Ее груди были небольшими и довольно красивыми, а обнаженные ножки округлы как раз в той степени, в какой следовало, учитывая ее рост.
Будь я журналистом, ищущим подпись для цветной фотографии, то не стал бы долго раздумывать. "Совращение малолетних" -- вот как следовало бы назвать Феникс Джордан в этом наряде. Памятуя о данном себе слове бороться с рыцарскими порывами, я напустил на себя суровый вид.
-- Кто вы такие? -- недовольно проскрипел таракан.
-- Мистер Перкинс? -- осведомился я, при этоv недвусмысленно давая ему понять, что не собираюсь здороваться с ним за руку.
-- Предположим, -- на его лице я читал недоверие.
-- Мисс Джордан, я полагаю? -- я обратился к халатоносице. Она кивнула, скромно и с достоинством, как и положено прилежной воспитанной девочке, когда дядя полицейский спрашивает, употребляет ли она наркотики.
-- Вы пришли из-за наших показаний, вот зачем, -- сказал Перкинс. Осознание своей проницательности добавило ему самоуверенности. -- Так вот...
-- Послушайте меня, мистер Перкинс, -- мягко сказал я. -- Нам прекрасно известно, что вы солгали в полиции.
-- Это неправда, -- подала голос девушка. -- Мы сказали правду.
-- Молчи, Феникс, -- пискнул таракан. -- Я сам с ними поговорю.
-- Не знаю, сколько вам заплатили, -- задумчиво произнес я. -- Но сомневаюсь, что это стоит тюрьмы. А именно туда вы попадете, когда вас уличат в лжесвидетельстве.
-- Мы не попадем в тюрьму, -- Перкинс насупился. -- А теперь проваливайте.
Я подошел к стене и брезгливо осмотрел обивку.
-- Дрянная квартирка, не так ли, Феникс? -- я повернулся к невинному ягненку. -- А ведь в тюрьме будет гораздо хуже. Вас когда-нибудь насиловали лесбиянки?
Раз мне было велено обижать маленьких, я решил постараться. В глазах девушки мелькнул страх, такая перспектива явно не входила в число ее заказов Санта-Клаусу на Рождество.
-- О чем таком вы говорите, -- таракан попробовал петушиться. Его смешные маленькие усики задрались кверху. -- Я же велел вам убираться.
-- Двое свидетелей обеспечивают Кларенсу Картеру алиби на ночь убийства, -- веско произнесла Франсуаз, наступая на таракана. Тот непроизвольно сделал шаг назад и уперся спиной в стену. -- Один из них владеет особняком в Беверли-Хиллз. Полагаете, что вам обоим поверят больше?
-- Эл, -- сказала Феникс. -- О чем она говорит?
-- И это еще не все, -- я повернулся к ней. -- Вы вляпались не просто в дело об убийстве. Это большая серьезная игра для настоящих игроков. А вы -всего лишь мелочь, морские отбросы, которые продают на рыбном базаре по паре центов за штуку. Многие люди имеют свой интерес в этой истории, -- и вы стоите на пути у всех.
-- Он прав, -- кивнула Франсуаз. -- Вас обоих выставили вперед, как мишени на линию огня. Когда вас продырявят, вы даже не узнаете, кто это сделал.
-- Эл, -- голос Феникс стал неожиданно резким. -- Мы так не договаривались, Эл.
-- Это все болтовня, -- голос Перкинса стал неожиданно тонким. -- Я не знаю, о чем вы тут говорите. Мы просто расскажем на суде все, что видели.
Эта парочка была уже готова для формовки и упаковки в целлофан, когда я услышал позади себя шаги.
-- Запугиваете свидетелей, мисс Дюпон? -- голос Патрисии Огден был чуть более сладким, чем следовало в такой ситуации.
-- А, вот и вы, -- я широко улыбнулся. -- Что может быть хуже продажных адвокатов.
-- Вы -- адвокат? -- Перкинс нахмурился еще больше. -- Проваливайте-ка все втроем.
Я подошел к Феникс и хмуро посмотрел на нее.
-- Мне жаль вас, -- сказал я. -- Возможно, у вас еще и есть будущее, но у вашего дружка его точно нет. Не позволяйте ему утянуть вас за собой.
-- Вы можете подать в суд на этих людей, -- апломба в голосе Патрисии было даже больше, чем пудры на ее щеках. -- Ведь они вас запугивают.
