Тони уперся ногами в живот нападавшему, легко подбросив его в воздух. Тот отлетел к парапету, перевалился через него и рухнул вниз. Тихую ночь пронзил душераздирающий вопль.
Абрамс быстро вскочил на ноги. Второй киллер бежал по крыше к соседнему прилегающему зданию. Тони успел заметить, что с него на крышу черными полосками свисают две веревки. Абрамс начал преследование, но ему мешали алкоголь и нарастающая боль в правом локте и плече. Кроме того, острый керамзит врезался в босые ступни.
Киллер успел взобраться до середины веревки, когда Тони подбежал к ней. Он схватил конец веревки и принялся яростно трясти и раскачивать ее. Но у нападавшего были кроссовки с резиновыми подошвами и специальные кожаные перчатки, так что стряхнуть его Тони не удалось. Через считанные секунды киллер исчез на крыше соседнего здания.
Абрамс повернулся и неверным шагом направился к тому месту, где оставил подушки. Он достал револьвер и начал спускаться по лестнице.
Клаудия стояла на верхней площадке. Она взглянула на Тони:
— Что с тобой? От тебя пахнет виски.
— Я поскользнулся. — Он взял Клаудию за руку и повел вниз по лестнице в спальню. — Ты забыла принести бренди.
— Я не смогла его найти.
Абрамс натянул брюки.
— А почему ты без шали?
Клаудия не ответила, спросив в свою очередь:
— Куда ты?
— Домой, в Бруклин. Там безопаснее.
— Но мы ведь еще не…
— Знаешь, мне что-то расхотелось. Спокойной ночи.
— Что с тобой? — Она протянула руку и дотронулась до его локтя. — Ты весь исцарапан.
— Спокойной ночи. — Абрамс почувствовал, что голос у него слегка дрожит.
Она ненадолго задумалась, потом быстро повернулась и покинула комнату. Немного выждав, Абрамс взял свой револьвер и вышел в коридор. По лестнице он поднялся на третий этаж, подошел к комнате Джоан Гренвил и без стука открыл дверь. Джоан сидя спала на кровати, ее груди соблазнительно торчали поверх простыни. На ночном столике горела лампа, рядом с Джоан лежала раскрытая книга. Тони с удивлением обнаружил, что Джоан довольно громко похрапывает.
Он плотно закрыл защелку двери, проверил запоры на окне, затем уселся в кресле, положив револьвер на колени, и закрыл глаза.
Мысли его слегка путались под действием алкоголя, но он пришел к выводу, что теперь не сомневается в серьезности ситуации, в которую попал. В первый день ему повезло, как всегда везет новичкам и новобранцам, но впоследствии на удачу уповать не стоит. Да, справиться с ним нелегко, но тем настойчивее будут их попытки.
Сейчас у него есть неоспоримое преимущество перед всеми. Он знает одного из своих врагов — графиню Клаудию Лепеску. Но Тони пока не решил, как распорядиться этой интересной информацией. В отличие от того времени, когда он работал в полиции, теперь у него не было партнера. Он был один.
Тони взглянул на Джоан. Как ей удается существовать в этом круговороте? Он инстинктивно чувствовал, что она не лжет и на самом деле та, за кого себя выдает. Ее можно было даже пристроить к делу, но толку от нее, видимо, будет маловато.
Интуиция подсказывала ему держаться подальше от всех этих людей. Но какой-то внутренний голос (может быть, такая простенькая штука, как этот чертов патриотизм) нашептывал: «Нет, ты должен пройти этот путь до конца». Абрамс задал себе вопрос, кто же будет следующей жертвой «Талбота», и сам же ответил на него: «Кто угодно, но только не я».
Часть четвертая
Разоблачения
27
В полдевятого утра Кэтрин Кимберли вошла в дом на Тридцать шестой улице, отперев дверь собственным ключом. В гостиной она увидела распростертого на кушетке Тома Гренвила. Его смокинг и ботинки валялись на полу.
Кэтрин прошла в маленькую кухню, находившуюся в задней части дома, и поставила кофейник на огонь.
В это время в кухню со стороны двора вошел Тони Абрамс, одетый в свой обычный деловой костюм, Кэтрин стояла спиной к нему, и несколько минут он наблюдал, как она готовит кофе. На ней были легкий белый свитер, облегающие брюки цвета хаки и кроссовки. Абрамс подумал, что в субботу она выглядит совсем не как обычная мисс Кимберли, какую он привык видеть в офисе.
