Я верю тебе.
Ты не можешь быть безумной, потому что пещера действительно существует.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю. Мы пойдем туда. Мы пойдем, и уже никто не посмеет назвать тебя сумасшедшей.
— Но отец'…
— Тебя просто подставили, почему ты не хочешь этого понять!
— Но кто? Кто мог меня подставить?
Он не ответил. Он приподнялся на локте и снова поцеловал ее — нежно и целомудренно. Совсем не так, как она хотела.
— Вставай, — сказал он. — Я покажу тебе ее…
…Когда они вышли из сторожки, метель почти утихла.
Падал только легкий снежок.
— Вот видишь, — сказал Иона. — Буран окончился. Это хорошо. Нам будет легче идти.
— Это далеко? — спросила Ольга.
— Нет, не очень. Во всяком случае, устать ты не успеешь.
Она действительно не успела устать. Через полчаса относительно неторопливого шага они оказались в скалах — тех самых скалах, в которых Ольга заблудилась несколько дней назад. Иона прибавил в темпе, и теперь она едва поспевала за ним.
— Не так быстро, пожалуйста, — задыхаясь, попросила она.
— Извини. Мы уже почти пришли. Еще несколько минут…
Они обогнули огромный обломок скалы, и Иона остановился. Совсем рядом, с противоположной стороны скалы, торчал тупой нос снегохода. Они увидели его одновременно.
— Когда ты успел его сюда пригнать? — удивилась Ольга.
— Черт. — Иона тихо выругался. А потом оглянулся и посмотрел на нее. — Это здесь. Подожди.
Остановившись у скалы, он сразу же нашел лаз: у занесенного снегом подножия чернела пробоина.
— Останься здесь, — попросил он.
— Нет. Я пойду с тобой.
— Останься. Это ненадолго.
— Нет. Мы так долго к этому шли. Я так долго к этому шла…
— Я прошу тебя…
— Нет.
Не говоря больше ни слова, он опустился на корточки и исчез в глубине скалы. Ольга последовала за ним. Несколько минут они стояли молча, привыкая к темноте, к которой невозможно было привыкнуть. Ольга помнила начало пути в пещеру с почти фотографическими подробностями. Сердце ее бешено колотилось: она была права, пещера действительно существует, — и Иона прав: теперь никто не сможет назвать ее сумасшедшей. Они вернутся в «Розу ветров», теперь они будут не одни, они будут вдвоем, и толстый Звягинцев не посмеет им не поверить.
Да, она помнила начало пути. Только конец его, где-то там, в глубине, выглядел совсем иначе: от него исходило зыбкое, колеблющееся сияние: как будто пещера была освещена не одним факелом, а несколькими. И еще этот шум… Приглушенный и ровный, похожий на гул турбин fucking mother самолетов…
Казалось, этот шум произвел странное впечатление на Иону.
Она почти потеряла его в темноте перехода и только спустя несколько секунд увидела впереди его темный силуэт. Еще секунда — и он растворится в неверном сиянии конца пути.
Ничего другого не остается — кроме как идти за ним.
Идти за ним — только и всего…
* * *
Звягинцев разложил на кровати свои мусорные трофеи: очки, теперь аккуратно упакованные в целлофан (отпечатки пальцев просматривались на них даже невооруженным взглядом), парик и комбинезон. Точно такой же, какой он обнаружил в коттедже. Только тот, Ольгин, был измазан кровью.
А этот — чист. Звягинцев внимательно осмотрел его и, сам не понимая почему, принялся обшаривать карманы. То, что он обнаружил спустя минуту в одном из них, потрясло его. Вернее, не потрясло. Это просто было удачей. О такой удаче и мечтать невозможно.
В верхнем кармане комбинезона лежала конфета.
«Барбарис».
Его собственная карамелька с налипшими на ней табачными крошками и кусочком оторванного трамвайного талона. Эту карамельку он сам сунул Ольге в скалах, но есть ее она не стала, побрезговала. И положила в верхний карман комбинезона. Теперь Звягинцев явственно вспомнил это. Какое счастье, что она не съела эту чертову благословенную карамельку!
Никаких сомнений — это Ольгин комбинезон. Значит, тот, в пятнах крови, — в котором она проснулась, — он был всего лишь копией, подделкой, вероломным родным братом, призванным уличить Ольгу в преступлении, которого она не совершала. От волнения Звягинцев испустил громкий пук, который слился с настойчивым стуком в дверь.
