Она взглянула на часы. Здесь было много интересного, и ей придется провести за изучением этих материалов еще много дней. Она допила чай и покосилась на Арнольда. Он читал лондонскую «Дейли миррор» недельной давности.
Закрыв досье, она спросила:
— Вы знали Рандольфа Карбури лично?
Арнольд отложил газету.
— Я всех их знал. Карбури отличался тем, что больше интересовался красными, чем нацистами. У него была несколько другая работа, если вы понимаете, что я имею в виду.
И он многозначительно подмигнул Кэтрин. Она внимательно посмотрела на него. Этот человек был навсегда заточен в архиве. Несмотря на то, что он прожил в Штатах сорок лет, у него сохранились акцент и манеры, свойственные, по ее представлению, британскому сержанту времен войны. Раньше он говорил о своей жене и взрослом сыне, живущих в Нью-Йорке, но уже долгое время о них не упоминал.
На первый взгляд человек этот казался сравнительно простым и открытым, но внутренний его мир, несомненно, был весьма сложным. В отдельные минуты в его речи и манерах проскальзывали детали, свойственные скорее офицеру, чем сержанту.
Она вдруг вспомнила фразу из старого английского фильма про шпионов: «Я сержант Уильямс. Сержант — не мое звание, а Уильямс — не моя фамилия».
— А есть на Карбури что-нибудь компрометирующее?
— Насколько я помню, ничего. — Голос у Арнольда вдруг приобрел какую-то резкость. — Но ведь вокруг нас всегда крутилась куча предателей, не правда ли?
Он пододвинул досье к себе и начал разговор как бы ни о чем:
— Мы не станем делать с этих материалов микрофильмы или вводить эти данные в компьютер. По крайней мере, пока я жив. Знаете почему, мисс? Видите ли, в старых досье есть что-то особенное: потертые бумажки; резолюции, нацарапанные в разных местах; подчеркнутые фразы и загнутые уголки страниц. Даже пятна от пролитого кофе и тому подобные вещи. Каждая папка содержит в себе что-то свое. Она рассказывает вам даже о том, что в ней не написано. Вы меня понимаете?
— Неясные полоски на странице, указывающие, что здесь много лет лежал маленький листок, хотя сам листок уже давно исчез…
Арнольд энергично закивал:
— Вот именно. Вы действительно понимаете, о чем я говорю.
Наступило молчание, и Кэтрин стало ясно, что больше ничего интересного ей не услышать. Арнольд взял папку и спросил:
— Ну что? Это все?
— Нет. Уингэйт. Элинор Уингэйт.
Арнольд задумался.
— Бромптон-Холл, — подсказала Кэтрин.
— А-а-а? Конечно, конечно же… Леди Элинор Уингэйт. Жена, вернее, вдова майора Лесли Уингэйта… Бромптон-Холл… Там размещались американские разведчики…
Он встал и отнес дело Карбури к дальним шкафам. Вернулся он с другой папкой и положил ее на стол.
— Может ли кто-нибудь изъять материалы из досье? — спросила Кэтрин.
— Этот человек должен иметь специальное разрешение.
— Чье?
Арнольд присел на стул и налил себе чаю.
— Ну, это очень сложно, мисс. Очень сложно. Видите ли, это — не действующие дела, как вы понимаете. Это — исторический архив, который существует для научных исследований, как в вашей ситуации. Но время от времени к каким-то материалам вновь возникает интерес, и тогда мы отсылаем их в Лондон. Причины этих обращений мне неизвестны.
— Я поняла. А вы уверены, что отсюда никто ничего не может украсть?
— Я бы солгал, если бы сказал, что это исключено. Обеспечить абсолютную сохранность имеющихся здесь материалов невозможно просто физически. Я ведь здесь один. А слух и зрение у меня уже не те, что были раньше.
Кэтрин открыла досье с пометкой «Бромптон-Холл». В папке содержались краткое описание самого дома с прилегающими территориями и чертежи. Кэтрин обратила внимание, что в тексте кто-то подчеркнул фразу:
«В южной башне имеется необычная комната, в которой хранятся фамильные книги хозяев поместья».