— Доброе утро! — громко поздоровался он.
Она обернулась и приветливо улыбнулась ему:
— Вы давно встали? Вид у вас неважнецкий. Бурная ночь?
Он внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь обнаружить в них признаки удивления или разочарования тем, что он все еще жив.
— Кое-что похуже. — Тони достал из настенного шкафчика две кофейные кружки. — Я волновался за вас.
Кэтрин открыла свою сумочку и достала пистолет. Это был браунинг 45-го калибра. Абрамс ожидал увидеть что-нибудь поменьше. По тому, как Кэтрин держала пистолет, он понял, что обращаться с ним она не очень умеет.
— Вы, разумеется, уже слышали о происшествии в Бромптон-Холле? — спросил он.
Она положила браунинг обратно в сумочку.
— Да. Трупы опознали. Это леди Элинор Уингэйт, ее племянник Чарльз Брук и приятель О'Брайена Рональд Холдингс. Сейчас производится вскрытие.
Абрамс налил кофе в кружки.
— Вы провели ночь в одиночестве?
— Это явно провокационный вопрос.
— Послушайте, я занимаюсь этим делом или нет?
Она холодно ответила:
— Я вернулась в свою квартиру на Кармин-стрит. Я была одна.
— Почему вы не поехали в «Ломбарди»?
— У меня не было настроения. — В ее голосе послышалось легкое раздражение.
— Это Торп отправил вас домой? — Она кивнула.
Абрамс отхлебнул из кружки.
— В квартире в «Ломбарди» у вас есть своя комната?
— Да.
— Там у вас одежда и другие вещи. Разве не странно, что при всем этом Торп отсылает вас в такую даль, на Кармин-стрит? Вы не говорили ему, что мы встретимся с вами сегодня утром?
— Боже, да вы настоящий полицейский! Нет, мне это странным не кажется. Ведь сама квартира в «Ломбарди» необычная. Это и место для явок, и подрезидентура ЦРУ, и еще Бог знает что. Так что, когда ты связан с человеком, проживающим в такой квартире, тут уж не до удобств.
Абрамс кивнул и поставил свою кружку на стол.
— Как у вас сегодня с желудком?
— С желудком? Нормально.
Тони направился к двери, ведущей во внутренний двор, и знаком пригласил Кэтрин следовать за ним. Под окном кухни, выходящим во двор, стояла белая металлическая скамейка. На скамейке навзничь лежало тело мужчины, одетого в черное. Грудь у него была так сильно выгнута вперед, что было ясно — сломан позвоночник. Голова свисала, почти касаясь земли.
Кэтрин уставилась на тело.
— Судя по одежде — грабитель, — сказал Абрамс.
Она посмотрела вверх, на четырехэтажное здание, но промолчала.
Абрамс склонился над телом и наполовину стянул с его головы шерстяной лыжный шлем. Мертвенно-белая кожа убитого контрастировала с черной щетиной на подбородке и запекшейся вокруг рта кровью. На вид мужчине было лет тридцать пять, а черты лица выдавали в нем славянина. Тони вгляделся в открытый рот мертвеца, затем стянул шлем с его головы совсем. По земле рассыпались длинные иссиня-черные волосы.
— Судя по прическе и зубным пломбам, это иностранец. Вы его не узнаете? — спросил Абрамс у Кэтрин.
Та подошла поближе к телу и всмотрелась в лицо погибшего.
— Нет, — пробормотала она, быстро повернулась и пошла на кухню.
Тони последовал за ней. Некоторое время они молча пили кофе. Потом Кэтрин спросила:
— Что вы делали на крыше?
— Я не говорил, что был на крыше. — Абрамс снял телефонную трубку и набрал домашний номер капитана Спинелли.
— Это я.
— Ничего нового по Карбури у меня нет. — Голос у Спинелли был сонный.
— Приезжайте по адресу: Тридцать шестая Восточная улица, дом 184. Во дворе труп.
— О боже, Абрамс, что у тебя там произошло?
— Расскажу позже.
— Где ты?
— По указанному адресу.
— Это связано с Карбури?
— Как тебе сказать… Дом принадлежит фирме О'Брайена, и кое-кто из его друзей оставался здесь сегодня ночевать. Что ты по этому поводу думаешь, Шерлок?