…Марк стоял на крыльце, усыпанный снегом, в расстегнутой куртке, — сама вселенская скорбь, само отчаяние.
— Входите, — сказал Звягинцев.
— Да.
Он вошел, и Звягинцев запер за ним дверь на замок. У двери, ведущей в комнату, которую занимала Ольга, стоял Коля.
— Где она? — быстро спросил Марк.
— Да вы садитесь, — Звягинцев придвинул ему стул;
— Где она? — еще раз, уже с нажимом, переспросил Марк.
— Сейчас придет доктор, нужно же освидетельствовать, — вдохновенно соврал Звягинцев.
Марк непонимающе взглянул на Пал Палыча.
— Я могу ее видеть?
— Конечно. Только чуть попозже.
Марк поднялся было со стула, но Коля угрожающе поднял подбородок: сиди и не рыпайся, скотинка. Надо сказать, что вид у охранника, несмотря на долговязость, был внушительным.
— Я не понимаю… — сказал Марк.
И тут зазвонил телефон. Звягинцев ждал этого звонка, ждал, как не ждал ничего и никогда в жизни. Но он сумел укротить себя и поднять трубку только на третий звонок.
— Это я, шеф, — услышал Звягинцев радостный бас Радика.
— Слышу.
— Докладываю Мне пришлось вскрыть «дипломат» ножом, так что замок я попортил.
— Следствие это учтет.
— Она там. Точно такая же хреновина, которая стоит у вас на столе. Там еще лежит какой-то пузырек…
— Какой?
— Сейчас посмотрю… Похоже, таблетки какие-то…
— Опиши.
— Ага. Розовые.
— Овальные?
— Да…
— Отлично. Подходите сюда.
— А кто еще, кроме меня? — удивился Радик.
Ой, дурак, выругался про себя Звягинцев, с такой башкой не в преферанс играть надо, а в городки, и то по пятницам! Но дурак сделал свое дело, и за это ему полагается медаль. Если бы он был здесь, Звягинцев расцеловал бы его.
— Подходите.
— Ладно.
Марк подозрительно посмотрел на Звягинцева.
— Что-то случилось?
— Все в порядке. Теперь можем пройти.
Коля отошел от двери, пропуская в комнату Звягинцева и Марка.
Окинув пустую комнату взглядом, Марк недоуменно обернулся к Пал Палычу:
— А где же… Где же Ольга?
— Ольга, — Звягинцев пожевал губами, — Ольга… Я же вам сказал, что ее нет.
— Очень интересно.
— А с чего вы вообще взяли; что она покончила с собой?
Вы ждали этого? Вы сами ее к этому подталкивали?
— Вы с ума сошли? — На висках Марка проступили капли пота.
— Да бросьте, Марк, — Звягинцев решил идти ва-банк. — Мне все известно.
— О чем вы? — Марк посмотрел на Звягинцева остекленевшим наглым взглядом.
— Вы прекрасно знаете о чем, Марк.
— Понятия не имею.
— Знаете, — с нажимом сказал Звягинцев. — И с этим компьютерным посланием погорячились.
— С каким посланием?
— Чеми патара гогония, надо же. И подписались именем ее матери. Хотелось все побыстрее провернуть, да? К сожалению, «дипломат» пришлось вскрыть, ведь кода вы нам не сообщили.
— Вам придется за это ответить, — тяжело подбирая слова, сказал Марк. — Тем более что ордера на обыск у вас нет, как я понимаю…
— Это не проблема.
— Это большая проблема. Ваша проблема.
— С этой запиской вы ошиблись, Марк. Впрочем, это была не единственная ваша ошибка. Самую первую вы допустили еще раньше. Она-то и оказалась роковой.
Марк прошелся по комнате, сел в кресло и закинул ногу за ногу.
— Продолжайте, Звягинцев. Любопытно послушать, какие фантазии приходят в голову отставному майору. Или вы все-таки капитан? Участковый. Специалист по пьяным дракам.
— Капитан, — с достоинством ответил Звягинцев. — Специалист по пьяным дракам. Это точно. Но и убийства видел Хотя такого циничного, какое совершили вы, — никогда.
