Невозмутимая логика Бороды раздражала Пацюка. Но в чем-то тот был прав, и это раздражало еще больше.
– Что думаешь по поводу моей истории? – Пацюк все еще не хотел отставать от приятеля, слывшего на курсе самым башковитым.
– Увэй! – Борода торжественно поднял палец. – Следуй увэй, Егор.
Глаза Пацюка стали слезиться от обилия зажженных ароматических палочек и пачулей. Это означало только одно: контрольное время его пребывания в доме у Бороды подходит к концу. Личный его рекорд подобного пребывания в вонючем дыму ароматизаторов составлял два часа двадцать три минуты. Но сейчас Егор был настроен решительно: даже если у него вылезут глаза из орбит, с места он не сдвинется. Просто потому, что идти ему некуда. А тут еще какой-то дурацкий увэй, которому он почему-то должен следовать.
– Что это еще за фигня такая – увэй? – спросил Пацюк.
– Увэй есть концепция недеяния, друг мой. Все само собой образуется, следуя предрешенному судьбой ходу событий.
– И что же ты предлагаешь? Чтобы я сдался властям?
– Ты можешь остаться здесь и жить сколько хочешь. Ты можешь отправиться к своему начальнику и ждать справедливости от него. Ничего не изменится. Девушка убита. Убил ты ее…
Пацюк даже задохнулся от возмущения.
– Очумел ты, что ли? Я ее и пальцем не трогал! Да я бы себе руку отрубил, если позволил бы. Я бы себе голову снес.
– …Я не закончил. Убил ты ее или нет, не имеет никакого значения. Судьба решит, как правильно поступить с тобой.
– Да за меня уже давно кто-то все решает, Борода! И я сильно сомневаюсь, что это судьба. Судьба не крадет из машин наручные часы.
– А ты точно оставил их в машине?
Этот вопрос Пацюк и сам задавал себе не раз. И так и не смог найти на него ответа. А что, если он действительно не оставлял их в машине, а потерял много позже?
– Не знаю, Борода.
– Жаль. Это важно.
– Ты думаешь?
– Ну конечно… – Борода незаметно для себя скатился на менторский тон, которым прославился, еще будучи отличником на юридическом. – Либо их украли еще до смерти девушки. Либо украли, когда девушка уже была мертва. В первом случае мы имеем дело с хорошо спланированным предумышленным убийством, когда хотели подставить именно тебя. Тогда получается, что и убийство было затеяно только для того, чтобы тебя скомпрометировать. И тогда девушка неважна. А важен ты!
– Я?! – Пацюк был поражен настолько, что подавился соевым бифштексом. – Кому я могу быть важен?
– Ну, не ты, а одно из дел, которым ты занимаешься. Ты ведешь какие-нибудь важные дела?
Двойное убийство на Наличной, несчастный случай с крупным бизнесменом, коммунальная поножовщина на набережной Макарова, самоубийство Кирилла Лангера… Ничего серьезного. Если не считать того, что Мицуко какое-то время была… подругой повешенного. Нет, ничего серьезного.
– Нет у меня никаких важных дел. Да и веду я их не сам, а мой старый хрыч-шеф. Логичнее было бы в таком случае компрометировать его, ты не находишь?
Борода поиграл ноздрями.
– Ну, тогда остается только один вариант. Сначала ее убивают, а уже потом у тебя крадут часы. Подставляют первого попавшегося. То есть – тебя.
– Но тогда этот человек должен хорошо знать ее и совсем неплохо знать меня. Вряд ли это возможно. У нас разный круг общения. К тому же у меня и друзей-то нет.
– А я? – обиделся Борода.
– Ты не в счет.
– Это почему же?
– Но ты же не хочешь сказать, что убил девушку, а потом хладнокровно меня подставил! – Пацюк даже засмеялся от явной глупости такого предположения.
– Нет. Я не убивал. – Борода отнесся к шутке Пацюка довольно серьезно. – Это противоречит пути Дао. Дао – религия философов, а не самураев…
– А третьего не дано? – с надеждой спросил Егор.
– Почему же? – Борода воздел руки к потолку. – Судьба, друг мой. Не борись с судьбой, жди ее приговора, прими увэй!
"Прими увэй” прозвучало как “прими обет безбрачия” или “оскопи себя в честь восьми бессмертных”. А на это Пацюк согласиться не мог.
