Я его ненавидел.
Ольга вздрогнула, а потом вспомнила: ну, конечно же, склока из-за имени Иона, Марк рассказывал.
— Марк рассказывал мне… Ему нравилось ваше имя.
— Имя! — Иона хмыкнул. — Он хотел отнять его у меня.
Он всегда отнимает то, что ему нравится. И если не дать отпор… Он может подмять под себя все и всех.
Это было так чудовищно несправедливо, что Ольга даже не нашлась, что ответить. Ее Марк совсем не такой: он нежен до самопожертвования, он предан делу, она видела его в разных жизненных ситуациях, и в каждой он был выше всяких похвал.
— Вы предвзято к нему относитесь, — сухо сказала она Ионе и даже отодвинулась от него.
— Простите. Я говорю правду.
— Вы просто завидуете ему. — Она слегка захмелела, а это всегда придавало ей смелости. — Просто завидуете, вот и все.
— Завидую? — Удивление Ионы было искренним. — Чему?
— Ну, хотя бы тому, чего он добился к тридцати пяти годам…
— Чего же экстраординарного он добился?
— Он… Он входит в совет директоров крупного концерна, он сам этого добился, он сам построил свою карьеру. А пробиться в Москве — это значит чего-то стоить по-настоящему. Он настоящий. Иона…
— Вы настоящая.
Он накрыл ее руку своей ладонью; ладонь была жесткой и прохладной, и это меньше всего походило на легкомысленный курортный флирт.
— Что вы делаете? — глупо спросила она. — Зачем?
Иона улыбнулся ей, но руку все-таки отнял.
— Не знаю, — медленно сказал он.
— Это нечестно, — Ольга даже сморщилась: костяшки пальцев еще горели от прикосновения горноспасателя.
— Почему?
— Марк — ваш брат. Вы ставите меня в неловкое положение.
— Разве? Я не хотел ничего дурного. Марк — мой брат, правда. А вы — жена брата, только и всего. Это называется родственными связями. Мы ведь родственники, правда?
Теперь Ольга почувствовала себя совсем уж глупо: чего только в голову не придет скучающей молодой женщине, очень верной жене очень верного мужа. Этот чертов Иона послан ей в искушение: слишком уж святочными были их отношения с Марком, никакой горчинки…
Случайное — или намеренное? — прикосновение руки Ионы не было ей неприятно, приходится признать. Но в самой его глубине таилась некая опасность, Ольга подсознательно чувствовала это. Нет, она никогда не вступит на эту стезю, утыканную свеженькими указателями: «ИЗМЕНА», «ПОРОК», «ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ». Инка бы в этом случае рассмеялась и сказала: «Иона, скажите правду, вы бы могли трахнуть жену собственного брата? Просто чтобы отомстить за детские обиды…» Но Инкин опыт не годился Ольге, она всегда была слишком правильной, ей в голову не приходило заглянуть в глубины своей собственной души.
— Чем вы занимаетесь, Ольга? — как ни в чем не бывало спросил Иона.
Хороший вопрос.
Дочь своего отца, жена своего мужа, пользователь компьютера, свободный английский, испанский и французский со словарем. Два раза в месяц «Сатирикон» (ее любимый театр), раз в месяц — Ленком (любимый театр Марка, банальнее не придумаешь). Есть еще, конечно, Сесар Вальехо…
— Вы знаете, кто такой Сесар Вальехо?
— Понятия не имею. — На лице Ионы застыло напряженное внимание.
— Это перуанский поэт. Я сейчас его перевожу.
— Так вы переводчица. — Он посмотрел на нее со скептическим интересом.
— В некотором роде.
В некотором роде — точно сказано. Если учесть, что она уже просрочила сдачу переводов для «Иностранной литературы». И еще неизвестно, сколько будет копаться. Вальехо так не похож на нее — и на Марка он тоже не похож.
Он похож на Иону, вдруг отчетливо подумала Ольга. Та же обледеневшая ярость во взгляде, та же обледеневшая ярость в словах.
— Ну? — Иона посмотрел на Ольгу с поощрением.
«Сейчас я прочту ему пару подстрочников, — подумала Ольга, — спрячусь за широкую спину перуанца, — и танец к тому времени кончится, и вернется Марк, и все станет на свои места».
— Хотите, я вам что-нибудь почитаю из Вальехо? — с надеждой спросила Ольга.
