Беккер мигнул.
Сосредоточься на инструментах. Не обращай внимания на мираж.
Тем не менее он продолжал смотреть вперед. Тепловые волны гипнотизировали его, одновременно искажая и укорачивая полосу. Беккер почувствовал, как на лбу выступают капли пота.
Только бы не заметил Гесс.
Беккер отвел глаза от ярко освещенного козырька и уставился на консоль. Скорость быстро нарастала, а его руки словно окаменели.
Отрывайся, черт бы тебя побрал. Штурвал на себя.
Рядом звучал монотонный голос Гесса, считывавшего показания скорости, возросшей уже до ста шестидесяти пяти узлов.
Беккер потянул штурвал. Переднее колесо оторвалось от раскаленной полосы. Они мчались со скоростью семьдесят пять метров в секунду, и в какой-то миг нервы у него дрогнули. Демон сомнения, преследовавший Беккера с первого дня в летной школе, снова подал голос.
Почему он должен полететь? Почему так скачут стрелки? Что-то не так. Кто вообще строил этот самолет? Почему ты думаешь, что умеешь им управлять? Беккер, стоп! Ты погибнешь!
— Командир...
В голосе Гесса отчетливо прозвучало беспокойство.
Беккер почувствовал, как ослабло в руках напряжение. Колеса отделились от земли. Скорость достигла двухсот двадцати узлов. Скороподъемность быстро нарастала. Он держал штурвал одной рукой.
— Убрать шасси.
Беккер улыбнулся и прочистил горло. Звук его собственного голоса, спокойного и уверенного, похоже, прогнал демона сомнения, но в голове еще слышалось угасающее эхо его последних слов.
В следующий раз я убью тебя, Беккер.
Он еще немного подождал, удостоверяясь, что все в порядке, и слегка громче обычного произнес:
— Проверка всех систем. — И, выдержав паузу, добавил: — А когда освободитесь, Питер, позвоните, чтобы принесли кофе.
Беккер расслабленно откинулся на спинку кресла, без труда выводя самолет на курс. Впереди посадка и взлет в Орли, а потом в Нью-Йорке. Он вернется в Лод через двадцать четыре часа. И сразу же, без промедления подаст в отставку. К этому давно шло. Каждый раз, когда самолет бежал по взлетной полосе, попадал в воздушную «яму» или заходил на посадку, внутри у Беккера все сжималось, ладони становились мокрыми от пота, а голос в голове предвещал смерть. Ничего особенного. Такое случается даже с самыми лучшими пилотами. Надо лишь набраться мужества и твердо сказать...
— Хватит.
— Хватит? — переспросил Гесс. — О чем это вы?
Беккер повернул голову и уставился на своего товарища:
— Что?
— Вы сказали «хватит». Чего «хватит»? — не отрывая глаз от приборной доски, повторил Гесс.
— А... Ну да. Конечно. Кофе. Хватит пить кофе. Скажите, что не надо.
Гесс как-то странно посмотрел на командира. По его взгляду Беккер понял: он все знает.
— Ладно, ты прав. — Беккер повернулся к Кану. — Два кофе, Питер.
Капитан вытер лицо и лоб. Все в порядке. Гесс имеет право знать. Он закурил сигарету и глубоко затянулся.
6
«Конкорд-02» начал свой крутой, изящный подъем. Длинные шасси уже спрятались в корпус. Гесс убрал закрылки и поднял носовой обтекатель. В кабине стало очень тихо, если не считать попискивания и пощелкивания приборов. Беккер развернул самолет на тридцать градусов и положил на заданный курс. Альтиметр показывал шесть тысяч футов и тысячу восемьсот метров, скорость достигла трехсот узлов. Он закурил еще одну сигарету. Пока все шло хорошо.
Выведя «конкорд» из поворота, Беккер откинулся на спинку кресла и взглянул на приборную доску. Самолет полностью контролировался электроникой, напоминая в этом отношении космическую капсулу. Когда пилот касался штурвала или педали руля поворота, электрический сигнал поступал к гидравлическому активатору. Именно таким образом, а не через провода и рычаги приводилась в движение механизация. Компьютер также помогал пилоту «чувствовать» рычаги управления, придавая им искусственную стабильность и сопротивляемость. Размышляя над этим, Беккер приходил к выводу, что мир становится все более и более необычным с каждым технологическим прорывом, и человеческая психология не успевает приспособиться к изменениям. Еще задолго до появления страха у Беккера возникло чувство отчужденности, неприятия этой кабины. Да, пришло время уступить место новому поколению, допустить молодых к штурвалу.