– Пошел ты со своими увэями… Лучше расскажи мне о Юкках…
– О Юкках?
– Ты ведь там катаешься. Знаешь теремок под названием “Чертова мельница”? Или его еще величают “С понтом Нотр-Дам”.
– Впервые слышу.
– Особняк в стиле графа Дракулы. Химеры на фронтоне, черти на башнях… Разве ты его не видел?
Борода погрузился в глубокое раздумье. И спустя минуту изрек очередную даосскую патетическую бессмысленность:
– Зачем смотреть на дома, когда есть холмы? Зачем смотреть на дома, когда есть дорога?
– Да, – согласился Пацюк. – Да. Ты прав, кретин. Зачем смотреть на дома, когда есть соевые бобы? Зачем смотреть на дома, когда есть противозачаточные пилюли? Зачем смотреть на дома, когда есть презервативы с музыкой? Зачем смотреть на дома, когда есть шарики для члена? Зачем смотреть на дома, когда есть недорогие симпатяжки в мини на Старо-Невском?
– Ключ на полочке, – кротко сказал Борода. – Возьми его, если надумаешь уйти.
– А ты куда собираешься?
Пацюк, вылизавший весь рис и вылакавший весь зеленый чай, теперь с интересом наблюдал за Бородой. Тот выполз из своего священного угла и бесшумно заходил по комнате, на ходу надевая длинную рубаху с Лао-цзы (еще одного удачного клона рубахи самого Пацюка) и потертую меховую безрукавку. Довершила картину преображения меховая кепка с оторочкой.
– Я иду в гуань.
– Куда?!
– Вообще гуань – это даосский монастырь. Но мы так называем место, где собираются адепты Дао.
– И много вас там?.. – “Таких сумасшедших”, – хотел добавить Пацюк, но сдержался. В конце концов, чумовой Борода предоставил ему кров. И сколько Егор будет здесь околачиваться – неизвестно.
– Нас немного. Но ведь дело не в количестве, правда?
– Это точно.
* * *
…Владельца “Москвича” с номерным знаком “Н ОЗЗ ХВ 78 RUS” (того самого, который увез ангела) звали Тимур Манивальдович Жумыга. Проживал Жумыга на самых задворках Сосновой Поляны, на улице Летчика Пилютова. Сведения о Жумыге добыл Пацюку еще один его однокурсник по универсу – Гена Ладошкин, подвизающийся ныне в ГИБДД.
…Известие о Тимуре Манивальдовиче в контексте улицы Летчика Пилютова чрезвычайно возбудило Пацюка. И все потому, что сама улица находилась в двух кварталах от жилища Мицуко.
У метро “Ветеранов” Пацюк втиснулся в переполненный троллейбус, который выплюнул его едва ли не на конечной. Несколько раз он порывался сойти раньше – на Пограничника Гарькавого (ведь именно там находились чертоги убитого ангела). Но так и не сошел. От лукавого Забелина можно было ждать чего угодно – в том числе и засады на квартире Мицуко.
Жумыга жил в замызганном “корабле”, вокруг которого группировались такие же замызганные пятиэтажки, сломанные качели, старые гаражи и старые тополя.
Пацюк без труда нашел нужный подъезд и нужную квартиру. И решительно позвонил в дверь, из-за которой доносились собачий лай, детский рев и женский визг.
Ему открыли только через пять минут, когда собачий лай перешел в тихое поскуливание, детский рев – в громкое сопение, а женский визг застыл на самой высокой ноте.
– Добрый вечер, – приветливо сказал Пацюк, разглядывая женщину в испачканном мукой переднике. – Мне нужен Жумыга Тимур Манивальдович.
– Правда? – почему-то обрадовалась женщина. – Мне он тоже нужен. Два часа назад ушел за маслом, падлюка, и до сих пор его нет.
– И где же он? – по инерции спросил Егор.
– Где? Это у тебя, алкаша, нужно спросить где! У тебя и у дружков твоих поганых, забулдыг, хронь подзаборная, чтоб вам ни дна ни покрышки! И когда ж вы все передохнете, а?
Пацюк хотел было возмутиться, но по зрелом размышлении делать этого не стал. Глупо возмущаться, когда на тебе старые кроссовки и такая же курточка. И пионерский свитер с мухоморами. А служебное удостоверение, которое могло пролить свет на его личность, осталось в лапах у Забелина. Вместе со всеми остальными его документами.