— Нет, как-нибудь в другой раз.
— Иона! — Голос, раздавшийся над их столиком, был так громок, что Ольга даже вздрогнула.
Рядом со столиком стоял парень лет тридцати в расстегнутой куртке: бородатое загорелое лицо, раздувающиеся ноздри, угольно-черные брови.
— Познакомьтесь, Ольга, это Влад, мой коллега, горноспасатель…
Если бы здесь сейчас была Инка, она бы отпустила какую-нибудь плоскую шутку в духе Чиччолины <Чиччолина — итальянская порнозвезда.>: «Горноспасатель звучит почти как порнописатель. Как вы относитесь к порно, голубчик?»
Влад бросил быстрый взгляд на Ольгу и равнодушно кивнул.
— Слушай, Иона, где этот хрен Васька?
— Понятия не имею. Как собаки, не загнал?
— В том-то и дело! Джек поранил лапу, а у Васьки была мазь… Я ее найти не могу, а он как сквозь землю провалился…
Ольга с облегчением вздохнула: отличный повод спокойно ретироваться и оставить коллег по работе одних. Она поднялась из-за столика.
— Вы уходите? — равнодушно спросил Иона, на секунду отключаясь от негодующего Влада. — А что я скажу Марку?
Марк по-прежнему топтался у эстрады вместе с Инкой: похоже, эта сладкая парочка решила подготовиться к танцевальному марафону.
— Скажите, что я сейчас приду.
Женский туалет сотрясали весьма характерные звуки: какую-то любительницу крепких напитков выворачивало наизнанку. Ольга поморщилась: она не любила подобных неутешительных финалов. В своей жизни она напивалась лишь несколько раз, и все это сопровождалось таким тяжелым похмельем и такими угрызениями совести, что проще было отказаться от спиртного вообще. Впоследствии Ольга так и сделала, оставив для себя лишь коньяк. И то самую щадящую дозу: сто пятьдесят грамм и обязательная долька лимона.
Инка была в этом отношении куда разнузданнее: она пила все подряд, но это придавало ей дополнительный шарм.
Втайне Ольга завидовала этому и понимала отца — именно этого «сердца с перцем» ему и не хватало.
Вымыв руки, Ольга критически осмотрела себя в зеркале — с возрастом в ней стала все больше проявляться грузинка-мать: тонкий нос с чуть заметной горбинкой, волосы, слегка вьющиеся на висках; только рот подкачал, слишком бледный. Анемично-бледный, но, в конце концов, это нравится мужчинам: его всегда можно зацеловать до трепетного прозрачного кармина.
Так и есть.
Еще один седой волос на виске.
Воровато оглянувшись, Ольга вырвала его: восточные женщины седеют рано, даже наполовину восточные… Марку это может не понравиться.
За спиной Ольги послышался шорох — любительница крепких напитков благополучно выползла из кабинки, остановилась рядом с ней и вывернула краны до упора. Только теперь Ольга сообразила, что это и есть их случайная соседка, донимавшая Иону расспросами о пропавшем парне.
Кажется, ее зовут Наташа.
Наталья, так будет вернее.
Наталья сняла свои чудовищные очки с толстыми линзами, и только тут Ольга заметила, что она красива. Или, скажем так, была красивой. Ее лицо было похоже на осенний парк, уже тронутый увяданием.
— У вас есть носовой платок? — спросила она.
Порывшись в сумочке, Ольга протянула ей салфетку: освежающая салфетка осталась от недавнего перелета. Впрочем, Ольга сразу же поняла, что этой увядшей женщине не нужны ни платок, ни салфетка: ей нужно поговорить, вот и все.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Ольга.
— Отвратительно.
Разговор исчерпан. Можно закрыть сумочку и выдвинуться в сторону переполненного зала.
— Вы думаете, он погиб? — неожиданно спросила Наталья.
— Кто?
— Кирилл… Кира.
Только теперь Ольга сообразила, что она говорит о человеке, пропавшем пять дней назад.
— Простите, ради бога. — Она с состраданием посмотрела на Наталью. — Я ничего не знаю… Мы только сегодня приехали.
— Вы ведь их хорошо знаете, этих спасателей?
— Нет же!
— Но вы все равно их знаете. Скажите им. Убедите их! Они не должны прекращать поиски. Они должны найти Киру, это их долг… Живого или… — Она сглотнула слюну, а потом с тоскливым удивлением произнесла:
— Или мертвого.