Они находились над пляжем Тель-Авива, и Беккер, достав из сумки полевой бинокль, внимательно осмотрел береговую линию. Обычно здесь собирались тысячи отдыхающих, но из-за объявленных на сегодня учений гражданской обороны люди предпочли остаться дома. Как всегда, Беккер посмотрел и на свой дом в Герцлии. Увидев во дворе пустой шезлонг, подумал, догадывается ли его жена о том, что ее муж вовлечен в операцию, испортившую сотням горожан планы провести под солнцем первый по-настоящему весенний денек. Прямо перед ним расстилалась синяя гладь Средиземного моря, сливающаяся на горизонте с лазурной голубизной безоблачного неба. Самолет продолжал набирать скорость и высоту.
Впереди Беккер видел «ноль первый». Возможно, на земле «конкорд» походил на неуклюжую птицу, но в полете он наглядно демонстрировал вклад современных технократов в эстетику двадцатого века. Летать на таком лайнере было приятно, но у Беккера постоянно присутствовало чувство, что компьютеры однажды могут подвести его. И даже не столько подвести, сколько предать. Эти чудесные компьютеры, эти машины, способные одновременно совершать тысячи разных операций, которые не по силам экипажу из трех человек. Они могли увлечь на высоту в девятнадцать тысяч метров при сверхзвуковой скорости. Увлечь и... бросить. И тогда останутся лишь слова их прощального послания: Лети дальше сам, глупец. Беккер попытался улыбнуться. Еще три взлета и две посадки.
Он нажал кнопку связи и поправил микрофон:
— Служба воздушного контроля, на связи «конкорд-02». Прием.
— Докладывайте, «ноль второй».
— Вас понял. Вижу борт «ноль один». Моя скорость триста восемьдесят узлов. Ускоряюсь до точка — восемь — ноль Маха.
— Понял. Выравнивание на пяти тысячах метров.
— Понял. — Беккер переключился на частоту компании. — «Ноль второй» — «ноль первому». Вижу вас прямо перед собой. Я сзади на расстоянии восьми километров. Сокращаю дистанцию до пяти. Так что не тормози.
Авидар принял сообщение. Они поговорили еще немного, координируя скорости.
Поднявшись на высоту в пять тысяч метров, Беккер сблизился с Авидаром. Потом снова связался со службой воздушного контроля:
— "Ноль первый" и «ноль второй» заняли эшелон. Идем на высоте пять тысяч метров, скорость ноль восемьдесят шесть Маха. Ждем разрешения на набор высоты до девятнадцати тысяч метров.
— Вас понял, «ноль второй», будьте готовы. Держитесь пока на пяти тысячах. В эшелоне шесть — ноль — ноль идет иранский «Боинг-747».
И сразу же на связь вышел Авидар:
— "Ноль первый" — «ноль второму». Что-то я не вижу нашу овчарку. Попробуй ее разбудить.
Беккер переключился на частоту 134,725.
— "Гавриил-32", на связи «Иммануил».
Тедди Ласков, проверявший частоты «Эль-Аль» и Службы воздушного движения, перешел на канал 31.
— "Иммануил", на связи «Гавриил-32». Слышу вас хорошо. Вижу вас и «Клипера». Оставьте радио на этой частоте.
— Понял, «Гавриил». После получения разрешения от СВД мы поднимемся на высоту девятнадцать тысяч метров и выйдем на скорость 2,2 Маха, курс 280 градусов.
— Понял. Буду с вами. Пока все хорошо.
— Пока. Возвращаюсь на частоту компании. Второй пилот будет следить за вами.
— Понял... конец связи. «Хокай», это «Гавриил 32». Что у вас на радаре?
Е-2Д «Хокай» был примерно в пяти километрах над «конкордами» и «Ф-14» и вел одновременный мониторинг всех трех частот. Находившийся на его борту офицер службы воздушного движения ответил:
— Вы у меня все в кучке, «Гавриил». Видите самолет, приближающийся по направлению 183 градуса примерно на расстоянии ста восьмидесяти километров от вас? В нашем расписании его нет.