— Да вы смеетесь! — В подтверждение своих слов Марк засмеялся сам, старательно артикулируя. — Я убил своего тестя. В своем ли вы уме? Я уже не говорю об алиби… Все это время я был в баре… Все… Все вам подтвердят. Я сидел там до половины седьмого… Так что ваша доморощенная версия по меньшей мере несостоятельна, тем более что вы ее уже высказывали в порядке рабочего обсуждения.
— Тогда, может быть, вы ее выслушаете в подробностях?
— Валяйте, — лениво сказал Марк. — Всегда интересно, что может возникнуть в горячечном воображении записного алкоголика.
— Отлично. Много времени это не займет.
— Надеюсь.
— Подробности подготовки опустим… Думаю, что это была блестящая идея, Марк, почти безукоризненная. Все это время вы спали со своей женой и слишком уж часто говорили ей, что любите ее. А потом привезли сюда. Все гениальное просто: натолкнуть Ольгу на мысль, что она сумасшедшая, что она идет по стопам своей безумной матери, сломить ее и тоже довести до самоубийства. А попутно устранить ее отца. Вернее, даже не попутно. Ради Шмаринова все это и задумывалось.
Шмаринов был целью, а его дочь — средством, лучше не придумаешь.
Больше всего Звягинцеву хотелось ударить этого подлеца, но он сдержался. И, остановившись перед Марком, продолжил:
— А всего-то и нужно было, что запастись сообщницей.
Или это она была мозговым центром?.. Но это финал истории.
— А что же с началом? — Марк все еще вальяжно сидел в кресле.
— Начало самое обыкновенное. Вы приезжаете на курорт втроем, одна маленькая, но дружная семья. Правда, не совсем дружная: молодая теща и зять не очень-то любят друг друга, но это даже забавно. Впрочем, все пошло даже лучше, чем вы ожидали. Эта нелюбовь Ольги ко льду, ее кошмары и какие-то галлюцинации, связанные с какой-то пещерой…
С этим тоже предстоит разобраться, но это потом… Так вот, все играет вам на руку, и вы даже вносите на ходу мелкие убедительные поправки. Городок ледяных фигур — это то, что нужно. Во внутренний дворик, где находится ярко освещенный городок, выходят окна только двух номеров, к тому же в одном из них никто не живет. Городок разрушен, а ваша собственная жена в это время отдыхает в снегу недалеко от коттеджа — об этом уже позаботились вы, Марк. А когда она приходит в себя, окружающие во главе с вашим покорным слугой, — Звягинцев нагнул голову и засопел, — рассказывают ей о вещах, которых она не совершала. В аффекте избить женщину, сорвать с нее очки и попытаться растоптать их, разрушить скульптуры… Я имею в виду Запесоцкую, к которой вы потом шастали в номер с деньгами… И все мы, включая ее подругу Инессу, меня и Запесоцкую, убеждаем ее, что это сделала она. Но она этого не помнит — именно так у нее возникает подозрение в собственном безумии. Подозрение, которое вы тщательно, хотя и ненавязчиво подогреваете Но, разрушив скульптуры, вы достигаете еще одной цели — освещение внутреннего дворика отключают, что вполне естественно. А темный дворик нужен вам для решающей части операции.
— Да вам нужно детективные романы писать по выходе на пенсию! А еще лучше — научно-фантастические, — прокомментировал заявление Звягинцева Марк.
— Может, вы и правы. Ну что, рассказывать дальше?
— Сделайте одолжение.
— Дальше все развивается по плану: напуганная самой собой Ольга просит вас уехать из «Розы ветров». Я так думаю, что она сразу же решилась покинуть курорт. Вы соглашаетесь, хотя и знаете, что никуда не уедете: вам нужно дождаться главное действующее лицо — Игоря Анатольевича Шмаринова. Но Ольга настаивает на отъезде, ваш отказ может показаться ей подозрительным. И тогда вы решаете форсировать события. Инесса выходит на трассу — и разбивается.
Вы вызываете Шмаринова в «Розу ветров», зная, что, получив известие о разбившейся в горах жене, он не сможет не приехать. Чего бы ему это ни стоило. К сожалению, курорт получает штормовое предупреждение. Это все осложняет, но отменить операцию уже нельзя. Шмаринов прилетает, потому что не может не прилететь. Самое важное для него — жена. Любящая дочь уже давно выброшена на обочину. Должно быть, вы часто говорили с Ольгой о дочерней ревности и о том, как несправедливо обошелся с ней отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Ты не можешь быть безумной, потому что пещера действительно существует.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю. Мы пойдем туда. Мы пойдем, и уже никто не посмеет назвать тебя сумасшедшей.