— Они и так делают все возможное, — позволила себе вступиться Ольга.
— Все возможное! — Лицо Натальи прошила сардоническая улыбка. — Я вижу, как они делают все возможное! Развлекаются с девицами в баре, вместо того чтобы… Простите!
Я не то имела в виду…
— Я понимаю. Я искренне сочувствую.
Наталья взглянула на Ольгу.
— Она сочувствует, соплячка! — страшно захохотала Наталья. — Вы даже не знаете, какой он был! Вы не слушайте, что вам скажут обо мне…
— Мне ничего не говорили о вас…
— Еще успеют. Я знаю, что они говорят за моей спиной.
Выжившая из ума слепая любовница, я же вижу эти наглые бесстыжие взгляды… Мне не нужно сочувствие. Найдите его.
— Они ищут, — снова тупо повторила Ольга, никчемный разговор стал тяготить ее.
— Почему никто не хочет слушать о том, что я видела? Почему никто не хочет верить мне?
Ольга не удержалась и хмыкнула: черт возьми, похоже, здоровый цинизм заразителен — точно так же, наверное, отреагировала бы и Инка. Интересно, что она вообще может видеть сквозь толщу своих линз?..
— Я же точно запомнила место, где они стояли!
— Кто — «они»? — праздно спросила Ольга.
— Кира и тот человек, с которым он разговаривал. За несколько минут до того, как… — Наталья схватила ртом побольше воздуха. — До того, как их накрыло.
— Вы видели, как это произошло?
— Нет. Я.., уехала. Спустилась ниже по склону. Но это неважно.
— А тот, второй человек… Если вы говорите, что видели его. Что случилось с ним?
— Я не знаю, девушка! Они хотят сделать из меня сумасшедшую. Утверждают, что никто не разговаривал с Кирой.
Что они опросили всех.
— Неужели это так важно? Был ли кто-то рядом или нет.
— Мне все равно. Но они должны найти его.
— Я вас понимаю. — Еще одна ложь, Ольга и не думала понимать эту полуслепую летучую мышь с идеальной фигурой.
— Ничего вы не понимаете! — неожиданно ощерилась Наталья. — Если бы это произошло с близким вам человеком!
Она не выдержала и зарыдала.
Ольга вздрогнула. Она вдруг ясно представила, что точно так же убивается по вдруг исчезнувшему Марку. Ее собственному мужу. И что его нигде нет. Нигде. Ощущение было таким ясным, что Ольга даже поежилась. И ей захотелось со всех ног бежать, вернуться в зал и убедиться, что с Марком ничего не случилось.
Она не переживет. Есть вещи, которые невозможно пережить.
— Я могу что-нибудь для вас сделать? — кротко спросила Ольга.
— Выпейте со мной. Да, мы даже не познакомились… Меня зовут Наталья.
— Очень приятно. Ольга.
Приятного, в общем, мало. Торчать в туалете с незнакомой женщиной на грани нервного срыва и даже не знать, как ее утешить. Наталья достала из кармана брюк плоскую маленькую бутылочку с виски.
— Выпьем?
— Вообще-то я не пью, — Ольга с сомнением посмотрела на крошечную емкость.
— Я тоже.
Ну да, это заметно.
— Вы думаете, что я алкоголичка? — Наталья перехватила ее скептический взгляд.
— Да нет.
— Это Кира… Кира научил меня пить виски. Он всегда заказывал его.
"И пиво, — подумала про себя Ольга, вспомнив батарею пустых кружек за столиком Натальи, — самый обыкновенный рабоче-крестьянский «ерш».
— Ладно, давайте ваше виски, — Ольга сдалась, невозможно отказать этой несчастной женщине в очках работницы библиотечного коллектора.
Наталья с готовностью протянула ей бутылочку. Ольга вежливо отхлебнула и даже закашлялась: виски оказалось неожиданно крепким.
— Теперь я! — Наталья выпила все до последней капли.
А потом пристально посмотрела на Ольгу. Все это время она разглядывала ее, цепляясь глазами за каждую подробность, — это разглядывание было неприлично. И, в еще большей степени, непонятно.
— Хотите, я покажу вам его?
— Кого?
— Киру же!
«Совсем с ума сошла», — с жалостью подумала Ольга.