Ласков по самолетному переговорному устройству обратился ко второму пилоту, сидевшему позади него:
— Ты что-нибудь видишь, Дэн?
Даниил Лавон посмотрел на экран:
— Возможно. Что-то в юго-западном углу экрана. Расстояние чуть более ста шестидесяти километров, приближается под прямым углом к нашему курсу.
Е-2Д «Хокай», с экипажем в пять человек и кабиной, нашпигованной самой современной электронной аппаратурой, имел гораздо больше возможностей засечь и классифицировать приближавшийся самолет, чем «Ф-14».
— Мы пытаемся установить с ним контакт, — сообщил инженер-техник с борта «Хокая», — но пока ответа нет.
— Понял, — бросил Ласков.
— "Гавриил", неопознанный самолет движется со скоростью примерно девятьсот шестьдесят километров в час, — проинформировал главный инспектор. — При сохранении данной скорости и направления движения он пересечет вашу траекторию, но пройдет на тысячу восемьсот метров ниже.
— Понял вас, «Хокай». Свяжитесь с этим сукиным сыном и прикажите ему сменить курс и скорость.
— Понял, «Гавриил». Попробуем.
Ласков задумался. Примерно через минуту неизвестный самолет окажется в сташестидесятикилометровом радиусе действия его ракет «феникс». Если он имеет на вооружении пару русских ракет «эйкрид», то применить их можно лишь с расстояния в сто тридцать километров. Разница в тридцать километров имела решающее значение. Именно поэтому «Ф-14» считался королем воздуха. Он располагал преимуществом в дальности боя. Если сравнить два самолета с рыцарями, то американский владел копьем на два фута длиннее. Однако через несколько минут это преимущество исчезнет.
— "Хокай", я уничтожу эту цель, прежде чем она подойдет на сто тридцать километров, если вы не идентифицируете ее или она не идентифицирует себя сама.
В оперативном центре Цитадели генерал Талман встал со стула и торопливо схватил микрофон:
— "Гавриил", на связи Центр. Послушай, ты на месте — тебе и решать. Но, ради Бога, прими во внимание все. — Он помолчал. — В любом случае я тебя поддержу. Все. Конец связи.
Талман не хотел заполнять эфир политическими рассуждениями. Все было решено раньше. Поглаживая усы, он стоял и смотрел на сближающиеся на экране точки.
Конечно, Ласков хотел бы получить от Талмана недвусмысленный приказ открыть огонь. Но...
— "Хокай" — «Гавриилу». Слушай. Это не военный самолет. Повторяю, это не военный самолет, потому что на нем нет соответствующего радара.
— Тогда какого черта он прет на скорости девятьсот шестьдесят километров в час?
— Возможно, это гражданский реактивный самолет. Подожди. Есть какой-то радиосигнал.
— Мне плевать, гражданский он или нет! — закричал Ласков. — Гражданский самолет тоже может выпустить ракету «воздух — воздух». Идентифицируйте его, или я открою огонь!
Ответа не последовало.
В наушниках прозвучал голос Дэнни Лавона:
— Генерал, это все чушь. Я возьму ответственность на себя. Можете сказать, что я запаниковал и нажал кнопку без приказа. Он у меня уже на мушке и...
Ласков на дал ему закончить:
— Слушай меня, сынок. Делай то, что приказано. Не более того.
— "Хокай" — «Гавриилу». Мы только что переговорили со службой воздушного движения Кипра. Наш неопознанный объект — это гражданский реактивный самолет «лир» двадцать третьей модели. У него французская регистрация. Маршрут полета Каир — Кипр — Стамбул — Афины. На борту шесть человек. Бизнесмены. С французскими паспортами. У нас есть частота и позывной. Постарайся выйти с ним на связь. Ласкова это не устроило:
— Постараться? Чушь. От меня до них сто тридцать километров, к тому же у вас самое лучшее в мире радио. В чем проблема, «Хокай»?
— Возможно, проблемы у них, Гавриил.
— Понял. — Ласков вздохнул и посмотрел вниз сквозь плексиглас. Два «конкорда» плыли под ним, как бумажные самолетики. — «Клипер» и «Иммануил», это «Гавриил».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Сосредоточься на инструментах. Не обращай внимания на мираж.