— Я думаю, что тебе надо бы нажарить задницу. Оставайся там.
— Я сказал, увидимся позже. — Тони повесил трубку.
Абрамс и Кэтрин вышли из дома. День был ясный и теплый. Пахло ночным дождем. Тони взглянул на Кэтрин при солнечном свете. Она, очевидно, спала не больше пяти часов — и никаких признаков усталости на лице.
Казалось, Кэтрин почувствовала, что Абрамс смотрит на нее не так, как обычно.
— Почему мы стоим? — спросила она. До Ленсингтон-авеню они дошли молча. Пока они ожидали переключения светофора, Кэтрин задала вопрос:
— Как вы думаете, что было нужно этому человеку?
— Столовое серебро.
Перейдя улицу, они двинулись на север. Машин было относительно немного, и город, как и всегда по субботам, выглядел так, будто все его жители отсыпались после пьянки.
Абрамс и Кэтрин свернули на Сорок вторую.
— Вам понравится Арнольд, — нарушила Кэтрин молчание. — Он необычный и очень умный.
— Что вы хотите найти в архиве?
— Никогда нельзя загадывать, что найдешь в архивах. Но там все есть. И зачастую то, что в досье отсутствует, не менее показательно, чем то, что есть в наличии. Работа в архивах требует логического мышления, интуиции и удачи. Вы умеете работать с архивами?
— Меня еще никто об этом не спрашивал. Я подумаю.
Они шли мимо Центрального вокзала. Для Абрамса этот район всегда ассоциировался с довоенными временами: величественные банки, старые отели, лавки чистильщиков обуви, газетные и табачные киоски, Йельский клуб. Поезда из Коннектикута и Уэстчестера, выплывающие на платформы толпы школьников и «белых воротничков».
— Я не доверяю Питеру Торпу, — неожиданно произнес Тони.
Кэтрин отреагировала не сразу, но, когда она заговорила, в ее голосе не было и тени упрека.
— Разумеется, не доверяете. А кто ему доверяет? Он ведь офицер разведки. Он лжет и крадет. Но в этом деле и не принята категория доверия. Здесь принята категория верности. А Питер верен.
— Верен кому?
— Своей стране. — Она посмотрела на Тони. — Любые иные предположения могут иметь очень серьезные последствия.
— С моей стороны было бы опрометчиво выдвигать такие предположения, — сказал Абрамс, — и кстати, спасибо за приглашение переночевать в доме на Тридцать шестой улице. Мне там очень понравилось.
— Я так и думала. Вы можете пользоваться этим домом в любое удобное для вас время.
Они дошли до Пятой авеню и пересекли ее возле Публичной библиотеки. На тротуаре Тони увидел странную нарисованную углем стрелку, указывающую в сторону Эмпайр-Стейт-Билдинг. Под стрелкой было написано: «Цель атаки» и отмечено расстояние — «0,4 мили».
Кэтрин тоже обратила внимание на стрелку.
— Ерунда какая-то, — сказала она.
Абрамс и раньше видел в городе такие стрелки с подписанным расстоянием, указывающие в сторону Эмпайр-Стейт-Билдинг.
— Но кого-нибудь это может и напугать, — задумчиво произнес он.
— Чего здесь бояться, — сказала Кэтрин, — если только не самого чувства страха.
— О, мысль о падающей с неба болванке с десятимегатонным зарядом приводит меня в дрожь.
— Это просто ядерная истерия.
— Мистер О'Брайен чем-то очень озабочен, — заметил Абрамс.
— Но не по поводу возможного ядерного удара.
— Чем же тогда?
— Это не биологическое и не химическое оружие… Что-то более страшное… Я даже представить себе не могу.
— И я тоже.
Они передвигались по Пятой авеню в сторону Рокфеллеровского центра.
— Что будет с «Талботом», если вы его найдете? — спросил Тони.
— А как вы думаете? — вопросом ответила Кэтрин.
— Ну, а если «Талботом» окажется, например, О'Брайен?
Она без колебаний произнесла:
— Даже если им окажется мой лучший друг, это не будет иметь никакого значения. Он умрет. Она умрет. Они умрут.
Абрамс посмотрел на нее.