— Но отец'…
— Тебя просто подставили, почему ты не хочешь этого понять!
— Но кто? Кто мог меня подставить?
Он не ответил. Он приподнялся на локте и снова поцеловал ее — нежно и целомудренно. Совсем не так, как она хотела.
— Вставай, — сказал он. — Я покажу тебе ее…
…Когда они вышли из сторожки, метель почти утихла.
Падал только легкий снежок.
— Вот видишь, — сказал Иона. — Буран окончился. Это хорошо. Нам будет легче идти.
— Это далеко? — спросила Ольга.
— Нет, не очень. Во всяком случае, устать ты не успеешь.
Она действительно не успела устать. Через полчаса относительно неторопливого шага они оказались в скалах — тех самых скалах, в которых Ольга заблудилась несколько дней назад. Иона прибавил в темпе, и теперь она едва поспевала за ним.
— Не так быстро, пожалуйста, — задыхаясь, попросила она.
— Извини. Мы уже почти пришли. Еще несколько минут…
Они обогнули огромный обломок скалы, и Иона остановился. Совсем рядом, с противоположной стороны скалы, торчал тупой нос снегохода. Они увидели его одновременно.
— Когда ты успел его сюда пригнать? — удивилась Ольга.
— Черт. — Иона тихо выругался. А потом оглянулся и посмотрел на нее. — Это здесь. Подожди.
Остановившись у скалы, он сразу же нашел лаз: у занесенного снегом подножия чернела пробоина.
— Останься здесь, — попросил он.
— Нет. Я пойду с тобой.
— Останься. Это ненадолго.
— Нет. Мы так долго к этому шли. Я так долго к этому шла…
— Я прошу тебя…
— Нет.
Не говоря больше ни слова, он опустился на корточки и исчез в глубине скалы. Ольга последовала за ним. Несколько минут они стояли молча, привыкая к темноте, к которой невозможно было привыкнуть. Ольга помнила начало пути в пещеру с почти фотографическими подробностями. Сердце ее бешено колотилось: она была права, пещера действительно существует, — и Иона прав: теперь никто не сможет назвать ее сумасшедшей. Они вернутся в «Розу ветров», теперь они будут не одни, они будут вдвоем, и толстый Звягинцев не посмеет им не поверить.
Да, она помнила начало пути. Только конец его, где-то там, в глубине, выглядел совсем иначе: от него исходило зыбкое, колеблющееся сияние: как будто пещера была освещена не одним факелом, а несколькими. И еще этот шум… Приглушенный и ровный, похожий на гул турбин fucking mother самолетов…
Казалось, этот шум произвел странное впечатление на Иону.
Она почти потеряла его в темноте перехода и только спустя несколько секунд увидела впереди его темный силуэт. Еще секунда — и он растворится в неверном сиянии конца пути.
Ничего другого не остается — кроме как идти за ним.
Идти за ним — только и всего…
* * *
Звягинцев разложил на кровати свои мусорные трофеи: очки, теперь аккуратно упакованные в целлофан (отпечатки пальцев просматривались на них даже невооруженным взглядом), парик и комбинезон. Точно такой же, какой он обнаружил в коттедже. Только тот, Ольгин, был измазан кровью.
А этот — чист. Звягинцев внимательно осмотрел его и, сам не понимая почему, принялся обшаривать карманы. То, что он обнаружил спустя минуту в одном из них, потрясло его. Вернее, не потрясло. Это просто было удачей. О такой удаче и мечтать невозможно.
В верхнем кармане комбинезона лежала конфета.
«Барбарис».
Его собственная карамелька с налипшими на ней табачными крошками и кусочком оторванного трамвайного талона. Эту карамельку он сам сунул Ольге в скалах, но есть ее она не стала, побрезговала. И положила в верхний карман комбинезона. Теперь Звягинцев явственно вспомнил это. Какое счастье, что она не съела эту чертову благословенную карамельку!
Никаких сомнений — это Ольгин комбинезон. Значит, тот, в пятнах крови, — в котором она проснулась, — он был всего лишь копией, подделкой, вероломным родным братом, призванным уличить Ольгу в преступлении, которого она не совершала. От волнения Звягинцев испустил громкий пук, который слился с настойчивым стуком в дверь.