Тем не менее он продолжал смотреть вперед. Тепловые волны гипнотизировали его, одновременно искажая и укорачивая полосу. Беккер почувствовал, как на лбу выступают капли пота.
Только бы не заметил Гесс.
Беккер отвел глаза от ярко освещенного козырька и уставился на консоль. Скорость быстро нарастала, а его руки словно окаменели.
Отрывайся, черт бы тебя побрал. Штурвал на себя.
Рядом звучал монотонный голос Гесса, считывавшего показания скорости, возросшей уже до ста шестидесяти пяти узлов.
Беккер потянул штурвал. Переднее колесо оторвалось от раскаленной полосы. Они мчались со скоростью семьдесят пять метров в секунду, и в какой-то миг нервы у него дрогнули. Демон сомнения, преследовавший Беккера с первого дня в летной школе, снова подал голос.
Почему он должен полететь? Почему так скачут стрелки? Что-то не так. Кто вообще строил этот самолет? Почему ты думаешь, что умеешь им управлять? Беккер, стоп! Ты погибнешь!
— Командир...
В голосе Гесса отчетливо прозвучало беспокойство.
Беккер почувствовал, как ослабло в руках напряжение. Колеса отделились от земли. Скорость достигла двухсот двадцати узлов. Скороподъемность быстро нарастала. Он держал штурвал одной рукой.
— Убрать шасси.
Беккер улыбнулся и прочистил горло. Звук его собственного голоса, спокойного и уверенного, похоже, прогнал демона сомнения, но в голове еще слышалось угасающее эхо его последних слов.
В следующий раз я убью тебя, Беккер.
Он еще немного подождал, удостоверяясь, что все в порядке, и слегка громче обычного произнес:
— Проверка всех систем. — И, выдержав паузу, добавил: — А когда освободитесь, Питер, позвоните, чтобы принесли кофе.
Беккер расслабленно откинулся на спинку кресла, без труда выводя самолет на курс. Впереди посадка и взлет в Орли, а потом в Нью-Йорке. Он вернется в Лод через двадцать четыре часа. И сразу же, без промедления подаст в отставку. К этому давно шло. Каждый раз, когда самолет бежал по взлетной полосе, попадал в воздушную «яму» или заходил на посадку, внутри у Беккера все сжималось, ладони становились мокрыми от пота, а голос в голове предвещал смерть. Ничего особенного. Такое случается даже с самыми лучшими пилотами. Надо лишь набраться мужества и твердо сказать...
— Хватит.
— Хватит? — переспросил Гесс. — О чем это вы?
Беккер повернул голову и уставился на своего товарища:
— Что?
— Вы сказали «хватит». Чего «хватит»? — не отрывая глаз от приборной доски, повторил Гесс.
— А... Ну да. Конечно. Кофе. Хватит пить кофе. Скажите, что не надо.
Гесс как-то странно посмотрел на командира. По его взгляду Беккер понял: он все знает.
— Ладно, ты прав. — Беккер повернулся к Кану. — Два кофе, Питер.
Капитан вытер лицо и лоб. Все в порядке. Гесс имеет право знать. Он закурил сигарету и глубоко затянулся.
6
«Конкорд-02» начал свой крутой, изящный подъем. Длинные шасси уже спрятались в корпус. Гесс убрал закрылки и поднял носовой обтекатель. В кабине стало очень тихо, если не считать попискивания и пощелкивания приборов. Беккер развернул самолет на тридцать градусов и положил на заданный курс. Альтиметр показывал шесть тысяч футов и тысячу восемьсот метров, скорость достигла трехсот узлов. Он закурил еще одну сигарету. Пока все шло хорошо.
Выведя «конкорд» из поворота, Беккер откинулся на спинку кресла и взглянул на приборную доску. Самолет полностью контролировался электроникой, напоминая в этом отношении космическую капсулу. Когда пилот касался штурвала или педали руля поворота, электрический сигнал поступал к гидравлическому активатору. Именно таким образом, а не через провода и рычаги приводилась в движение механизация. Компьютер также помогал пилоту «чувствовать» рычаги управления, придавая им искусственную стабильность и сопротивляемость. Размышляя над этим, Беккер приходил к выводу, что мир становится все более и более необычным с каждым технологическим прорывом, и человеческая психология не успевает приспособиться к изменениям. Еще задолго до появления страха у Беккера возникло чувство отчужденности, неприятия этой кабины. Да, пришло время уступить место новому поколению, допустить молодых к штурвалу.