Среди материалов Кэтрин нашла также историю рода Уингэйтов и телеграфный ответ на запрос об их благонадежности, в котором содержались в основном положительные отзывы их соседей. «Совсем как при вступлении в хороший клуб», — подумала Кэтрин. В досье, кстати, был и список клубов, членом которых состоял майор Уингэйт.
Кэтрин подумала, что британская система проверки все-таки страдает наивностью. Об этом ей часто говорили и сотрудники американских спецслужб. Она подняла глаза.
— Арнольд, разве нельзя допустить, что человек, состоящий в фешенебельном клубе «Будл», может одновременно состоять и в компартии?
Старик улыбнулся:
— Ну вот, мисс, вы опять смеетесь над нами, британцами.
Кэтрин перевернула страницу досье и обнаружила список офицеров, размещавшихся во время войны в Бромптон-Холле. Среди имен она наткнулась и на фамилию своего отца. Напротив нее от руки было написано:
"К1А-5/?/45. Имел отношение к операциям «Алсос» и «Охотничья Луна».
Она слышала об операции «Алсос». Речь шла о совместном американо-британском плане по захвату немецких ученых-ядерщиков. Что касается «Охотничьей Луны», то теперь она была уверена, что это был именно «Вольфбэйн». Она закрыла досье и повернулась к Арнольду.
— У вас есть что-нибудь по операциям «Алсос» и «Охотничья Луна»?
— Уже нет, мисс. Те материалы, которые были давно утрачены.
— Где бы я могла найти информацию по ним?
Арнольд оглядел помещение, как будто силясь вспомнить, куда это он задевал соответствующие папки.
— Не знаю. Может, в Москве.
Кэтрин внимательно посмотрела Арнольду в лицо, но насмешки не уловила. Она встала.
— Вы будете здесь завтра и в воскресенье?
Арнольд тоже поднялся.
— Если вам это потребуется, мисс.
— Отлично.
— Какие материалы будут вам нужны?
— Еще не знаю. Здесь одно цепляется за другое.
— С архивными материалами всегда так. Вы можете прочитать какое-нибудь досье десяток раз и ничего не почерпнуть из него. Но вот через месяц вы просматриваете другое досье или кто-то говорит вам что-нибудь, совсем не относящееся к делу, и вдруг, — он вытянул вперед руки и сомкнул пальцы в замок, — и вдруг все встает на свои места.
Кэтрин несколько секунд молча смотрела на него. Арнольд поднял свою чашку и стал задумчиво рассматривать ее содержимое. Затем он заговорил как бы сам с собой:
— Самое важное — это сочетание событий и дат. Всегда внимательно смотрите на даты. Никто не может одновременно находиться в двух разных местах, правда? Теперь биографии. Внимательно изучайте биографии. Сущность человека проявляется еще в детстве. Это потом он может несколько раз поменять свои убеждения, а в детстве и юности он таков, каков есть на самом деле. Вы понимаете, о чем я говорю?
Кэтрин шагнула к двери.
— В целом вы представляете, что я ищу. Подберите, что сможете.
Арнольд последовал за ней, держа в руках большую черную регистрационную книгу. Она была устроена таким образом, что фамилии предыдущих посетителей были закрыты закрепленными на сшивателе полосками бумаги. Кэтрин заметила, что на предназначенную ей строчку зашли нижние петли от двух букв имени и фамилии посетителя, побывавшего здесь до нее. Ей показалось, что это фрагмент подписи «Рандольф Карбури».
Сама она подписалась строго в отведенном ей месте, избегая такой же ошибки. Затем поставила дату и время.
Арнольд закрыл книгу.
— Приятного вечера, мисс. Если не забудете, принесите мне список гостей, которые будут на этом мероприятии. Я люблю находить в них имена старых знакомых.
Открыв задвижку, он распахнул дверь.
— Такие списки с каждым годом становятся короче. И это грустно. Героям не пристало умирать естественной смертью. В этих больницах. Вокруг медсестры и врачи, даже и не подозревающие, что перед ними герой.
Он заморгал под более ярким освещением в коридоре, и Кэтрин вдруг впервые обнаружила, какой он старый. Арнольд, казалось, глубоко задумался. Затем тихо произнес:
— Но ведь не все они были героями. Среди них были и предатели, которые умерли в покое и достатке и заслужили некролог в «Таймс», воинские почести и все такое. А их жизнь должна была окончиться на виселице еще сорок лет назад. — Он пригладил свои редкие волосы. — Ведь нет такого закона, который ограничивал бы человека в правах за нераскрытое предательство. Разве не так?