— В тридцатых годах Форстернаписал:
«Если бы у меня была возможность выбора между предательством по отношению к моей стране и предательством по отношению к другу, я выбрал бы первое».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Абрамс быстро вскочил на ноги. Второй киллер бежал по крыше к соседнему прилегающему зданию. Тони успел заметить, что с него на крышу черными полосками свисают две веревки. Абрамс начал преследование, но ему мешали алкоголь и нарастающая боль в правом локте и плече. Кроме того, острый керамзит врезался в босые ступни.
Киллер успел взобраться до середины веревки, когда Тони подбежал к ней. Он схватил конец веревки и принялся яростно трясти и раскачивать ее. Но у нападавшего были кроссовки с резиновыми подошвами и специальные кожаные перчатки, так что стряхнуть его Тони не удалось. Через считанные секунды киллер исчез на крыше соседнего здания.
Абрамс повернулся и неверным шагом направился к тому месту, где оставил подушки. Он достал револьвер и начал спускаться по лестнице.
Клаудия стояла на верхней площадке. Она взглянула на Тони:
— Что с тобой? От тебя пахнет виски.
— Я поскользнулся. — Он взял Клаудию за руку и повел вниз по лестнице в спальню. — Ты забыла принести бренди.
— Я не смогла его найти.
Абрамс натянул брюки.
— А почему ты без шали?
Клаудия не ответила, спросив в свою очередь:
— Куда ты?
— Домой, в Бруклин. Там безопаснее.
— Но мы ведь еще не…
— Знаешь, мне что-то расхотелось. Спокойной ночи.
— Что с тобой? — Она протянула руку и дотронулась до его локтя. — Ты весь исцарапан.
— Спокойной ночи. — Абрамс почувствовал, что голос у него слегка дрожит.
Она ненадолго задумалась, потом быстро повернулась и покинула комнату. Немного выждав, Абрамс взял свой револьвер и вышел в коридор. По лестнице он поднялся на третий этаж, подошел к комнате Джоан Гренвил и без стука открыл дверь. Джоан сидя спала на кровати, ее груди соблазнительно торчали поверх простыни. На ночном столике горела лампа, рядом с Джоан лежала раскрытая книга. Тони с удивлением обнаружил, что Джоан довольно громко похрапывает.
Он плотно закрыл защелку двери, проверил запоры на окне, затем уселся в кресле, положив револьвер на колени, и закрыл глаза.
Мысли его слегка путались под действием алкоголя, но он пришел к выводу, что теперь не сомневается в серьезности ситуации, в которую попал. В первый день ему повезло, как всегда везет новичкам и новобранцам, но впоследствии на удачу уповать не стоит. Да, справиться с ним нелегко, но тем настойчивее будут их попытки.
Сейчас у него есть неоспоримое преимущество перед всеми. Он знает одного из своих врагов — графиню Клаудию Лепеску. Но Тони пока не решил, как распорядиться этой интересной информацией. В отличие от того времени, когда он работал в полиции, теперь у него не было партнера. Он был один.
Тони взглянул на Джоан. Как ей удается существовать в этом круговороте? Он инстинктивно чувствовал, что она не лжет и на самом деле та, за кого себя выдает. Ее можно было даже пристроить к делу, но толку от нее, видимо, будет маловато.
Интуиция подсказывала ему держаться подальше от всех этих людей. Но какой-то внутренний голос (может быть, такая простенькая штука, как этот чертов патриотизм) нашептывал: «Нет, ты должен пройти этот путь до конца». Абрамс задал себе вопрос, кто же будет следующей жертвой «Талбота», и сам же ответил на него: «Кто угодно, но только не я».
Часть четвертая
Разоблачения
27
В полдевятого утра Кэтрин Кимберли вошла в дом на Тридцать шестой улице, отперев дверь собственным ключом. В гостиной она увидела распростертого на кушетке Тома Гренвила. Его смокинг и ботинки валялись на полу.
Кэтрин прошла в маленькую кухню, находившуюся в задней части дома, и поставила кофейник на огонь.
В это время в кухню со стороны двора вошел Тони Абрамс, одетый в свой обычный деловой костюм, Кэтрин стояла спиной к нему, и несколько минут он наблюдал, как она готовит кофе. На ней были легкий белый свитер, облегающие брюки цвета хаки и кроссовки. Абрамс подумал, что в субботу она выглядит совсем не как обычная мисс Кимберли, какую он привык видеть в офисе.