— В каком смысле — покажете? — ляпнула она и тут же прокляла себя за бестактность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Ольга вздрогнула, а потом вспомнила: ну, конечно же, склока из-за имени Иона, Марк рассказывал.
— Марк рассказывал мне… Ему нравилось ваше имя.
— Имя! — Иона хмыкнул. — Он хотел отнять его у меня.
Он всегда отнимает то, что ему нравится. И если не дать отпор… Он может подмять под себя все и всех.
Это было так чудовищно несправедливо, что Ольга даже не нашлась, что ответить. Ее Марк совсем не такой: он нежен до самопожертвования, он предан делу, она видела его в разных жизненных ситуациях, и в каждой он был выше всяких похвал.
— Вы предвзято к нему относитесь, — сухо сказала она Ионе и даже отодвинулась от него.
— Простите. Я говорю правду.
— Вы просто завидуете ему. — Она слегка захмелела, а это всегда придавало ей смелости. — Просто завидуете, вот и все.
— Завидую? — Удивление Ионы было искренним. — Чему?
— Ну, хотя бы тому, чего он добился к тридцати пяти годам…
— Чего же экстраординарного он добился?
— Он… Он входит в совет директоров крупного концерна, он сам этого добился, он сам построил свою карьеру. А пробиться в Москве — это значит чего-то стоить по-настоящему. Он настоящий. Иона…
— Вы настоящая.
Он накрыл ее руку своей ладонью; ладонь была жесткой и прохладной, и это меньше всего походило на легкомысленный курортный флирт.
— Что вы делаете? — глупо спросила она. — Зачем?
Иона улыбнулся ей, но руку все-таки отнял.
— Не знаю, — медленно сказал он.
— Это нечестно, — Ольга даже сморщилась: костяшки пальцев еще горели от прикосновения горноспасателя.
— Почему?
— Марк — ваш брат. Вы ставите меня в неловкое положение.
— Разве? Я не хотел ничего дурного. Марк — мой брат, правда. А вы — жена брата, только и всего. Это называется родственными связями. Мы ведь родственники, правда?
Теперь Ольга почувствовала себя совсем уж глупо: чего только в голову не придет скучающей молодой женщине, очень верной жене очень верного мужа. Этот чертов Иона послан ей в искушение: слишком уж святочными были их отношения с Марком, никакой горчинки…
Случайное — или намеренное? — прикосновение руки Ионы не было ей неприятно, приходится признать. Но в самой его глубине таилась некая опасность, Ольга подсознательно чувствовала это. Нет, она никогда не вступит на эту стезю, утыканную свеженькими указателями: «ИЗМЕНА», «ПОРОК», «ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ». Инка бы в этом случае рассмеялась и сказала: «Иона, скажите правду, вы бы могли трахнуть жену собственного брата? Просто чтобы отомстить за детские обиды…» Но Инкин опыт не годился Ольге, она всегда была слишком правильной, ей в голову не приходило заглянуть в глубины своей собственной души.
— Чем вы занимаетесь, Ольга? — как ни в чем не бывало спросил Иона.
Хороший вопрос.
Дочь своего отца, жена своего мужа, пользователь компьютера, свободный английский, испанский и французский со словарем. Два раза в месяц «Сатирикон» (ее любимый театр), раз в месяц — Ленком (любимый театр Марка, банальнее не придумаешь). Есть еще, конечно, Сесар Вальехо…
— Вы знаете, кто такой Сесар Вальехо?
— Понятия не имею. — На лице Ионы застыло напряженное внимание.
— Это перуанский поэт. Я сейчас его перевожу.
— Так вы переводчица. — Он посмотрел на нее со скептическим интересом.
— В некотором роде.
В некотором роде — точно сказано. Если учесть, что она уже просрочила сдачу переводов для «Иностранной литературы». И еще неизвестно, сколько будет копаться. Вальехо так не похож на нее — и на Марка он тоже не похож.
Он похож на Иону, вдруг отчетливо подумала Ольга. Та же обледеневшая ярость во взгляде, та же обледеневшая ярость в словах.
— Ну? — Иона посмотрел на Ольгу с поощрением.
«Сейчас я прочту ему пару подстрочников, — подумала Ольга, — спрячусь за широкую спину перуанца, — и танец к тому времени кончится, и вернется Марк, и все станет на свои места».
— Хотите, я вам что-нибудь почитаю из Вальехо? — с надеждой спросила Ольга.
— Нет, как-нибудь в другой раз.