Кэтрин поняла, что вопрос этот риторический.
— Хорошо, встретимся завтра.
Она повернулась и пошла по коридору. Когда время, которое требуется, по ее мнению, чтобы проводить гостя взглядом, истекло, она услышала грохот закрываемой двери. Все эти зашифрованные намеки Арнольда, эти его метафоры и рассуждения о жизни произвели на Кэтрин довольно угнетающее впечатление. Однако у нее было ощущение, что все они отнюдь не беспочвенны.
Она шла по длинному пустому коридору. Ее мысли занимало не столько то, что произошло сорок лет назад, сколько упоминание леди Уингэйт о продолжающемся и ныне акте предательства. Хотя, если верить тому, что говорил ей о «Талботе» О'Брайен, этот предатель в прошлом выдал десятки офицеров и агентов разведки. Вполне возможно, что он предал и ее отца.
Она подошла к простой двери без таблички. Это был боковой вход в офис О'Брайена, прямо в его кабинет. Она подняла руку и собралась было постучать, но передумала. «Секретность, осторожность и благоразумие… С этого момента подозреваются все… Обращайтесь с информацией, как сочтете нужным… Но будьте осторожны». Кэтрин повернулась на каблуках и пошла дальше по коридору.
Семена недоверия, брошенные в почву еще до того, как она родилась, взошли и превратились в отвратительный плод — подозрение. Этот гнилой плод упал на землю и разбросал вокруг себя еще больше семян.
Она резко остановилась. «Нет, черт побери!» Кэтрин вернулась на несколько шагов, постучала в дверь О'Брайена и вошла в кабинет.
11
Тони Абрамс стоял в нише у витрины магазина «Гуччи» на углу Пятьдесят четвертой улицы и наблюдал, как Кэтрин Кимберли шла в толпе по Пятой авеню, держа в одной руке сумочку и портфель, а в другой — зонтик. Подбородок у нее был поднят. Она шагала решительной походкой, в движениях ее чувствовались независимость и легкое презрение к окружающим. Кэтрин не видела Тони. Ему показалось, что она вообще никого вокруг себя не замечает. Когда Кэтрин поравнялась с ним, он вышел из ниши.
— Мисс Кимберли.
Она повернула к нему лицо и, казалось, несколько секунд смотрела на Тони, не узнавая его.
— А, мистер Абрамс. — Ее брови недовольно изогнулись. — Где Карбури?
Тони кивком указал на здание напротив. Она посмотрела в указанном направлении.
— «Университетский клуб»?
— Я думаю, там можно остановиться на ночь.
— Да, я знаю.
Кэтрин вновь взглянула на Тони. Капли дождя блестели в ее черных волосах, струйки воды катились по лицу. Она подошла к Абрамсу и подняла зонтик, чтобы укрыть от дождя и себя, и его.
— Частные детективы здесь?
— Они наблюдают за обоими входами. Карбури внутри. Они последуют за ним на вечернее мероприятие.
— А вы почему все еще здесь?
— Где же мне быть?
— На Тридцать шестой улице. Вам нужно переодеться к ужину. Хотя… Если уж вы здесь, а времени до ужина еще уйма… Почему бы вам не зайти в клуб и не попытаться получить дополнительную информацию?
Он подумал, что ее голос так же холоден, как и эта чертова погода. По телефону он звучал более дружелюбно.
— Боюсь, я не похож на университетского выпускника с деньгами и связями.
— А вы сыграйте эту роль.
Тони не ответил.
— Или без обиняков покажите ваш полицейский значок.
— Я использую его осторожно.
— Я понимаю. Я же сказала вам, если случится неприятность, мы вас вытащим.
— Да, я помню. Я подумаю.
— Отлично. — Она повернулась, собираясь уйти, но задержалась. — Да, мистер Абрамс! Сегодня вечером Карбури должен мне передать нечто ценное. За этим могут охотиться и другие люди.
— Это превращает его в важную персону.
— Если что узнаете, позвоните мне домой до семи тридцати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83