…Марк стоял на крыльце, усыпанный снегом, в расстегнутой куртке, — сама вселенская скорбь, само отчаяние.
— Входите, — сказал Звягинцев.
— Да.
Он вошел, и Звягинцев запер за ним дверь на замок. У двери, ведущей в комнату, которую занимала Ольга, стоял Коля.
— Где она? — быстро спросил Марк.
— Да вы садитесь, — Звягинцев придвинул ему стул;
— Где она? — еще раз, уже с нажимом, переспросил Марк.
— Сейчас придет доктор, нужно же освидетельствовать, — вдохновенно соврал Звягинцев.
Марк непонимающе взглянул на Пал Палыча.
— Я могу ее видеть?
— Конечно. Только чуть попозже.
Марк поднялся было со стула, но Коля угрожающе поднял подбородок: сиди и не рыпайся, скотинка. Надо сказать, что вид у охранника, несмотря на долговязость, был внушительным.
— Я не понимаю… — сказал Марк.
И тут зазвонил телефон. Звягинцев ждал этого звонка, ждал, как не ждал ничего и никогда в жизни. Но он сумел укротить себя и поднять трубку только на третий звонок.
— Это я, шеф, — услышал Звягинцев радостный бас Радика.
— Слышу.
— Докладываю Мне пришлось вскрыть «дипломат» ножом, так что замок я попортил.
— Следствие это учтет.
— Она там. Точно такая же хреновина, которая стоит у вас на столе. Там еще лежит какой-то пузырек…
— Какой?
— Сейчас посмотрю… Похоже, таблетки какие-то…
— Опиши.
— Ага. Розовые.
— Овальные?
— Да…
— Отлично. Подходите сюда.
— А кто еще, кроме меня? — удивился Радик.
Ой, дурак, выругался про себя Звягинцев, с такой башкой не в преферанс играть надо, а в городки, и то по пятницам! Но дурак сделал свое дело, и за это ему полагается медаль. Если бы он был здесь, Звягинцев расцеловал бы его.
— Подходите.
— Ладно.
Марк подозрительно посмотрел на Звягинцева.
— Что-то случилось?
— Все в порядке. Теперь можем пройти.
Коля отошел от двери, пропуская в комнату Звягинцева и Марка.
Окинув пустую комнату взглядом, Марк недоуменно обернулся к Пал Палычу:
— А где же… Где же Ольга?
— Ольга, — Звягинцев пожевал губами, — Ольга… Я же вам сказал, что ее нет.
— Очень интересно.
— А с чего вы вообще взяли; что она покончила с собой?
Вы ждали этого? Вы сами ее к этому подталкивали?
— Вы с ума сошли? — На висках Марка проступили капли пота.
— Да бросьте, Марк, — Звягинцев решил идти ва-банк. — Мне все известно.
— О чем вы? — Марк посмотрел на Звягинцева остекленевшим наглым взглядом.
— Вы прекрасно знаете о чем, Марк.
— Понятия не имею.
— Знаете, — с нажимом сказал Звягинцев. — И с этим компьютерным посланием погорячились.
— С каким посланием?
— Чеми патара гогония, надо же. И подписались именем ее матери. Хотелось все побыстрее провернуть, да? К сожалению, «дипломат» пришлось вскрыть, ведь кода вы нам не сообщили.
— Вам придется за это ответить, — тяжело подбирая слова, сказал Марк. — Тем более что ордера на обыск у вас нет, как я понимаю…
— Это не проблема.
— Это большая проблема. Ваша проблема.
— С этой запиской вы ошиблись, Марк. Впрочем, это была не единственная ваша ошибка. Самую первую вы допустили еще раньше. Она-то и оказалась роковой.
Марк прошелся по комнате, сел в кресло и закинул ногу за ногу.
— Продолжайте, Звягинцев. Любопытно послушать, какие фантазии приходят в голову отставному майору. Или вы все-таки капитан? Участковый. Специалист по пьяным дракам.
— Капитан, — с достоинством ответил Звягинцев. — Специалист по пьяным дракам. Это точно. Но и убийства видел Хотя такого циничного, какое совершили вы, — никогда.