Они находились над пляжем Тель-Авива, и Беккер, достав из сумки полевой бинокль, внимательно осмотрел береговую линию. Обычно здесь собирались тысячи отдыхающих, но из-за объявленных на сегодня учений гражданской обороны люди предпочли остаться дома. Как всегда, Беккер посмотрел и на свой дом в Герцлии. Увидев во дворе пустой шезлонг, подумал, догадывается ли его жена о том, что ее муж вовлечен в операцию, испортившую сотням горожан планы провести под солнцем первый по-настоящему весенний денек. Прямо перед ним расстилалась синяя гладь Средиземного моря, сливающаяся на горизонте с лазурной голубизной безоблачного неба. Самолет продолжал набирать скорость и высоту.
Впереди Беккер видел «ноль первый». Возможно, на земле «конкорд» походил на неуклюжую птицу, но в полете он наглядно демонстрировал вклад современных технократов в эстетику двадцатого века. Летать на таком лайнере было приятно, но у Беккера постоянно присутствовало чувство, что компьютеры однажды могут подвести его. И даже не столько подвести, сколько предать. Эти чудесные компьютеры, эти машины, способные одновременно совершать тысячи разных операций, которые не по силам экипажу из трех человек. Они могли увлечь на высоту в девятнадцать тысяч метров при сверхзвуковой скорости. Увлечь и... бросить. И тогда останутся лишь слова их прощального послания: Лети дальше сам, глупец. Беккер попытался улыбнуться. Еще три взлета и две посадки.
Он нажал кнопку связи и поправил микрофон:
— Служба воздушного контроля, на связи «конкорд-02». Прием.
— Докладывайте, «ноль второй».
— Вас понял. Вижу борт «ноль один». Моя скорость триста восемьдесят узлов. Ускоряюсь до точка — восемь — ноль Маха.
— Понял. Выравнивание на пяти тысячах метров.
— Понял. — Беккер переключился на частоту компании. — «Ноль второй» — «ноль первому». Вижу вас прямо перед собой. Я сзади на расстоянии восьми километров. Сокращаю дистанцию до пяти. Так что не тормози.
Авидар принял сообщение. Они поговорили еще немного, координируя скорости.
Поднявшись на высоту в пять тысяч метров, Беккер сблизился с Авидаром. Потом снова связался со службой воздушного контроля:
— "Ноль первый" и «ноль второй» заняли эшелон. Идем на высоте пять тысяч метров, скорость ноль восемьдесят шесть Маха. Ждем разрешения на набор высоты до девятнадцати тысяч метров.
— Вас понял, «ноль второй», будьте готовы. Держитесь пока на пяти тысячах. В эшелоне шесть — ноль — ноль идет иранский «Боинг-747».
И сразу же на связь вышел Авидар:
— "Ноль первый" — «ноль второму». Что-то я не вижу нашу овчарку. Попробуй ее разбудить.
Беккер переключился на частоту 134,725.
— "Гавриил-32", на связи «Иммануил».
Тедди Ласков, проверявший частоты «Эль-Аль» и Службы воздушного движения, перешел на канал 31.
— "Иммануил", на связи «Гавриил-32». Слышу вас хорошо. Вижу вас и «Клипера». Оставьте радио на этой частоте.
— Понял, «Гавриил». После получения разрешения от СВД мы поднимемся на высоту девятнадцать тысяч метров и выйдем на скорость 2,2 Маха, курс 280 градусов.
— Понял. Буду с вами. Пока все хорошо.
— Пока. Возвращаюсь на частоту компании. Второй пилот будет следить за вами.
— Понял... конец связи. «Хокай», это «Гавриил 32». Что у вас на радаре?
Е-2Д «Хокай» был примерно в пяти километрах над «конкордами» и «Ф-14» и вел одновременный мониторинг всех трех частот. Находившийся на его борту офицер службы воздушного движения ответил:
— Вы у меня все в кучке, «Гавриил». Видите самолет, приближающийся по направлению 183 градуса примерно на расстоянии ста восьмидесяти километров от вас? В нашем расписании его нет.