— Иона! — Голос, раздавшийся над их столиком, был так громок, что Ольга даже вздрогнула.
Рядом со столиком стоял парень лет тридцати в расстегнутой куртке: бородатое загорелое лицо, раздувающиеся ноздри, угольно-черные брови.
— Познакомьтесь, Ольга, это Влад, мой коллега, горноспасатель…
Если бы здесь сейчас была Инка, она бы отпустила какую-нибудь плоскую шутку в духе Чиччолины <Чиччолина — итальянская порнозвезда.>: «Горноспасатель звучит почти как порнописатель. Как вы относитесь к порно, голубчик?»
Влад бросил быстрый взгляд на Ольгу и равнодушно кивнул.
— Слушай, Иона, где этот хрен Васька?
— Понятия не имею. Как собаки, не загнал?
— В том-то и дело! Джек поранил лапу, а у Васьки была мазь… Я ее найти не могу, а он как сквозь землю провалился…
Ольга с облегчением вздохнула: отличный повод спокойно ретироваться и оставить коллег по работе одних. Она поднялась из-за столика.
— Вы уходите? — равнодушно спросил Иона, на секунду отключаясь от негодующего Влада. — А что я скажу Марку?
Марк по-прежнему топтался у эстрады вместе с Инкой: похоже, эта сладкая парочка решила подготовиться к танцевальному марафону.
— Скажите, что я сейчас приду.
Женский туалет сотрясали весьма характерные звуки: какую-то любительницу крепких напитков выворачивало наизнанку. Ольга поморщилась: она не любила подобных неутешительных финалов. В своей жизни она напивалась лишь несколько раз, и все это сопровождалось таким тяжелым похмельем и такими угрызениями совести, что проще было отказаться от спиртного вообще. Впоследствии Ольга так и сделала, оставив для себя лишь коньяк. И то самую щадящую дозу: сто пятьдесят грамм и обязательная долька лимона.
Инка была в этом отношении куда разнузданнее: она пила все подряд, но это придавало ей дополнительный шарм.
Втайне Ольга завидовала этому и понимала отца — именно этого «сердца с перцем» ему и не хватало.
Вымыв руки, Ольга критически осмотрела себя в зеркале — с возрастом в ней стала все больше проявляться грузинка-мать: тонкий нос с чуть заметной горбинкой, волосы, слегка вьющиеся на висках; только рот подкачал, слишком бледный. Анемично-бледный, но, в конце концов, это нравится мужчинам: его всегда можно зацеловать до трепетного прозрачного кармина.
Так и есть.
Еще один седой волос на виске.
Воровато оглянувшись, Ольга вырвала его: восточные женщины седеют рано, даже наполовину восточные… Марку это может не понравиться.
За спиной Ольги послышался шорох — любительница крепких напитков благополучно выползла из кабинки, остановилась рядом с ней и вывернула краны до упора. Только теперь Ольга сообразила, что это и есть их случайная соседка, донимавшая Иону расспросами о пропавшем парне.
Кажется, ее зовут Наташа.
Наталья, так будет вернее.
Наталья сняла свои чудовищные очки с толстыми линзами, и только тут Ольга заметила, что она красива. Или, скажем так, была красивой. Ее лицо было похоже на осенний парк, уже тронутый увяданием.
— У вас есть носовой платок? — спросила она.
Порывшись в сумочке, Ольга протянула ей салфетку: освежающая салфетка осталась от недавнего перелета. Впрочем, Ольга сразу же поняла, что этой увядшей женщине не нужны ни платок, ни салфетка: ей нужно поговорить, вот и все.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Ольга.
— Отвратительно.
Разговор исчерпан. Можно закрыть сумочку и выдвинуться в сторону переполненного зала.
— Вы думаете, он погиб? — неожиданно спросила Наталья.
— Кто?
— Кирилл… Кира.
Только теперь Ольга сообразила, что она говорит о человеке, пропавшем пять дней назад.
— Простите, ради бога. — Она с состраданием посмотрела на Наталью. — Я ничего не знаю… Мы только сегодня приехали.
— Вы ведь их хорошо знаете, этих спасателей?
— Нет же!
— Но вы все равно их знаете. Скажите им. Убедите их! Они не должны прекращать поиски. Они должны найти Киру, это их долг… Живого или… — Она сглотнула слюну, а потом с тоскливым удивлением произнесла:
— Или мертвого.