Женщина уже была готова с треском захлопнуть дверь перед носом Пацюка, когда его осенило.
– Я, собственно, хотел долг ему отдать. Я у него деньги одалживал.
Известие о долге смягчило сердце женщины.
– И сколько? – осторожно спросила она.
В кармане Пацюка лежала сотенная, позаимствованная у добрейшего Бороды, и несколько мятых десяток. Сотенная, безусловно, произвела бы на женщину большое впечатление, но… Будь реалистом, Егор, разве может Тимур Жумыга одалживать кому-то сотенную, имея в наличии жену, неизвестное количество детей и собаку? Придется ограничиться двадцаткой.
– Сколько? – снова повторила женщина.
– Двадцать, – выдохнул Пацюк и с готовностью зашуршал купюрами.
– Значит, двадцать! – Голос тетки не предвещал ничего хорошего. – Я десять лет в отрепьях хожу, детям ботинки купить не на что, а он двадцатки одалживает! А у тебя, подлеца, еще совести хватает из семейного человека деньги тянуть! А?!
Под кликушеские завывания два червонца перекочевали в руку жены несчастного Жумыги, после чего Пацюк счел себя вправе спросить:
– Так где я могу его найти?
Что ни говори, позолоченная ручка несколько смягчила сердце женщины, и она – уже без всякой злости – сказала:
– Иди за гаражи. Может, он там, у своей развалюхи, и околачивается. И скажи, что я его дома жду, падлюку. С маслом подсолнечным.
И прежде чем Пацюк успел поблагодарить грозную жену Тимура Манивальдовича, дверь перед ним захлопнулась.
Ну что ж, гаражи так гаражи…
Побродив по окрестностям минут с пятнадцать, Пацюк вышел-таки на цель. Воротца одного из гаражей были распахнуты, в его глубине стоял искомый “Москвич”, номерной знак “Н ОЗЗ ХВ 78 RUS”, а перед гаражом, за импровизированным фанерным столиком, смахивающим на кладбищенский, сидела компания из трех человек.
Все трое были примерно одинакового возраста, роста и комплекции, с одинаковыми красно-кирпичными лицами. Пацюк живо представил себе всех троих в нежном пубертатном возрасте: наверняка они ходили в один класс, в одну секцию по боксу и плаванию, затем дружно отнесли документы в какой-нибудь электромеханический техникум и так же дружно его закончили. Так они и шли по жизни вместе, волоча за собой жен, детей, собак и несданные пивные бутылки. Да и теперь каждый день собираются у гаража… С заветной бутылкой водки “Праздничная”.
Вот и теперь “Праздничная” стояла перед друзьями в окружении нескольких подгнивших яблок.
Пацюк подошел к компании и громким, хорошо поставленным голосом произнес:
– Мне нужен Жумыга Тимур Манивальдович.
Все трое на секунду задумались. Задумался и стажер. Действительно, глупо спрашивать имя и отчество у каждой из голов трехглавого змея. Потому он так и зовется – змей трехглавый, без всяких там изысков.
– Жумыга Тимур Манивальдович, владелец “Москви-ча-412”, номерной знак “Н ОЗЗ ХВ 78 RUS”, – еще раз воззвал Пацюк.
Три брата-акробата синхронно повернули головы в сторону машины, стоящей в гараже.
– Это же твоя тачка, – так же синхронно сказали два брата, сидящие по бокам, третьему – в центре. – Значит, ты и есть Жумыга.
– Точно! – обрадовался центровой. – Я и есть Жумыга Тимур Манивальдович. А что случилось-то, командир?
– Мы можем отойти на несколько минут?
– С какой радости?
– Мне нужно поговорить с вами.
– А мне – нет, – ответил краснорожий Тимур Манивальдович под одобрительное похмыкивание присутствующих.
– Меня зовут Пацюк Георгий Вениаминович, я следователь по особо важным делам… – самочинно повысил себя в звании стажер. А что, звучит совсем неплохо: Пацюк Георгий Вениаминович, следователь по особо важным делам. А еще лучше – Пацюк Георгий Вениаминович, Генеральный прокурор Российской Федерации.
– Следователь по особо важным делам? Ну а я тогда – Хуан Антонио Самаранч, в натуре! – захохотал Жумыга.
И-эх, если бы при Пацюке были его заветные корочки, а не эти молью траченные мухоморы, этот алконавт попрыгал бы у него, как вошь на гребешке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59