-- Вот мой адрес и номер телефона, -- сказал я, обращаясь только к Феникс. -- Если решите, что заслуживаете шанса, позвоните мне.
Я достал свою визитную карточку и протянул ей. Ее пальцы были влажными и липкими, но я не мог винить в этом человека, живущего в Лос-Анджелесе без кондиционера.
-- Выметайтесь, или я позову полицию, -- прохрипел таракан.
-- Мне надо поговорить с вами обоими, -- сказала Патрисия Огден. -- Моя клиентка...
Выходя на лестничную клетку, я притворил за собой дверь.
Спускаться вниз было гораздо легче, но, на этот раз, меня заботила мысль, сколько деталей от нашего автомобиля успели снять, и я даже не обращал внимания на царивший на лестнице запах. Когда поверхностный осмотр показал, что наш автомобиль сможет проехать пару кварталов, я начал подумывать, как бы открутить дворники у машины Патрисии.
-- Думаешь, она тебе позвонит?-- голос Франсуаз был хмур.
-- Естественно, -- кивнул я. -- Они прибегут оба, не позднее, чем этим вечером. Как я себя вел?
Франсуаз повернула голову, ее волосы переливались в солнечном свете.
-- Ты растаял, как только увидел ее, -- сказала она. -- Возможно, у вас есть будущее. Мне жаль вас. Тьфу.
-- Я говорил это специально, -- я вырулил на главную улицу. -- На самом деле я так не думаю. Уверен, что она -- сосуд порока, а ее мысли пропитаны злом. Но на этот раз она встретила достойного противника. Я хитроумно заманил ее в ловушку ...
Франсуаз вздохнула и ее глубокие серые глаза обратились в мою сторону.
-- Самое печальное, -- задумчиво произнесла она, -- что в основе всех этих рыцарских помыслов мужчин, выглядящий на первый взгляд донельзя благородно, лежит всего лишь низменная страсть к обладанию каждой миловидной женщиной, попадающейся им на пути. В большинстве случаев это оказывается невозможным в прямом смысле, и тогда стремление маскируется под видом крепкого мужского плеча.
-- Ты несправедлива, -- я был полностью уверен в своей правоте. -- Меня вовсе не прельщают всякие там забитые невинные овечки вроде Феникс и Коры, если ты это имеешь в виду. Напротив, мне нравятся ядовитые змеи, стервы и хищницы.
Сказав это, я начал отсчитывать про себя секунды. Прошло ровно одиннадцать, пока Франсуаз поняла, кого именно я имел в виду.
6
Нам потребовалось некоторое время, чтобы решить, кто из нас должен пойти к доктору Бано. Франсуаз полагала, что мы вполне можем пойти вместе под нашими настоящими именами и задать несколько прямых обезоруживающих вопросов. Однако тогда, возразил я, что доктор испугается нас настолько, что полезет под кровать и потеряет дар речи. В таком случае, он окажется для нас абсолютно бесполезным.
Франсуаз возразила, что мой сарказм абсолютно неуместен, и если у меня есть план получше, я могу немедленно претворить его в жизнь. Я потрепал ее по откормленной щечке и велел ждать в машине. Поскольку доктор Бано не являлся женщиной, девушка могла быть полностью уверена в моей стойкости по отношению к нему. На это Франсуаз пробубнила что-то про мадам Бабочку, правда, я так и не понял, к чему это было сказано, а спрашивать не захотел.
После этого я распустил галстук, снял его и начал расстегивать верхнюю пуговицу рубашки. Франсуаз, нахмурившись, посмотрела на меня и сказала, что уже вышла из того возраста, когда девушка находит что-то особенное в том, чтобы забавляться на заднем сиденье автомобиля. Но я не стал обращать внимания на ее слова, слегка вз?ерошил волосы, и, посмотрев в зеркальце заднего вида, пришел к выводу, что выгляжу достаточно убедительно.
Засим я вылез наружу и пожелал красавице приятного времяпрепровождения.
Найти доктора Бано оказалось вовсе не так сложно, как я опасался вначале. У меня не было ощущения, что Стивен Элко солгал мне, называя это имя, однако я мало рассчитывал на то, что гость из Юго-Восточной Азии зарегистрируется где-нибудь под ним. Когда я давал Гарде поручение обзвонить все отели, мотели и клоповники Лос-Анджелеса, то делал это исключительно для очистки совести.