— Они и так делают все возможное, — позволила себе вступиться Ольга.
— Все возможное! — Лицо Натальи прошила сардоническая улыбка. — Я вижу, как они делают все возможное! Развлекаются с девицами в баре, вместо того чтобы… Простите!
Я не то имела в виду…
— Я понимаю. Я искренне сочувствую.
Наталья взглянула на Ольгу.
— Она сочувствует, соплячка! — страшно захохотала Наталья. — Вы даже не знаете, какой он был! Вы не слушайте, что вам скажут обо мне…
— Мне ничего не говорили о вас…
— Еще успеют. Я знаю, что они говорят за моей спиной.
Выжившая из ума слепая любовница, я же вижу эти наглые бесстыжие взгляды… Мне не нужно сочувствие. Найдите его.
— Они ищут, — снова тупо повторила Ольга, никчемный разговор стал тяготить ее.
— Почему никто не хочет слушать о том, что я видела? Почему никто не хочет верить мне?
Ольга не удержалась и хмыкнула: черт возьми, похоже, здоровый цинизм заразителен — точно так же, наверное, отреагировала бы и Инка. Интересно, что она вообще может видеть сквозь толщу своих линз?..
— Я же точно запомнила место, где они стояли!
— Кто — «они»? — праздно спросила Ольга.
— Кира и тот человек, с которым он разговаривал. За несколько минут до того, как… — Наталья схватила ртом побольше воздуха. — До того, как их накрыло.
— Вы видели, как это произошло?
— Нет. Я.., уехала. Спустилась ниже по склону. Но это неважно.
— А тот, второй человек… Если вы говорите, что видели его. Что случилось с ним?
— Я не знаю, девушка! Они хотят сделать из меня сумасшедшую. Утверждают, что никто не разговаривал с Кирой.
Что они опросили всех.
— Неужели это так важно? Был ли кто-то рядом или нет.
— Мне все равно. Но они должны найти его.
— Я вас понимаю. — Еще одна ложь, Ольга и не думала понимать эту полуслепую летучую мышь с идеальной фигурой.
— Ничего вы не понимаете! — неожиданно ощерилась Наталья. — Если бы это произошло с близким вам человеком!
Она не выдержала и зарыдала.
Ольга вздрогнула. Она вдруг ясно представила, что точно так же убивается по вдруг исчезнувшему Марку. Ее собственному мужу. И что его нигде нет. Нигде. Ощущение было таким ясным, что Ольга даже поежилась. И ей захотелось со всех ног бежать, вернуться в зал и убедиться, что с Марком ничего не случилось.
Она не переживет. Есть вещи, которые невозможно пережить.
— Я могу что-нибудь для вас сделать? — кротко спросила Ольга.
— Выпейте со мной. Да, мы даже не познакомились… Меня зовут Наталья.
— Очень приятно. Ольга.
Приятного, в общем, мало. Торчать в туалете с незнакомой женщиной на грани нервного срыва и даже не знать, как ее утешить. Наталья достала из кармана брюк плоскую маленькую бутылочку с виски.
— Выпьем?
— Вообще-то я не пью, — Ольга с сомнением посмотрела на крошечную емкость.
— Я тоже.
Ну да, это заметно.
— Вы думаете, что я алкоголичка? — Наталья перехватила ее скептический взгляд.
— Да нет.
— Это Кира… Кира научил меня пить виски. Он всегда заказывал его.
"И пиво, — подумала про себя Ольга, вспомнив батарею пустых кружек за столиком Натальи, — самый обыкновенный рабоче-крестьянский «ерш».
— Ладно, давайте ваше виски, — Ольга сдалась, невозможно отказать этой несчастной женщине в очках работницы библиотечного коллектора.
Наталья с готовностью протянула ей бутылочку. Ольга вежливо отхлебнула и даже закашлялась: виски оказалось неожиданно крепким.
— Теперь я! — Наталья выпила все до последней капли.
А потом пристально посмотрела на Ольгу. Все это время она разглядывала ее, цепляясь глазами за каждую подробность, — это разглядывание было неприлично. И, в еще большей степени, непонятно.
— Хотите, я покажу вам его?
— Кого?
— Киру же!
«Совсем с ума сошла», — с жалостью подумала Ольга.
— В каком смысле — покажете? — ляпнула она и тут же прокляла себя за бестактность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62