дешевле, чем крышка объектива от этого фотоаппарата! Восхитительно! Умопомрачительно!.. Парад-алле!..)
Метелица отложил листок в сторону и призадумался. Взять в толк, почему эта женщина-терминатор до сих пор не возглавляет какой-нибудь спецназ, он не мог.,
Из раздумий его вывел звонок по мобильнику. Звонил Додик.
– Я в ментовке, – жарким шепотом сообщил Додик Метелице.
– Поздравляю.
– Приезжай и захвати шестьсот семьдесят рублей. На меньшее они не соглашаются.
– А почему именно шестьсот семьдесят? – удивился Валентин.
– Такса, – бросил Додик и отключился.
…Через сорок минут Додик и Метелица уже выходили из дверей милицейского отделения. Додик плевался и поносил ментов последними словами.
– Ну, хватит, – прервал поток нецензурщины Метелица. – Что еще произошло?
– Ты же знаешь, у нас осталось одно-единственное дело.
– Елизаветы Саластей.
– Ты в курсе, слава богу. Так вот, с утра я следил за ней, поскольку через неделю писать отчет ее винторогому муженьку… А эта дрянь меня вычислила. Настучала ближайшей пэпээске… Ну, меня под белы руки, как кандидата в секс-маньяки… Полный привет! Нет, нужно сворачивать деятельность…
Еще утром Метелица возликовал бы от такого неожиданного резюме. Оно означало только одно: проект экспериментальной кинокомпании “Я и звезды” можно выводить из подполья. Но теперь он почему-то не испытал никакой радости.
– Заняться чем-нибудь другим, – продолжил Додик.
– Я так не думаю, – в голосе Метелицы неожиданно послышался металл.
– Не думаешь?
– Даже больше чем не думаю. Дело в том, что сегодня я нанял нового сотрудника. Вернее, сотрудницу.
Для того чтобы переварить эту новость, Додику Сойферу понадобился заплыв в ближайшую рюмочную. Опрокинув в себя три по пятьдесят “Синопской” и закусив бутербродом со свиной рулькой, Додик спросил:
– Значит, сотрудницу… И кто такая?
– “Кавасаки-Ниндзя ZX-7RR”, – мечтательно произнес Метелица. – Четыре цилиндра, шесть передач…
– Блондинка?
– Не то слово!.. Блондинистее любой блондинки… Блондинистее не бывает… Вот, смотри… – И Метелица протянул Додику анкету.
На изучение анкеты у Додика ушло чуть больше тридцати секунд.
– Что скажешь? – спросил Метелица.
– Пожалуй, это не “Кавасаки…”. – Додик ухватил себя за длинный нос. – Это “Кенворт” <“Кеnwоrth” – марка грузового автомобиля> какой-то, честное слово. В гоночном варианте. Шесть цилиндров, девятьсот лошадок…
– Ты думаешь?
– Я вижу. Знаешь, что такое “Чидаоба”? – Что?
– Национальная грузинская борьба. Про остальное ничего сказать не могу, кроме как про фотоаппарат “Никон”…
– Это я и без тебя знаю. – Метелица заерзал на высоком табурете. – Тысяча девятьсот девяносто гринов – и то в подержанном варианте… А новый…
– И что ты собираешься делать?
– Сохнуть… Ты знаешь, как она пахнет?
– Уже знаю. – Додик, отставной горе-полицейский, видел приятеля насквозь. – Она пахнет местом преступления.
Метелица закашлялся, а Додик снисходительно похлопал его по плечу:
– Дерьмовая идея, друг мой Валентин. Она нам все агентство развалит. Наверняка скучающая шлюха, наследница мандариновой империи. В анкете половину наврала, если не две трети. Ну какая нормальная телка напишет: “Мини-трактор “Бобкет-453”?..
– Не знаю…
– У тебя совсем мозги поехали. А знаешь почему? Потому что жрешь грязную пищу.
– А сам-то? – Метелица выразительно скосил глаза на жалкие остатки противозаконной свиной рульки. – А еще еврей!
– Что ж поделаешь… – Где добропорядочному еврею найти кошерное в этом содомском городе? Где, я у тебя спрашиваю?!