— Доброе утро! — громко поздоровался он.
Она обернулась и приветливо улыбнулась ему:
— Вы давно встали? Вид у вас неважнецкий. Бурная ночь?
Он внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь обнаружить в них признаки удивления или разочарования тем, что он все еще жив.
— Кое-что похуже. — Тони достал из настенного шкафчика две кофейные кружки. — Я волновался за вас.
Кэтрин открыла свою сумочку и достала пистолет. Это был браунинг 45-го калибра. Абрамс ожидал увидеть что-нибудь поменьше. По тому, как Кэтрин держала пистолет, он понял, что обращаться с ним она не очень умеет.
— Вы, разумеется, уже слышали о происшествии в Бромптон-Холле? — спросил он.
Она положила браунинг обратно в сумочку.
— Да. Трупы опознали. Это леди Элинор Уингэйт, ее племянник Чарльз Брук и приятель О'Брайена Рональд Холдингс. Сейчас производится вскрытие.
Абрамс налил кофе в кружки.
— Вы провели ночь в одиночестве?
— Это явно провокационный вопрос.
— Послушайте, я занимаюсь этим делом или нет?
Она холодно ответила:
— Я вернулась в свою квартиру на Кармин-стрит. Я была одна.
— Почему вы не поехали в «Ломбарди»?
— У меня не было настроения. — В ее голосе послышалось легкое раздражение.
— Это Торп отправил вас домой? — Она кивнула.
Абрамс отхлебнул из кружки.
— В квартире в «Ломбарди» у вас есть своя комната?
— Да.
— Там у вас одежда и другие вещи. Разве не странно, что при всем этом Торп отсылает вас в такую даль, на Кармин-стрит? Вы не говорили ему, что мы встретимся с вами сегодня утром?
— Боже, да вы настоящий полицейский! Нет, мне это странным не кажется. Ведь сама квартира в «Ломбарди» необычная. Это и место для явок, и подрезидентура ЦРУ, и еще Бог знает что. Так что, когда ты связан с человеком, проживающим в такой квартире, тут уж не до удобств.
Абрамс кивнул и поставил свою кружку на стол.
— Как у вас сегодня с желудком?
— С желудком? Нормально.
Тони направился к двери, ведущей во внутренний двор, и знаком пригласил Кэтрин следовать за ним. Под окном кухни, выходящим во двор, стояла белая металлическая скамейка. На скамейке навзничь лежало тело мужчины, одетого в черное. Грудь у него была так сильно выгнута вперед, что было ясно — сломан позвоночник. Голова свисала, почти касаясь земли.
Кэтрин уставилась на тело.
— Судя по одежде — грабитель, — сказал Абрамс.
Она посмотрела вверх, на четырехэтажное здание, но промолчала.
Абрамс склонился над телом и наполовину стянул с его головы шерстяной лыжный шлем. Мертвенно-белая кожа убитого контрастировала с черной щетиной на подбородке и запекшейся вокруг рта кровью. На вид мужчине было лет тридцать пять, а черты лица выдавали в нем славянина. Тони вгляделся в открытый рот мертвеца, затем стянул шлем с его головы совсем. По земле рассыпались длинные иссиня-черные волосы.
— Судя по прическе и зубным пломбам, это иностранец. Вы его не узнаете? — спросил Абрамс у Кэтрин.
Та подошла поближе к телу и всмотрелась в лицо погибшего.
— Нет, — пробормотала она, быстро повернулась и пошла на кухню.
Тони последовал за ней. Некоторое время они молча пили кофе. Потом Кэтрин спросила:
— Что вы делали на крыше?
— Я не говорил, что был на крыше. — Абрамс снял телефонную трубку и набрал домашний номер капитана Спинелли.
— Это я.
— Ничего нового по Карбури у меня нет. — Голос у Спинелли был сонный.
— Приезжайте по адресу: Тридцать шестая Восточная улица, дом 184. Во дворе труп.
— О боже, Абрамс, что у тебя там произошло?
— Расскажу позже.
— Где ты?
— По указанному адресу.
— Это связано с Карбури?
— Как тебе сказать… Дом принадлежит фирме О'Брайена, и кое-кто из его друзей оставался здесь сегодня ночевать. Что ты по этому поводу думаешь, Шерлок?