Ласков по самолетному переговорному устройству обратился ко второму пилоту, сидевшему позади него:
— Ты что-нибудь видишь, Дэн?
Даниил Лавон посмотрел на экран:
— Возможно. Что-то в юго-западном углу экрана. Расстояние чуть более ста шестидесяти километров, приближается под прямым углом к нашему курсу.
Е-2Д «Хокай», с экипажем в пять человек и кабиной, нашпигованной самой современной электронной аппаратурой, имел гораздо больше возможностей засечь и классифицировать приближавшийся самолет, чем «Ф-14».
— Мы пытаемся установить с ним контакт, — сообщил инженер-техник с борта «Хокая», — но пока ответа нет.
— Понял, — бросил Ласков.
— "Гавриил", неопознанный самолет движется со скоростью примерно девятьсот шестьдесят километров в час, — проинформировал главный инспектор. — При сохранении данной скорости и направления движения он пересечет вашу траекторию, но пройдет на тысячу восемьсот метров ниже.
— Понял вас, «Хокай». Свяжитесь с этим сукиным сыном и прикажите ему сменить курс и скорость.
— Понял, «Гавриил». Попробуем.
Ласков задумался. Примерно через минуту неизвестный самолет окажется в сташестидесятикилометровом радиусе действия его ракет «феникс». Если он имеет на вооружении пару русских ракет «эйкрид», то применить их можно лишь с расстояния в сто тридцать километров. Разница в тридцать километров имела решающее значение. Именно поэтому «Ф-14» считался королем воздуха. Он располагал преимуществом в дальности боя. Если сравнить два самолета с рыцарями, то американский владел копьем на два фута длиннее. Однако через несколько минут это преимущество исчезнет.
— "Хокай", я уничтожу эту цель, прежде чем она подойдет на сто тридцать километров, если вы не идентифицируете ее или она не идентифицирует себя сама.
В оперативном центре Цитадели генерал Талман встал со стула и торопливо схватил микрофон:
— "Гавриил", на связи Центр. Послушай, ты на месте — тебе и решать. Но, ради Бога, прими во внимание все. — Он помолчал. — В любом случае я тебя поддержу. Все. Конец связи.
Талман не хотел заполнять эфир политическими рассуждениями. Все было решено раньше. Поглаживая усы, он стоял и смотрел на сближающиеся на экране точки.
Конечно, Ласков хотел бы получить от Талмана недвусмысленный приказ открыть огонь. Но...
— "Хокай" — «Гавриилу». Слушай. Это не военный самолет. Повторяю, это не военный самолет, потому что на нем нет соответствующего радара.
— Тогда какого черта он прет на скорости девятьсот шестьдесят километров в час?
— Возможно, это гражданский реактивный самолет. Подожди. Есть какой-то радиосигнал.
— Мне плевать, гражданский он или нет! — закричал Ласков. — Гражданский самолет тоже может выпустить ракету «воздух — воздух». Идентифицируйте его, или я открою огонь!
Ответа не последовало.
В наушниках прозвучал голос Дэнни Лавона:
— Генерал, это все чушь. Я возьму ответственность на себя. Можете сказать, что я запаниковал и нажал кнопку без приказа. Он у меня уже на мушке и...
Ласков на дал ему закончить:
— Слушай меня, сынок. Делай то, что приказано. Не более того.
— "Хокай" — «Гавриилу». Мы только что переговорили со службой воздушного движения Кипра. Наш неопознанный объект — это гражданский реактивный самолет «лир» двадцать третьей модели. У него французская регистрация. Маршрут полета Каир — Кипр — Стамбул — Афины. На борту шесть человек. Бизнесмены. С французскими паспортами. У нас есть частота и позывной. Постарайся выйти с ним на связь. Ласкова это не устроило:
— Постараться? Чушь. От меня до них сто тридцать километров, к тому же у вас самое лучшее в мире радио. В чем проблема, «Хокай»?
— Возможно, проблемы у них, Гавриил.
— Понял. — Ласков вздохнул и посмотрел вниз сквозь плексиглас. Два «конкорда» плыли под ним, как бумажные самолетики. — «Клипер» и «Иммануил», это «Гавриил».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72