…Когда Метелица и Додик Сойфер вернулись в офисную халупу на Бойцова, они застали откровенную пастораль: новая сотрудница сидела за столом, забросив ботинки на клавиатуру компьютера. А старый сотрудник расположился на полу, сложив ноги по-турецки.
– Знакомьтесь, Анастасия… Это До…
Сойфер незаметно ткнул Метелицу в бок и закашлялся.
– Давид, – представился он, и глаза его подернулись плотоядной пленкой. – Для вас просто Давид… Вы не просветите меня, дремучего, что такое сатитени?
– Боевое кольцо… Что-то вроде кастета… – Девушка растянула в улыбке вызывающе накрашенные губы.
– Понятно. Кстати, а что вы делаете сегодня вечером?
– Клею обои, – подумав, ответила новая сотрудница.
* * *
…Пацюк страдал.
Лелеял ангельские царапины на руке и страдал.
Операция по приручению ангела благополучно провалилась. Ему не удалось блеснуть перед Мицуко познаниями в области распротак-его-авторского-кинематографа. Ему не удалось пригласить черного ангела даже на ситро в подворотне. Ему не удалось даже подвезти ее. Мицуко в ужасе бежала. И не просто в ужасе, а в животном ужасе.
До сих пор это оставалось самой главной загадкой. О второй тайне, поменьше, – куда подевался второй персонаж трагифарса, убогая чухонка, – Пацюк и думать забыл.
А вот Мицуко…
Мицуко сбила ему крышу окончательно.
Мицуко – это был диагноз.
То, на что стажер убил остаток субботы, не поддавалось никакому описанию. Спустя час после того, как ангела увез “москвичок" – разлучник, Пацюк позвонил ей домой и досыта наелся длинными гудками. Последующие звонки тоже не принесли никакого результата, хотя Пацюк даже приготовил речь, отдаленно смахивающую на выступление нобелевского лауреата. Во всяком случае, так же как и любой нобелевский спич, его домашняя заготовка была посвящена глобальным проблемам:
"Мне очень жаль, что все произошло именно так”.
"Мне бы хотелось извиниться перед вами”
"Мне бы хотелось загладить вину перед вами”.
"Не могли бы мы увидеться в ближайшее время? Мне нужно кое-что…”
Впрочем, и ребенку ясно, что ему нужно. И не “кое-что”, а все. И сразу. Вот только телефону Мицуко, затаившемуся где-то в Сосновой Поляне, было на это совершенно наплевать. Пацюк не хотел мириться с таким положением вещей. И потому следующим этапом в его прогрессирующей любовной горячке стало посещение парфюмерного магазина. Здесь он, ужасаясь сам себе, купил за бешеные деньги духи “Magie Noire” и радикальную губную помаду “Das Schwarze Perle”. Затем пришел черед магазина белья. Самый дорогой гарнитурчик (черные шелковые трусики и такая же черная коротенькая комбинация) был сметен Пацюком с прилавка. А чтобы гарнитурчик не чувствовал себя одиноким, Пацюк присоединил к нему дружка: легкое кимоно (а как же иначе!), по совместительству являющееся еще и пеньюаром.
"Ебеньюаром”, как сказал бы его приятель Борода, если бы не был поклонником учения Дао.
Зубная щетка.
Изящная зубная щетка стала последним штрихом в картине пацюковского помешательства. Вместе со всеми этими трофеями он вернулся домой, поставил новую зубную щетку в стаканчик – рядом со своей, полулысой, которой пользовался вот уже четыре года. Точно таким же образом на полочке в ванной оказались духи и помада. Но прежде чем водрузить их туда, Пацюк обильно смочил духами пеньюар-кимоно и…
…о кошмар, о ужас, о извращение!.. – накрасил губы “Черной жемчужиной”,
И закрыл глаза.
Привкус помады на губах при всем его желании не смог сымитировать привкус поцелуя ангела, но Егору было достаточно и этого. Всю ночь, лежа на пеньюаре, он представлял себе картины одну непристойнее другой и изнурял себя дешевым онанизмом.
Но и это не помогло.
К утру воскресенья его крайняя плоть взбунтовалась и перестала ему подчиняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59