— Я думаю, что тебе надо бы нажарить задницу. Оставайся там.
— Я сказал, увидимся позже. — Тони повесил трубку.
Абрамс и Кэтрин вышли из дома. День был ясный и теплый. Пахло ночным дождем. Тони взглянул на Кэтрин при солнечном свете. Она, очевидно, спала не больше пяти часов — и никаких признаков усталости на лице.
Казалось, Кэтрин почувствовала, что Абрамс смотрит на нее не так, как обычно.
— Почему мы стоим? — спросила она. До Ленсингтон-авеню они дошли молча. Пока они ожидали переключения светофора, Кэтрин задала вопрос:
— Как вы думаете, что было нужно этому человеку?
— Столовое серебро.
Перейдя улицу, они двинулись на север. Машин было относительно немного, и город, как и всегда по субботам, выглядел так, будто все его жители отсыпались после пьянки.
Абрамс и Кэтрин свернули на Сорок вторую.
— Вам понравится Арнольд, — нарушила Кэтрин молчание. — Он необычный и очень умный.
— Что вы хотите найти в архиве?
— Никогда нельзя загадывать, что найдешь в архивах. Но там все есть. И зачастую то, что в досье отсутствует, не менее показательно, чем то, что есть в наличии. Работа в архивах требует логического мышления, интуиции и удачи. Вы умеете работать с архивами?
— Меня еще никто об этом не спрашивал. Я подумаю.
Они шли мимо Центрального вокзала. Для Абрамса этот район всегда ассоциировался с довоенными временами: величественные банки, старые отели, лавки чистильщиков обуви, газетные и табачные киоски, Йельский клуб. Поезда из Коннектикута и Уэстчестера, выплывающие на платформы толпы школьников и «белых воротничков».
— Я не доверяю Питеру Торпу, — неожиданно произнес Тони.
Кэтрин отреагировала не сразу, но, когда она заговорила, в ее голосе не было и тени упрека.
— Разумеется, не доверяете. А кто ему доверяет? Он ведь офицер разведки. Он лжет и крадет. Но в этом деле и не принята категория доверия. Здесь принята категория верности. А Питер верен.
— Верен кому?
— Своей стране. — Она посмотрела на Тони. — Любые иные предположения могут иметь очень серьезные последствия.
— С моей стороны было бы опрометчиво выдвигать такие предположения, — сказал Абрамс, — и кстати, спасибо за приглашение переночевать в доме на Тридцать шестой улице. Мне там очень понравилось.
— Я так и думала. Вы можете пользоваться этим домом в любое удобное для вас время.
Они дошли до Пятой авеню и пересекли ее возле Публичной библиотеки. На тротуаре Тони увидел странную нарисованную углем стрелку, указывающую в сторону Эмпайр-Стейт-Билдинг. Под стрелкой было написано: «Цель атаки» и отмечено расстояние — «0,4 мили».
Кэтрин тоже обратила внимание на стрелку.
— Ерунда какая-то, — сказала она.
Абрамс и раньше видел в городе такие стрелки с подписанным расстоянием, указывающие в сторону Эмпайр-Стейт-Билдинг.
— Но кого-нибудь это может и напугать, — задумчиво произнес он.
— Чего здесь бояться, — сказала Кэтрин, — если только не самого чувства страха.
— О, мысль о падающей с неба болванке с десятимегатонным зарядом приводит меня в дрожь.
— Это просто ядерная истерия.
— Мистер О'Брайен чем-то очень озабочен, — заметил Абрамс.
— Но не по поводу возможного ядерного удара.
— Чем же тогда?
— Это не биологическое и не химическое оружие… Что-то более страшное… Я даже представить себе не могу.
— И я тоже.
Они передвигались по Пятой авеню в сторону Рокфеллеровского центра.
— Что будет с «Талботом», если вы его найдете? — спросил Тони.
— А как вы думаете? — вопросом ответила Кэтрин.
— Ну, а если «Талботом» окажется, например, О'Брайен?
Она без колебаний произнесла:
— Даже если им окажется мой лучший друг, это не будет иметь никакого значения. Он умрет. Она умрет. Они умрут.
Абрамс посмотрел на нее.
— В тридцатых годах Форстернаписал:
«Если бы у меня была возможность выбора между предательством по отношению к моей стране и предательством по отношению к другу, я выбрал бы первое».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83