— Да вы смеетесь! — В подтверждение своих слов Марк засмеялся сам, старательно артикулируя. — Я убил своего тестя. В своем ли вы уме? Я уже не говорю об алиби… Все это время я был в баре… Все… Все вам подтвердят. Я сидел там до половины седьмого… Так что ваша доморощенная версия по меньшей мере несостоятельна, тем более что вы ее уже высказывали в порядке рабочего обсуждения.
— Тогда, может быть, вы ее выслушаете в подробностях?
— Валяйте, — лениво сказал Марк. — Всегда интересно, что может возникнуть в горячечном воображении записного алкоголика.
— Отлично. Много времени это не займет.
— Надеюсь.
— Подробности подготовки опустим… Думаю, что это была блестящая идея, Марк, почти безукоризненная. Все это время вы спали со своей женой и слишком уж часто говорили ей, что любите ее. А потом привезли сюда. Все гениальное просто: натолкнуть Ольгу на мысль, что она сумасшедшая, что она идет по стопам своей безумной матери, сломить ее и тоже довести до самоубийства. А попутно устранить ее отца. Вернее, даже не попутно. Ради Шмаринова все это и задумывалось.
Шмаринов был целью, а его дочь — средством, лучше не придумаешь.
Больше всего Звягинцеву хотелось ударить этого подлеца, но он сдержался. И, остановившись перед Марком, продолжил:
— А всего-то и нужно было, что запастись сообщницей.
Или это она была мозговым центром?.. Но это финал истории.
— А что же с началом? — Марк все еще вальяжно сидел в кресле.
— Начало самое обыкновенное. Вы приезжаете на курорт втроем, одна маленькая, но дружная семья. Правда, не совсем дружная: молодая теща и зять не очень-то любят друг друга, но это даже забавно. Впрочем, все пошло даже лучше, чем вы ожидали. Эта нелюбовь Ольги ко льду, ее кошмары и какие-то галлюцинации, связанные с какой-то пещерой…
С этим тоже предстоит разобраться, но это потом… Так вот, все играет вам на руку, и вы даже вносите на ходу мелкие убедительные поправки. Городок ледяных фигур — это то, что нужно. Во внутренний дворик, где находится ярко освещенный городок, выходят окна только двух номеров, к тому же в одном из них никто не живет. Городок разрушен, а ваша собственная жена в это время отдыхает в снегу недалеко от коттеджа — об этом уже позаботились вы, Марк. А когда она приходит в себя, окружающие во главе с вашим покорным слугой, — Звягинцев нагнул голову и засопел, — рассказывают ей о вещах, которых она не совершала. В аффекте избить женщину, сорвать с нее очки и попытаться растоптать их, разрушить скульптуры… Я имею в виду Запесоцкую, к которой вы потом шастали в номер с деньгами… И все мы, включая ее подругу Инессу, меня и Запесоцкую, убеждаем ее, что это сделала она. Но она этого не помнит — именно так у нее возникает подозрение в собственном безумии. Подозрение, которое вы тщательно, хотя и ненавязчиво подогреваете Но, разрушив скульптуры, вы достигаете еще одной цели — освещение внутреннего дворика отключают, что вполне естественно. А темный дворик нужен вам для решающей части операции.
— Да вам нужно детективные романы писать по выходе на пенсию! А еще лучше — научно-фантастические, — прокомментировал заявление Звягинцева Марк.
— Может, вы и правы. Ну что, рассказывать дальше?
— Сделайте одолжение.
— Дальше все развивается по плану: напуганная самой собой Ольга просит вас уехать из «Розы ветров». Я так думаю, что она сразу же решилась покинуть курорт. Вы соглашаетесь, хотя и знаете, что никуда не уедете: вам нужно дождаться главное действующее лицо — Игоря Анатольевича Шмаринова. Но Ольга настаивает на отъезде, ваш отказ может показаться ей подозрительным. И тогда вы решаете форсировать события. Инесса выходит на трассу — и разбивается.
Вы вызываете Шмаринова в «Розу ветров», зная, что, получив известие о разбившейся в горах жене, он не сможет не приехать. Чего бы ему это ни стоило. К сожалению, курорт получает штормовое предупреждение. Это все осложняет, но отменить операцию уже нельзя. Шмаринов прилетает, потому что не может не прилететь. Самое важное для него — жена. Любящая дочь уже давно выброшена на обочину. Должно быть, вы часто говорили с Ольгой о дочерней ревности и о том, как несправедливо обошелся с ней отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62