И все же наша секретарша смогла добиться успеха. Я привык к тому, что она способна на свершения, которые на первый взгляд находятся далеко за барьером ее Ай Кью, и потому принял это как должное.
Отель, в котором остановился доктор Бано, был именно таким, в каком средней руки иностранец может сложить для просушки свои усталые косточки. Разумеется, я не знал длину рук приезжего, возможно, у себя на родине это был один из боссов Триады, но в этом городе он предпочитал не выделяться.
Низенький клерк с выпученными глазами и помятой форменной рубашке, воротник которой уже начал просаливаться, поднял на меня круглую голову и вопросительно улыбнулся.
-- В вашем отеле остановился один мой друг, -- я положил руки на стойку. Пусть не надеется, будто мои пальцы потянулся за чаевыми. -- Мы договорились встретиться с ним. Доктор Бано.
Клерк немного пожевал губами, но то, что находилось у него во рту, не вызвало у него прилива энтузиазма, и он решил его не проглатывать.
-- Я должен позвонить, -- наконец изрек он, и его пальцы потянулись к трубке телефона. Они были такими же мокрыми и липкими, как у Феникс Джордан, хотя в холле работали два кондиционера.
Пока он вел переговоры на высшем уровне, я вертел головой и постукивал по стойке. Мне казалось, что в своей теперешней роли я должен вести себя именно так.
-- Доктор Бано ждет вас, -- клерк положил трубку, и с моего места мне было видно, что она покрылась чем-то влажным, побывав в об?ятиях его пальцев. -- Номер триста седьмой.
Я кивнул и засеменил к лифту.
-- Постойте, -- донесшийся сзади голос клерка заставил меня остановиться. -- Если вы на самом деле его друг, то не ответите ли мне на один вопрос. -- Он вертел в пальцах помятый бланк, отпечатанный на желтоватой бумаге. -- У меня здесь записано -- доктор Д. Бано. Каково его полное имя?
-- Диолектиадис, -- без запинки ответил я. -- Его мать была гречанкой.
-- Вот как, -- хмыкнул клерк. -- А по виду и не скажешь.
Пока я поднимался в лифте, я прислушивался к себе, -- не станет ли мне вдруг стыдно. Выйдя на нужном этаже, я пришел к выводу, что испытывал в последний раз подобные чувства в тот день, когда в пятилетнем возрасте вылил чашку вишневого мусса с цукатами и сливками на брюки британского консула, ужинавшего с моими родителями. Несколько недель я не мог простить себя этого промаха. Моей настоящей мишенью была жена консула.
Можно было бы написать целую книгу о том, что делают люди в гостиничном номере, пока из холла к ним поднимается неизвестный для решительного разговора. У меня создалось впечатление, что доктор Бано не делал ничего. Когда я позвонил, прошло ровно столько времени, сколько необходимо для марш-броска до двери, а, отперев замок, он просто отступил назад, давая мне пройти.
-- Рад с вами познакомиться, доктор, -- солгал я. Его рукопожатие было крепким и уверенным. В его номере было жарче, чем в холле, -- наверное, кондиционер здесь барахлил. Однако ладонь доктора Бано была идеально сухой, как высохшая деревяшка.
-- Новое знакомство обогащает жизнь человека, -- в его глазах не было сарказма. -- Я До Ченг Бано, доктор философии.
-- Я тоже мог бы стать доктором чего-нибудь, если бы любил читать, -поделился с ним я, проходя в комнату.
У него хватило ума понять, что я не собираюсь называть своего имени.
-- Книги -- не единственное, что можно читать, -- рука доктора Бано плавно взмыла в воздух, как бы подчеркивая сентенцию и одновременно указывая мне на кресло. -- Природа, что окружает нас, люди, и наш собственный внутренний мир порой могут научить большему, чем все книги мира.
Я пожалел, что все-таки не взял с собой Франсуаз. Это она у нас любит говорить благоглупости.
Он не стал предлагать мне выпить, то ли понимал, что я пришел сюда не утолять жажду, то ли на его родине гостей принято угощать глубокомысленными высказываниями. Погрузись я в молчание, мой собеседник наверняка выдал бы что-нибудь еще, поэтому я произнес:
-- Дошли до меня слухи, что вас интересует парень по имени Рендалл.
Я привык смотреть в глаза человеку, с которым разговариваю, однако в данном случае я с тем же успехом мог бы этого и не делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78